Луч солнца ледяного

Ханс сошёл с корабля с лёгкой улыбкой на губах. После душной каюты прохладный воздух осеннего Эренделла показался ему божественным. Пристань гудела от ругани снующих во все стороны грузчиков, говора мелких иностранных делегатов, криков ушлых торговцев. Никаких признаков пребывания в порту посланников королевского двора обнаружено не было. Его здесь не ждали, и Ханс это прекрасно понимал. Но он так же хорошо понимал, что был нужен молодой королеве. Жизненно необходим, почти как воздух. Что лучшей партии Эльза для себя не отыщет, сколько бы ни пыталась. Один слишком стар, другой чересчур мягок, третий излишне жесток или груб в обращении — и так по кругу будут ходить кандидаты в короли Эренделла, пока наконец не подойдёт его очередь. Обходительный, дипломатичный, прирождённый правитель и политик, не обделён умом и натуральной красотой — Ханс даже лучше, чем мечта, а вовсе не простой кандидат на трон северного королевства. Понимал это не только он, но и каждый, кто был хоть немного сведущ в делах политических и мало-мальски понимал девичьи сердца. Ханс жестом приказал слугам следовать за ним и бодрым шагом направился ко дворцу, который изящной громадой возвышался над кривыми домами городка и выгодно выделялся на фоне суровых седовласых гор. Принц шёл по вымощенной громоздкими булыжниками улице, и чувствовал, как с каждым его шагом вперёд город погружался в траурное молчание. Вне всяких сомнений, его тут помнили, как и помнили всё то, что было связано с жуткими зимними каникулами, которые девушка-льдышка устроила в середине лета около трёх лет назад. Шутка ли, принимать недавнего узурпатора как короля, да ещё и отдавать за него свою любимую королеву? Рыжие волосы принца отливали благородным золотом. Он шёл, не обращая внимания на провожающих его взглядом притихших горожан, громко стуча каблуками начищенных до блеска щегольских сапог. Шейный платок спасал от колючего ветерка, шёлковые перчатки скрывали красные следы от кандалов, в которых он провёл долгие полтора года, прежде чем власть на Южных Островах сменилась. Сомнений в том, что он произвёл впечатление блистательного сердцееда, не оставалось. Ханс чувствовал себя восхитительным. Великолепным. Не стоило даже надеяться, что Ледяная Королева растает от одного взгляда его изумрудных глаз, но выглядеть хорошо — такая дурная привычка, которая обеспечивает прекрасное будущее. Ханс, на удивление, помнил Эльзу почти так же хорошо, как её наивную младшую сестру - то есть не помнил совсем. Тем не менее, если кто-то говорил про Эренделл, в памяти неизменно всплывал образ неприступной снежной крепости в обличье очаровательной девушки. Самое яркое воспоминание: Эльза оглядывается на его оклик, в синих глазах сверкают молнии гнева и ярости, всего одна фраза — и она теряется, превращается в зверька, которого загнали в ловушку опытные охотники. В тот момент он едва не начал её жалеть. И после — падающая хрустальная люстра, испуганный крик, стук каблуков, глухой звук падающего хрупкого тела и оглушительный треск разбивающегося льда. Принц тогда сам вытаскивал королеву из-под холодного завала. Он никогда, наверное, не забудет, как кожа его ладоней покрылась тонкой коркой льда, стоило лишь прикоснуться к застывшему телу, затянутому в едва ощутимый атлас. Ханс и его небольшая свита неспешно пересекли площадь с фонтанами перед парадным входом во дворец. Когда-то давно, кажется, целую вечность назад, Эльзу обозвали здесь чудовищем, и струи воды застыли в причудливой форме, как будто психованный скульптор наконец представил свои творения на суд придирчивых зрителей. В холле не было и намёка на красную ковровую дорожку. Только синие, да и те начинались лишь на первой ступени лестницы. Ханс не стал зацикливать внимание на подобных мелочах. В конце концов, совсем скоро он станет здесь хозяином и изменит всё, что посчитает нужным. — Ваше Высочество! Рады приветствовать вас в Эренделле! — слуга, седовласый старик со скрюченным носом и пенсне на носу, отвесил поклон и, одёрнув свой фрак, протянул руку в сторону лестниц. — Королева Эльза предположила, что по прибытии вы захотите отдохнуть, поэтому ваши покои уже готовы, я могу вас проводить… Ханс поднял вверх правую руку, призывая его замолчать. — Я хочу нанести визит королеве прямо сейчас. — Ханс выразительно посмотрел на своего камердинера и его помощника, которые по струнке вытянулись у него за