Точка пересечения

Адам знает, в любом другом мире это было бы невозможно. Даже если в каких-то из них он не женат. Он знает, в любой другой реальности, где он не играет главную мужскую роль в космической кино-эпопее, ничего не могло бы быть. Адам всегда умел критично оценивать себя в системе координат современного мира. Дейзи Ридли — девушка не его лиги. Если бы они были членами школьной иерархии, то Адам нашелся бы среди ботанов и гиков, не слишком забитый, чтобы оказаться головой в унитазе, но и не слишком заметный на школьном олимпе. Тогда как Ридли наверняка была бы одной из черлидерш. Не королевой школы, возможно, не потому что недостойна, скорее не хватило бы амбиций, но все равно она была бы абсолютно недосягаема. Или она снова могла бы быть кинозвездой, но он на этот раз был бы просто одним из тех тысяч фанатов, что дожидаются вдоль красной дорожки хотя бы улыбки кумира в их сторону. Их пути никогда бы не пересеклись. Это даже не закон о параллельных прямых, просто линии в двух разных плоскостях, и есть только одна точка пересечения. В этом мире они столкнулись, и он очень хотел бы пожалеть об этом. Не выходит. По сути, они - все еще непересекающиеся прямые, но в этом мире они ближе, чем могли быть в принципе, и преграда порой кажется такой призрачной, что ее хочется игнорировать. По правде говоря, он не помнит, когда это началось. Когда, в какой момент он позволил себе думать в этом направлении. Он не знал, что вообще способен на такое. Партнерши всегда были неким безликим обликом, с которыми легко (или не очень) работать, с которыми запросто можно поговорить о профессии, но всегда неловко обсуждать что-то более личное. Какие бы сцены не предстояли, было легко отстраниться, закрыться, быть профессионалом, не вынося роль за пределы площадки. Возможно, проблема в том, что Дейзи Ридли практически невозможно игнорировать. Ее энергия всегда била ключом, волнами исходила от девушки в поисках нуждающихся в подзарядке. Адам, интроверт по натуре, был идеальной жертвой: у него, кажется, вечный дефицит. И теперь Адам находит себя сидящим с Дейзи в ее трейлере, не затыкающимся уже третий час подряд. Они, наверное, успели обговорить все: от завтрашних съемок до любимых в детстве передач, которые, конечно же, не совпали; он вырос в США, а она в Великобритании, и если бы не шанс оказаться в Звездных войнах, никогда бы не увиделись. Он не знает, когда улыбка Дейзи из дружеского жеста превратилась в причину, по которой хочется улыбаться самому. Просто однажды, стоя в душном костюме Кайло Рена, поймал себя на мысли, что с ее улыбкой съемки стали бы не в пример приятней. Улыбка осветляла ее лицо, заставляя обращать внимание на сверкающие глаза и очаровательный румянец. Вспышка на световой скорости, и Ридли из друга по площадке, с которым легко выпить в пабе после съемок, превращается в девушку, чей вкус губ он грезит попробовать. Он никогда не думал, что будет одним из этих… В этом мире тысячи, если не миллионы мужей, изменяющих женам. Но Адам никогда не планировал быть одним из них, это казалось просто нереальным. Он никогда не считал, что привлечет кого-то, кроме своей жены. Его лицо несуразно, его поведение напоминает напуганного, нахохлившегося филина, может быть, он сумел создать себе привлекательную фигуру, и ему повезло с ростом, но даже эти достоинства Адам скорее считал неудобством, чем поводом прельститься его персоной. Подобные мысли помогают убедить себя в необходимости уничтожить любые мысли о Дейзи на корню. Он обещает себе: вне съемок будет проще, наваждение сойдет, как только они выйдут из образа. Какое-то время удается прожить в этой иллюзии без проблем. И совсем не важно, что он раз в неделю покидает спальню, выходя на балкон посреди ночи, чтобы поговорить с кем-то из Лондона, у кого в разгаре самый день. В конце концов, они коллеги по фильму, их персонажи связаны так тесно, что он почти завидует своему недозлодею, им всегда есть, что обсудить в предверии премьер и мероприятий. Полный провал всех собственных идей Адам осознает в день, когда они узнали о смерти Кэрри. Потеря для всей команды слишком молниеносная, сшибающая с ног. Он, к своему сожалению, не успел поработать с Кэрри вплотную, хоть она и играла его мать, но все равно ощутил на себе ее заботу и пыл к работе. Кэрри была человеком, чье присутствие всегда чувствуешь, и от ее внимания решительно ничего не ускользало. Она умела и хотела быть нужной, и ее смерть он ощутил даже острее, чем предполагал. Но подняв трубку посреди пробки в разгар рабочего дня, когда в Лондоне было около двух ночи, он понял, что и вполовину не так остро, как Дейзи. Всегда оптимистичная, бойкая, энергичная Дейзи рыдала ему в трубку навзрыд, и он ненавидел себя за то, что не мог ее утешить… обнять… поцеловать… И слушая ее плач, бормоча какие-то глупые успокаивающие клише, он как никогда ясно осознавал глубину собственного падения. Он был влюблен в эту плачущую девушку на другом конце земного шара, и не имел права хоть что-то ей предложить. Исключая довольно очевидную причину, он был всего лишь американским актером, чья неожиданная слава может оказаться минутной, (он прекрасно знает участь своего предшественника по главной роли в Звездных войнах, он прекрасно помнит, как сложилась карьера Марка, он