About Love...

«Обнаженный кайф» — TARAS        Дождь для Лондона совершенно не редкость. Особенно в ноябре.        На улице моросило, поэтому Кассандра раз в несколько минут проводила рукой по лицу, стирая капли, ступая по тротуару, жалобно стуча каблуками. Как бы она не старалась, вспомнить что-либо — не получалось. От этого хотелось разрыдаться, как маленькому ребёнку, у которого отобрали конфетку. Голова ещё гудела после явно шумной ночки. Серое драповое пальто, в которое Кассандра куталась, не спасало от пронизывающего ветра. Даже любимый шарф, в который она зарывалась носом, не помогал.        В самом поганом расположении духа девушка вошла в свою квартиру, скидывая на ходу промокшие каблуки вместе с верхней одеждой, вздрогнув, когда мокрые рыжие волосы коснулись обнажённых плеч. В тишине квартиры раздалось жалобное «Мяу», и следом из-за угла выполз маленький чёрный котенок, сверкая золотыми глазами.        — Рене, маленький мой, — зашептала нежно девушка, присаживаясь на корточки. Бережно подняла этот комочек, прижав его к своей груди, и невесомо коснулась короткой шерсти.        Налив котенку молока в блюдце, Кассандра присела на подоконник, чуть сжав тонкими пальцами край клетчатого старого пледа, и устремила взгляд на серые улицы Лондона.

***

       Ричарду Эдлингтону было гораздо лучше, чем Кассандре Кроссман. В отличие от нее он прекрасно помнил вчерашний вечер и ночь.

***

       Блеск софитов сильно ударял по непривыкшим к яркости глазам, так же как грохочущая музыка по ушам. Многие уже подвыпившие люди танцевали и смеялись. Улыбка не сходила с их лиц. Другие же сидели отдаленно за столиками с друзьями или одни. Некоторые у барной стойки изливали свои души барменам, которые терпеливо с легкой полуулыбкой их слушали.        Эдлингтон, спустивший в себя уже не один стакан алкоголя, с ухмылкой и взглядом охотника наблюдал за маленькой фигуркой рыжеволосой девушки, одетой в легкое черное платье на толстых лямках, чуть оголяющее грудь. Ему сильно не нравилось, как многие мужчины заглядывались на его студентку. Сейчас с легкой дымкой в голове и шальными мыслями, ему плевать хотелось на все правила и принципы. Хотелось только, нагнуть эту несносную девчонку и трахнуть, чтобы она больше не смела прирекаться и наглеть. Пожалуй, в любое другое время Ричард постыдился бы собственных мыслей, но только не сейчас, будучи чуточку пьяным.        — Мистер Эдлингтон, — миролюбиво и с широкой улыбкой протянула Кассандра, смотря на своего преподавателя чуть затуманенным взглядом.        — Да ты уже пьяна, Кроссман, — чуть посмеялся мужчина, притягивая к себе студентку за талию.        Определенно, он бы никогда не позволил себе подобных действий, если бы не алкоголь. Она бы никогда не позволила этому напыщенному индюку к себе ТАК прикасаться, если бы не алкоголь. Заключив, что во всем виноват алкоголь, а значит можно и чуть повысить градус, мужчина заказал еще пару коктейлей под игривую улыбку ничего не понимающей девушки. Или делающей вид, что совершенно не понимает, к чему это его хватка на ее талии чуть усилилась, а глаза заметно потемнели. В блеске софитов они смотрелись не хуже, чем глаза демона-искусителя. Или же ей так показалось.

И пусть этой ночью мы сгорим в аду. Просто, там, в раю — нас не поймут.

       Легкий прищур темно-карих глаз не сулил профессору ничего хорошего. С прежней игривой улыбкой Кроссман взяла бокал с каким-то коктейлем, поднесла к ярко накрашенным красной помадой губам и сделала глоток, нарочито вздернув голову, открывая мужчине вид на тонкую шейку, на которой сокращались мышцы. Не менее соблазнительно девушка оторвалась от бокала, как бы нечаянно пройдясь язычком по губам, слизывая остатки напитка. Ричард с извращенным упоением наблюдал за ее действиями, не предпринимая впрочем ничего. Только оглаживал подушечкой пальца край своего бокала, представляя как на его месте могла оказаться ее восхитительная кожа.

