Он украл её небо

Это был настоящий кошмар. Она бежала по улице, зовя его. Его холодная спина всё отдалялась. Ей хотелось проснуться, но это был не сон. Лизель бежала по улице за Максом, кричала ему, просила остановиться. Девушка обогнала его и преградила путь, раскинув руки встороны. Она пыталась заглянуть в его глаза, прочесть в них то, что было у него на душе, но парень упорно отводил взгляд болотистых глаз. — Макс, Макс, прошу, объясни мне, что происходит. Что изменилось за одно утро? Почему ты возненавидел меня? Он не стал отвечать, лишь старался обойти девушку. Она коснулась его руки, преграждая путь. —Я тебя не возненавидел. Ты мне безразлична. Ты всего лишь маленькая девочка, которая читала в подвале. Я ошибся. Ты должна забыть всё, что было между нами. Это недоразумение. Каждое его слово словно нож резало её, словно игла впивалась в кожу, раня, причиняя боль. Лизель почувствовала, как глаза заполняються слезами, а руки безсильно повисают вдоль тела. Только не расплакаться, только не здесь и не сейчас. Что ж ему нет до неё дела?! Она не покажет, как ей больно! Он поднял свои глаза и решил проверить, поняла ли эта девчёнка, что он имеет ввиду. О да, она всё поняла. Пустой взгляд болотистых глаз встретился с карими. Макс видел, что их заволокла дымка слёз. Только сырости ему тут не хватало! Оттолкнув Лизель в сторону, он зашагал дальше. А она стояла и смтрела ему в спину. В тот момент Макс ненавидел себя больше чем когда-либо, даже больше, чем в тот день, когда оставил мать. Как он мог согласиться на это?! Всё ради неё. Семью часами ранее он в прекрасном расположении духа переступал порог дома по улице Гранде. Макс даже не подозревал, как круто измениться их жизнь за каких-то 20 минут. —Мой мальчик, мне нужно срочно обговорить с тобой одну важную вещь. Я знаю обо всём, что происходит в моём доме. И ваши отношения с моей приёмной дочерью не исключение. —Простите, но... —И если вы хотите сохранить это место, забудьте о ней. Её будушее запланировано, она выйдет замуж за достойного человека с хорошей фамилией и перспективой в карьере. —Правильно ли я вас понял, вы не считаете меня достойным Лизель, потому что я еврей? Вы ведь меня наняли только потому, что я еврей, и вам это выгодно... —Да, это было так. Но теперь, ты представляешь собой ценность, как хороший сотрудник, но не как муж Лизель. Решай— работа или Лизель. И учтите, если уйдёте от меня, я обещаю, вы нигде не сможете устроиться. — Всё просто, я всегда буду выбирать её, Лизель. — Мы, кажется, не поняли друг друга. Я вижу, вы её любите и желаете счастья. Но она не будет счастлива с таким как вы. Что вы можете ей предложить? — Позвольте ей решать, с кем она будет чувствовать себя счастивой. Тон мэра резко изменился. Теперь он не был учтивым и милым, а стал ядовитым и озлобленным: —Вы всё ещё не понимаете. Если ты не закончишь это недоразумение, это сделаю я. Эта девченка не получит ничего из наследства. Более того, моя семья откажется от её содержания. Её выкинут на обочину жизни. Ты хочешь этого для неё, хочешь что бы она снова всё потеряла? Тут мэр попал в точку, Макс боялся этого больше всего. Мэр, нокаутировав Макса, спокойно наблюдал за реакцией на его слова. Парень не хотел, что бы девушка третий раз потеряла семью. Она не должна испытать весь этот ужас вновь. Он обещал, что никогда не причинит ей боль... —Я согласен. —Я очень рад, мой дорогой, что мы нашли общий язык. По сути, он сделал ей больно, но уж лучше разбить сердце, чем оставить без семьи. Именно так думал Похититель неба, когда шёл в сторону ателье герра Штайнера. Стоп, Макс, именно туда отравиться Лизель, когда придет в себя. Они не должны видиться. Макс не ошибся. Выплакав все слёзы на мосту, Лизель Мэмингер действительно отправилась в ателье. —А, фройляйн Мэмингер, вы не частый гость в моём ателье в последнее время. Лизель улыбнулась, теперь она была дома. Макс не знал почему, но ноги сами понесли его к дому №10 по Небесной улице. Дверь открыла усталая, но улыбающаяся девушка. —Это вы? Я знала, что мы ещё встретимся. Не хотите ли зайти на чай? — Это то, что мне сейчас нужно, фройляйн Кляйн. —Прошу, зовите меня Хельга. Не стойте же на пороге. Макс Ванденбург сидел в маленькой гостинной, любовался закатом, пил горячий чай и отказывался думать о том, что сделал. Наконец, он оторвал взгляд от багрового неба и заглянул в глаза хозяйке дома. —Вы знаете, Хельга, ваше лицо мне очень знакомо. Мы не могли нигде пересекаться? Она неспеша отпила чай и лишь потом ответила: —Нет, не думаю. И всё-таки во взгляде этой девушки было что-то холодно-неисткреннее, что очень задело Макса.