Освобождение / Breaking Free

Or comincio a regnare, ora incomincio la mia felicità.* Ганнибал Лектер слегка придвинулся в кресле – шестой ряд, в центре – чтобы лучше уловить великолепную иронию, открывавшуюся перед ним на сцене. Верный посол помогал королю инсценировать свою смерть. Quanto ti devo, o caro amico.** А теперь нож. Да, изящный серебряный клинок сверкает в воздухе, отделяя душу от тела, оставляя после себя лишь пустую плоть, которую затем можно поглотить или отбросить – как пожелается. Слегка приоткрыв рот, доктор Лектер касается языком передних зубов. В спектакле роль крови играют красные шёлковые шарфы, как жаль. Немногие готовы отдать жизнь ради искусства. Какой-то звук бесцеремонно вторгся в его мысли. Он исходил не со сцены. И не от мужчины, сидящего через несколько сидений слева, чьи периодические покашливания выдавали заядлого курильщика. Двое невежд – один сидящий позади, другой справа – которые уснули во время третьего акта, также не издавали ничего похожего на этот звук. Нет, это было что-то ещё, что-то другое. Действие на сцене замерло, и царь Митридат застыл, нанося удар захватившему власть кузену-отчиму, в то время как доктор Лектер насторожился, определяя источник непонятного звука. Шаги, две пары ног. Звучание одних шагов хорошо знакомо, а других... Что ж, это действительно сюрприз. Который даже стоит того, чтобы покинуть зал оперы. В конце концов, он всегда сможет вернуться туда позже. Ганнибал Лектер открыл глаза, и взору его предстал гладкий потолок камеры, которую он занимал последние восемь лет, исключая лишь недавнее, до печального краткое, пребывание в Мемфисе. Опершись рукой о стену, доктор поднялся на ноги. Соломенный тюфяк, на котором ему теперь приходилось спать, был слишком тонок и низок, в отличие от койки, которая стояла здесь прежде и была изъята из его камеры по возвращении в Балтимор. Однако не годится встречать посетителя в таком неподобающем виде, как сидя на полу. Доктор Лектер слегка поправил свою тюремную робу грязно-синего цвета, которой, впрочем, уже не могло помочь ничего, кроме сожжения дотла. Одеяние заключённых было, конечно, далеко от образцов высокой моды. Шагнув вперёд, доктор Лектер сложил руки за спиной, придав себе самый что ни на есть учтивый вид. Прислушиваясь к звуку шагов, раздававшихся в тюремном коридоре и теперь явно приближавшихся к его камере, он терпеливо ждал. Первым появился Барни, держа в руке складной металлический стул. – К Вам посетительница, доктор. Я подумал, Вы захотите, чтобы у неё был стул и всё такое, пусть даже у Вас самого ничего этого нет. – Да, спасибо, Барни. Вы абсолютно правы. Медбрат кивнул, затем раскрыл стул и поставил его точно посередине коридора. «Посетительница». Ритмичный звук шагов Кларисы Старлинг стал чуть неуверенным, когда, приблизившись к его камере, она увидела пустоту стен и пол с тонкой подстилкой, заменявшей постель. Казалось, помещение абсолютно нежилое, если бы ни присутствие единственного обитателя, стоявшего сейчас в полуметре от прозрачного барьера. Доктор Лектер успел заметить проблеск сочувствия на её лице, прежде чем Клариса сумела совладать со своими эмоциями и надеть бесстрастную маску. Лицо её изменилось за то время, что они не виделись: теперь на правой щеке, почти под глазом, виднелся чёрный след неясного происхождения. Интересно. Барни слегка похлопал по спинке стула. – Если ещё что-то понадобится, дай мне знать. Хорошо, Клариса? Я там буду приглядывать за вами. Старлинг кивнула. Она повернулась, чтобы посмотреть на медбрата, и волосы её слегка взметнулись. Отросли немного за прошедшее время, мысленно