***
Не знаю сколько времени прошло от момента первой команды «Мотор. Начали», но чем дольше мы находились на площадке, тем медленнее текло время. Мы передвигались от одной локации к другой, имея катастрофически мало времени на элементарный перерыв, чтобы сменить обстановку или хотя бы банально сходить в уборную. Бесконечные команды режиссеров и сценаристов, которые говорили нам куда лучше встать, как лучше повернуться, какую интонацию лучше воспроизвести. Они учили нас словно маленьких детей, которые еще даже ходить не умеют. И как там говорится? Прежде чем ходить, научись хотя бы ползать? Так вот у нас даже с этим были проблемы. По крайней мере так казалось мне. Мне не нравилось все, что я делаю: как говорю, как смотрю, как веду себя, как звучит мой голос. Не знаю, как у девчонок, а у меня возникало стойкое ощущение, что ничего хорошего сегодня у нас не получится. Да и вообще все это начинало казаться мне весьма сомнительной затеей. Конечно, было интересно окунуться в новый и неизведанный мир, но брать на главные роли девочек, которые умеют разве что лупить по барабанам, да на гитарах играть, было очень опрометчивым решением. И чем дальше заходил съемочный процесс, чем чаще слышались недовольные крики режиссеров, которые бесконечно кричали «Стоп!» в попытках донести до нас то, как нужно вести себя в кадре, тем меньше энтузиазма оставалось во мне самой. К тому же отсутствие хотя бы какого-то завтрака, я уже не говорю о полноценном приеме пищи, давало о себе знать. Вот она, долгожданная расплата за те пять минут, которые я позволила себе понежиться в кровати. В теле чувствовалась легкая слабость, в желудке во всю начинали петь песни мои родные киты, которые просыпались каждый раз, когда организм требовал еды. Мне даже не нужно было говорить о том, что чисто внешне я выгляжу очень усталой и вялой, все это было понятно и без посторонних подсказок. - Стоп! – в очередной раз раздается недовольный голос Арланова, который не сводит с меня взгляда – Третьякова! Соберись, пожалуйста. Это динамичная сцена, ты должна улыбаться. А у тебя на лице такое выражение, будто кто-то умер, и ты находишься в глубоком трауре! – я шумно выдыхаю, понимая, что в который раз за сегодня из-за меня все идет не так, как должно быть. Чувствую этот предательский комок в горле, который подступает все ближе с каждым моим вдохом, но разрыдаться в первый же день на площадке будет вершиной проявления слабости, а этого я допустить не могла. Поэтому я гордо поднимаю голову и смотрю на Сергея в ожидании дальнейших указаний, на что получаю лишь короткую фразу – Перерыв двадцать минут. И, Лена, - тормозит меня мужчина, слегка схватив за локоть, когда мы с девочками решили покинуть кадр, добавляет – Выпей сладкий чай. Твое бледное лицо в кадре портит весь антураж – Арланов как-то тепло и по-доброму улыбается, за что получает такую же улыбку от меня в ответ. Да, сладкий чай и что-нибудь съедобное как раз то, в чем я сейчас так нуждалась. Мы с девчонками покидаем спортзал, в котором проходили съемки, и сразу направляемся в сторону буфета. За дверью нас встречает взбудораженная Женька, у которой вот уже час был перерыв, так как в этой сцене она задействована не была. Погруженная в свои мысли, я даже не сразу понимаю, что девчонки говорят обо мне. Из транса меня выводит только легкое прикосновение Женьки к моей руке, которую она усердно принялась трясти. - Лен. Лен, ты чего? – встревоженно произносит подруга, не сводя с меня слегка испуганного взгляда. Немного судорожно вдыхаю воздух, будто за это время я забыла, как дышать, и оглядываю подруг, которые вот уже с минуту неотрывно пялятся на меня. - А, что? – наконец отзываюсь я и немного улыбаюсь – Да я в норме, просто из-за того, что проспала не успела позавтракать. Есть хочется ужасно. Еще и Мильниченко пасет теперь мой каждый шаг, чтобы я в очередной раз не накосячила. Говорю быстро и даже не сразу замечаю, как хрипит мой голос. Немного откашливаюсь, а уже в следующее мгновение чуть не давлюсь собственной слюной. - Да? А мы-то уже подумали, что ты о своем Виталике замечталась. Эх, мне бы такого партнера – блаженно произносит Лерка, а я не свожу с нее