Под Личиной

      Мятный кофе остывал на подоконнике. Дженнифер сидела, скрестив ноги, и смотрела на засыпающий мегаполис.       Она уже не помнила, когда в последний раз расслаблялась.       Вся ее жизнь состояла из череды плавно сменяющих друг друга событий. Школа — университет — работа журналистом — писательство. Одна веха сменяла другую, но сама Джен почти не менялась.       Она не понимала, по каким лекалам живет. Кто-то задал высокие стандарты, она старалась им соответствовать, но получалось не очень. Вектор жизни отклонился в сторону мрачного пессимизма.       С раннего детства она знала, что станет писательницей. Исписывала блокноты, марала чернилами пальцы. Когда все остальные дети баловались с планшетами-игрушками, она училась слепой печати.       Дженнифер стала профи в своем деле, но лишь с технической стороны. Ее витиеватые, сложные тексты, написанные о любви, девичьей дружбе, тихих радостях жизни, не находили отклика у читателей.       Она писала неплохо, но на первые полосы газет не выбилась. Поначалу Джен думала о том, что неправильно выбрала агента. Но чем больше получала отзывов на собственные работы, тем больше в ней крепла уверенность, что объяснялось все куда проще.       Она была бездарностью.       Весь день она проводила на работе, экспериментируя со стилем и подачей. Но авторская колонка в журнале не пользовалась успехом. Возможно, все дело было в том, что никто не любил неторопливость, отсутствие динамики, вдумчивое погружение. В ее работах чувства зрели долго, потому и оказывались крепкими и стабильными. Она проводила корабль отношений через бури и метели уверенной рукой. А читатели любили кораблекрушения.       Счет на ее виртуальном кошельке практически не рос. Одно время она и вовсе перебивалась на быстро завариваемых пакетиках и дешевой газировке, не помышляя о хлебе и родниковой воде.       А еще она заметила, что в скетчбуке перестали появляться новые пометки. Она просто устала от всего.       Каждый день выдавался лихорадочно безумным. Она писала для разных издательств, подрядившись работать «литературным негром». Писала статьи для журналов. А когда недовольные заказчики присылали файл с замечаниями (а это было лишь делом времени), Джен просто стонала и пинала ни в чем не повинную тумбочку.       Ей приходилось выживать день ото дня. А еще — находить силы жить дальше. С последним все было и вовсе тяжело.       Ей говорили, что стоит увидеть, как живут те, кому в разы хуже, как она тут же перестанет себя изводить пустыми переживаниями. Джен предлагали посетить бараки и сараи, строившиеся по периметру мегаполиса. Дженнифер посещала этих бедных людей, спавших на полу и разделявших пищу между двенадцатью такими же.       Но легче ей не стало. Те люди были счастливее.       Она не могла сказать, почему впадала в постоянные депрессии. Может, всему виной окружение, требовавшее соответствовать высоким стандартам?       Джен искала ответ в прозе. На консультациях у психолога. Дело дошло до того, что она стала принимать таблетки. Но они не могли заглушить боль от бездарно прожигаемой жизни.       Джен пыталась помочь тем людям, но они не желали никакой помощи. Казалось, им нравилось жить в такой ужасной бедности, зато на родной планете — Земле. Все тяготы они переносили легко, с улыбкой на устах. А вот Джен чувствовала пустоту, потому так хотела оказаться нужной хоть кому-то.       Ее романы вызывали только смех. Она описывала идеальные отношения, а те люди говорили, что на самом деле все не так. Да и откуда ей знать, ведь у нее самой семьи не было?       Это был болезненный укол. Джен очень хотела жить в семье, но с родителями связь потерялась, когда они улетели осваивать планету в соседней системе. Корабль числился пропавшим без вести, а поисковые операции не приносили успеха. В недалеком прошлом удавалось отыскать корабли спустя двадцать лет после исчезновения радаров, с живыми пассажирами. Больше этого срока тоже находили суда, но полные мертвецов.       Джен пыталась завести собственную семью. Но с парнями у нее не ладилось. То ли она выбирать не умела, то ли вела себя как-то не так. В подростковые годы она бросала все ради отношений. Затем стала видеть отношения как придаток взрослой жизни. Ни то, ни другое не принесло ей счастья.       Возможно, она и впрямь знала все вещи очень поверхностно. А для того, чтобы разобраться во многих вещах, ей не хватало усидчивости.       Она могла писать куда интереснее и увлекательнее. Но вместо этого использовала самоповторы. Так было привычнее, так было проще.       И вот теперь она сидела, обхватив колени и положив на них подбородок, и смотрела на огни ночного города. Кофе совсем остыл. Пресный и невкусный, он будет вылит в раковину, как и предыдущие несколько чашек. Джен не особо любила кофе, но он сближал ее с теми редкими знакомыми, с которыми она порой виделась.       