Выбрать первоцвет

Гризельда видела и поцелуй, и то, как Марианна ударила Роланда. Видела, как ушел Богг. Её сердце теперь резко заболело. - Все, пожалуйста, продолжайте чаепитие, - объявила она. – Я сейчас вернусь. Её кузина – леди Плам улыбнулась: - Не беспокойся. Я тут за тебя похозяйничаю.. Гризельда поспешила за сыном, а через минуту услышала, как кузина зовет скрипачей, чтоб играли что-нибудь умиротворяющее. Королева-мать точно знала, куда уйдет расстроенный Богг. Она быстро прошла к оранжерее. У входа стояли охранники, явно получив приказ никого не пускать. Гризельда посмотрела так грозно на мужчин, что они переглянулись и дружно освободили королеве-матери дорогу. Гризельда прошла в стеклянную дверь, двинулась по тропке, высматривая Богга. Он стоял неподвижно над дальними клумбами, без сюртука и жилета, закатав рукава рубашки к локтям, сильно сутулясь. Но пока ничего не делал. Гризельда боялась вспышки ярости. Но Богг был тих. Королева-мать вздохнула с облегчением, вспомнив, как несколько лет назад, после предательства любимой, он в гневе уничтожил оранжерею: всё разбил, поломал, порвал, втоптал в грязь. Тогда погибли все первоцветы. Тогда же король сильно поранился осколками: на руках, лице остались заметные шрамы. Сейчас Гризельда молчала, наблюдая за сыном. Он не двинулся, услышав её шаги. Просто стоял неподвижно. Она хотела подойти и обнять его. Все это: принудительный брак, поиски невесты, - было слишком тяжело для Богга. Тяжелее, чем кто-либо мог подумать. Он был королем, прекрасным, умным правителем, всё делал для страны и народа, но не считал себя достойным простого человеческого счастья и любви. То, что в последние дни Богг позволил себе что-то к кому-то почувствовать, начал раскрываться, общаться, было поистине чудом. Гризельда вздохнула. Ей всё болело. Она понимала, что сын вновь готов отказаться от всего и закрыться. Теперь уже – навсегда. Но она не хотела, чтоб всё так закончилось. - Богги… - Не сейчас, мама. Пожалуйста, - король сказал хрипло и не повернулся, но по тому, как дрогнули его плечи, Гризельда поняла, что ему очень больно. Она стала говорить, что всё было не так, что он не всё видел, но Богг обернулся, его голубые глаза вспыхнули: - Мать, прошу, уйди. Она вздохнула. Решила подождать, пока он хоть немного успокоится. Сейчас не было смысла обсуждать с ним то, что случилось… Богг повернулся к матери спиной, пытаясь себя контролировать. В нём мешались чувство полного поражения, гнев и жуткая боль разбитого сердца. Он ведь пообещал сам себе когда-то, что больше никогда не смягчится, не полюбит. Пообещал! Теперь нарушил это обещание. И посмотрите, что из этого вышло! Вновь острая боль, вновь сжигающая злоба… Какой он дурак… Конечно, Марианна хотела, чтоб красавец-жених вернулся к ней. Конечно! Роланд же выглядел, как мечта: настоящий сказочный принц, высокий и красивый, с золотыми волосами, прекрасной улыбкой. Он выглядел, как настоящий король. Таким и должен быть король, а не нескладный, жуткий таракан Боггарт Кингстон. Он никогда не был интересен девушкам. Лишь его корона их интересовала. Богг прерывисто вздохнул, сжал губы в тонкую линию. Он больше не будет дураком. Его длинные пальцы медленно сжались в жесткие кулаки… * Марианна стащила туфли и швырнула их через спальню, наплевав на боль в лодыжке. Сестры вернулись в свои комнаты полчаса назад. Марианна бушевала. Донна, как могла, успокаивала старшую сестру, просила отдохнуть. Марианна же злилась на Роланда. Он испортил ей все планы. Из-за него она сбежала из чайного сада и не смогла идти на прогулку с королем. В их дверь тихо постучали. - Да?! – выпалила Марианна. Донна открыла дверь, взяла у посыльного конверт. - Это сообщение от королевы-матери! Марианна нахмурилась и побледнела, когда Донна протянула ей письмо. Раскрыв конверт, прочитала краткое послание. Гризельда приглашала девушку к себе, на второй завтрак. - Она хочет позавтракать со мной, - пробормотала девушка. Донна улыбнулась: - Это же хорошо, правда? Марианна пожала плечами, не зная, что и думать… * Донна помогла сестре облачиться в скромное шелковое платье цвета лаванды, украсила её волосы мелкими цветами и кружевным белым платком. Затем одна из придворных дам королевы провела Марианну через замок в восточное крыло. Они прибыли в красивую, залитую солнечным светом комнату. Стены её были бледно-голубыми, украшенными небольшими портретами в овальных рамках. Марианна увидела здесь лица королей и королев. Еще увидела круглый стол, накрытый белой льняной скатертью. Тут стоял серебряный чайный сервиз, блюда с булочками, кексами и свежими фруктами. Королева-мать уже сидела в одном из кресел в сине-зеленом платье из шелка. Ее каштановые волосы были украшены серебряными шпильками, которые едва способны были удержать в порядке крутые локоны. Гризельда ярко улыбнулась, когда увидела Марианну: - Заходите, садитесь, моя милая! Марианна огляделась вокруг, слегка нервничая. Она думала, что и Богга тут увидит. Но королева-мать была одна. Девушка прошла