полного непонимания взгляда. И с чего бы это им решить, что мне вообще все это интересно. Кто он, и кто я. Даже нет, не так. Где он, и где я. Как вообще такое могло кому-то в голову прийти. Хотя, учитывая, что озвучила данные мысли именно Козлова, мне не стоит удивляться слишком сильно. - Забирай, мне не жалко – немного грубо, но с какой-то дурацкой улыбкой произношу я. Подруга, явно не рассчитывавшая на подобное хладнокровие с моей стороны, не находит, что сказать в ответ, поэтому так же по-дурацки улыбается, скорчив очередную гримасу. Девочки быстро меняют тему, а я внутренне ликую, что, наконец-то, в моем желудке окажется что-то больше, чем простая вода. Дожевывая остатки второго пирожка и допивая сладкий чай, который мне так советовал наш режиссер, я окончательно выхожу из астрала, в котором пребывала последние несколько минут. Честно говоря, я даже не особо стремилась следить за ходом диалога моих подруг, хотя все равно умудрялась время от времени вставлять свои пять копеек. Но это лишь для вида, чтобы ни одна из них не заподозрила того, что брошенные Леркой слова, сказанные больше в шутку, чем всерьез, так прочно засели в моей голове. Я даже не сразу поняла, что думаю о произошедшем, хотя всеми силами старалась этого не делать. Невольно вспомнив цвет его глаз, я еле заметно улыбаюсь, делая последний глоток чая в тот момент, когда улавливаю разговор подруг. -…..Я читала, что у него ребенок есть – голос Ани всегда выбивался из остальной композиции – Еще бы, ему же наверняка уже под сорок. Было бы странно, если бы у него не было ребенка – продолжает Наташа логическое рассуждение по данному вопросу – Интересно, а сейчас у него есть кто-нибудь – вклинивается в разговор Лерка и быстро замолкает, когда чувствует на себе мой недоумевающий взгляд. Ну серьезно, неужели они не нашли более интересных тем для разговоров? - О, смотрите, Ленка в себя пришла. Сразу чувствует, когда речь заходит об Абдулове – усмехается Козлова, расплываясь в довольной улыбке. Чувствую, что еще одна ее такая шуточка сегодня, и я точно не сдержусь. Но сейчас выбираю другую тактику: лишь показательно ей улыбаюсь так же, как она улыбалась в тот момент, когда строила мне рожицы. Не хочу продолжать эту тему. - Я пошла покурю, пока время есть – быстро отзываюсь я и встаю с места в тот момент, когда к нам приближается ассистент режиссера и сообщает о том, что через две минуты все должны быть на площадке. Шумно выдыхаю, понимая, что без сигареты пережить этот день и бесконечные леркины подколы будет еще сложнее, но выбора у нас все равно не было. Дружно поднимаемся со стульев и отправляемся обратно в спортзал, где нас уже ждала вся съемочная команда. А Женька, сверкнув глазами и улыбаясь, направилась на улицу, дабы покурить. Ненавижу ее.***
- Стоп! Снято! – звучит долгожданная фраза и восторженный голос Арланова – Молодцы ребята! Всем спасибо, на сегодня все! – внезапно все тот же, уже порядком надоевший, спортзал заполняется аплодисментами тех немногих, кто остался на площадке. Основную массу людей составляли операторы, звукорежиссеры, осветители, Арланов и еще несколько человек, которые были вынуждены сегодня задержаться дольше положенного. Из актеров остались только я и Абдулов, который еще с утра вызвался перенести наши общие сцены на вечер, дабы не задерживать остальных. Благородно, но все же немного глупо - думала я про себя, мысленно все еще возвращаясь к утренней ситуации. И когда я слышу долгожданную фразу о том, что съемочный день завершен, внутри что-то ломается. Что-то надрывается, когда я понимаю, что впереди меня ждет не особо приятная и довольно долгая дорога домой, в то время как остальные девчонки были отпущены Сережей несколькими часами ранее. Не то облегченно, не то обреченно, но все же опускаю голову вниз, стараясь не сломаться окончательно. Этот день был действительно очень сложным не только физически, но и морально. Большинству людей, как, впрочем, уже и моим подругам, был привычен этот ритм, и никто не жаловался, а для меня все это было ново. И, наверно, если бы меня кто-то предупредил заранее, что будет так тяжело, я бы ни за что не позволила себе лишних пяти минут блаженства