Эти приятели никогда не спрашивали, как у нее дела. Джен рассеяно водила пальцем по кайме блюдца и тяжко вздыхала, слушая веселое щебетание. Собеседники менялись, а смысловая нагрузка оставалась прежней. Джен только удивлялась тому, сколько ненужного пафоса и пустых слов извергали рты собеседников. Они даже не следили за ходом беседы. Главным было поделиться мыслями с окружающими, даже если в мыслях не было идеи. Потому и ответы были не так уж важны.       Джен от таких бесед только уставала. А ведь она читала в модных глянцевых журналах, что только таким образом сможет найти друзей и единомышленников. И даже парня. Но выслушивать очередные пустые беседы каждый день она бы точно не смогла.       На светских раутах она всегда держалась сдержано. Мило улыбалась, скромно опускала взгляд. Ее рекламировали, а она махала рукой, будто это был пустяк. Ее обсуждали за спинами, а она делала вид, что это ее не касалось.       Так Джен и вела свою затворническую жизнь даже в обществе. И никакие психологи не могли помочь. Они считали, что все пройдет само собой, когда Джен найдет человека, способного потягаться с ней в обсуждении сложных материй. Или хотя бы в обсуждении природы отношений.       Она могла бы многому научиться у такого человека. Но судьба не сводила с таким, а Джен даже не пыталась его отыскать.       Она так устала от обыденной жизни никчемной писательницы, что в один день просто махнула на все рукой. Ее даже не испугала судьба собственных родителей. По сути, Дженнифер было все равно, что случится с ней. Она лишь знала, что больше так жить не сможет.       Поэтому, собрав немногочисленные вещи (шкафчики всегда пустовали, потому Джен особо не парилась насчет того, что надеть на очередной раут или для прогулки по магазинам), распихав их по чемоданам, она села в пустой квартире и подвинула к себе ноутбук. Быстро пробежав по клавишам, она оформила заказ билета в один конец. Она решила записаться в колонисты, которым предстояло заселить новую Землю.       Люди пытались начать с нуля, замаливали старые грехи, обретали смысл. Джен видела не одно счастливое видеообращение, долетевшее до Земли. К тому времени, когда они долетят до Глизе 581 b, во всей обозримой галактике будет господствовать связь в режиме реального времени.       Если уж люди так радовались новой жизни, почему бы и ей не найти смысл за пределами родного дома? Он всегда был ей чужд, в отличие от жителей трущоб. И она всегда была несчастна в удушливых четырех стенах, за которые держалась по инерции. Возможно, действительно пришло время все изменить.       Когда-то давно на Земле господствовала жизнь в маленьких деревушках. Затем она вымерла, а люди потянулись толпами в мегаполисы. Мегаполисы убили экосистему планеты, которая с большим трудом начала приходить в себя после расселения по галактике.       Жизнь в деревне на Земле стала непозволительной роскошью. Свежий воздух и чистая вода стоили целое состояние. А на далекой планете, судя по снимкам зондов, царит изобилие. Всего в достатке, богатств на всех хватит.       Дженнифер не пожалела последних денег на шанс изменить жизнь. В конце концов, хуже уже точно не будет. Не так важно, как жить, важно — для чего жить. Счастье-то у всех разное, кому-то и аскетизм не является помехой, а кто-то золотым унитазом пытается скрыть собственные комплексы.       Впервые за долгое время на телефоне появились несколько пропущенных вызовов. Это звонил психолог, обеспокоившийся потерей клиента, да менеджер, установивший интернет, который наверняка захочет продать установку интернета уже на новой планете. Вот только ни одного мастера там не будет. Да и не нужен интернет, когда все знания есть на внешних жестких дисках, помещенные в хранилища и склады огромного корабля. Знания, а не развлечения помогут выжить в суровом новом мире. И это достойная цель.       Дженнифер посмотрела на пакетики с молотым кофе. На самом деле, это была дешевая имитация. А на далекой планете она сможет построить дом, украсит его растениями, а на участке разобьет плантацию и вырастит настоящие кофейные зерна, которые потом перемелет и зальет кипятком. И вот эта масса будет настоящим кофе, а не той жалкой пародией, что продается в пакетиках.       Возможно, окружающий мир и в самом деле был не живым, посредственным, искусственным, безвкусным. Может, поэтому у нее ничего не получилось в мире, полном восковых фигур.       В детстве она еще бегала по площадке и искала в тенях зверей. Но в школе учителя внушили ей, что о пустых фантазиях думать не стоит, а нужно усердно учиться. А если они ошибались? Если мечты и воображение — это и есть та важная вещь, отняв которую, можно получить пустое и безликое существо? И теперь воображение рисовало те картины, ради которых стоило жить.       А ночной город останется лишь воспоминанием, о котором она не будет жалеть. В эти серые безликие коробки Джен никогда не вернется.       Она взяла чемодан и посмотрела на часы. До отлета оставалось не так много времени.       Солнце впервые за долгое время выглянуло из-за туч. В хорошую погоду уезжать проще — нет тяжести на сердце. Джен заперла опустевшую квартиру, которую подарила бездомным, оставила ключ под ковриком и направилась навстречу своему будущему.