Дорога домой

Винтеарус по-флямски, Оростар по-мангладарски, ещё тысяча названий на тысяче языков разных миров. И, конечно же, Дарта'гхор на языке Тьмы. Но перевод всех этих названий был схожим. Катастрофа, безумие, переменчивость или что-нибудь в этом роде. Планета с непостоянным положением континентов, непостоянным климатом, непостоянным уровнем океана, бешеной вулканической активностью. Многие Семьи приходили на неё, давали ей название и уходили. Но всё же она была пригодна для жизни, у неё была кислородная атмосфера, а температура в целом оставалась приемлемой. Если оказаться не в том месте не в то время, можно было легко замерзнуть насмерть или свариться заживо, но здесь были области, где предусмотрительному существу не грозило ни то, ни другое. И разумная жизнь здесь была. Осторожная, пуганая, готовая чуть что бежать от очередного каприза местной природы, но вполне постоянная. Некогда, несколько тысяч лет назад, навы построили здесь базу, хорошо защищённую от всех воздействий, но без постоянного контингента. Время от времени здесь бывали исследователи или путешественники, которым на Земле не хватало острых ощущений. А причина постройки была проста и тщеславна. Раньше тёмных здесь обосновались асуры и даже посчитали этот мир таким важным, что оставили в нём Искру Вечности. Разумеется, навы не могли оставить это просто так, не могли не выяснить, что же так привлекло их извечных врагов. Базу светлых разрушили, Искру запечатали так, что извлечь её из защищённого хранилища мог только нав с высоким магическим уровнем. Представитель любого другого генстатуса был бы убит на месте хитроумной ловушкой — впрочем, охотники попробовать вряд ли нашлись бы.  Какие научные изыскания здесь проводились, и какие результаты были получены, Анарга не знал. Сам он изучал Внешние Миры во всех их проявлениях, от культуры жителей до строения планет и устройства звёздных систем, но здесь не бывал. Да и не входило в его планы сюда заглядывать. Он не был дома, на Земле, тысячи лет и теперь захотел вернуться и явить Нави свои обширные исследования. Но неожиданно обнаружил, что Большая Дорога больше не действует, и простого пути назад нет. И тогда он прикинул, что ближайшая база была на Дарта'гхоре, и если на ней запечатали Источник, то она считалась важной и была хорошо оборудована. На самой базе должны быть артефакты для экстренного портала или хотя бы экстренной связи со столичным миром. Но это было всё, что он знал — историю базы и название планеты. Но понятия не имел, где эта база, и куда она могла переместиться за столько времени среди непрерывно дрейфующих континентов и островов. Дальний переход вывел Анаргу в Улунти — столицу и единственное постоянное поселение в этом мире. По меркам Империи Нави это была большая деревня, здесь — огромный город. Несколько сотен жителей — шутка ли?  Новые лица здесь появлялись редко, так что одинокий нав в потрёпанной походной одежде и с диковинным оружием на поясе стал значимым событием, собравшим целую толпу любопытных. Тёмный неприязненно поморщился, оглядывая местных жителей, улунти же называемых. Низкорослые, курносые и плосколицые, слабые маги, не самые развитые существа, чьи достижения остановились на примитивной письменности и довольно дрянном железе. Скучно. Всех их достоинств — выносливость, немногим меньшая, чем у детей Тьмы, да недюжинная приспособляемость, позволившая им здесь выжить. Но выбирать не приходилось. Анарге нужна была база, а разных Семей он и так уже повидал вдоволь.  