в кровати, которые быстро переросли в полчаса и сулящие теперь одну лишь усталость. - Молодец, Ленка. Для первого дня ты отлично справилась. То ли еще будет – с какой-то непонятной для меня улыбкой произносит Виталик, когда поднимается с места и, быстро взяв меня за руки, поднимает следом за собой. Все, на что меня хватает, это немного улыбнуться мужчине, который, не сомневаюсь, по одному моему взгляду понял, что на моих плечах сейчас лежит просто вселенская усталость. Мы прощаемся со всеми присутствующими, и я быстро покидаю спортзал, пока Абдулов что-то обсуждает с Арлановым. Дорога до гримерки кажется непомерно длинной, но я собираю в себе остатки былого энтузиазма и сил, поэтому, оказавшись внутри уже привычного помещения, быстро привожу себя в порядок. На мгновение я думаю о том, чтобы закрыть дверь изнутри, дабы не представь перед Виталиком в одном нижнем белье, когда он неожиданно окажется на пороге, но быстро вспоминаю, что мужчинам была отведена отдельная гримерка. Да, плевать – мысленно проносится в голове, когда я одергиваю руку от двери. Хочется пошутить на тему «чего он там не видел», но даже на это у меня не осталось сил. Все, чего мне сейчас хотелось – это съесть любимый шоколад и выкурить хотя бы одну сигарету, хотя мысленно понимала, что если начну, то их будет как минимум три за раз. С этими мыслями я быстро накидываю на себя куртку, кутаюсь в шарф и ругаю себя за то, что так глупо забыла утром шапку. На улице стоял февраль, и мне оставалось лишь гадать насколько холодно сейчас за окном. Быстрый взгляд на часы, стрелки которых уже отмерили половину первого ночи, сумка на плече, и я покидаю душное помещение, мечтая оказаться на свежем воздухе. Зимняя прохлада быстро бьет в лицо, щеки неприятно начинает саднить от холода, а я тянусь к карману за пачкой сигарет, пытаясь прикинуть как лучше сейчас добраться до дома. Отец в командировке, брат уехал отдыхать с девушкой. Метро, даже если бы у меня было желание на нем покататься, уже закрыто. Оставалось только такси. Прикинув, что наличных у меня явно не хватит для того, чтобы добраться до дома, мысленно ругаю себя за то, что придется будить маму, хотя что-то мне подсказывало, что она еще даже не ложилась. Не знаю, сколько я так простояла на морозе, застыв словно ледяная скульптура, но из задумчивого состояния меня вырывает голос, который теперь я узнаю из миллиона похожих. Отпускаю пачку сигарет, которую так и не вынула из кармана и немного ежусь от холода. - Ты чего застыла? На улице холодно. – произносит мужчина, который все так же тепло улыбался, будто не было этого тяжелого дня и ему не пришлось задерживаться из-за безалаберности своей партнерши. Может, Сережа все-таки прав, и я слишком безответственная? - Пытаюсь прикинуть где можно поймать такси – честно отвечаю я, даже не задумываясь над тем, как это может выглядеть со стороны. А Виталий, видимо, рассмотрел в этом ответе именно то, чего я меньше всего хотелось. - Давай я тебя отвезу. Я на машине. Быстрее будет – довольно резво отзывается Абдулов, не сводя с меня пристального взгляда. Интересно, он предложил это лишь из вежливости и надеется на мой отказ? Или выжидает, чтобы в очередной раз решить все за нас двоих, как делал сегодня уже неоднократно? Я продолжаю переминаться с ноги на ногу, не зная, что ответить. С одной стороны, он прав, неизвестно сколько я сейчас буду ловить или вызванивать это такси, а с другой стороны…. - Так, Третьякова, ты опять за свое? Пошли, отказы не принимаются – прерывается он мои размышления где-то на середине, не давая и шанса опомниться. Я быстро мотаю головой, окончательно возвращаясь в реальность, чтобы не казаться слишком странной молчаливой барышней, у которой слишком много тараканов в голове. - Как-то неудобно – неуверенно отзываюсь я, чувствуя, как хрипит собственный голос. Днем он не казался мне таким неприятным, каким он кажется сейчас. Или я просто слишком много говорила за сегодня? – Тебе и так пришлось задержаться из-за меня. Не хватало еще, чтоб еще и домой отвозил. В голосе появляется больше смелости, когда я довожу фразу до завершения. В этот момент я даже уверена, что сейчас он пожмет