отметил Лектер, стали неровными на кончиках. – Спасибо, Барни. Я уверена, всё будет в порядке, – сказала она, чуть растягивая слова со своим южным акцентом. Доктор Лектер ощутил нечто похожее на испуг, когда понял, что соскучился по её забавным неправильным окончаниям, которых не слышал уже много недель, с тех самых пор как они в последний раз виделись в Мемфисе. Барни кивнул им обоим, после чего удалился. Лектер молчал, изучающе рассматривая молодую женщину, стоявшую перед ним. Сегодня Клариса была одета в серые брюки и бледно-синюю кофточку с коротким рукавом – «одежда для воскресного похода в церковь», как она сама могла бы это назвать. Без пиджака её наряд выглядел слишком женственно, и на службу она бы так не оделась. Для такой работы, как у неё, приходится выглядеть и вести себя в большей степени как мужчина. Старлинг с подозрительным видом оглядела свой стул, затем внимательно осмотрела его, проведя ладонями по спинке и под сидением, исследуя каждый угол. Ищем, не спряталось ли где подслушивающее устройство, а, Клариса? Покончив с проверкой стула, она выпрямилась и теперь впервые с момента своего прихода по-настоящему взглянула на обитателя камеры. Слегка склонив голову набок, она спросила: – Вы поговорите со мной сегодня, доктор? – Желаете возобновить наше знакомство, Клариса? Я и не знал, что они так быстро нашли для Вас новое дело о серийном убийце. Впрочем, я заметил, Вы сегодня не принесли с собой папку со следственными материалами. Она помедлила с ответом, хотя на лице не отразилось ни малейшего признака, что его слова задели её. – Не возражаете, если я присяду, доктор? – Разумеется, Клариса. Располагайтесь поудобнее. Можете даже разуться, если хотите. Кстати, я вижу, Ваши туфли не стали лучше, как это ни прискорбно. Она чуть придвинулась вперед на стуле, спина идеально прямая, словно стрела. – Да, не стали. И я вижу, Вы тоже теперь ходите босиком, доктор. – Верно. Полагаю, Фредди нужна была новая пара ботинок, и в итоге ему понравились мои. Вознаграждением за шутку стала её улыбка. Лёгкая, едва заметная, но всё же улыбка. Затем Старлинг нахмурилась, пряча нечаянное проявление чувств. – Доктор, у меня ощущение, будто я должна выразить Вам сочувствие в связи с печальными обстоятельствами вашей нынешней жизни. Однако моё сочувствие поставит меня в довольно неловкое положение. – Для Вас как для служителя закона трудно испытывать те же чувства, что испытываю я, вспоминая свой неудавшийся побег? Так, курсант Старлинг? – Едва ли я могу сожалеть о том, что Ваш побег не удался, доктор. Но всё же... – она жестом указала на голые стены его камеры. – Не могу сказать, что мне приятно видеть последствия. – Благодарю за беспокойство, Клариса. Но, право, не стоит: Фредди всё равно нашёл бы повод сыграть в свою маленькую игру. Если не за мои действия в Мемфисе, так за что-нибудь другое. Она кивнула – то ли в знак согласия с его словами, то ли показывая, что на этом тема исчерпана. Её лицо по-прежнему хранило печать беспокойства. – Хотите что-нибудь добавить, Клариса? Это видно по Вашим глазам. – Просто... э-э... просто я больше не курсант, доктор. – Она кашлянула, прочищая горло. – Сегодня утром я получила диплом и значок. – Действительно? В таком случае, приношу свои извинения, специальный агент Старлинг. Если бы я знал раньше, то приготовил бы для Вас соответствующий событию подарок. Однако моя почта ходит медленно последние несколько недель. – Он прищурился, теперь осознавая весь смысл сказанного ею. – А разве Вам сейчас не полагается быть со своими однокурсниками, совместно празднуя сей радостный