it's over

– Этот дом долго не выдержит. Он рассыпается, – произносит Аластриона, обводя блуждающим взглядом призрачную кухню, до которой пока ещё не добрался огонь. Только треск горящих сверху перекрытий изредка проникает сквозь невесомую завесу, раскалывая привычную потустороннюю тишину. – Я знаю, Аластриона. Я знаю, – откликается Перо, пытаясь улыбнуться, и эта улыбка отзывается в ней острой пронзающей болью – сгоревшие губы отказываются повиноваться, и любое, даже самое малейшее движение становится невыносимым. Но она всё равно пытается. Молчаливая Дева смотрит на неё с печальным интересом. – Не жалеешь, горячая? Проклятье сожжёт тебя. В ответ Перо лишь смеётся, чувствуя, как горло тут же забивает густой горький пепел. – Как видишь, уже. – она указывает рукой на своё лицо – лицо, которого уже нет. – Но я не жалею. Она прислоняется боком к призрачному колодцу. Прохлада камня успокаивает и даёт кратковременное облегчение, позволяя хотя бы на время забыть о проклятье, сжигающем и испаряющем кровь, растворяющем жилы и испепеляющем кости. На мгновение даже кажется, что всё в порядке. Но мгновение длится слишком быстро. – Я очень устала, – говорит Перо, стряхивая с кофты серую пыль. Пепел сгорающих волос исчезает, так и не долетев до пола. – Это могло продолжаться бесконечно. Но я просто хотела, чтобы всё закончилось. Она замолкает, и откуда-то из реальности доносится оглушительный треск. Прислушавшись, девушка почти наверняка может сказать, что это в гостиной – настолько близко звук. …ей неожиданно хочется пройтись по дому ещё раз и запомнить его таким, каким он был. Таким, каким она его запомнит, навсегда растворившись в бушующем огне проклятия. Аластриона словно подслушивает её мысли. Смотрит строго и печально, – на мгновение Перу думается, что именно так глядят бессмертные на нас, мотыльков, сгорающих стайками день за днём, – а потом размыкает губы. – У тебя совсем немного времени. Проведи его с пользой. Она протягивает узкую призрачную ладонь к тлеющему плечу стоящей рядом девушки – не касаясь, но уже этого достаточно для Пера, чтобы на короткое время ощутить спасительную прохладу. И благодарность. – Спасибо, Аластриона. Дева задумчиво смотрит куда-то вверх, и Перо отчётливо видит на её лице тоскливую тень давней вины – вины не забытой, не пережитой, не дающей покоя. Вины, которая запустила этот маятник, сносящий всех и вся на своём пути. Но Перо не испытывает к ней никаких плохих чувств. Потому что понимает. И, поворачиваясь, собирается уходить. Чтобы больше никогда не вернуться. – Огонь очистит это место, – отвечает Дева ей в спину. – Все призраки уйдут, и здесь наконец-то станет спокойно. Голубоватая светящаяся вода колодца отражает её тоскливые виноватые глаза. Перо оборачивается на пороге в последний раз и снова пытается улыбнуться. – Это то, что я хотела услышать. В спокойствие и прохладу призрачной кухни врываются душный чад, смрадный смог и трескучие ослепляющие искры. Аластриона наблюдает за тем, как Перо шагает в пылающий огонь, тут же начинающий пожирать её ноги, – а потом исчезает в плотном тёмном дыму, съедающем её без остатка. Дева не слышит даже звука её шагов. От неё остаётся только туманный ковш, пристроенный к краю колодца и уже начинающий терять свои очертания. Пока он растворяется, как кусок сахара в горячей воде, Аластриона решает помолиться богам Авалона. У неё есть ещё немного времени перед тем, как всё закончится.