Семечко

Слово «семья» похоже на семечко. Оно гладкое и плотное, не пропускает внутрь ничего вредного, а полезное, наоборот, забирает к себе навсегда. Из семечка рано или поздно вырастает красивый цветок, дерево, а может, целый лес — если новые семечки упадут в нужную почву. Родная мама Люси умерла при родах, а отец, не справившись с горем от потери жены, поступил как всякий взрослый и самодостаточный человек: повесился. Так Люси попала в приют, где росла и на наглядном примере видела, насколько сильно отличалась она, брошенная девочка, от счастливых детей. Их жалобы на «доставучих предков» раздражали. Из окна общей комнаты Люси наблюдала за домом напротив, где в саду играли дети — брат с сестрой — и когда к ним присоединились родители, это было настоящим испытанием. Хотелось тоже покидать мячик брату или доверить маме Самый Страшный Секрет, научиться кататься на велосипеде и… Но у Люси не было семечка — а значит, не будет и семьи. В тот день, который она про себя назвала Особенным, Люси пыталась увлечь других девочек только что придуманной игрой. Куклы чинно сидели за игрушечным столом, пили из пустых чашек и пялились друг на друга глупыми глазами, но для Люси каждая из них была как минимум принцессой. Потрепанные платьишки превращались мановением руки в прекрасные наряды. — Разве вас не радует чаепитие? — спросила Люси у Кэт, очень красивой девочки с чёрными, как крыло ворона, волосами. По сравнению с её собственными, они были прекрасны и вызывали в сердце ещё чистую детскую зависть. Несмотря на это, Люси с радостью принимала всех в своей воображаемой гостиной и была приветливой хозяйкой, даже с Кэт, которая участвовать в игре не хотела. Она надулась. — Оно не настоящее. Хватит придумывать, Люси. Ты ещё такой ребёнок! Ну да, она ещё маленькая, но что в этом плохого? Зато энергии хоть отбавляй, и энтузиазма, чтобы притворяться, будто унылые голубые стены и задний дворик, заросший плющом, её хоть сколько-нибудь радует. Сочиняя самые невероятные приключения в банальных декорациях, Люси спасалась от скуки и почти каждый день радовала подруг новой сказочной историей. Ей не верили и часто не слушали. До пяти часов осталось всего десять минут, и Люси спохватилась, что у одной из кукол кончился чай, когда в игровую зашла воспитательница, мисс Джоанна. Она была толстой и медлительной, однако удивительно доброй. Полнота делала людей добрее, решила Люси, ведь остальные воспитательницы — худые и высокие, были ужасно вредными и сварливыми. А мисс Джоанна иногда давала всем лишнее печенье или разрешала погулять после ужина. — Подойдите, дети, — прогудела она на всю игровую. — У меня для вас важное объявление. Девочки послушно собрались вокруг мисс Джоанны, а сердце Люси вспорхнуло, как птичка; пружинисто вскочив с коленок и не оправив платья, Люси стрелой подлетела к воспитательнице и взглянула на неё огромными зелёными глазами. Толстые рыжие косы болтались за спиной канатами, и Люси мотала головой, отбрасывая их назад, чтобы не мешались. Несколько прядей выбились из причёски и лезли в глаза. — Какое объявление? — затараторила она. — Сегодня праздник или мы всё-таки пойдём на пикник? Или, быть может, у мисс директора День Рождения, и нам позволят надеть платья как для воскресной службы и потанцевать во дворе? Ах, как это было бы чудесно! Мисс Джоанна снисходительно покачала головой, давая тем самым указание немного помолчать, а не трещать, как сорока. Люси пристыженно кивнула и замерла напуганным зверьком, но любопытство выдавали сверкавшие глаза и заалевшие щёки. — К нам приехала семейная пара, они хотят взять ребёнка. Если кто-то из вас им понравится… Договаривать не было нужды. Песня надежды зазвучала в сердце громко и торжественно, как Гимн, да-да, снова с большой буквы! — Так чего же мы ждём?! — терпения у Люси было не с избытком. Её едва успели поймать на пороге комнаты и вернуть обратно в толпу. Мисс Джоанна вздохнула и терпеливо объяснила каждой, что от неё требуется. Вести себя прилично, не бегать, не падать в обморок и не закатывать глаз, Люси, тебя это в первую очередь касается, откуда у тебя столько сил вообще? Все слова влетали в уши и вылетали тем же путём, потому что дети слишком разволновались и предвкушали встречу с чьими-нибудь новыми родителями. Неудивительно, что первой в очереди оказалась Люси, затолкать которую подальше не было решительно никакой возможности. Она пританцовывала на месте и выглядела совсем как маленький рыжий эльф, только не в зелёном, а простом коричневом платье. Мисс Джоанна погладила Люси по голове в попытке хоть немного привести в порядок непослушные волосы, а затем громко сказала: — Мистер и миссис Алланы, вот первая девочка. Комната для встреч с теми, кто желал взять сиротку, была обставлена в спокойных и благородных тонах. На вкус Люси, там было излишне всё прилизано и аккуратно, не хватало… души, что ли. Она отвлекала себя мыслями об интерьере и цвете ковра, хотя на самом деле отчаянно робела и за один миг растеряла весь свой задор. Семенящим шагом она подошла к дивану и подняла глаза на «мистера и миссис». — Ну что же, милая, — миссис Аллан ласково похлопала ладонью по дивану подле себя, — присаживайся, не стесняйся. Две пары глаз с любопытством уставились на рыжую девочку. Брать ребёнка из приюта Алланам было уже не впервой, но ничуть не менее волнительно, чем в первый раз, а к их прежним тревогам примешивалась ещё одна: как новый член семьи поладит с нелюдимым Эдгаром? Семейная пара достаточно хорошо понимала, что ребёнок — не товар, который можно вернуть назад, если он не подошёл или оказался бракованным… по крайней мере без того, чтобы разбить детское сердце вдребезги. Миссис Аллан принялась задавать вопросы, мягко и осторожно. Сначала про