Ты сегодня крайне озабочена

       Так и не промолвив ни слова, позволяя странному теплу разлиться по их телам, совершенно не обращая внимания на грохочущую музыку, они не отрывали взгляда друг от друга. Он — с толикой интереса и ожидания. Она — с решимостью и азартом.

А я, пойду на поводу. Пойду, и возьму — и будет поздно говорить: «Я не хочу». А если ты готовишь штурм, — сопротивление при захвате не окажу.

       — Жарко, — очень тихо и томно прошептала Кроссман, чуть массируя свою шею. Рукой спускаясь ниже, как бы не нарочно задела свою грудь и стянула чуть платье, позволив профессору увидеть какой на ней лифчик. Эдлингтон нетерпеливо рыкнул, ощущая как в штанах уже давно стало катастрофически тесно, а сейчас — томительно больно. Еще немного и он будет готов уложить эту девчонку на ближайших столик и трахнуть у всех на глазах.        Это было точно не поведение образцового преподавателя-интеллигента, а вот обычного пьяного мужчины, который хочет до боли в яйцах девушку — да.        Странная вещь этот алкоголь. Он затуманивает разум, пускается по венам и артериям, смешиваясь с кровью, согревая тело, заставляя людей идти на необдуманные поступки. Конечно же, им проще всего потом обвинить во всем лишние пару бокалов, но суть-то все равно останется одной. Алкоголь только приоткрывает некоторые барьеры разума, обнажая самые постыдные мысли, какие никто бы не вытащил в трезвом уме на поверхность, на осмысление.        Конечно же, Эдлинготу было проблематично признать, что и в трезвом состоянии у него не раз пробегали мысли, выходящие за рамки «преподаватель — студентка». Это означало начхать на все принципы и моральные устои, чего ему бы очень не хотелось делать.        — Каси, — прорычал мужчина, стискивая ее талию, вжимая маленькую девушку в себя, он почувствовал, как она задрожала от одного сокращения ее имени, — ты и представить не можешь, что я сейчас хочу с тобой сделать, — возбужденно прошептал профессор ей на ухо, опаляя его горячим дыханием, срывая с алых губ тихий стон, потонувший в очередных басах.        — Неужели? — все еще подначивала его Кассандра, впрочем добившись того, чего хотела. Разозлила? Раздразнила? Хуже, возбудила.        — Сладкая, я тебя уложу на ближайший столик и выебу, как тебе и не снилось, — уверенно заявил Эдлингтон, заставив девушку лишь рассмеяться напоказ, дабы еще чуть-чуть позлить мужчину.        Сам Ричард не знал, как смог доехать до дома и подняться в квартиру. Кассандра почти каждую секунду испытывала его терпение на прочность. То соблазнительно закинет нога на ногу, заставляя подол платья чуть подняться, оголяя ножки, обтянутые капроном чулок. То прикусит нижнюю губу, заставляя его рычать. То вызывающе припустит обратно лиф платья, чуть оголяя грудь, зля мужчину еще больше.        На плечах у нее было накинуто серое драповое пальто, придающее какую-то странную беззащитность в ее образ. В руках она комкала свой клетчатый шарф, пока с губ не сходила милая улыбка.        Кассандра едва успела снять каблуки, как ее прижали к стене и поцеловали. Грубо. Страстно. Жадно. До боли терзая девичьи губы, смазывая к чертям помаду. Сдергивает пальто, выхватывает из рук шарф и откидывает куда-то. Запускает руки в рыжие непослушные волосы, притягивает к себе еще ближе. Кроссман, словно опять поддразнивая, нарочито медленно положила свои ручки на его крепкие плечи, запустила под кожаную куртку, снимая ее. Ричард одним движением скинул куртку с рубашкой, оставаясь наполовину обнаженным, прижимается к студентке, опускает одну свою ладонь на ее бедро, сжимая его, поднимает ее ножку вверх, прижимается своим пахом к ее влажным трусикам, заставляя громко застонать.

Твои губы — шоколад, и только ты одна — молочный среди горьких.