Нав ничего не сказал, только поправил висевший на одном плече рюкзак, такой же видавший виды, как и все его вещи, и просто ждал, пока к важному гостю выйдет кто-то, с кем есть смысл говорить. Он уже порядком устал от странствий, но общаться с разными, порой совершенно экзотическими народами, любил. Всякий раз терпеливо изучал их язык, записывал легенды и сказания, стремился понять, как мыслят и чем живут другие существа. И всё же сейчас от перспективы снова погрузиться в свою обычную работу он чувствовал только раздражение. Подумать только, он мог попасть в это Спящим забытое место, да и просто куда угодно, но не мог — домой, на Землю. В столицу Империи Навь, в мир, отвоёванный в том числе его трудами и его кровью. Что случилось с Большой Дорогой? Что случилось с его миром и его Семьей? Война? Восстание вассалов? Магия, разрушающая планеты? Что могло заставить навов, открывших свой мир для всех прочих Семей, запереться в скорлупе, подобно асурам? Анарга отметил про себя, что за время этих рассуждений уже дважды вспомнил ненавистных Первых, и это не к добру. Но, во всяком случае, сидеть на этом небольшом, но совершенно сумасшедшем шарике с недоразвитыми местными, когда у него дома, возможно, случилась беда, ему совершенно не хотелось. Обычно он не жаловался на отсутствие терпения, но теперь каждая минута промедления была мучительной. До перехода было легче, а теперь, когда он достиг наконец Дарта'гхора, единственным его желанием было разобраться с последним этапом его затянувшегося возвращения домой. Но здравый смысл подсказывал ему успокоиться и не распалять себя напрасными надеждами. Навов здесь не видели тысячи лет, и хорошо, если улунти сохранили хотя бы смутные предания о том, где находилась база. А может статься, их память так же непостоянна, как местный климат. Где-то вдалеке сверкнула на полнеба извилистая молния, а затем оглушительно прогремел гром. Сизо-чёрный грозовой фронт надвигался с севера, и тучи громоздились, словно высоченные горы. Но пока что в Улунти было просто довольно прохладно, и дул свежий ветер. Даже приятно, могло быть и хуже. Наконец толпа зевак расступилась, пропуская еще более низкого, чем прочие, седовласого сгорбленного старика, опирающегося на посох, украшенный иномирным золотом и здешними самоцветами. Его просторные одежды были полностью покрыты цветастой вышивкой, мелким орнаментом, преимущественно синим и красным. Анарга машинально отметил такие же цвета у улунти, выглядевших богато, и заключил, что они символизируют власть и достаток. А вышел к нему, стало быть, вождь, старейшина, или кто там у них правит. Возможно, это было хорошим знаком и означало, что улунти ещё помнили, кто такие навы, и как их следует привечать.  Старик широко развёл руки в стороны в приветственном жесте и на ломаном, искажённом навском проговорил: — Приветствую вас, посланники Князя.  По его голосу и монотонной интонации Анарга сразу понял — языка вождь не знал, просто одна фраза передавалась из поколения в поколение, вот он её и повторял.  Он указал пальцем на себя и представился: — Анарга.  — Иглун, — ответил старик, повторив тот же жест. Анарга задался бы вопросом, имя это или титул, но теперь было не до того.  — Мне нужна база, — проговорил он. Может, и на этот счёт у них ответ заучен. Оказалось, что нет, и Иглун только беспомощно помотал головой. Тогда нав указал на ближайший дом, а затем на себя. Потом приставил ладонь козырьком к лицу, изображая, будто что-то высматривает. Поняли его не сразу, но после некоторого времени этой дурацкой пантомимы он всё-таки смог объяснить, что ему нужно.  На это старейшина выдал длинную тираду на своём языке, в которой Анарга уловил только парочку знакомых корней, но не более. Но наконец Иглун коснулся своих снежно-белых волос, а затем поднял руку вверх, потом прижал её к голове. Повторил ещё раз и ещё. Анарга понял, что ему описывают какое-то существо, и согласно кивнул. Если белые волосы — значит, тоже старик, потому что улунти от природы черноволосые и изредка — каштаново-рыжие. Ничего необычного, у многих Семей хранителями знаний являются существа преклонных лет. Анарга нетерпеливо махнул рукой вперёд — мол, ведите. Иглун развернулся и повёл его по широкой улице с грязными сточными канавами по обочинам, и, на удивление, не в свой дом, а в местную то ли гостиницу, то ли таверну: большой добротный дом с яркой вывеской, на которой красовались тарелка и бутыль — символы, неизменные во всех мирах. И, что ещё удивительней, не стал его больше никому представлять, а оставил