скучные вещи, про имя, про возраст, потом, интуитивно нащупав интересную девочке тему, — про игры и про выдуманные Люси истории, которых у неё был целый ворох. Женщина наблюдала с удовлетворением, как застенчивость слетела с девочки, точно шелуха, и та, оправившись, защебетала, сверкая глазами. — Точно канарейка в клетке, — шепнула миссис Аллан супругу, когда Люси вышла из комнаты. — Не место ей здесь. — Мгм, — ответил мистер Аллан, за всё время разговора жены с девочкой не проронивший ни слова. Он напряжённо думал. Детей было не так уж и много, но, побеседовав с ними, миссис Аллан чувствовала себя как выжатый лимон и украдкой утирала платком глаза. Слишком больно ей было видеть маленьких беспризорников, каждый из которых заглядывал женщине в глаза с надеждой — и, сделав выбор, ей придётся этот огонёк надежды погасить. У всех, кроме одной. — Мы остановились на самой первой девочке, мисс Джоанна, — сообщила миссис Аллан, отпивая любезно принесённый чай. — Могу я узнать, почему? — полюбопытствовала воспитательница. Алланы переглянулись. — У нас есть ещё один ребёнок, мисс Джоанна, — сообщила миссис Аллан. — У него… с детьми не ладится. Растёт один совсем. Вот мы и решили взять ему братика или сестричку. Мне кажется, Люси достаточно тянется к другим людям, чтобы дотянуться до нашего Эдгара. А ещё он тоже у нас тоже выдумщик. Они должны поладить. * * * Эдгар сидел в пустой гостиной, с ногами забравшись на диван, и пытался читать книгу, но дело шло отчего-то тяжело. Слова не хотели складываться в предложения и задерживаться в голове: смутная тревога внутри мальчика мешала уйти с головой в текст, как это было обычно. На первый взгляд ничего особенного: родители уехали по делам куда-то, такое часто случается, но в этот раз Эдгару казалось, что что-то не так. Они взволнованно переговаривались вполголоса перед уходом, и мальчик не мог различить слов, хотя хотелось жутко. Большие напольные часы пробили два часа дня, потом три, потом четыре, а в гостиной всё ещё не было никого, кроме мальчика с книжкой, чьё сердце гулко стучало вместе с боем часов. Наконец у входной двери заслышались голоса, шорох одежды, шаги. Эдгар с радостью выбежал бы навстречу и обнял бы мать — крепко-прекрепко, чтобы ей и в голову больше не пришло оставлять его одного так надолго — но приходилось сдерживаться. Он, в конце концов, человек приличный, из уважаемой семьи, и к тому же совсем уже взрослый: два месяца назад мальчику исполнилось семь. Каково же было его удивление, когда в гостиную вошло не двое человек, а трое. Эдгар во все глаза смотрел на девочку, которую мать мягко подталкивала вперёд, к нему, с рыжими толстыми косищами (никогда Эдгар таких не видел), вздёрнутым носом с веснушками и большими зелёными глазами. Так Эдгар и уставился в эти глаза, оторопело моргая своими, пока откуда-то издалека доносились слова о том, что это его сестричка, и зовут её Люси. Тысяча мыслей пронеслась в детском мозгу одновременно. Это что же, они её оставляют себе, а Эдгара — назад в приют? Или они будут жить вчетвером, и тогда что — родители будут любить не только Эдгара, а ему придётся с ней разделить игрушки и книги? Это ещё можно пережить — лишь бы в приют не возвращали, а к этому дело, кажется, не шло. Пока что, по крайней мере. Из-под чёлки на девочку настороженно уставился глаз, в уголке которого набухло немного предательской влаги. — Ну же, сын, — подал голос мистер Аллан. — Поздоровайся. Три пары глаз уставились на него, ожидая какой-то реакции, какой — Эдгару было неведомо. Больше всего на свете ему хотелось броситься в свою комнату, ничком упасть на кровать и выреветь обиду и страх, но так не поступают Эдгары из семьи Алланов, взрослые люди семи лет от роду. — Здравствуй, — выдавил из себя мальчик, с трудом сдерживаясь и сверля взглядом ковёр под ногами Люси. — Моё имя Эдгар. — Привет, — отозвалась девочка не без смущения. Её новость о братике скорее обрадовала, чем напугала. — Очень рада с тобой познакомиться! Она широко улыбнулась и попыталась изобразить нечто похожее на реверанс. В книжках, которые им читала мисс Джоанна, приличные девочки поступали именно так, когда знакомились с мальчиком. По тем же книжкам Эдгар должен был поцеловать ей руку и спросить о самочувствии, но по нему видно же, что книжки он читал какие-то другие и вообще расстроен — то ли самим фактом появления Люси в его доме, то ли тем, что родителей очень долго не было. — Извини, — тихо попросила она, чтобы единственный видимый из-за чёлки глаз не смотрел с таким укором. Наверное, ей не слишком рады, но Люси старалась держаться стойко и ничем не показывать, как страшно приходить в чужой дом, словно какой-то зловредный захватчик. Родители Эдгара девочке очень понравились, милые и добрые люди, особенно миссис Аллан, такая изящная и красивая, словно королева. В неё Люси влюбилась практически с первого взгляда и решила непременно вырасти если не похожей, то хотя бы на треть такой же утончённой. — Проходи, — Люси провели по дому, рассказывая, что и как в нём устроено, а затем попросили подождать ланча в компании Эдгара. Сердце Люси так колотилось, что казалось, будто все прекрасные вазы на полочках должны расколоться от его грохотания: бум, бум! Но нет, вазы уцелели, а Люси скромно присела на краешек дивана и прижала к груди любимую куклу. Она пряталась в старом чемодане на колёсиках, который девочка упрямо везла сама аж до крыльца, а потом его забрал мистер Аллан и отнёс наверх, в — только подумайте! — самую настоящую комнату. Для неё. Наверное, это всё-таки Рай, подумала Люси. Я прошлась на спор с Виолеттой по карнизу второго этажа, упала и умерла, и поэтому оказалась в таком чудесном месте с замечательными людьми. Даже Эдгар выглядел в глазах Люси