момент? – Да, выпускники организуют торжественный обед в Академии, приедут родственники и прочее, однако на деле это лишь повод добраться до бесплатной выпивки и поболтать. Это всё не по мне, доктор. – Потому что у Вас нет родных, с которыми Вы могли бы разделить свой успех, Клариса? Она пожала плечами. – Да, частично. Но по большей части я не хочу идти туда из-за того, что это пустая трата времени. Ну чего ради стоять там, болтая с родственниками людей, которые даже не станут моими коллегами, потому что нас уже распределили в разные ведомства? Он решил пока оставить комментарии при себе. Несмотря на свои амбиции, в некоторых вопросах Клариса Старлинг по-прежнему оставалась наивной. Что ж, ей многому предстоит научиться. И тогда она либо сможет обосноваться и подняться в Бюро благодаря связям с коллегами, либо останется одна в своём отчаянном стремлении защищать справедливость и спасать невинных, а в итоге окажется в тупике. Время всё расставит по местам. – Итак, Вы отказались от приятного времяпровождения в компании других служителей закона, которые сейчас проводят время в окружении своих любящих семей. И всё ради того, чтобы прийти сюда, ко мне в подвал? Я польщён, Клариса. Должно быть, Вам не терпится приступить к расследованию по своему новому делу. Она широко распахнула глаза, а затем отвела взгляд. Как ему показалось, на лице у неё отобразились смущение и стыд. – Э-э... Дело здесь ни при чём, доктор. Скорее, что-то вроде... визита вежливости, – она слегка покраснела. – Я просто... ну, в общем, хотела Вас поблагодарить за помощь в деле Буффало Билла. Я бы раньше пришла, да вот доктор Чилтон... – тень прошла по её лицу при одном только упоминании этого имени, и Лектер мысленно возликовал, что их неприязнь к сему узколобому человечишке оказалась взаимной, – отказал на основании того, что совершённая Вами попытка побега требует увеличения мер безопасности. У меня не было средств, чтобы заставить его передумать. – Однако я уверен, что Малыш Джеки помог своей восходящей звезде. В ответ Клариса нахмурила брови и закусила нижнюю губу. Смущение и разочарование, заключил доктор Лектер. Значит ли это, что слепая вера дала трещину? – Мистер Крофорд сказал, что лучше будет мне не приходить сюда. – Ах, неужели? И почему же, как Вы думаете? Клариса подняла бровь. Выражение её лица открыто демонстрировало недоверие. – Серьёзно, доктор? – протянула она. – Ну что ж... Уже несколько раз мистер Крофорд предупреждал меня насчёт бесед с Вами. В Бюро и в Министерстве юстиции многие продолжают трепать языками о том, почему же Вы помогали мне тогда. Ну, и кроме того, дело Буффало Билла закрыто, так что больше нет необходимости обращаться за экспертной оценкой... Выбирайте сами, какая причина Вам больше нравится. – Вы обижаете меня, Клариса. Совершенно упустили из виду такую причину как моё личное обаяние. – Именно так, доктор. Потому что упоминание этого факта вряд ли помогло бы мне в разговоре с мистером Крофордом. Стоит только сказать, что я хочу навестить печально известного серийного убийцу, потому что он представляется мне на редкость интересным собеседником, как ФБР тут же объявит меня профессионально непригодной по психологическим показателям. – Что такое, Клариса, я слышу комплименты в свой адрес? Вы уверены, что ничего не хотите от меня получить? Она рассмеялась. Ему было приятно слышать её смех, и он тут же принял решение, что обязательно рассмешит её сегодня снова, прежде чем она уйдёт. – Иногда правда есть правда, доктор. И единственное, чего я от Вас хочу, это чтобы Вы знали, что оказали неоценимую помощь в спасении Кэтрин Мартин. Я