Валар Дохаэрис

Искушение Следующим утром Джон разбирал бумаги, сидя за широким дубовым столом в зале Малого совета. Час был ранний, и король мог обдумать предстоящие дела в тишине. Вчера сир Давос, который обычно первым просматривал письма, обратил его внимание на послание от Яры Грейджой, которая волей короля правила Железными островами. Джон разыскал в груде бумаг свиток с печатью из черного воска и изображением кракена. Развернув его, он прочел следующее: «Его Величеству Эйегону Таргариену, королю андалов и первых людей, защитнику государства. Эурон Грейджой нарушил запрет Утонувшего Бога и предал огню и мечу селения на побережье Харлоу, к югу от Десяти Башен. Его корабли ушли на запад прежде, чем мы успели снарядить погоню. Яра из дома Грейджоев, правительница Железных островов». Послышался осторожный стук, затем дверь слегка приоткрылась. — Завтрак, Ваше Величество. — Да, оставь здесь, — отвечал король, погрузившись в свои мысли и не отрывая взгляда от свитка. — Благодарю. Он был так озабочен письмом, что не сразу понял, что женщина медлит уходить. — Млорд… Ваше Величество, позвольте мне… Джон поднял глаза и увидел ту самую красивую служанку, которая разлила эль вчера за обедом. Раздражение на себя опять шевельнулось в нем, но он тут же подавил его и сказал спокойно: — Что тебе? Говори. Она стояла перед ним, опустив глаза и нервно комкая в руках край фартука, а потом вдруг упала на колени и громко зарыдала, закрыв лицо руками. — Ваше Величество, простите вы меня, глупую, за мою оплошность … уж как я плакала, как боялась, что прогонят меня! Только идти-то мне некуда… один путь — в потаскухи. А ведь я девушка честная. Не моя вина, что отца и брата мертвяки заели, и некому теперь за меня заступиться… — ее плечи мелко и часто вздрагивали, из-под пальцев, прижатых к лицу, текли слезы. Тронутый горьким отчаянием, звучавшим в ее голосе, король поднялся из-за стола и подошел к ней. Она показалась ему жалкой, потерянной и совсем юной. Сколько таких вот девчушек обездолила и осиротила война… Он осторожно взял ее за плечи и поднял с колен. — Не такая уж это большая оплошность. Не плачь и не тревожься понапрасну, никто не станет тебя прогонять. Как твое имя? — Иза, млрод, из Росби. Ох, спасибо… вы такой добрый, такой славный… не знаю, как и благодарить-то вас… Стоя к нему вплотную, она подняла на него блестящие от слез глаза. Для женщины она была достаточно высока ростом, лишь немного ниже его. Ее лицо вдруг оказалось очень близко. Опасно близко. Он разглядел точеный подбородок, высокие скулы и маленькую родинку над верхней губой. От нее пахнуло смешанным ароматом молодого тела, чуть влажных волос, каких-то летних трав и цветов. Он ощутил как будто небольшое головокружение, легкий хмель в крови. В тот же миг она опустила длинные ресницы и качнулась вперед, к нему. Он едва успел схватить ее за руки. Это прикосновение обожгло, но и отрезвило его, минутное оцепенение прошло. Джон отстранился и быстро отошел к столу. — Иди, Иза. Говорить больше не о чем, — сухо и отрывисто произнес он. — Да, млорд… спасибо, млорд. Она вытерла глаза фартуком, еще раз посмотрела на него странным взглядом и вышла, почти столкнувшись в дверях с сиром Давосом. * * * — Вороний Глаз всегда будет врагом, Джон. Он чуть не женился на Серсее, он был в шаге от Железного Трона — думаете, он забудет это? Мерзавец коварен, как змея, и будет рваться к власти, пока жив… А уж племянницу свою как ненавидит! Ведь Утонувший Бог запрещает железнорожденным свою кровь проливать — а он и божьей кары не побоялся… Десять Башен всегда поддерживали Яру; когда Теон решился вызволить ее из плена, с ним были люди с Харлоу. Этот набег — лишь первый шаг. Он будет мстить, пока мы его не остановим. И медлить больше нельзя. — Чтобы его остановить, надо сначала его найти. Его суда быстрее наших, сир Давос, и нападает он всегда внезапно. — Да, он опытный мореход, лучший в Вестеросе, а возможно, и во всем мире. В море нам его не достать. Надо выманить его на сушу. Есть у меня одна мысль, Ваше Величество… Король внимательно слушал своего Десницу, соглашаясь, возражая, задавая вопросы. Их совет затянулся далеко за полдень, но дело было важным и не терпело отсрочки. Когда сир Давос удалился, Джон глубоко вздохнул, встал из-за стола и подошел к окну. В его памяти всплыл эпизод со служанкой. Конечно, она не виновата, просто наивная девочка… Ничего не произошло. Это все я сам, мои мысли, мои порывы, моя жажда… Нет, так нельзя! Если так будет