милым и трогательным. Она перебрала ногами и села к мальчику поближе. — Знаешь, я всегда мечтала о младшей сестричке или старшей, не важно, но старший брат, он намного лучше! Мы можем вместе играть, читать книжки и дружить. Ты ведь хочешь со мной дружить? Люси на мгновение почувствовала знакомый холод приюта. Там с ней не дружили — водились от безысходности. Настоящая дружба, о которой девочка читала во всё тех же книжках, предполагала полное доверие, сердечную привязанность и жер-твен-ность, что бы она ни означала. Может, Эдгар сумеет объяснить? — Надеюсь, что хочешь, потому что у меня никогда не было ни братьев, ни сестёр, ни друзей. Ну, таких, чтобы за них и в огонь и в воду. Только Энн… Поздоровайся. Простая тряпичная куколка, почти уменьшенная копия Люси, смешно заболтала руками и подлетела к плечу Эдгара. Ею управляла сама Люси при помощи нехитрого фокуса: засунула руку в просторный подол платья и шевелила пальцами-руками, чтобы помахать новому знакомому или смущённо прикрыть улыбающийся рот ладошкой. В голове Эдгара суматошно толклась тысяча мыслей, пока Люси водили по дому. Старший брат, значит, да? Очень здорово. Или не очень здорово. Скорее второе, потому что радости ему пока было мало. Но тревога, охватившая Эдгара вначале, немного поунялась: новая девочка выглядела достаточно дружелюбной, а родители вроде пока не паковали его вещи, чтобы вместе с Эдгаром переправить обратно их в приют: заберите, мол, назад своего зверёныша, мы нашли себе нормальную девочку, приветливую, хорошую да пригожую. Такого ведь быть не может, верно, потому что они же любят его? Да? — Да! — твёрдо ответил Эдгар вслух, упрямо поджав губы. Он уже умеет читать и писать, складывает числа прямо в голове и даже берёт первые уроки игры на скрипке — а вот Люси умеет ли? «Ой, вряд ли», — с затаённым самодовольством подумал мальчик. В общем-то, с наличием сестрёнки примириться можно было очень даже: Эдгар втайне мечтал о втором ребёнке в семье. С соседскими детьми у него не ладилось совершенно, но вот если бы один жил с Эдгаром под одной крышей — о, тогда совсем другое дело! Эдгар ему бы читал книги и свои истории вслух, показал бы механическую железную дорогу — подарок, которым он страшно гордился, — и, может быть, они сделали бы что-то такое, чем занимались дети за окном: покидали бы мяч или забрались бы на высокую яблоню на заднем дворе: сам до нижней ветки Эдгар никак не доставал, но вот если подсадить… Всё, правда, оборачивалось совсем не как в его воображении. Родители должны были принести домой маленький, кричащий, беспомощный кулёк — а Люси пришла своими ногами, словно её, как в тех байках, в капусте нашли или аист принёс. Но Эдгар знал слишком хорошо, откуда взялась новая девочка. Хоть он и провёл в приюте всего два первых года своей жизни и помнил всё довольно смутно, одно воспоминание о том угрюмом месте заставило мальчика поёжиться. В нём шевельнулось сочувствие к девочке, которая прожила там гораздо дольше. Эдгар послушно остался сидеть на диване, ожидая ланч. Краем глаза он косил на Люси, не решаясь рассматривать её в упор, да и, в конце концов, это было бы неприлично, но отвести взгляд от рыжих кос было просто невозможно. Они вообще настоящие? Потрогать бы. Пока он обдумывал эту мысль, девочка ненароком подсела к нему поближе и заговорила с ним первой, тараторя так быстро, что спокойный и рассудительный Эдгар за ней просто не поспевал. Немного подумав, он наконец ответил не слишком уверенно: — Ну, хм, допустим… Играть я с тобой хочу, если не будешь брать мои игрушки без спросу, и читать тоже было бы здорово, если не будешь портить книги и рисовать в них, как некоторые, а дружить… дружить же лучше, чем не дружить? — предложение закончилось вопросительной интонацией, и Эдгар, вздохнув, добавил, чуть более твёрдо: — Хорошо, на это я тоже согласен. Он улыбнулся, глядя на Энн, которая двигалась и размахивала матерчатыми руками словно сама по себе. Всё же эта Люси была достаточно забавной. — Здравствуй, Энн. Меня зовут Эдгар. Мальчик соскользнул с дивана, манерно вывернул носок одной стопы, чинно согнул колени, склоняясь, и приподнял пальцами в воздухе воображаемую юбку. — И, кстати, твоя подруга совсем не умеет делать реверанс, — Эдгар снова мягко улыбнулся, чтобы его слова не восприняли как упрёк. Он выпрямился и скрестил руки на груди, рассматривая Люси наконец открыто. — Кстати, — Эдгар решил озвучить ещё один не дававший ему покоя вопрос, — когда вы только пришли… Ты за что извинялась-то? — Мне показалось, ты расстроен тем, что я пришла, — честно ответила Люси. — Но я не хочу, чтобы ты грустил! Раз мы теперь друзья, то должны друг друга беречь. — О. Да. Конечно, — Эдгар посмотрел себе под ноги и носком поддел густой ворс ковра. Его окатило стыдом за своё поведение — но кто ж мог подумать, что его расстройство будет так заметно? Не очень здорово вышло всё же — реверанс Эдгар сделать смог, а повести себя как джентельмен — не очень. Мальчик дал себе слово наверстать упущенное в ближайшем будущем и на этом успокоился. А портить книги и тем более рисовать в них Люси не думала. В приюте за такое очень строго наказывали, каждая книжка была на вес золота и выдавали её в одни руки на час, не больше. Потом приходилось отдавать другим детям, горько рыдая в душе о том, что до следующего обмена никак не узнать, чем же закончилась история маленького волшебника или чудесной няни, которая спустилась с неба. — Не буду, конечно не буду! — горячо подтвердила девочка, всем своим видом желая показать, что постарается стать самой лучшей младшей сестрой. Эдгар вёл себя как маленький взрослый, чем подкупал впечатлительное детское сердце. Ни капли не обидевшись на замечание о реверансе, Люси восхищённо хлопнула в ладоши