бы не успела оказаться в нужном месте и в нужный момент, если бы Вы постоянно не подталкивали меня в том направлении. – Я делал это вовсе не ради неё, Клариса, – он намеренно не закончил свою мысль, зная, что интуиция подскажет ей верное продолжение. Впрочем, она также может прийти к совершенно далёкому от истины заключению. Иногда его маленькая Старлинг была совершенно непредсказуемой. Она слегка наклонила голову, и это убедило его в том, что сказанные им слова были поняты правильно, хотя бы частично. – Ну что ж... Всё равно спасибо. Какими бы ни были Ваши причины, в итоге это помогло Кэтрин. – М-м-м... Я слышал, старине Буффало Биллу вовсе не так повезло. – Вы читали об этом в газетах? – спросила она с выражением искреннего удивления. – Не глупите, Клариса. Конечно. Фредди не даёт мне возможности узнавать новости из внешнего мира. Это Барни был так любезен, что поделился со мной информацией о Вашем приключении в Огайо. Поздравляю с первым убийством. Скажите-ка, что Вам больше всего понравилось, когда Вы застрелили человека? Его обрадовало то, как она мгновенно изменилась в лице. Сначала она резко, через нос, вдохнула и плотно сжала губы. Её взгляд ожесточился. Мышцы шеи напряглись, однако она сделала над собой усилие, чтобы не отвернуться и даже не опустить глаза. Гнев её был необыкновенно силён. А доктор Лектер радовался, что сумел вызвать его. В конце концов она проговорила, практически сквозь зубы: – Больше всего мне понравилось то, что это я его застрелила, а не он меня. – Ах, бросьте, Клариса, это всё враньё. – Что-в-хотите, доктор? Он незаметно усмехнулся, услышав, как, вызванный гневом, в её произношении обозначился акцент. – Правду, агент Старлинг. Только это и ничего более. Клариса вздохнула, и плечи её под кофточкой слегка приподнялись. Поджав губы, она смотрела в пол, куда-то в пространство между её стулом и камерой Лектера. Тот молча выжидал. Наконец, она заговорила. – Было темно. По-настоящему. Не городская темнота – а как в деревне в безлунную ночь. Совершенная темнота, понимаете? Она бросила на него быстрый взгляд, и доктор кивнул. Да, он был прекрасно знаком с безлунной темнотой пустынных мест. – Я знала, чт-он там, в темноте... охотится за мной. Чт-любое движение мож-т оказаться... им. Чт-он будет за спиной, готовый прострелить мне череп. Она провела рукой по щеке, но чёрный след не исчез. Что это, ожог? Нет, порох, тут же догадался он, тщательно скрывая своё изумление. Должно быть, на самом деле история с выстрелом куда интереснее, чем её изложил Барни. Мысль, что Клариса Старлинг была на краю гибели, встревожила доктора, однако он решил отложить на потом обдумывание этого факта и своего отношения к нему. – А п-том... я услышала звук. Щелчок взводимого курка. Если б я не выстрелила, я б умерла, и Кэтрин б умерла, а я обещала, чт-вытащу её. Я ведь сначала нашла Кэтрин, знаете, а потом свет погас. Она покачала головой, явно пребывая где-то в собственных мыслях, и доктор Лектер поймал себя на том, что буквально жаждет выудить из неё ответы на свои вопросы, однако через несколько мгновений она продолжила сама: – И я нажала на курок. Даже не видела, где он стоял, пока шальная пуля из его пистолета не пробила заколоченное окно. Я высадила всю обойму, п-том быстро перезарядила, на случай если промахнулась. И самое лучшее, доктор, во всём этом было то, что я не умерла бессмысленной смертью на грязном полу в подвале, от рук какого-то говнюка, как в своё время случилось с моим отцом. Теперь она смотрела на него с настоящей яростью. – Так вот, до того как Вы обвинили меня во лжи, я говорила, самое лучшее – что я его убила, а не наоборот. Такой ответ Вас устраивает? Он дал ей время успокоиться, что, в свою очередь, подарило ему несколько приятных минут наблюдения за нею и за тем, как она справляется с переполнявшими её эмоциями. Гнев поутих, но глаза её по-прежнему сверкали, и во всей фигуре ощущалось напряжение, изящный силуэт словно застыл, вытянувшись на стуле. – Да, Клариса, вполне устраивает, – ответил он бархатным тоном. – Спасибо. Он выждал, пока его слова доберутся до её сознания и смягчат гнев. Затем, словно врач, вводящий иглу шприца после того как отвлёк внимание пациента, он прибавил: – Правда, у меня есть несколько вопросов. Что делал ягнёнок, брошенный в темноте, в то время как Вы устремились в погоню за мистером Гамом? Она звала Вас? Как Вы себя при этом ощущали? Должно быть, её чувство вины по-прежнему остро, заключил он, увидев, как стремительно его посетительница вскочила на ноги. Увы, никакого очаровательного взрыва эмоций за этим не последовало, необдуманных слов также не вырвалось – словом, ничего, что могло бы помочь доктору Лектеру проникнуть глубже в мысли начинающего агента. Быстро совладав с собой, она прочистила горло и снова опустилась на стул. Молодец, Клариса. Хорошая девочка. – Думаю, я уже и так ответила на Ваш вопрос. Ну, а теперь Вы мне скажите – свой побег Вы спланировали ещё до того как отправились в Мемфис, да? О, неужели, она осмелилась спросить. А ему нравилось провоцировать её. Ответы, которые она давала, были интересными и очаровательными одновременно. – Значит, мы снова начинаем эту игру, Клариса? А я-то думал, Ваш приход – всего лишь визит вежливости. Клариса скрестила ноги и подобрала их под стул, демонстрируя расслабленную позу человека, который наслаждается беседой со старинным другом за чашкой чая. – Согласитесь, с моей стороны было бы невежливым говорить только о себе, совершенно не интересуясь собеседником. Ему оставалось лишь восхищаться её находчивостью и дерзостью. Быстро оправившись от нанесённого ей оскорбления, она ответила ему той же монетой, а затем сумела спокойно парировать его язвительное замечание. – Я вижу, Вы отшлифовали свои навыки в нашей маленькой игре, специальный агент Старлинг. – А я вижу, Вы опять уходите от ответа, доктор Лектер. – Так и быть, Клариса. Сейчас это уже не имеет значения, правда? Да, у меня было несколько идей, как лучше всё устроить. Однако всякий план подчиняется обстоятельствам и возможностям, это необходимо учитывать. А мой план, к сожалению, в итоге оказался непригодным для осуществления при тех обстоятельствах, что сложились в Мемфисе. – Если уж Вы не смогли, тогда никто не смог бы, – проговорила она. Взгляд её был обращён вдаль. – Очень мило с Вашей стороны, моя дорогая. А теперь, полагаю, Ваша очередь отвечать. Мне повторить вопрос? – Нет, доктор, я хорошо его помню. Доктор Лектер позволил ей погрузиться в молчание на несколько минут. – Он держал её в яме. У меня не было возможности вытащить её самостоятельно. Комната, в которой мы были, просматривалась со всех сторон. Кэтрин кричала – именно так я нашла её. Умоляла помочь ей, вытащить оттуда. Я пыталась объяснить ей, что происходит, но она была слишком напугана и не понимала. Когда я сказала, что должна оставить её ненадолго, Кэтрин разозлилась. Стала ругаться... осыпать меня проклятиями, и тогда я... я сказала ей заткнуться. Ушла и оставила её там, рыдающую в чёрной яме. Доктор слегка прикрыл глаза, чтобы скрыть свою радость, вызванную этим признанием. Ему уже приходилось видеть решительность агента Старлинг, довелось быть первым свидетелем упорного стремления поймать