продолжаться, впору и правда подумать о женитьбе, невесело усмехнулся он, вспомнив вчерашние слова Десницы. Надо будет распорядиться, чтобы на кухне для Изы подобрали другую работу. * * * Замысел Лукового рыцаря потребовал поездки в Сумеречный Дол. Этот богатый, оживленный порт в нескольких днях пути от Королевской Гавани должен был стать для Грейджоя хорошей приманкой. Король отправился вместе с Десницей, чтобы увидеть все своими глазами и составить план действий. Они объехали гавань, прошли на лодке по узким извилистым заливам, обследовали неприступные утесы, нависающие над городом. Оттуда Джон смотрел на круглые башни Сумеречного Форта и цитадель, где почти полгода томился в заложниках Безумный король Эйерис. А ведь он был моим дедом… как же причудливо порой жизнь выводит свои узоры. День, когда они возвращались в Королевскую Гавань, выдался жарким и душным. Солнце немилосердно палило, а у горизонта громоздились сизые тучи, предвещавшие грозу. Их маленький отряд скакал почти без отдыха, но к столице они подъехали лишь поздним вечером. Король, порядком уставший после целого дня в седле, вошел в свои покои и заложил дверь засовом. Снял пояс и перевязь с мечом, расшнуровал и сбросил кожаный дублет, оставшись в рубашке из тонкого полотна. За узкими стрельчатыми окнами было уже темно. Но дневной зной так накалил толстые каменные стены, что теперь от них волнами исходил жар. Джон растворил двери на террасу, примыкавшую к его спальне. Край неба на закате еще светлел, но в темной синеве над головой уже зажигались первые звезды. Далеко внизу, за линиями стен и башен Красного замка, мигали огоньки в домах Королевской Гавани. Король ступил на террасу и сразу же увидел женскую фигуру, которая стояла, облокотившись на широкий каменный парапет. Кто это, откуда она здесь? Услышав его шаги, женщина обернулась, и он с удивлением узнал в ней… Изу. Но теперь вместо скромного холщового платья служанки она была одета в цветные шелка и прозрачное мирийское кружево. Распущенные волосы удерживал золотой обруч на лбу, обнаженные руки украшали замысловатые золотые браслеты. В этом наряде она выглядела совсем другой — старше, ярче… соблазнительнее. Взгляд ее тоже был другим: в нем читалась спокойная уверенность и сознание собственной красоты. Несмотря на смутную тревогу, он невольно залюбовался ею, но тут же одернул себя и спросил строго: — Что ты здесь делаешь? Ты… не служанка. Кто ты? Отвечай! — Нет, не служанка. Я родилась в богатой семье, в одном из древних домов Мира. Мое настоящее имя — Астис. Я должен был догадаться. Редкая красота этого лица, горделивый профиль, тонкие руки, осанка … — Если так — зачем ты здесь? — Разве ТЫ еще не понял, мой король? — медленно проговорила она, глядя ему прямо в глаза. Ее взгляд словно гипнотизировал его, а голос, низкий, грудной, звучал как музыка, ласкал слух, увлекал за собой. — Позволь мне все объяснить. Да, я богата и независима. В городе у меня свой дом, слуги, выезд. Мы оба взрослые и свободные люди, и знаем, как устроен мир. Я возжелала тебя, как только увидела. Ты ехал мимо моего дома, какой-то человек склонился перед тобой, умоляя выслушать его, и ты остановил коня… С тех пор я не знала покоя. Я думала о тебе день и ночь, и все искала случая снова увидеть тебя. Все его ощущения странным образом обострились. Быть может, виной тому была усталость, или ласкающее тепло этой ночи, или его неутоленные желания. Прислушиваясь к себе, он хранил молчание, а она продолжала: — Мне пришло в голову выдать себя за простую горожанку и поискать место на кухне Красного замка. Прости мне это маленькое притворство. О, не удивляйся, я не боюсь черной работы… в моей жизни бывало всякое. Но я быстро убедилась, что люди не лгут, когда говорят, что ты великодушен и честен даже со слугами. Ты не захотел воспользоваться своим правом господина и легкой добычей, которая сама шла к тебе в руки. Тогда я решилась открыться тебе. Я… люблю тебя, мой король! Я истомилась по тебе… И я прошу тебя о милости: подари мне эту ночь. Всего одну ночь! Потом, если ты велишь мне уйти, я уйду, и никогда не буду тебе обузой. Я все понимаю… я не раз слышала разговоры о твоей предстоящей свадьбе. Ты возьмешь в жены девушку из знатного рода, а я, чужестранка… могу ли я соперничать с ней? Но и я заслуживаю немного счастья, разве не так? Жизнь коротка… Отпусти себя на волю хоть раз, мой король, ведь это так сладко… я знаю, ты хочешь этого. Я вижу это в твоих глазах. С этими словами она откинула назад тяжелые черные