не питает иллюзий на свой счет), не слишком красивый, не слишком интересный, бывший солдат, старше ее на добрые десять лет. Это не имело смысла, даже исключая обручальное кольцо на его пальце. Наверное, только эти соображения спасали его от падения в бездну. Он никогда не верил, что может быть интересен ей больше, чем собеседник, а значит, эти мысли и чувства останутся только его неподобающим секретом. Когда он узнает, что она снова нашла себе парня, видит ее выбор, убедить себя становиться еще легче. Тот - полная противоположность тому, что когда-либо представлял и будет представлять из себя Адам Драйвер. От этого понимания одновременно легко и тоскливо. В конце концов, это нужно было забыть, не оставить и следа в голове. Он окунается в работу, старается быть чаще дома, вытравляя запретные мысли преданностью другой женщины, которая была рядом с ним задолго до кошмара и чуда Звездных войн. Он ей обязан. Звонки по ночам становятся реже, она тоже много снимается, роли в блокбастерах всегда открывают столько дорог. Понемногу удается убедить самого себя, что это было лишь миражом, остатком от сценического образа, может, банальной человеческой слабостью. Ничем серьезным. И он совсем не помнит, как появляются ямочки на ее щеках от смеха, как руки разлетаются во все стороны, когда она говорит о чем-то важном для нее, как постукивает кончик ее туфли, когда разговор ей перестает нравиться. Было легко делать вид, что все это забылось, пока не приходилось видеться с ней. Было легко, пока она не была рядом. Но чем ближе была премьера Последних джедаев, тем больше он чувствовал гнетущее волнение внутри. Это был уже второй фильм, все становилось сложнее между их героями, и им не удастся делать вид, что они чуть ближе незнакомцев, как в первые дни премьер в 2015 году. Сейчас им попросту никто не поверит, а фанаты захотят видеть их больше и чаще, и студия пойдет на это, плевать на чьи-то семейные статусы. Он хорошо помнит, как брал у нее интервью для какого-то журнала, пока она была на съемках в Канаде. В ту статью вошла жалкая часть их трехчасового разговора, и хотя он сам отбирал материал для редакции, он помнил, как боялся, что сболтнул лишнее, или сказал слишком много, или выставил себя перед ней идиотом. В итоге, преуспел во всех трех пунктах. Он всерьез думал, что подготовился к их встрече, первой за долгий срок. Но никто не мог предсказать то оглушительное впечатление, которое оставила ее приветственная улыбка во время какого-то из фотоколов. Его выбросило на берег беспомощной рыбой, и проницательному Марку пришлось отпустить какую-то бородатую шутку, чтобы Адам мог сохранить лицо перед собравшейся публикой. И с каждым новым мероприятием, каждой премьерой легче не становилось. Он продолжал чувствовать себя задыхающимся астматиком, каждый раз, когда оказывался рядом с Дейзи, будто традиционного мандража перед толпой его организму было мало. Все покатилось в тартарары в Лондоне. Они почему-то решили оторваться ото всех после премьеры, просто расслабиться в пабе, поговорить по душам, ведь так давно уже не выпадало подобной возможности. Он не может сказать, что кто-то из них был пьян. Нет, скорее это была та грань, когда еще контролируешь себя, но уже не хочешь. Она поцеловала его первой. Просто посреди предложения сделала рваное движение к нему, и вот он уже слизывает персиковый вкус блеска с ее губ. В голове до дикого пусто. Никто из них не стал отстраняться, бормотать извинения, словно решив, что спрыгнув с трамплина, поздно хвататься за доску. Они оба слишком долго бегали от этих желаний. И на добрые несколько часов все стало так просто… Просто было целоваться в лифте, пока поднимались к нему в номер. Просто было рывками стягивать с нее одежду, которой, казалось, было слишком много, и так же просто было раздеваться самому. Просто было позволить им утонуть в этом омуте, на берегу которого они стояли столько времени, боясь признаться. Все было легко и ясно: вкус ее кожи, запах ее возбуждения, стон ее удовольствия. Ничего не стояло между ними, когда он вбивал ее бедрами в матрас, все «но» уходили на задний план, когда она оборачивала свое тело вокруг него. В те секунду, когда близость объединяла их без всяких слов, только дыханием, общим стоном, переходящим в гортанный рык, ничего не казалось более естественным, чем сделать эту женщину своей. Сложно стало утром, когда пришлось вспомнить свои имена, когда с рассветом замаячили последствия их поступка. Сложно было посадить ее в такси, не поцеловав на прощание. Сложно было ехать на заднем сидении, давясь слезами, и надеяться, что таксист не узнал ни ее, ни того, кто провожал. Сложно было, не сговариваясь, делать вид, что ничего не произошло. Сложно было смотреть на него с женой, и не вспоминать, что теперь она точно знает, как он кончает или как целует, прежде чем убрать вес своего тела. Сложно было просто дышать дальше, зная, что на целую ночь она обладала этим мужчиной. Но отправляясь на начало съемок нового фильма, Дейзи знала, что, как бы они не убеждали себя, все повторится. Не может не повториться. В этом мире или в тысяче других, каким бы далеким не казался Адам Драйвер, Дейзи знает, что всегда найдет эту точку в пространстве, где они пересекутся. Или в конце концов, она нарисует ее сама.