и засмеялась. — Подруга научится приседать ещё лучше, только дай ей время, — сварливо буркнула она от лица Энн и широко улыбнулась. У Энн был непростой характер, она быстро вспыхивала, но так же легко прощала любые гадости. — А где ты этому научился? — В кино видел, — честно признался Эдгар. — Если захочешь, потом и тебя научу, мне-то уж точно это умение без толку, — в его душе колыхнулась секундная гордость, а Эдгар почувствовал себя совершенно взрослым, умудрённым опытом человеком; его сутулая спина незаметно для него самого выпрямилась, плечи — расправились, и он весь словно стал на полголовы выше, гораздо больше уже походя на обычного мальчика, а не на маленького нахохлившегося мышонка. Перемены в нём от Люси не укрылись. Девочка широко распахнула глаза и прижала ладошки к щекам. Ни разу ей не удавалось так долго говорить с мальчиком. Невероятно, но он оказался совсем не глупым, и не забиякой, и не драчуном даже! И за косы не дёргал, как… как некоторые. Не успели они вдоволь наболтаться (говорила в основном Люси), как в комнату вошла мисс Аллан — уже в домашнем платье, с улыбкой и подносом, на котором лежали сэндвичи и стояли большие пузатые бокалы с яблочным соком. — Всё в порядке? — спросила она у Эдгара. Муж утверждал, что не стоит сильно опекать Эдагара, он уже большой мальчик и в состоянии решать проблемы сам, но волнение никуда не делось и лишь крепло с каждой минутой. Мальчик утвердительно кивнул. Понаблюдав недолго за детьми и тем, как мирно они ели ланч, мисс Алан украдкой облегчённо вздохнула. Если бы Эдгар принял Люси в штыки, им бы пришлось обращаться к детскому психологу, но похоже, что маленькой войны удалось избежать. И слава богу! — Проводи потом Люси наверх, милый, — попросила мисс Аллан перед тем, как уйти. Она надеялась, что впечатлений у обоих хватит, чтобы сладко проспать всю ночь, ну, а завтра будет новый день, в котором позабудутся все печальные моменты. Люси проводила мисс Аллан восхищённым взглядом. — Твоя мама такая красивая! — громкий шёпот наверняка долетел до ушей той, кому предназначался, но Люси об этом не подумала. Брошенная на диване книга привлекала внимание — ну как тут устоять и не коситься на неё с любопытством сороки? — Что ты читаешь? — вопрос выпрыгнул сам, как мячик из рук. Помня про обещание вести себя хорошо, Люси спрятала руки за спину и не тронула книжку, хотя рассмотреть цветную обложку очень хотелось. — Моя мама _самая_ красивая, — не без гордости заметил Эдгар таким же громким шёпотом. — И очень добрая ещё. А это — сказка, — он любовно провёл пальцами по золотому тиснению на обложке — дорогое подарочное издание, с лощёными страницами, с красивыми рисунками, с заглавными буквами, украшенными узорами и завитушками в начале каждой строки. «Гензель и Гретель». Знаешь? Я, честно говоря, только начал сегодня и почти ничего не успел прочесть. Хочешь, почитаем вместе? — сделав такой широкий великодушный жест, Эдгар наконец решил, что ведёт себя достаточно по-джентельменски, и у него отлегло окончательно. Он уселся рядом с Люси и раскрыл книгу на первой странице, положив одну её тяжёлую половинку девочке на колени, а одну — себе. Кашлянув немного смущённо и набрав в лёгкие побольше воздуха, Эдгар начал: — Жил на опушке дремучего леса бедный дровосек со своей женой и двумя детьми… Ему вдруг показалось на мгновение, что книга в его руках дрогнула, словно живая, но мальчик отмахнулся от этой мысли, резонно решив, что дрожат, должно быть, его собственные руки или колени. — Жил дровосек впроголодь… Эдгар нахмурился. Теперь ему уже казалось довольно явственно, что страницы подрагивают сами по себе. Но это, конечно, всё были глупости, на которые отвлекаться не стоило: всем известно, что книги сами по себе шевелиться не могут, а вот второго шанса произвести хорошее первое впечатление на Люси у него уже не будет. — …и вот наступила однажды в той земле… На глазах изумлённого Эдгара одна страница медленно, словно нехотя, перелистнулась сама по себе. За ней — вторая, третья, потом ещё одна, и ещё, всё быстрее, мельтеша словами и рисунками, которые Эдгар так любил рассматривать. Страницы озарились мягким светом, и свет этот затопил собой всё: и книгу, и комнату, и двух склонившихся над книгой детей. А потом схлынул с мягким хлопком. Эдгар оторопело сморгнул несколько раз. Глаза немного резало от внезапной вспышки непонятного происхождения, но это ощущение быстро прошло. Эдгар зябко поёжился — и вдруг понял, что за шиворот рубашки холодными пальцами ему забирается ветер. Мальчик задрал голову вверх и чуть устоял на ногах: она закружилась при виде уходящих макушками в высокое небо деревьев, обступивших их со всех сторон. Под ногами почему-то была земля — обычная уличная земля, с травой и камнями, как положено, хотя ещё пять минут назад под ними был ковёр, толстый и тёплый, а ещё ноги оказались обуты в уличные ботинки, которые — Эдгар готов был поклясться — он на них не надевал. Эдгар изо всех сил ущипнул себя за руку. Было больно. Больше ничего не произошло. Ничего, кроме тёмных стволов, запаха хвои, сырой земли под ногами, уханья птицы где-то вдалеке и… Люси. Люси тоже была рядом. — Где мы? — спросил у неё Эдгар, невольно связав в голове появление девочки в своём доме и творящуюся чертовщину прежде, чем успел этой головой немного подумать. Липкий страх охватил его целиком, и руки теперь дрожали в самом деле — вот только никакой книги в них больше уже не было. — Не знаю, — всхлипнула Люси. Всё было так здорово: новый дом, вкусная еда, тяжёлая книжка с картинками на коленях, а теперь…. Вместо них кругом стояли деревья, как стражники, дул холодный ветер и жутко скалились тени из-под каждого куста. Как и почему? Ответа у Люси не было. Она не заметила, когда