вперед, села в пустое кресло, напротив Гризельды. Та улыбнулась: - Вас зовут Марианна? А вы можете звать меня Гризельда. Девушка улыбнулась в ответ. Королева-мать принялась намазывать маслом булочку, кивнула девушке, чтоб она делала то же самое: - Пожалуйста, выпейте чай, съешьте что-нибудь. Я знаю: вы пропустили чаепитие. Марианна осторожно взяла кусочек хлеба и клубнику с блюда. Гризельда же ухмыльнулась: - Бьюсь об заклад, вам интересно, почему я вас позвала. Марианна робко кивнула: - Да, это же не очень обычно. Гризельда сделала глоток чая и прошептала, наклоняясь к девушке: - Я хотела поговорить с тобой о короле, о моем Богги. Марианна почувствовала, как белеет. Прошептала еле слышно: - Да… что такое? Королева-мать покивала: - Мой сын… может показаться, что он, ну... да, он король. Но он еще и человек, - она слегка опустила голову, а затем пристально посмотрела на девушку. Глаза Гризельды, золотисто-карие, были совершенно не похожи на глаза ее сына. – Я хочу, чтобы мой мальчик нашел любовь. Я предполагала, что все эти смотрины не особо помогут, будут тяжелы для него, но я всё же пытаюсь… А ты ему очень нравишься, но сейчас он очень страдает. Марианна выглядела потрясенной: - Что случилось? Гризельда вздохнула: - Он видел, как тот молодой мужчина поцеловал тебя. Марианна теперь выглядела не просто расстроенной, а раздавленной. - Но я… этого не хотела! И я дала ему пощечину! Королева-мать вновь хлебнула чай: - Богг слишком быстро ушел. Он не видел пощечины. Он просто увидел, что тебя целуют, и ушёл. И я видела, как ему стало больно. Он сейчас ни с кем не говорит. И со мной тоже. И я боюсь, что он снова закроется… Марианна нахмурилась: - Снова? Гризельда опустила чашку, строго глядя на девушку: - Богг любил. Лет пять назад. Любил одну молодую красивую леди. Но она разбила сердце моему мальчику. Она была ужасным человеком. Когда это всё случилось, Богг стал винить себя. Вы были в оранжерее, видели всю эту прелесть. И первоцветы. Полагаю, вы знаете, что они для нас означают. Но тогда Богг так бушевал, что всё погубил, разбил всю оранжерею. Он был в жуткой депрессии. Понадобилось пару лет, чтоб он, наконец, смог вновь спокойно дышать и не болеть сердцем. И он вновь занялся цветами, бабочками… Марианна дышать не могла от потрясения. В её глазах мерцали невольные слезы. Она и не представляла, насколько разбит был Богг. - Я смертельно переживала за него тогда. И я всё ещё волнуюсь. Он сильный и серьёзный, настоящий король. Но его сердце очень уязвимо, - Гризельда послала Марианне еще один строгий взгляд. – Если у вас есть сомнения, уходите. Но если вы думаете, что за него стоит бороться… Марианна сжала зубы крепче, ответила королеве-матери решительно и твердо: - Я не уйду. Я никому не позволю причинять ему вред. Лицо Гризельды расплылось в улыбке: - Хорошо. Я была уверена, что ты так скажешь… * Настал тот вечер, на который был намечен первый бал. К нему суматошно готовились почти неделю. Всё это время Марианна не общалась с королем. Было ясно, что он её избегал. Девушка не сидела в своей комнате, искала случая увидеть Богга, но он либо с головой уходил в государственные дела, либо, если гулял по саду, то с другой леди, окруженный охраной. Гризельда приблизила к себе Марианну, проводила с ней много времени и убеждала девушку не сдаваться. Во время общих обедов король даже головы не поворачивал в сторону Марианны. Лицо его было каменным, хмурым, даже злым. Иногда его щека дергалась, как от боли. Богг явно выстроил непрошибаемую стену меж собой и девушкой. А ее сердце ужасно болело. Она не могла нормально есть и спокойно спать… * Донна покрутилась у зеркала, осматривая свое вечернее платье лимонного цвета, расшитое тюльпанами. Светлые волосы её были украшены желтыми цветами и лентами. Девушка олицетворяла солнечную юность, невинность. Марианна же нарядилась в платье цвета слоновой кости, с длинными рукавами, с глубоким треугольным вырезом на спине, вышитое мелкими цветами. Донна помогла сделать сестре красивую прическу в греческом стиле: с мягкими локонами вокруг лица и с золотистыми лентами. Потом сказала, ласково улыбаясь: - Он увидит тебя сегодня вечером и не устоит. Я обещаю. Марианна покачала головой, глядя с глубокой печалью: - Не знаю… Мне кажется, мне надо уйти. Это так тяжело: видеть, как он меня игнорирует. Я не хочу больше... Донна обняла сестру, положила голову на её плечо, заговорила очень серьезным тоном: - Мари, вспомни, что ты сказала королеве-матери. Ты обещала сражаться за него. Ну, возможно, тебе придется сперва с ним самим сразиться, чтоб потом уже за него побороться. Марианна с удивлением глянула на Донну: - И когда ты стала такой умной? Девушка хитро улыбнулась: - Ой, да я всегда была умной, просто я такая милашка, что мой ум никто не замечает, - она ступила чуть назад и вновь занялась волосами сестры. - Ты заблистаешь на балу. Король будет дураком, если не оценит этого! – она счастливо рассмеялась, схватила сестру за руки и закружилась с ней по комнате в вальсе...