пряди и спустила с плеч летний шелк своих одежд, открыв взгляду Джона стройное смуглое тело и налитые груди с темными сосками. Ее кожа светилась в ночи теплым янтарем. Огромные глаза были прикованы к его лицу, огненный взгляд будоражил и дразнил. Изогнутые чувственные губы слегка приоткрылись, показав полоску ровных белых зубов, дыхание стало частым и прерывистым. Она протянула руку и зовущим жестом обвела его рот, слегка нажимая большим пальцем. От нее веяло какими-то тяжелыми и сладкими благовониями, сводящими с ума, отнимающими волю. Все это может случиться прямо сейчас… Он испытал непреодолимое желание забыться, перестать хотя бы на краткий миг быть королем, сбросить с плеч груз забот и ответственности, почувствовать себя свободным. Это так просто… всего лишь коснуться губами этого лица, обнять это ждущее тело, подмять его под себя, обладать им… об этом кричала вся его воспламененная, стенающая плоть. Горячая кровь бросилась ему в голову, чресла налились пульсирующей тяжестью, в глазах потемнело. Не думая больше ни о чем, он сгреб ее в охапку, прижал спиной к стене, крепко придавив всем телом, и впился в ее рот так, что зубы лязгнули о зубы. И тут что-то острое оцарапало его грудь, больно врезалось в кожу. Он инстинктивно схватил этот предмет и понял, что то был амулет с драконом, висевший у него на шее. Джон глухо застонал и изо всех сил, до боли, до хруста костяшек сдавил амулет в кулаке. Лицо женщины, которую он только что сжимал в объятиях, исчезло, и перед ним возникло другое лицо — бесконечно любимое. Моя Дени. Моя королева. Мать моего сына. Ее образ, сверкнувший перед ним как яркая молния, развеял морок обольстительного наваждения. Он вздрогнул, словно пробудившись от тяжкого сна, и отпрянул от женщины. — Ты должна уйти. Сейчас же. — Но почему, мой король? Что не так, скажи? — Я… не могу. Как объяснить ей? И зачем, седьмое пекло, объяснять? — Конечно, можешь. Ведь ты мужчина, а мужчине нужна женщина. И женщины лучше меня тебе не найти. Познав мои ласки, ты поймешь, что значит быть счастливым, — по-кошачьи промурлыкала она. — Ты не пожалеешь, обещаю. — Нет. В ее пристальном взгляде мелькнула досада, в голосе послышались резкие визжащие нотки: — Королева Драконов не вернется к тебе. Никогда. — Но… откуда тебе знать? — Я знаю, о чем говорю. Я недаром постигала таинства в Храме Теней в Асшае. Оттуда, куда она отправилась, не возвращаются. Слепящий гнев охватил его. Из-за нее он едва не совершил нечто бесчестное, отвратительное и постыдное. Едва не предал то, что было ему дороже всего на свете. Теперь он ясно видел другую грань ее красоты — темную, хищную и жестокую. — Уходи. Я не хочу больше видеть тебя. Она недобро усмехнулась и посмотрела на него с какой-то брезгливой жалостью. Презрительно пожав плечами, проворно привела в порядок свою одежду. — О, я понимаю, в чем дело. Ты и вправду не можешь, хотя и очень хочешь! Не знаю только, что тому виной — твое глупое упрямство или твоя мужская немощь. Он не ответил на оскорбление, мучимый противоречивыми чувствами: возмущением, злостью, внезапным страхом за Дени и ребенка. Все последующее произошло очень быстро. Молниеносным движением нападающей змеи она выбросила вперед правую руку. Джон, не утративший мгновенной реакции воина, успел отклониться назад, и маленький обоюдоострый клинок мелькнул перед самым его горлом. В тот же миг через перила террасы бесшумно перемахнула легкая тень. Убийца отскочила и с силой швырнула свой кинжал, целя в грудь короля. Но сталь зазвенела о сталь, и оружие отлетело в сторону, отбитое твердой рукой. Секундой позже Игла глубоко вошла в грудь женщины, рядом с левой ключицей. Та медленно осела вниз, пытаясь зажать рану руками, потом упала навзничь. Изо рта струйкой потекла кровь, и она прохрипела: — Мой господин не из тех, кто прощает… Тебе не уйти от него… — Кто твой господин? Кто послал тебя? Говори, тварь! — Арья схватила ее за волосы и впилась взглядом в гаснущие глаза. — Даарио… Наха… Ее тело дернулось и обмякло, пальцы, судорожно царапавшие каменный пол, замерли, голова откинулась набок. Арья вытерла меч о золотистый шелк и поднялась на ноги. Ее лицо было абсолютно спокойно. Джон, потрясенный до глубины души, обернулся к сестре и увидел на ее рукаве длинный рваный разрез. Ткань вокруг него уже пропиталась кровью. — Ты ранена! Я сейчас же велю позвать Сэма… — Пустяки, это всего лишь царапина. Ее кинжал слегка задел меня на излете. — Он может быть отравлен. — О, с этим я справлюсь, не тревожься.