случилось «волшебство», и уж точно не утаскивала Эдгара в тёмный-тёмный лес, как злая колдунья. Для колдуньи ей ещё лет десять расти. — Это ведь не задний двор твоего дома? Эдгар лишь молча покачал головой. В жизни задний двор их дома, каждый закоулок в котором был мальчику знаком, не был таким мрачным и диким. Страх боролся с любопытством и победил: Люси решительно сжала кулачки и решила поплакать чуточку позже. Ноги в тёплых осенних ботиночках наступили на яркие жёлтые листы, толкнули поросший синим мхом камень. Из-под него выбежала ящерица, псыкнув на Люси длинным раздвоенным языком. — Мне страшно, — честно призналась она и вернулась к Эдгару. «Мне тоже», — подумал Эдгар, вслух ничего не сказав. Тряпичная куколка удобно сидела в кармашке платья Люси, словно сшитом специально для неё. Платье выглядело очаровательно: длинное, с оборочками и бантами, оно доходило до колен, а оттуда выглядывали худенькие ножки в чулках и уже знакомых ботиночках. На плечах Люси висела кофточка, а пальцы согревали перчатки на размера два больше. Откуда могли появиться красивые вещи? Без магии точно не обошлось! — Ты не бойся, мы обязательно что-нибудь придумаем. Честное слово! Люси не думала, что в странностях виноват Эдгар. С чего бы его обвинять? От простого чтения сказки не бывает вреда! Наверняка их обоих заколдовали, или — что вероятнее — они так утомились после долгого дня, что заснули крепко-крепко. Ущипнув и себя за руку, Люси ойкнула, но не проснулась. Что ж, значит, в этом сне проснуться так просто не получится. А у Эдгара руки дрожали. Наверное, от холода. Глаза Люси вдруг вспыхнули радостью. — Держи, — перчатки оказались Эдгару впору, плотно облепив его удивительно тонкие и красивые пальцы. Люси немножко позавидовала, её пальцы были намного кривее и не с такими ровными ногтями, но что уж. Не всем рождаться красавицами. — Так теплее, да? Знаешь, меня учили, что если потеряешься в лесу, надо идти туда, где север! Или по дороге всегда прямо. — Ох, спасибо, — нарушил, наконец, своё молчание Эдгар. — И в самом деле, гораздо лучше. Я немного согреюсь и тебе назад отдам, хорошо? Можем по очереди носить, если ты не против. Пальцы и в самом деле отозвались на тепло приятным покалыванием, но дрожали вовсе не из-за холода — или, по крайней мере, не только из-за него. Единственная дорога пряталась во тьме и вела куда угодно, но не домой. Подобные мелочи не особо пугали Люси, которая была уверена в нереальности происходящего. Почти уверена, ведь с ближайшего дерева громко ухнул филин, а трава оказалась влажной и холодной, совсем как настоящая. — Мамочки! — порыв ветра поднял с земли листву и швырнул в детей. Затрещали стволы деревьев, а вдалеке послышались раскаты грома. Люси прижалась к Эдгару и нервно покосилась вверх. Дождь с молниями — это совсем не по-сказочному! — Давай п-пойдём дальше? Эдгар нервно сглотнул и отвесил ещё один молчаливый кивок. Его прежняя жизнь рушилась на глазах, рассыпалась, как карточный домик. Совсем недавно у него появилась младшая сестра, совсем недавно он более-менее свыкся с этой мыслью, приготовившись взвалить на свои плечи всю тяжесть бремени старшего брата, — и вот, пожалуйста, он невесть знает где, невесть знает как, с перепугано жмущейся к нему новоиспечённой сестрёнкой, которая, наверное, думает, что Эдгар знает, что им делать, а он, а он-то и понятия не имел. Слишком тяжёлое бремя, подумал Эдгар, но его теперь не возьмёшь и не скинешь с плеч, как школьный рюкзак. Однако выбора не было; оставалось надеяться, что был хотя бы выход. Тропа петляла между деревьев, утопая в полумраке — широкая, хорошая тропа, которую, решил Эдгар, кто-то да протоптал и которая ведёт откуда-нибудь… ну, куда-нибудь, где есть люди. Немного успокоив себя этой мыслью, Эдгар зашагал по проторенной дорожке, пытаясь всем своим видом вселить в сердце Люси немного уверенности (но не получалось даже в своё собственное) и присматривать за глазеющей по сторонам сестрёнкой (это удавалось у него немногим лучше). По всем канонам спокойным должен оставаться старший брат; сказки в этом плане жуть как консервативны. Но психика человека порой чудесатее, чем любая, даже самая удивительная сказка. Не прошло и получаса с тех пор, как дети очутились на поляне в гуще леса, а Люси уже пообвыклась, с любопытством разглядывала росшие на обочине цветочки и тянулась потрогать мелкие красные ягодки на кустах. Шла она первой и вздрагивала лишь от глухого ворчания грома за спиной, который гнал их всё дальше. Несколько раз среди опавшей листвы появлялись яркие бутоны. Таких цветов Люси раньше не видела и хотела рассмотреть поближе, но Эдгар не позволил. Сказал, что они могут быть опасны, ядовиты, бу-бу. Одним глазком же! Надувшись, Люси пнула маленький камешек, и тот попал точно в закрытый цветочный бутончик. Алые лепестки медленно раскрылись. В сочной жёлтой сердцевине вместо тычинок проступило детское лицо с пухлыми щеками и злыми щелями глаз. Цветок раскрыл рот, полный почему-то острых зубов, и заорал. Эдгар взвизгнул и инстинктивно отпрянул, заодно потянув за руку и Люси. Лес, деревья, дорога, хмурое небо — это всё ещё можно было понять настолько, насколько детский мозг вообще соглашался понимать эту бредовую ситуацию, но цветок со злобно сморщенным человеческим лицом — это, знаете ли, уже слишком. — Что! Это! Такое! — взволнованно задал очередной риторический вопрос Эдгар срывающимся голосом. Судорожно вцепившись рукой в варежке в ладошку девочки, он тащил её вперёд по тропе так быстро, что очень скоро совсем выбился из сил. Пришлось остановиться, опасливо оглядываясь назад: если то жуткое растение могло кричать, то, может, и бегать может? Дыхание хрипло вырывалось из лёгких мальчика, а бледные щёки