перед входом и удалился. Впрочем, наву сейчас было мало дела до местных традиций гостеприимства. Он резко дёрнул на себя ручку тяжёлой скрипучей двери и зашёл…  Он думал, что ему придётся ещё долго вызнавать и выспрашивать, у кого бы выяснить насчет базы, но всё обернулось гораздо проще. И несоизмеримо паршивее. В широком, но низком и душноватом зале было только одно существо, подходившее под описание, и это оказался отнюдь не старый улунти. У незнакомца были длинные и совершенно белые, слабо светящиеся волосы, очень светлые глаза, светлая же кожа, едва тронутая золотистым загаром, и очень красивое, совершенное лицо, невозможное для местных. Словом, перед взором Анарги предстал самый настоящий асур. От неожиданности нав сморгнул, прогоняя последнее необоснованное сомнение: а вдруг он просто частенько вспоминал в последнее время светлых, вот, может быть, они и мерещатся ему на каждом шагу? Но такое было бы глупостью даже для младшего, не то, что для него. Ровно до этого момента он был совершенно уверен, что ни одного живого асура во Вселенной не осталось, и последняя капля их поганой крови высохла многие тысячи лет назад. Однако его глаза и магическое чутье говорили обратное, и ошибки быть не могло. А светлый сидел, развалившись в широком плетёном кресле в свободной рубахе, расшитой местными узорами, закатанной на рукавах и распахнутой на груди. Перед ним на столе стояла объёмистая кружка с какой-то выпивкой, а на коленях у него примостилась молодая улунти, весьма симпатичная для своего племени, и что-то нежно щебетала ему на ухо.  Анарга почувствовал, что у него мгновенно заострились уши. Ненависть всколыхнулась в его душе горячей, обжигающей волной, вызванная равно инстинктом и воспоминаниями о давней войне. Врага хотелось убить на месте, прямо здесь и сейчас. Впрочем, Анарга не прожил бы столько лет во Внешних Мирах, если бы поддавался первым необдуманным порывам. Асур знал, где находится база, и он мог бы пригодиться, если вдруг понадобится извлечь Искру Вечности… А уж заставить его говорить и делать, что нужно — дело техники.  У нава было немного энергии, и он старательно экономил её, а сейчас растрачивал последние запасы. Но ради извечного врага не жалко было бы и выложиться без остатка. Ещё от двери Анарга бросил на светлого Рыбацкую сеть, а затем, выхватив клинки, двинулся вперёд через зал, не заботясь о реакции улунти.  Теперь можно было и побеседовать… Однако светлый вовсе не уступал ему в скорости реакции. Не раздумывая и даже не пытаясь понять, какой аркан в него брошен, он укрылся блоком. И одновременно лёгким плавным движением ссадил девушку с колен и перетёк в сторону. На самом деле, энергии у него кот наплакал, но асур по имени Алайрен не хотел показывать это тёмному. И как только нав здесь оказался? Ведь Дорога закрыта! Светлый метнул обездвиживающий аркан, не желая пока убивать нава — такое ненавистное, и одновременно такое родное существо. — Я ждал тебя, сволочь… Анарга отпрянул в сторону, опрокинув пару стульев, тоже едва увернувшись от вражеского аркана. Энергии на Рыбацкую Сеть было жаль, и дальше тратиться не стоило. Но ведь и асуру неоткуда взять много…  — Дождался, — зло выплюнул Анарга, одним длинным прыжком сокращая дистанцию для удара клинками.  Достать светлого будет непросто, но Анарга испытывал от этого какую-то мрачную радость. Он довольно дрался с младшими — хрупкими, неумелыми, слабыми. Они могли победить его числом, но не воинским искусством. Но теперь перед ним был настоящий враг. Сильный, хитрый, опасный. Равный. И он не мог не признаться себе, что соскучился. Улунти запоздало вскрикнула и запрыгнула с ногами в кресло. Остальные жались по стенам. Они не вмешивались, но понимали, что сейчас вершится нечто важное, а потому смотрели, не отрываясь.  