плечами, развернется и уйдет, оставив меня одну на пустынной улице. Но, видимо, я еще слишком плохо знала Абдулова и делала поспешные выводы. - Конечно – немного грубо произносит мужчина, продолжая сверлить меня своим взглядом. На секунду я отмечаю, что даже в темноте цвет его глаз не теряет своего шарма, а становится лишь интимнее – Лучше, если я тебя сейчас оставлю одну, и добирайтесь Елена сама, как хотите. – он убирает руки в карманы своего пальто, а я чувствую, как этим жестом он выказывает все свое недовольство моим упрямством, которое сейчас раздражало даже меня. И почему ты всегда такая, Третьякова? - Ой, да пошли уже – Виталик хватает меня за руку и тянет за собой – Я не мальчик, чтоб ждать пока ты решишься – внезапная фраза, которая выбивает у меня почву из-под ног. На секунду от тона его голоса и от его стальной хватки мне становится не по себе, но я быстро стараюсь отогнать все ненужные мысли в сторону. Он ведь действительно не мальчик, чтобы ждать пока я тут стою и ломаюсь как маленькая девочка. Взрослый, состоявшийся в жизни мужчина предлагает мне свою помощь, а я умудряюсь еще иголки показывать, словно ежик, вместо того, чтобы с благодарностью к этому отнестись. Он ведь мог и вовсе оставить меня, сесть в машину и уехать, а вместо этого продолжает возиться со мной. И за всем потоком мыслей, внезапно рухнувших на мои плечи, а не замечаю, как уже через минуты мы оказываемся возле его транспорта. Черная BMW выглядит несколько устрашающе, но мне уже все равно, лишь бы быстрее добраться до дома. Он останавливается возле машины, не выпуская моей руки из своей огромной ладони, снимает сигнализацию и открывает передо мной дверь. Будто боится, что я сбегу. - Спасибо – как можно теплее улыбаюсь я, хотя понимаю, что получается это из рук вон плохо. Абдулов секунду смотрит на меня довольно сурово, а после его взгляд быстро меняется, и я замечаю уже привычную нежность во взгляде. Устраиваюсь поудобнее на пассажирском сидении, краем глаза наблюдая за тем, как мужчина закрывает дверь с моей стороны и уже через пару секунд оказывается на месте водителя. - Ну что, куда прикажете? – с мягкой улыбкой произносит Виталий, а я неотрывно наблюдаю за тем, как он ловко нажимает какие-то кнопочки на панели. Называю адрес и тут же чувствую, как по телу разносятся волны тепла. Теплый воздух обдувает лицо, и я почти тут же решаю снять шарф, который висел на шее словно удавка. - Мне как раз по пути – произносит мужчина, поправляя зеркало заднего вида – А ты ехать не хотела – все с той же улыбкой на губах, он смотрит на меня и, быстро переключая скорость, топит педаль газа в полу. Машина немного резко трогается с места и уже через пару минут мы оказываемся на шоссе. - Ну давай, рассказывай, как первый день? Как впечатления? – интересуется Абдулов, крепко сжимая своими сильными руками руль и почти не отрываясь от дороги. На секунду мне захотелось, чтобы он посмотрел в мою сторону, когда задавал вопрос, а он, как будто почувствовав, переводит на меня короткий взгляд, а с губ не сходит все та же улыбка. - Вроде бы нормально. Только устала очень. Еще этот скандал с утра. – усталая улыбка, которая еще секунду назад присутствовала на моем лице, быстро исчезает, и уголки губ ползут вниз. Когда-нибудь я перестану возвращаться к сегодняшнему утру, но это уже будет совсем другая история. Мне все еще было неудобно и перед Сережей, и перед Арлановым, и перед девочками за то, что я оказалась сегодня такая несобранная, хотя еще вчера обещала себе, что ни за что не просплю первый съемочный день. Но больше всего мне было стыдно перед Виталиком, который по доброте своей душевной не только задержался сегодня, хотя мог бы уже давно нежиться в теплой кровати, но еще и вынужден отвозить горе-партнершу домой. - Усталость – это нормально. Первую неделю тебя еще поколбасит от этого бешеного ритма, а потом втянешься и будешь как рыба в воде – отзывается Абдулов, а я упираюсь взглядом в его руки. У него были необычайно большие ладони, а, когда он сжимал руль, костяшки на пальцах белели. В некоторых местах особенно четко выступали вены, что придавало его рукам какой-то мужественности. И пока я бесцеремонно