закраснелись. — Я не знаю, где мы, — тихо прошептал Эдгар, оперевшись руками на колени и прикрыв глаза. — Я не знаю, что происходит. Я не знаю, где дом и как в него вернуться. Я ничего не знаю. Он поднял голову и посмотрел на Люси, шмыгнув носом. — И я боюсь. Собственный голос показался Эдгару дрожащим и жалким. Не так должны себя вести мальчики, на чьи плечи пало тяжкое бремя опеки за младшей сестрой. В голове, тем не менее, назойливо вертелась мысль о том, что до появления этой самой сестры всё было хорошо в его тихой, спокойной жизни. Неприятности начались с их знакомства, и Люси, суя свой любопытный нос куда не надо, лишь только увеличивала их количество. Эдгар торопливо выпрямился. — Но мы что-нибудь придумаем, — добавил он и вполовину не так уверенно, как делала Люси. — Ты только не трогай больше ничего, вообще, совсем. Видала, какие у него были зубы? А если бы он дотянулся до твоих пальцев? Или до моих? Вот, к слову, — Эдгар стянул с себя тёплые варежки и вернул Люси, — я согрелся. Твоя очередь. — Ну ладно… — варежки внутри были мокрыми, будто у Эдгара вспотели ладони. Однако Люси ничего на это не сказала и послушно кивнула, соглашаясь со словами брата. Он был кругом прав — нельзя беспечно гулять в страшном лесу и трогать незнакомые цветы. Особенно с зубами и глазами. — Нам бы… — Эдгар повертел головой по сторонам, оглядывая стволы деревьев, утопающие в сумерках всё больше, — наверно, стоило найти какое-нибудь укрытие на ночь. Словно в подтверждение его слов вдалеке снова раскатисто громыхнул гром. Они прошли ещё немного вперёд по тропе, когда на глаза им попалось огромное выкорчеванное с корнем дерево. Его ветвистые корни нависали сверху к земле, и Эдгар решил, что ничего лучше этого небольшого навеса им не найти. Насобирав с помощью Люси опавших еловых лапок, мальчик расстелил их внутри, чтобы не сидеть на голой земле, и забрался внутрь, поджав ноги. — В тесноте, да не в обиде, да? — невесело сказал он, чтобы сказать хоть что-нибудь, хотя думал Эдгар совсем не об этом. В животе у него понемногу начинало урчать. Не слишком плотный ланч уже успел провалиться сквозь желудок; что они будут есть, когда всерьёз почувствуют голод? Что будут пить? А если волки? А если простынут и заболеют? И это лишь тот перечень возможных и вероятных опасностей, который был ему известен. Из головы не шли жуткие зубастые цветы. Сколько ещё непредвиденных угроз таит это неизведанное место? «Нам отсюда не выбраться», — с содроганием сердца подумал Эдгар, и от этой мысли его проняло холодом так, что он невольно вздрогнул. В этот момент Люси, тихонько сидевшая под боком, вдруг взяла его руку своей и осторожно сжала. Она не знала, как правильно успокаивать перепуганных мальчиков и уж тем более не проходила в приюте курс молодого скаута. С трудом отличая синицу от орла, она вряд ли помогла бы Эдгару в сборе съедобных ягод и грибов, а речку нашла, только прыгнув в неё с маленького холмика. По всем пунктам «два» и полный провал. Девочка шмыгнула носом, вздохнула и посмотрела на Эдгара. О чём тот думал? Вспоминал родителей, друзей? Злился на Люси за то, что она появилась в его жизни и перевернула её с ног на голову? В приюте говорили за глаза, что она ведьма и приносит несчастья. Худые воспитательницы обсуждали между собой, что девочку с «отклонением» вообще надо сдать на опыты, а не держать среди нормальных детей. Выходит, не так уж они были и неправы, раз теперь бедняге Эдгару из-за неё приходится мёрзнуть под корнями дерева вместо того, чтобы сладко спать в мягкой постели. — Я тоже ничего не знаю, — призналась Люси, словно между тем разговором не прошло и мгновения, — и мне тоже очень-очень страшно. Но я обещаю, что выведу тебя отсюда. Не хочу, чтобы ты думал, что я… что я плохая. В обещание Эдгару верилось едва ли, но протянутую ему руку мальчик легонько пожал в ответ с благодарностью. Может, и глупо, но от этого несмелого рукопожатия у него немного отлегло от души. Внутри было сухо и не так холодно, как снаружи. Ветер почти не поддувал, зато кололись мелкие корни и шевелились противные жучки под старой, морщинистой корой. Дерево напоминало труп старика, который упал по пути домой и не сумел подняться. Про него никто не вспомнил, не отправился на поиски. Но их-то — Эдгара точно! — обязательно ищут. Он же вежливый и умный мальчик. Было бы нечестно, забудь о нём близкие и родные. — Не бойся, — повторила Люси уже увереннее. — И верь мне, пожалуйста. Куколка в кармашке платья зашевелилась. Моргнули глаза-пуговки, тряпичные ручки подтянули маленькое тельце и вытащили его на присыпанную листьями и ветками землю. Куколка деловито отряхнулась, огляделась и поманила Люси за собой, словно прекрасно ориентировалась в лесу и знала самый короткий путь. — Энн не умеет делать правильный реверанс и стесняется незнакомцев, — пояснила Люси в ответ на возможные вопросы. — Но она всегда помогала, когда у меня случалась беда. Энн повела детей от поваленного дерева глухой и нехоженной тропинкой. Дождь наступал им на пятки, в том месте, где они собирались переночевать, уже вовсю растекались лужи и трещал с угрозой гром. В соседнее дерево ударила молния, и оно с жалобным стоном повалилось, прижав своим грузным телом давно мёртвого товарища. Не ведая об этом, Люси спасла брата в первый раз. А дорожка петляла и змеилась, как самый настоящий лабиринт. Эдгар следовал за маленькой провожатой тихо и безропотно: слишком устал, чтобы перечить, удивляться — и то устал. Люси тоже устала и шла медленно, цепляясь за рукав Эдгара, но не позволила себе ни одной жалобы. Раз уж пообещала, то должна стараться до конца! Упрямство девочки было вознаграждено сторицей: за поворотом, где скрылась рыжая макушка Энн, показался милый домик. Из печной трубы