А асур тем временем метнулся к соседнему столу, уворачиваясь от клинков Анарги. Тот предпочитал не классические катаны, а длинный изогнутый кинжал и лёгкую, с почти незаметным изгибом, саблю. Теперь это давало ему определённое преимущество: противник ожидал от него иного стиля боя и ещё не понял, как лучше защищаться. Впрочем, у Алайрена была другая, куда более важная проблема: оружия он с собой не носил и теперь успел схватить только кухонный нож и какую-то циновку. А нав легко обогнул стол и снова атаковал, на этот раз более удачно: длинная сабля распорола бок асура, разрубив кожу и мышцы. Серебристая кровь тонкими струйками потекла на пол, двигаться стало намного труднее.  Прежде, чем снова уворачиваться, Алайрен резко махнул циновкой наву в лицо, чтобы дезориентировать, и это ему удалось. Анарга поднял руку с кинжалом, защищаясь от резкого движения, промедлил и позволил врагу разорвать дистанцию. Будь он менее опытным воином, то тут же снова ринулся бы в атаку и неизбежно получил бы боевой аркан прямо в лицо, но нав намеренно приближался сейчас не со всей возможной скоростью, чтобы оставить себе пространство для маневра. И действительно, Алайрен понял, что магия, как бы ни было жаль энергии, — его единственное спасение, и сотворил Дым ледяных вершин. Анарге ничего не осталось, как упасть на пол и уйти перекатом в сторону, но острейшие ледяные лезвия всё равно вонзились ему в плечо и в бедро, и теперь, пока раны не затянутся, он хромал и с трудом мог двигать левой рукой. И все же он поднялся с пола и сгруппировался, между делом отметив, что светлый тоже не стремится его убить. Напротив, он решил захватить его живым во что бы то ни стало. Не дав Анарге распрямиться во весь рост, Алайрен снова бросил Ловчую сеть, и враг снова ушёл перекатом, теряя время и инициативу. Воспользовавшись этой заминкой, асур метнулся к трактирной стойке и схватил вертел — он сам не заметил, как кто-то подал ему его. А может, трактирщик просто замер с этим вертелом в руках, завороженно следя за ходом боя, но не в силах что-то понять в невозможно быстрых движениях противников. Так или иначе, с вертелом в руках Алайрен обернулся, но успел только понять, что произошло: в воронку Навского аркана стремительно утекли все остатки энергии, а Анарга с довольной усмешкой поднялся с пола. — Дождался, — повторил он, с презрением глядя на нож и вертел в руках светлого.  Но у Алайрена оставался ещё последний шанс, который он ужасно не хотел использовать. Улунти стоял на безопасной земле многие сотни лет назад, но теперь климат в очередной раз переменился, а каменная кора планеты сместилась и изменила форму. Так или иначе, от разрушений городок оберегал защитный контур, установленный асуром. За бессчётные годы, проведённые здесь, Алайрен прикипел к этой младшей Семье. Они любили и ценили его, с ними он в какой-то степени нашёл покой, а потому берег их и заботился. И теперь он выкачивал энергию из защиты города — прямо перед надвигающимся ураганом и землетрясением. Асур сделал это неосознанно, так велели ему привычки и инстинкты воина. Он был ранен, остро нуждался в подпитке, а перед ним был враг, и энергия потекла в него живительным Светом раньше, чем он понял, что делает, а потом пути назад уже не оставалось.  Анарга не торопился, понимая, что деваться асуру некуда, но вдруг снова почувствовал светлую энергию. Он не мог понять, где у врага припрятан резерв, а на ещё один Навский аркан у него просто не хватало энергии. А потому он просто бросился вперёд, полагаясь на свои клинки, а не на магию.  Он опоздал, но и асур допустил ошибку. С пальцев Алайрена сорвалась мощная, ослепительно-белая молния Эльфийской стрелы, прошив грудь нава насквозь. Расчёт был неверен лишь самую малость: рана оказалась серьёзной, но не вывела противника из боя сразу, потому что арканом не задело сердце, и Анарга ещё какое-то время мог сражаться. Широким размашистым ударом, в который он вложил всю инерцию своего тела, он разрубил вертел, которым враг пытался защититься, и его самого наискосок, от ключицы до живота. Серебристая кровь пузырилась, вытекая из рассеченного лёгкого, рана разошлась, обнажив влажно поблескивающие внутренности, которые грозили вывалиться при любом неверном движении, и Алайрен схватился за её края, пытаясь стянуть их обратно. Анарга навалился на него сверху, опрокидывая на пол. Он сам едва держался, из угла его рта уже медленно вытекала чёрная струйка, он с трудом мог дышать — но половина дела была сделана.  