Часть 14
13 января 2019 г. в 01:39
Мама в непонимание слушает всю историю, которую рассказывает Кирилл. Мне кажется, что она ничего не знает и нам это никак не поможет. Однако с приближением к части о том, что, возможно, она замешана в этом, её взгляд меняется. Кажется, только я заметила это изменение, потому что никто не обращает внимание, она отвечает убедительно, но я уже поняла, что она врет. Она точно знает, где он.
Со вздохом ухожу на улицу, потому что хочу разрыдаться. Я всё это время жила, можно сказать, во лжи. Она знала. ОНА, МАТЬ ЕГО, СКРЫВАЛА ВСЕ. Почему? Почему она хотя бы мне не сказала? Мне обидно, хочется уйти, выпить, не знаю. Сделать, что-нибудь безрассудное.
Ко мне подходит Слава и садится рядом. Он просто молча сидит и смотрит в даль. Сидим так с минуту. Я поднимаю голову и говорю:
— Она знает, — говорю шепотом, почти неразличимо, но Слава понимает, он кивает и продолжает сидеть. Мы сидим еще несколько минут и я уже просто не сдерживаюсь и начинаю плакать. Сначала просто текут слезы, а потом я уже рыдаю навзрыд. Слава приобнимает меня за плечи. Он просто ждет.
— Катя, пойдем, нужно сказать им…
Просто киваю и мы идем обратно. Кирилл курит возле окна, а мама также сидит на диване, все молчат. С приходом меня единственный звук в комнате это всхлипы. Все разом оборачиваются на меня. Мама слегка обеспокоена, а Кирилл кажется все понимает.
— Мам, тебе стоит сказать… — всё еще всхлипывая, говорю я. Кирилл с серьезным лицом смотрит сначала на меня, а потом переводит взгляд на мою маму.
— Да, я знаю, где он. Он написал мне спустя месяц после «смерти», сказал, что ему нужна помощь. Я созвонилась со своим братом из деревни, он забрал Виктора и спрятал его где-то там. Я не уверена до конца. Он присылает мне письма время от времени, но просит не отвечать на них, так как их могут перехватить. Также мы общаемся через моего брата. Я не говорила об этом никому, так как очень боюсь. Я не хочу, пережить всё то, что пережила два года назад. Всё же будет хорошо? Вы поможете? — к концу рассказа она начинает рыдать. Я понимаю как ей тяжело. Мне тоже. Обнимаю её за плечи и пытаюсь успокоить.
— Нам нужно связаться с вашим братом и найти вашего мужа, чтобы помочь, иначе никак, — говорит Кирилл. — Оставайтесь тут, я оставлю вам охрану, а мы с моими ребятами отправимся за вашим отцом.
Я киваю, и мы с мамой идем в кухню, чтобы попить зеленый чай, для того, чтобы она успокоилась. Мне страшно, но для нее я должна держаться. Хочу выйти и попрощаться с Кириллом, спросить всё ли будет хорошо, обнять его. Но этого не будет. Сейчас параллельно с мыслью об отце и матери, в моей голове воспоминание о том, что у Кирилла есть девушка. И это не я. И от этого еще больнее. Я смотрела как они обнимаются и хотела оказаться на ее месте. Хотела быть там в его объятьях. Снова хочется плакать.
— Все ведь будет хорошо? — внезапно спрашивает мама и смотрит на меня с такой надеждой. Не хочется ее расстраивать, но я действительно не знаю, совершенно не знаю, что будет дальше.
— Я думаю, да, — неуверенно говорю я. Хоть что-то.
***
Мы ждем до двенадцати ночи, мама не справляется и засыпает в своей комнате. А я остаюсь сидеть с Колей, охранником которого оставил Кирилл. Мы молчим, я не знаю о чем можно говорить с ним. Просто периодически спрашиваю не звонил ли Кирилл. Но он мне не отвечает. Вообще даже звуков не издает никаких. Совершенно. Он просто сидит в гостиной, иногда выходит в подъезд. Странный. Уже ближе к трем ночи мне приходит сообщение от неизвестного номера: «Ты должна выйти из дома и подняться на крышу. Жду». Кто это мог быть? На секунду кажется, что это Кирилл, но он в какой-то деревни. А потом я понимаю, что, возможно, это Стёпа. И если я поднимусь, я хоть как-то смогу помочь Кириллу или хотя бы просто скоротаю время вместе со Стёпой. Не думаю, что он хоть что-то мне сделает. Коля сидит в гостиной и смотрит ночной повтор Дома-2, я тактично делаю вид, что иду в туалет, а сама иду к выходу. Не знаю, есть ли там люди за дверью, но всё же на свой страх и риск открываю дверь. И там, удивительно, но никого нет. Я иду к лестнице на крышу и поднимаюсь по ней. Поднявшись туда, я вижу много людей, среди них стоит и Стёпа. И я внезапно понимаю, что это какая-то хуйня. Среди людей выходит Игорь Николаевич и говорит: — Катерина, я так рад, что твоя мама так хорошо сработала, но она нам больше не нужна. Николай избавится от неё, а вот ты нам ещё понадобишься, — что? Он убьет маму? НЕТ! Я кричу это на всю крышу, так громко, что, мне кажется, весь наш район услышал мой крик. Я хочу бежать вниз, но меня берут и тащат в вертолёт. Садят вместе с этим уродом Игорем. И что-то вкалывают в шею и я теряю сознание.***
…Я здесь уже долго. Мне ничего не говорят, я ничего не понимаю, я просто молча лежу на полу. Мне приносят еду, тут есть туалет. Я умираю. Мне страшно. Я ничего не понимаю… …Прошло, наверное, ещё столько же времени. А я всё ещё тут. Одна. Ничего не понимаю. Хочу домой, к маме и папе. Интересно, как там все. Как Кирилл? Он нашел папу? Они собираются спасать меня? А вдруг нет? Вдруг я уже им не нужна, так как они уже нашли папу. Но тогда они все равно бы пришли. Ведь они ищут Розу… …Кажется, уже наступила ночь. Не знаю. Мне также ничего не говорят. Я сорвала горло. Мне пригрозили, что если не замолчу отрежут язык. Я боюсь. Надеюсь, всё-таки они не убили маму. Она жива и сейчас там с папой ищут меня… …На какое-то время я заснула, сейчас, кажется, утро. Не знаю. Я ничего не знаю. Что мне делать? Где? Сколько еще мне тут находится? Когда меня спасут? Что с мамой? Что с отцом? Где Кирилл? Где я? …Кажется, я никогда не выберусь отсюда. Люди перестали заходить и заносить мне еду. Я уже долгое время одна. И иногда только слышу какие-то громкие стуки или что-то такое. Мне страшно. Я то плачу, то смеюсь. Это истерика. Родная. Но я верю, что скоро придет спасение. Оно близко… Резкий свет от двери больно режет глаза, но внутри рождается радость. Я вижу, что это не люди Розы, это Кирилл. Он с оружием и за ним ещё несколько человек. Все в экипировке и с оружием. А он идёт за мной. Вот оно. Моё спасение.