шёл дым, дверь гостеприимно приглашала уставших путников зайти погреться у очага. — Здорово! — обрадовалась Люси и прижала довольную куклу к груди. — Ты такая умница, Энн! Затем она обернулась к Эдгару и с тревогой заглянула в единственный видимый глаз: — Ты больше не злишься? Нам теперь есть, где переждать грозу. — Я и не злился, — не слишком убедительно соврал Эдгар. Он на самом деле очень обрадовался укрытию куда как более добротному и комфортному, чем их предыдущее, но… «Кто растопил камин?» Убедившись, что всё в порядке, Люси первая вошла в дом, готовая встретить грозно сверкавшими глазами любую опасность. Но вопреки опасениям Эдгара, в доме их не ждал Бугимэн или клыкастый монстр. Мирно горел камин, рядом лежала аккуратная горка дров. В мисках на столе лежали бутерброды, конфеты, и клубился пар над чашками с чаем, словно их заварили перед приходом детей. Словно их ждали. Эдгар опасливо обошёл комнату, обжитую и уютную, заглянул под кровати, в шкафы. — Я не вижу здесь личных вещей хозяев, Люси, — поделился своей тревогой Эдгар. — Не говоря уже о самих хозяевах. Пламя в очаге кто-то развёл, а этот чай? Горячий, словно специально к нашему приходу приготовлен. Не нахожу этому ни единого рационального объяснения. Беспечная Люси не задумалась об этих тревожных звоночках и с радостью опробовала одну из двух кроватей, на которой было так славно прыгать, что никаких конфет не надо — просто не снимайте с «аттракциона» подольше. Когда живот напомнил о себе бурчанием, девочка неохотно сползла вниз и умяла в два укуса свою долю еды. — Утром Энн приведёт нас домой, — широко зевнула она и начала медленно расплетать косу. Движения стали вялыми и неловкими. Люси сильно устала и хотела спать больше, чем страдать от превратностей судьбы. Многие слова, которые произносил Эдгар, она не понимала, потому с чистой совестью пропускала мимо ушей. — Спокойной ночи, братик. Рыжие волосы укрыли её практически целиком, как одеяло. На мягких простынях и подушках спалось сладко и крепко, почти как дома в ещё не испытанной на прочность кровати в своей комнате. Но Люси не сомневалась, что там будет в сто раз лучше, когда они вернутся домой. — Спокойной, — отозвался Эдгар. Спокойно ему и близко не было. Он всё же поживился бутербродом и запил его большой кружкой горячего сладкого чаю, заставив желудок благодарно уркнуть, а потом забрался во вторую кровать. Между ночью в лесу и ночью в этом нагретом домике Эдгар определённо выбирал второе, даже если никакая рациональность к гостеприимному жилищу посреди чащи не прикладывалась. Мальчик долго вертелся в постели, пытался найти истолкование происходящему и придумать хоть какой-нибудь способ вернуться домой, но всё напрасно. Стоило девочке заснуть, как комнату заполнил едва различимый шёпот. Тени по углам сгустились, превратились в тонкие и хрупкие руки с костлявыми пальцами. Постепенно шёпот становился громче и чётче. Глубокий и приятный голос обращался к так и не сомкнувшему от переживаний глаз Эдгару: — Почему ты веришь этой девочке? Она даже не сестра тебе. От неё одни беды, проблемы, ужасы… Подумай сам, разве не проще избавиться от неё? Сделать так, чтобы её не стало, а ты вновь оказался рядом с родителями, был единственным ребёнком в семье. Всё, что нужно сделать, — это погасить камин. Тогда утром дорога приведёт тебя прямо к двери дома. Сердце мальчика забилось, как у перепуганного кролика, и ухнуло куда-то в пятки. Он не мог понять, кто с ним разговаривает, и разговаривает ли вообще — а может, воображение играет с ним злую шутку, заставляя вкрадчивые слова звучать прямо в голове? Больше всего на свете ему хотелось с головой укрыться одеялом, ладонями закрыть уши, но он не смел шелохнуться, завороженно вперив глаза в темноту, откуда, кажется, доносился звук. Голос то отдалялся, то приближался, то звучал со всех сторон. Его обладатель прятался в тени, но, если присмотреться, можно было заметить два огонька и более густые тени от ветвистых рогов. — Решай быстрее, Эдгар. Пока не стало слишком поздно. Пока кукла не съела твоё сердце. Подспудно Эдгар понимал: он только что услышал всё то, о чём напряжённо размышлял сам, — лишь только облачённое в словесную форму; незнакомец ещё утверждал, что Энн тоже опасна и, к тому же, кровожадна, и в это тоже перетрусивший Эдгар готов был поверить. Ведь правда же: не было Люси — не было и таких страшных, странных, необъяснимых вещей с ним. Вот бы всё было как прежде: Эдгар, мама, такая добрая и _самая_красивая, строгий, но любящий отец. Книги, игрушки, гулкий бой часов в тихой гостиной. И одиночество. Эдгар натянул одеяло до подбородка. Всё не будет как прежде. Нужно собраться с духом и признаться себе в этом. Он может, конечно, загасить камин, может отдать Люси этому тёмному и рукастому лесному гостю, может уйти один по дороге домой — а что дальше? Как он дальше будет жить, помня о том, что сотворил? Что он скажет самому себе — что предал сестру, когда побоялся, что тряпичная кукла его съест? Мальчик прислушался. Голоса больше слышно не было, лишь смутно мелькали за окном тени ветвей, которые качал ветер. Тёплый треск камина примешивался с мерному дыханию спящей девочки, которая казалась совершенно беззащитной. «Почему ты веришь этой девочке?» — Потому что она верит мне, — тихо прошептал Эдгар, изо всех сил стараясь не разреветься. Слишком много вопросов свалилось на его голову, слишком сложных, слишком взрослых, и, видит Господь, ни к одному из них он не был готов, — но на один всё-таки сумел найти ответ. Некому было похвалить его сказать: «Ты молодец!» Чужой ушёл из дома навсегда, оставив после себя пустоту и липкое послевкусие страха. Люси крепко спала и не ведала, какое сложное испытание только что прошёл её брат. Зато