Раньше, чем асур успел опомниться, нав пробил ему сгиб локтя кинжалом, пригвоздив к полу, затем, с трудом приподнявшись, проделал то же самое с саблей и другой рукой. Хрипло и влажно закашлялся, отплёвывая идущую горлом кровь… Но это заживёт. Главное, что он победил.  — Ты мне… расскажешь, где… база, — с трудом выдохнул нав, поднимая с пола нож.  Он собрался уже пустить его в дело, но буквально кожей почувствовал взгляды. Много взглядов.  Улунти набились в таверну и теперь стояли, наставив на Анаргу свои примитивные тесаки и топоры. Нелепые, неуклюжие, неспособные сравниться с опытным гаркой — но многочисленные и полные решимости. А нав был ранен и слаб. Асур повернул голову и сплюнул кровью. Для нормальной регенерации надо бы перевязать раны и не шевелиться, но кто ж ему даст нормально регенерировать?  На улице снова загрохотало, а ветер усилился так, что стоявший возле колодца глиняный кувшин упал и разбился. Скоро здесь начнётся конец света, но вместо того, чтобы всех уводить, они решают проблемы Тьма знает, какой давности! От этого нав бесил ещё сильнее положенного, хотя уж куда больше?  — Идиот, — разлепил губы Алайрен. От боли и ненависти хотелось орать, но приходилось сдерживаться. — Контур… Защитный контур… Сейчас тут все… сдохнут…  Он повернул голову и посмотрел на аборигенов.  — Идите… в убежища. Быстро.  Изо рта потекла кровь, в глазах потемнело. Алайрен прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и собрать остатки сил, но почти сразу же вздрогнул от неожиданности, потому что тяжёлую предгрозовую тишину прорезал дикий крик. Кэя, Кэй, Кэйлана, маленькая искорка света посреди привычного кошмара его жизни решила, будто он умирает, и побежала спасать. От нава, от урагана, от самой Смерти на чёрных крыльях — неважно. Анарга ответил не сразу. Пока светлый говорил, а улунти не нападали, можно было хоть немного отрешиться от боли и изменить реакции своего тела, чтобы пробитое лёгкое не функционировало, пока не регенерирует. А кричащую девушку он просто отодвинул прочь одной рукой — это вышло даже не слишком грубо. — Тебе-то… что? — выдавил из себя он. — Где… база? Говори.  Он снова закашлялся, чёрная струйка в углу его рта стала шире. — И что за… контур? Интересно, знали ли эти младшие, которые кинулись защищать асура и не решались теперь оставить его наедине с врагом, что они для него — всё равно, что животные? Иначе просто не бывает.  — Гость пролил кровь в чужом доме, — на своем языке заговорил Иглун. Старейшина прибежал на шум и теперь держался за спинами своих воинов — но не уходил. — Прежде, чем мы уйдём, он заплатит за это. — Они хотят тебя порезать, — оскалился асур. — А им надо уходить. Энергии почти не осталось, но регенерация всё равно шла. Так уж они устроены, тёмные и светлые: тянутся друг к другу, чтобы уничтожить, а потом буквально восстают из небытия. Как будто, создавая их, Спящий хотел сыграть в шахматы сам с собой.  — Защитного контура больше нет, сейчас здесь будет конец света… и тьмы, если ты не пошевелишься. Я покажу тебе базу, но сейчас отсюда надо уходить.  Кэй подобрала его нож и теперь незаметно, как она думала, подбиралась к наву. Алайрен покачал головой, и она растерянно остановилась. Словно в подтверждение слов асура, молния ударила совсем близко. Длинный ветвистый разряд протянулся от туч до земли с оглушительным треском и грохотом, в открытое окно пахнуло озоном. Ветер усилился так, что скрипели дома и гнулись деревья. Какая-то мелкая живность отчаянно верещала, когда её сдувало с дороги в канаву. — Так скажи им убираться. Иначе пусть пеняют на себя.  