Океан никогда не умолкает

      — Мы уже три дня пытаемся с вами связаться, маршал.       Герк непринужденно оправил свою свежевыглаженную форму и мягко улыбнулся представителям ООН, пристально смотревших на него с экранов.       — Я извиняюсь за отсутствие коммуникации, — сказал он. — Мы были заняты. К тому же, мне нужно было выспаться.       — Что ж, по крайней мере ваше отношение изменилось в лучшую сторону, — заметил французский представитель. — Мы изучили отчеты, которые вы предоставили нам, маршал Хэнсен. В них есть… весьма абсурдные заявления.       — А. Вы, должно быть, имеете в виду ту часть про стометрового инопланетного монстра, завладевшего разумом одного из моих ведущих учёных и напророчившего нам конец света, — вежливо ответил Герк. — Да, возможно, в это действительно тяжело поверить.       — Отнеситесь к этому серьезней, маршал. Мы все пережили необычные времена, но на сомнительную правдоподобность этих заявлений сложно закрыть глаза.       — Прошу прощения, но то, что происходило здесь всю эту неделю трудно описать другими словами, — сказал Герк. — А неделя эта выдалась очень и очень долгой.       — Не сомневаемся, — сказал представитель Канады. — Как проходит перемещение тела кайдзю?       — Корабль с частями Сканнера, которые нам удалось собрать, как раз сейчас направляется на остров Питкэрн. Мы также оставили несколько образцов для доктора Гайзлера, на изучение.       — Да, — делегат от Великобритании задумчиво кивнул. — У нас возникли кое-какие сомнения касательно доктора Гайзлера, и мы надеялись обсудить их с вами.       — Правда?       — Разумно ли возвращать его на активную службу, маршал? Он несомненно пережил травму, и нельзя сказать с уверенностью, что события этой недели не оставили на нём свой отпечаток.       — Вы хотите знать, сломался ли он после всего, что произошло, — сказал Герк. — Доктор Гайзлер куда более вынослив, чем кажется. Даже я допустил ошибку, недооценив его. Он попросил у меня немного времени, чтобы оправиться, но мы рассчитываем, что после этого он вернется к работе.       — Маршал… вы ведь понимаете, что доктору Гайзлеру нельзя доверять после того, как он попал под влияние кайдзю? — спросил французский представитель. — Мы не знаем всех деталей этой ситуации и потому не можем знать, насколько сильно его разум был повреждён.       — Я понимаю ваши опасения, но уверяю вас, у нас всё под контролем, — сказал Герк тоном, с которым сложно было поспорить. — Раньше мы уже сталкивались со странными проблемами, но каким-то образом всегда их решали. Никто ещё не дрифтовал с кайдзю, поэтому это естественно, что наш лучший эксперт в изучении кайдзю стал первопроходцем в этом.       — Вы понимаете, почему мы не решаемся доверять вашему мнению…       — А я должен доверять вашему?       Представители разом замолчали. Все взгляды были направлены на Герка, который, несмотря на ситуацию, оставался совершенно спокоен.       — На что вы намекаете, маршал? — сказал делегат от Италии сухим тоном. — И я советую вам внимательно выбирать слова.       Герк улыбнулся уголками губ, переводя взгляд с экрана на экран.       — Программа «Егерь» была распущена в соответствии с рекомендациями ООН, всё для того, чтобы построить бесполезные стены, и то якобы должно было успокоить население, — ему не нужно было повышать тон, чтобы звучать смертельно серьезно. — Как там, в глубине страны? Должно быть, мирно, да? Как думаете, долго бы эти стены смогли сдерживать кайдзю? Они бы не остановились, уничтожив побережья. Их директивой было уничтожить всё.       — Достаточно, маршал.       — Нет, я так не думаю, — сказал Герк. — Грядет война, и мне надоело ходить перед вами на задних лапках. Мне нужно сотрудничество и уверенность в том, что когда приму решение, которое должно защитить людей, вы не будете ставить мне палки в колеса и придумывать оправдания, почему это невозможно. Вам не нужно ничего делать. Мы сделаем всё за вас, как и делали изначально. И вы будете нуждаться в нас больше, чем вам кажется.       Атмосфера среди делегатов стала ещё более напряженной.       — Судя по всему, вы много знаете о новом предполагаемом вторжении, — с нажимом произнес американский представитель. — Стоит ли напоминать, что эта информация получена от человека, страдающего, возможно, не одним психическим расстройством.       — Поскольку вы никогда не ступали на передовую, я понимаю, почему вы не хотите признавать, что логика — понятие гибкое, — сказал Герк. — Вы не знаете нас. Но вы знаете, что мы делаем свою работу, и все мы делаем её отменно. Доктор Гайзлер — не исключение, так что я попрошу относиться к нему с уважением, которое он заслужил.       Он прислонился к своему столу, изучая лица делегатов. На них, гнев постепенно сменялся сомнением. Назвать доверием это пока нельзя, но это уже начало.       — Итак. Теперь, когда мы закончили с этим, я бы хотел обсудить наши планы на Егерей в бухте Забвения…