разглядывала его руки, он продолжал говорить – Я, когда впервые оказался перед камерами, вообще два дня уснуть не мог. Настолько нервничал, что аж вспоминать стыдно. Боялся, что все делаю не так: не так говорю, не так стою, не так дышу. Однажды даже думал бросить все, но быстро понял, что шел к этому не ради того, чтобы пасануть перед первыми же трудностями… Он говорит, а я понимаю, что все его слова – полное отражение моих сегодняшних мыслей. Удивительно, что он был настолько близок к моему состоянию, что способен был понять все без лишних слов. Его слова успокаивают, речи вдохновляют. Кажется, я даже чувствую прилив новых сил, которые обязательно оставлю на завтра. Он рассказывает какую-то историю из прошлого о том, как пришел к тому, чтобы стать актером, а я слушаю его чарующий голос и понимаю, что проваливаюсь куда-то в пустоту. Веки становятся неимоверно тяжелыми, и я разрешаю себе на секунду прикрыть глаза, хотя задворками сознания понимаю, что буду ругать себя за это еще очень долго. Последний взгляд на Виталика, голос которого так убаюкивал, и я выпадаю из реальности. Просыпаюсь я уже в тот момент, когда чувствую легкое прикосновение к своей замерзшей руке чьими-то теплыми пальцами. Требуется несколько секунд, чтобы я понял где я, кто я и что со мной происходит. Открываю глаза и вижу перед собой полюбившиеся голубого цвета глаза, которые переполняла нежность. Мужчина улыбается и что-то говорит, но смысл его слов пока не доходит до меня. Блаженно улыбаюсь, а в следующее мгновение понимаю, что он убрал свою ладонь с моей руки, и от этого внутри образовывается необъяснимая пустота. - Приехали. – снова произносит Абдулов, не отрываясь от моего лица – Придешь домой, сразу ложись спать. А то завтра опять проспишь все на свете – шутливо говорит мужчина и принимается укутывать меня в моей же шарф. От всех его жестов в мою сторону мне становится немного не по себе, а в голове возникает миллион и один вопрос, на которые я боюсь искать ответы. - Спасибо – в очередной раз благодарю его я и тут же добавляю – С меня причитается. Мужчина широко улыбается и отводит от меня взгляд, словно смущаясь или… Как бы я хотела проникнуть в его голову и понять, что же у него там творится на самом деле. Смущенно опускаю взгляд куда-то на собственные коленки, понимая, что всю дорогу сидела, практически полностью развернувшись корпусом в сторону Абдулова. - Иди уже – внезапно произносит он, подавая мне мою сумку с заднего сиденья – До завтра – его губ снова касается улыбка, а я, не поднимая своих глаз, отстегиваю ремень безопасности и молча покидаю салон авто, попутно пытаясь найти в сумке заветные ключи. Захлопываю за собой дверцу и только в этот момент понимаю, что не сказала ему ни слова на прощание. - Абдулов – произношу я его фамилию, резко распахнув дверь машины, пуская в салон холодный воздух – Доброй ночи. Я улыбаюсь и тут же закрываю дверцу машины, не дожидаясь реакции Виталика. Выудив из сумки ключи, открываю дверь подъезда и борюсь с собой чтобы не обернуться в его сторону. Очень хочется, но делать я этого не стану. Захожу в подъезд и слышу тихий шорох автомобильных шин. Уехал. На полу автомате поднимаюсь на восьмой этаж, проклиная лифт за то, что он настолько долгий. Мгновение и дверь распахивается перед самым моим носом, а на пороге встречает обеспокоенная мама. Оставив на ее щеке легкий поцелуй и практически не слушая все ее вопросы, я сразу направляюсь в свою комнату, чтобы поскорее упасть на кровать и забыться блаженным сном. Взгляд падает на часы, и я отмечаю, что на сон у меня осталось всего лишь четыре с половиной часа. Ставлю себе два будильника сразу, чувствуя, что еще немного и я рухну на ровном месте. Но переборов себя, я все же добираюсь до кровати. В голове тысяча и одна мысль, которые так или иначе касались Виталика. Ругаю себя за это, заставляя выбросить из головы всю дурь, и лишь удобнее устраиваюсь на кровати. Не хочу думать ни о чем. Ни о леркиных словах. Ни о его самопожертвовании. Ни о его манящем голосе. Ни о его сильных руках. Ни о голубизне его глаз. Не хочу. Не должна.А утром она проснется и вернется к тому, от чего ей еще предстоит так долго убегать.