спиной. — Разумеется, когда я приду в покои, я увижу там свои вещи. Камердинер едва заметно кивнул головой. Ханс мгновенно потерял к нему всяческий интерес. Седовласый слуга, очевидно, тоже понявший намёк, попросил следовать за ним. Спустя пару минут Ханс стоял перед тяжёлыми дверями в тронный зал. — Принц Южных Островов Ханс Вестергорд, — объявили звонким голосом в зале, и двери раскрылись. Здесь ничего не изменилось с той памятной коронации. Разве что свечей горело не так много, и оттого по центру зала растеклись ленивые, почти прозрачные тени. Королева ледяной статуей замерла на краю роскошного кресла из белого дерева. В холодных глазах её отражались огоньки свечей и свет, падающий из окон. Она выглядела грозной и уверенной в своих силах. Почему-то это вызывало улыбку. Рядом ошивались все те, кого королева называла близкими. Хмурая, олицетворяющая сам праведный гнев Анна. Неотёсанный чурбан Кристофф, который вышел чуть вперёд, будто бы в попытке заслонить собой женщин, сложивший руки на груди и выражающий всем своим видом крайнее неодобрение присутствия Ханса в этом и без того неприветливом месте. И, разумеется, безмозглый снеговик с горячим сердцем и большой любовью ко всему, что может превратить его в жалкую лужицу. Ханс вошёл и, не останавливаясь, уверенно прошествовал до самого трона. Эльза поднялась и замерла в своей излюбленной королевской позе — величественная прямая осанка, высокомерный взгляд, руки опущены и сложены вместе. В глазах — отчаяние, тоска беспросветная, а на губах фальшивая улыбка, выдаваемая за печальную, тогда как на деле просто приклеенная на маску беспристрастия. Ханс почувствовал себя богом, снизошедшим с небес, чтобы спасти этого падшего ангела, вытащить из мира смертных, где ей причиняли лишь страдания. — Моя королева, я счастлив вновь видеть вас! — Он даже не пытался скрыть ехидной усмешки, совершая традиционный поклон. — Вижу, вы всё так же правите цирком и держите в советниках детский сад? Эльза вспыхнула и сделала над собой явное усилие, чтобы не сорваться на грубость. Брови её вскинулись, взгляд метнулся от Ханса к рукам, теперь не обтянутым в плотную ткань, и обратно. Кажется, она научилась контролировать свою морозную силу. Заметно успокоившись, королева позволила снисходительной улыбке сорваться с губ. — Принц Ханс! Какое счастье! — она всплеснула руками и спустилась с пьедестала, на котором возвышался трон. Теперь миниатюрная блондинка стояла прямо перед ним и прожигала синевой уверенного взгляда его душу. Ранее принявший её за сломленное олицетворение доброты и благодетели, Ханс теперь почувствовал в ней, как минимум, равного противника, и это приятно удивило. От разбитой, подавленной девчонки, которая считала себя чудовищем, виновным во всех проблемах, какой он хранил её в своей памяти, не осталось и следа. Нужно ли говорить, что неподдельный интерес к королеве вмиг завладел всем его существом. Ханс протянул руку ладонью вверх и наклонил голову, ожидая ответного жеста. Эльза медлила. — Подай руку, Эльза, детка, — принц заглянул ей в лицо, увидев растерянность и горькую усмешку. Как будто маска непритязательного правителя вмиг слетела с её лица. Над кем она смеялась? Ханс готов был поспорить, что над самой собой. Так глупо вышло: с позором выгнать преступника из страны, и уже спустя три года принимать его как самого желанного гостя. Он смягчился, вложив в голос всю ту нежность, какую мог себе позволить в данном случае. — Мы оба в этом нуждаемся, ты ведь знаешь. Эльза улыбнулась шире и горче и кивнула, вкладывая свою ледяную хрупкую ладонь в его, горячую и широкую. Ханс прижался губами к её руке, вдохнул вкусный цветочный запах, слегка сжал пальцы, прежде чем отстраниться. Когда он снова поднял глаза, Эльза уже вернулась в свою ледяную скорлупу. Отрешённый взгляд, лицо без эмоций, холод, снова холод. Ханс не мог позволить себе проиграть. Эренделл ему нравился — скрытый от чужих глаз уголок волшебства. А главный волшебник — колючая и холодная, как сосулька, королева. Эренделл ему нравился, как и власть, которую это государство могло ему предложить. Королева ему не нравилась, потому что эту самую власть ценила и не стремилась отдавать её даже самым благородным и добродетельным претендентам. Но любую, даже самую крепкую сосульку можно уничтожить, растопить, и эта скрытная Льдышка Хансу по плечу, даже если придётся сжечь её и превратить в пар — бесформенное нечто.