       Цепочка жадных полупоцелуев-полуукусов заставляли Кассандру каждый раз вздрагивать, как от удара током. Все пошло совершенно не по плану. Она хотела его возбудить и уйти — вновь посмеяться, но слишком увлеклась этой игрой. Нет, ей не хотелось позволять ему вот так просто вести.        Вырваться из его хватки было проблематично, но возможно. Мужчина вновь принимал правила игры этой рыжеволосой бестии. Шел за ней следом с видом охотника, наблюдая за своей «жертвой», которая медленно отступала назад, соблазнительно покачивая бедрами, иногда поглядывая через плечо, ступая к предполагаемой двери в спальню.

И тебе вдруг стало жарко. Я хотел открыть окно, а ты сняла платье Свет от фонаря на твоём голом теле, а я, шторы прикрыть не успею. Просто шторы за тобой, а я — а я, а я мимо пройти не сумею. И я понял, но только потом, что, не всегда слабее слабый пол. И ты меня, лопатками в пол, когда разделась и села на стол.

       Черная ткань легко соскользнула на пол, оставляя ее обладательницу только в нижнем белье и чулках. Заискивающе прикусив нижнюю губу, без труда села на письменный стол, чуть огладив дерево столешницы, даже как-то любовно, посмотрев на преподавателя из-под пушистых черных ресниц, наблюдая за тем, как перекатываются мышцы на плечах и руках в такт неторопливым движениям.        Легкий поцелуй в губы, и обжигающая рука на шее, не позволяющая опустить личико. Другая спускалась по спине, оглаживая выступающую цепочку позвонков, останавливаясь на пояснице, чуть массируя ее подушечками пальцев. Стоило чуть надавить, и они столкнулись лбами, тяжело дыша и смотря друг другу прямо в глаза. Голодным взглядом.        — Доигралась, — заключил Ричард, чуть оттянув ее нижнюю губу, посасывая, срывая сдавленный стон, что болезненно заставил запульсировать член.        С громким «ах» девушка упала на стол, больно стукнувшись лопатками, прикрывая томительно глаза, ощущая лишь практически невесомые касания мужских рук и взгляд хищника. Затем ощутимый укус на груди сквозь лифчик, заставивший Кроссман вскрикнуть. Вскоре и один из элементов белья уже оставил девушку, позволяя мужчине наслаждаться видом обнаженной груди, с которой он решил поиграть. Темные горошины сосков особенно манили развращенный разум. Сначала лизнул, как бы пробуя на вкус, а потом уже оттянул, укусил и начал посасывать, заставляя Кассандру метаться на столе, жалобно всхлипывать и постанывать, зарываясь пальцами в волосы Ричарда, оттягивая их, сжимая у корней.        Между ног студентки уже давно было влажно, но спешить Эдлингтон не хотел. Нет, ему хотелось отомстить этой девчонке за все. Он закинул одну соблазнительную ножку себе на плечо, оглаживая внутреннюю поверхность бедра, проходясь по кромке чулков, прежде чем разорвать их на ней.        — Сволочь! — зашипела не хуже змеи девушка, приоткрыв глаза, получая в ответ только многообещающую ухмылку.        Конечно, вскоре сам Эдлингтон не смог больше терпеть этой пытки. Ткань физически причиняла боль. Он, не переставая целовать её губы, приспустил штаны и, отодвинув ее трусики, быстро вошел. Узкие и влажные стеночки плотно обхватывали его член, заставив зашипеть от пронизывающих ощущений, а Кроссман вскрикнуть, чувствуя как его достоинство пульсирует внутри. Что-то определенно этим вечером пошло не так.        Устроившись по-удобнее, закинув девичьи ножки себе на плечи, взял быстрый темп, вколачиваясь в соблазнительное тело, слушая сладкие стоны и чувствуя касания ее рук на своих плечах, то как она сжимает их или проводит по ним кончиками пальцев, запрокидывая голову.        В темноте комнаты были видны только два сплетенных тела, разносились постыдные шлепки и стоны. Это вполне можно было назвать «единением тел», несмотря на то, что помнил это только сам Ричард Эдлингтон, который зашипел сквозь зубы, стоило вспомнить эти одуренные ощущения внутри девчонки.