тряпичная кукла, которой пугал голос, подошла к кровати мальчика и, взобравшись на неё, неловко изобразила из ладошек «сердечко». Люси провела ладошкой рядом и не нащупала Энн. Испугавшись, что любимица свалилась под холодную и тёмную кровать, девочка проснулась и сонно потёрла глаза кулачками. Заприметив у Эдгара куклу, она очень медленно, как и все маленькие дети, съехала с кровати вниз и пошлёпала к нему босиком. — В следующий раз не уходи без разрешения, — пожурила Люси куклу, вскарабкалась на кровать и села в ногах Эдгара. — Извини, она хочет лечь с тобой. Можно и я полежу? С кровати её не прогнали, наоборот — пустили под одеяло. Довольная Люси обняла обеими руками ладонь Эдгара и опять заснула; она мечтала раньше, как здорово было бы прятаться в спальне родителей во время грозы или жаловаться старшим на глупые детские страхи, от которых те обязательно бы защищали свою смешную сестру. Ночь больше не пугала стонами, хрипами и рычанием диких зверей. Под уютный треск камина и совсем не жуткий свист ветра спалось легко и сладко. Понемногу задремал и Эдгар, совершенно вымученный переживаниями и долгой дорогой. Солнечный зайчик пробрался через открытое окно и прыгнул с подоконника Эдгару на нос. Потоптавшись немного на таком удобном насесте, зайчик перебрался на рыжую макушку, что торчала из-под одеяла. Разбудить Люси оказалось сложнее, она никак не желала вставать и покидать нагретое местечко. Но упрямство зайчика в конце концов было вознаграждено — Люси выползла из одеяльного кокона, умыла заспанное лицо в бочке с водой и тут же бросилась к окну. — Смотри, дорога! От порога их временного убежища вела прямая и ровная дорога прямо к дому Алланов. Обступавший его лес казался порождением фантазии, миражом. Вдоль дороги росли нормальные цветы и порхали красивые белые и красные бабочки. Вдалеке заливался трелями соловей, ему вторила сиалия, небесно-голубая птичка. — Ничего себе! — поражённо выдохнул Эдгар, немного потеснив Люси у окна. — Её же вчера ещё не было… — Вот видишь, мы мигом будем дома, — на ходу натягивая платье и застёгивая туфельки, Люси умудрялась болтать и жевать оставшийся с вечера бутерброд. Им она поделилась с Эдгаром, честно взяв себе меньшую долю. Когда сборы были закончены, девочка взяла брата за руку, а второй крепко стиснула ладошку Энн. Кукла больше не шевелилась, устала, наверное, так что Люси решила пока о ней не напоминать. Ещё будет время, чтобы рассказать Эдгару про способность, из-за которой в приюте маленькую Монтгомери не любили. — Идём? — Идём, — кивнул Эдгар, сжимая ладонь девочки. — Пора возвращаться домой. Нигде не было указателя с надписью «Дом в той стороне», но дети отчего-то знали, что он действительно ждёт их впереди. Маленькие люди, пока не подрастут, может, и не знают многих вещей — почему небо голубое, откуда берутся облака и почему крапива жжётся — зато им известны истины куда как более важные. Лесной дом за их спинами медленно растворился. На его месте осталась выжженная трава и пустая поляна без единого пня или ямы. Страшный мир съёживался и тускнел с каждым шагом. К тому моменту, как Эдгар толкнул калитку и пропустил Люси вперёд — бежать искать родителей, — от места их короткого злоключения не осталось ничего, даже малейшего воспоминания. На прощание раздался глухой вой Зверя, упустившего добычу, но и он превратился в жалкое эхо. — Мне кажется, я что-то слышала… — замерла на пороге Люси и оглянулась. За спиной Эдгара был нормальный сад, дорога и дома соседей. Ничего страшного. Никаких монстров и волшебных фей. — Ну и ладно! Они тихонько вернулись в гостиную и обнаружили книгу на полу. Она лежала страницами вниз, некоторые помялись. Одна из них согнулась пополам, и отогнув её, Люси увидела цветную картинку, где двое детей убегали от злой старухи, которая хотела зажарить их в печи и съесть. — Хорошо, что нам попались только цветки с лицами, правда? Эдгар нервно сглотнул. Он был так счастлив вновь возвращению, что готов был целовать порог родного дома. Отсутствия детей словно и не заметили; ярко светило солнце, клонясь почему-то к обеду, хотя совсем недавно занимался рассвет. Шутки со временем путали Люси, она не была уверена, что вообще провела эту ночь в лесу — вдруг правда сон? Но ноги ныли от усталости, в волосах запутались листочки, а в памяти ещё были живы впечатления от сумрачного глухого бора с ухавшими филинами. Люси взвесила в ладонях книгу, внимательно пролистала странички… и, аккуратно закрыв её, положила на диван. — Давай почитаем что-нибудь с хорошим концом? Эдгар подумал немного, а потом покачал головой. — Достаточно, думаю, сказок на ближайшее время. Давай я лучше покажу тебе твою комнату. Или научу делать реверанс. И… — щёки мальчика смущённо вспыхнули, а он сам запнулся, словно не был уверен, стоит ли продолжать, — и… как ты там говорила? И в огонь, и в воду? Он неловко вытянул вперёд одну руку с поджатым мизинцем. — Тебе нужно скрестить мизинец с моим. Это… — его голос зазвучал заговорщицки, — …такая клятва верности. Люси прониклась серьёзностью момента и тоже протянула мизинец. Клятва верности — это очень важно! Такую клятву дают только самые преданные друзья. Значит, Эдгар верит ей? Об этом Люси могла только мечтать. — Клянусь, что всегда буду тебя защищать! — гордо произнесла девочка и скрестила мизинец Эдгара со своим. — И что мы всегда будем лучшими друзьями. Вряд ли обойдётся без глупых ссор и обид, непониманий и разладов, но это всё ждало впереди, а пока у Люси сверкали от счастья глаза и немножко дрожали губы. Так, самую малость. Она едва вытерпела торжественную минуту молчания и повисла на поясе Эдгара, крепко его обняв. Теперь у неё была семья — семечко, из которого со временем вырастет красивое, сильное дерево.