Анарга уже мог заставить себя говорить нормально, хоть это и было тяжело. Он сбросил с плеча рюкзак и открыл его, ощущая, как множество глаз следит за каждым его движением, но ничего страшного он делать не собирался. Он быстро выудил из своих пожитков чистую сменную рубаху и стал сосредоточенно, почти остервенело рвать её на бинты. Каждое движение причиняло дикую боль, каждый вдох стоил мучений, но Анарга ни за что не показал бы слабость перед врагом. Светлый прав — уходить и правда было пора, а по словесному описанию он ни за что не найдёт базу, так что придётся тащить пленника (впрочем, кто сейчас чей пленник?) с собой, как бы ни хотелось убить на месте.  — Пойдёшь… со мной, — дыхание снова сбилось, и нав не стал много болтать, но по его лицу и так ясно читалось: «Только дернёшься — шкуру спущу».  Он просунул обрывки рубахи под спиной асура, а затем грубо свёл края длинного разреза, начав снизу, чтобы из светлого прямо на ходу не выпали все потроха. Между пальцами заструилась текучая серебристая жидкость, и кожа нава на этом фоне казалась очень тёмной. Но Анарге уж точно было не до сочетания цветов, и он принялся завязывать бинт, туго и снова совсем не нежно.  Тем временем улунти вовсе перестали что-либо понимать. Иглун шагнул вперёд и начал что-то говорить на своём языке, но закончить у него не вышло. В этот момент земля под ногами содрогнулась, вызвав испуганные крики младших. С полок попадали бутылки и посуда, некоторые улунти повалились на землю, а стены таверны опасно покосились, хоть здание и устояло. — Бегом! — крикнул асур на их языке. — Он не убьёт меня! Быстрее, вождь, уводи всех!  Нав и не подумал отцепить его руки, и от этого становилось ещё труднее не кричать, но, с другой стороны, боль перебивала генетическую ненависть, и из этого можно было извлечь свои плюсы. — Перетаскаем их в убежище и пойдём, — сказал он, не подразумевая никаких возражений. Иглун действительно засуетился, уводя, буквально выталкивая большинство из таверны.  — Мы не бросим тебя, — заявил крепко сложенный парень, как помнил Алайрен, подмастерье здешнего кузнеца. Ещё несколько улунти сгрудились вокруг него и не опускали оружие. Кэй тоже не уходила, а так и сидела на полу, сжимая в руке бесполезный нож и тихонько всхлипывая.  — Тебе до них что за дело? — фыркнул Анарга, заматывая рану светлого ещё одним куском своей рубашки. — Сами дойдут.  Это к его совести ещё мог бы кто-то воззвать. Раз на планете была навская база, и местные жители вроде как подчинялись Империи, то на какую-то защиту и помощь они имели право рассчитывать — разумеется, если бы не грозили тёмному оружием.  Он с силой потянул края повязки и туго связал их между собой. Теперь асур не отправится в Свет по дороге, а на его ощущения было, разумеется, плевать. И к тому же, нав сам чувствовал себя не лучше, а потому и медлил с тем, чтобы выдернуть свои клинки. Его рана была меньше, но обожжённые края обещали заживать дольше, и, может статься, враг скоро окажется сильнее него. Это было скверно. Между тем асур и правда потихоньку приходил в себя. Раны по-прежнему зверски болели, но лечь и умереть уже не хотелось. А вот нав бесил до зубовного скрежета. — Они ждут, когда ты меня отпустишь, — раздельно произнёс Алайрен. — А ураган нас всех ждать не будет. И снова стихия указала на истинность его слов: тростниковая крыша закачалась, собираясь улететь. Асур тихо выругался. Анарга закашлялся, и на асура попало несколько тягучих чёрных капель.  — Ты всё равно идёшь со мной, — он действительно выдернул сперва саблю, затем кинжал — провернув в ранах так, чтобы как можно сильнее повредить Алайрену руки, разрезать мышцы и сухожилия, расколоть кости. Ему хотелось, чтобы враг помучился — а ещё он так некоторое время не сможет сопротивляться. Асур зашипел сквозь зубы. Из глаз снова полетели искры, и чуть было позорно не потекли слёзы, но уж такого удовольствия наву он не доставил. Подбежала Кэй и стала помогать подняться. Вид у неё при этом был такой, будто она собралась его хоронить. — Всё нормально же, — Алайрен осторожно обнял её, стараясь не запачкать кровью. Заглянул в глаза. — А теперь все, бегом.  