преступника, однако услышать из её уст о столь безжалостном обращении с жертвой, с ягнёнком, это было поистине чудесно. Теперь он точно знал, что в своё время не ошибся насчёт её потенциала. Внутри этой девушки отчётливо слышалась мелодия, которая однажды могла зазвучать в унисон с его собственной. – Что я чувствую, доктор? А как Вы думаете? Я сделала то, что должна была, то, что было необходимо. Мои чувства здесь ни при чём. – Ну, а что с ягнятами, Клариса? Спасение Кэтрин заставило их замолчать? Она отвела взгляд. – Нет, доктор. Не надолго. – И теперь к Вашему полночному обвиняющему хору присоединился голос Кэтрин? Так, Клариса? Она посмотрела ему в глаза. – Дорогая моя, порой мне кажется, что Вы католической веры, а не протестантской. Этот ваш груз вины, вовеки не подлежащей искуплению... Она фыркнула и покачала головой. Не смех, конечно, подумал доктор Лектер, но пока и этого довольно. – Я не католичка, доктор. Точно. Была баптисткой, потом лютеранкой, распевала в церкви гимны по воскресеньям, молилась и так далее. Но вряд ли мне захочется войти в эту реку в третий раз. Его наслаждение звуком её голоса внезапно было прервано – в коридоре послышались шаги. Мысль о том, что придётся закончить разговор, была ему решительно неприятна, особенно в свете того, что доктор не знал, когда Клариса может навестить его снова. Ладно, эту проблему он обдумает позже, благо, у него накопилось не так уж много важных дел. Клариса повернула голову – очевидно, тоже услышала приближающиеся шаги. Подошедший Барни выглядел едва ли не смущённо. – Извини, Клариса, но время вышло. Часы, отведённые для посещения доктора Лектера, были сокращены... – ... в целях безопасности, – закончила она одновременно с медбратом. – Конечно, Барни. Я понимаю. Надеюсь, тебя не очень затруднило идти сюда за мной. – Не-а, всё нормально. Поднявшись с места, Клариса в нерешительности взглянула на доктора Лектера. – Было... приятно увидеться с Вами, доктор. Ещё раз спасибо за помощь. Он ответил вежливым кивком. – Поздравляю с Вашим достижением, - сказал доктор Лектер. Он не пояснил, что подразумевает под этим словом: выпуск из Академии, спасение Кэтрин Мартин, убийство Джейма Гама, или нечто совсем иное. Пусть она поймёт всё так, как поймёт. Клариса кивнула ему на прощание и удалилась в сопровождении Барни. Доктор Лектер продолжал стоять, прислушиваясь к её удаляющимся, затихающим в глубине коридора шагам. Через несколько минут Барни появился снова, чтобы забрать складной стул. – Очень мило со стороны Кларисы, навестить Вас. Правда, доктор Лектер? – медбрат сложил стул и засунул его себе под мышку. – Верно, Барни. Мы весьма приятно поболтали, и спасибо тебе – за предоставленные условия. Медбрат наморщил лоб. – За твою помощь, Барни. Стул и прочее. – А, ясно. Кстати, доктор, вы хорошо смотрелись вместе – если не возражаете, что я это говорю. Мне показалось очень милым, как её блузка сочеталась с Вашей униформой. – Неужели? Сочеталась? Вы очень наблюдательны, Барни. Конечно же, от глаз доктора Лектера не укрылось, что бледно-синяя кофточка, в которую Клариса сегодня была одета, оказалась удивительно подходящей по цвету к его тюремному одеянию. Интересно, выбрала она её случайно, или намеренно? Что ж, есть лишь один способ узнать наверняка: упомянуть сей факт и посмотреть, как она отреагирует. Что означает... – Барни, не будете ли Вы так добры оказать мне услугу? От автора. Строки на итальянском в начале главы – из оперы Моцарта «Царь Митридат», акт пятый, сцена вторая. *Теперь начинаю я править, теперь начинаю я своё счастье. **Я многим обязан тебе, дорогой мой друг.