Но долго смотреть на эти нежности Анарга не стал. Он ухватил асура за длинные уже не светящиеся волосы, оттащил от девушки и резко вздёрнул на ноги. И так и поволок к выходу: спиной вперёд, вынуждая его отклониться назад, так что Алайрен мог только перебирать ногами, чтобы не упасть. Будь асур не ранен, легко вывернулся бы, но не сейчас. А нав сам едва мог дышать, заметно шатался при ходьбе, и происходящее его ужасно бесило.  Улунти провожали их, но не решались нападать: то ли потому что Алайрен явно пытался отослать их, то ли потому что знали, какой из асура воин, и с тем, кто его победил, связываться боялись. Анарга обогнул их и первым вышел на улицу, под хлещущие струи дождя и ветер, который едва не сбил его с ног. И это спасло и его, и светлого, но не шедших за ними улунти, которые ещё оставались в таверне. Земля снова дрогнула, ещё сильнее, так что на этот раз Анарга и Алайрен вместе свалились в мутную реку жидкой грязи, в которую моментально превратилась улица. А здание таверны развалилось напополам, и крыша рухнула внутрь. Один улунти попытался выбраться, но не успел — по пояс он оказался на улице, остальное раздавило рухнувшей добротной балкой. Он истошно вопил и царапал руками по грязи в тщетных попытках выбраться. Но Анарга видел положение балки и уже понимал: несчастного теперь можно разве что добить.  И вот тут асур вывернулся. Пнул Анаргу ногой в живот, а сам метнулся в сторону, оставив у тёмного в пальцах клок своих волос. От боли снова заложило уши и потемнело в глазах, повязки пропитались кровью. Алайрен бежал как будто во сне, по щиколотку увязая в грязевой каше, и как во сне же, понимал, что не успеет. Он часто бежал так, надеясь найти свою семью, застать их живыми, но всякий раз находил лишь хрустальные осколки, так дико смотревшиеся среди поломанных деревьев. Он не успевал никогда, не успеет и теперь, но как всегда упрямо не слушал здравого смысла. Добежав до развалин, асур собрал последние крохи энергии и ухватился за балку. В глазах вспыхнули Искры Вечности, к горлу подступил ком. Хотелось кричать, но это лишь отняло бы силы, а надо делать дело. Балка оторвалась от земли и с чавканьем шмякнулась чуть поодаль, освобождая проход. Кэйя нашлась сразу. Она лежала под двумя досками, что каким-то чудом столкнулись друг с другом, образовав над девушкой треугольную арку. Вот только одна из этих досок намертво пригвоздила пальцы улунти к земле. Одного взгляда на неё хватало, чтобы понять: помочь уже нельзя, только резать. Но это было абсолютно неважно. Уже ничего не было важно. — Всё хорошо.  Доска окрасилась белым, когда Алайрен за неё схватился, а рука неприятно хрустнула. Ещё немного, и он свалится прямо здесь, на радость наву. А уж базу тот как-нибудь найдёт… — И часу не знакомы, а ты мне уже надоел, — послышалась позади него едва различимая за шумом дождя и рёвом ветра фраза на навском. А в следующий момент на затылок Алайрена с силой опустилась рукоять сабли, и асур безвольной куклой упал в грязь и обломки.  Анарга прилагал все усилия, чтобы не свалиться там же, и не до конца понимал, что делает. Наверное, он просто привык помогать младшим, которых встречал во Внешних Мирах, это было полезно для его исследований. Привык к мысли, что вассалы имеют не только обязательства, но и право на защиту — хотя это разве вассалы? Так или иначе, вместо того, чтобы подхватить своего пленника и утащить прочь, он подошёл сперва к девушке-улунти. Та была в сознании, но оглушена и ничего толком не понимала от боли и шока. Замер, примериваясь, что лучше разрубить: доску или кисть руки, которую всё равно уже не спасти, но решил, что всё-таки доску.  Кэй судорожно выгнулась, беззвучно раскрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, когда он вытащил её из-под завала вместе с куском дерева, острые щепки которого так и торчали у неё в руке — а два пальца остались под завалом, начисто отрезанные.  Так паршиво Анарга не чувствовал себя уже давно, а теперь у него прибавилось срочных дел, каждое из которых требовало немедленных действий. Но если светлый думал с этим справиться, то и он сможет…