***

      В воздухе пахло солью и едкими химикатами. Ньют сидел на краю вертолётной площадки, укутанный в парку на несколько размеров больше, и наблюдал за волнами. Большинство людей в Шаттердоме избегали его, но он не обижался; они и раньше вечно искали любые поводы, лишь бы не сталкиваться с ним. Он так привык быть белой вороной, что все те люди, которые обходили его за пять метров и шептались за его спиной совершенно его не беспокоили.       Хотя он всё же потратил время и отправил каждому в медпункте открытку с надписью «Простите, что пытался вас убить». Люди такое ценят.       Холодный ветер поднимал барашки на тёмно-серых океанских водах. Химический запах ударил в нос, заставив Ньюта поморщиться. Химический коктейль, которым нейтрализовывали кайдзю блу, был, несомненно, эффективным, но далеко не самым приятным средством.       Краем глаза Ньют видел раздробленный в крошево бетон причала, где раньше лежал Сканнер. Земля рядом была покрыта синим и черным — следы разложения. Ремонтная бригада безуспешно пыталась избавиться от них при помощи шланга. Кайдзю нанес огромный ущерб, не прилагая особо никаких усилий. Ньют даже думать не хотел, сколько будет стоить восстановление всего, что разрушил Сканнер.       При взгляде на пятна засохшей крови и куски гнилой плоти во рту появился знакомый привкус аммиака, и Ньюту пришлось отвернуться. Он наполовину ожидал услышать бормотание Сканнера у себя в голове, этот неиссякаемый поток беззвучный слов, который вытеснял его собственные мысли, пока он больше не мог ни на чём сосредоточиться. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Он один. В голове было тихо, но это не страшно.       Углубившись в мысли о тишине и одиночестве, Ньют не заметил, как сзади к нему кто-то подошел. Он вздрогнул, когда услышал голос и резко открыл глаза.       — Это моя куртка, знаешь ли.       — У тебя их сколько, штук двадцать? — Ньют поднял взгляд на Германна и слегка улыбнулся. — С тебя не убудет. Здесь просто холодно.       Готтлиб недовольно что-то пробормотал, но когда он присел рядом с Ньютом на его лице виднелась едва заметная улыбка. Он положил трость на колени и тоже посмотрел на волны. Ветер начал подниматься, холод щипал за щеки.       — Что-нибудь видно?       Ньют покачал головой.       — Не думаю.       — Тогда что ты здесь высматриваешь?       — Ничего, — Ньют пожал плечами. — Не хотел оставаться внутри. Слишком много людей вздрагивают, когда я на них смотрю.       — Забудь ты про них. Рано или поздно они тоже забудут.       Ньют устало усмехнулся, вновь пожимая плечами.       — Эй, ничего страшного. От рок-звезды и как бы спасителя мира до Ньюта сбоку припёка за одну неделю — это то ещё достижение.       — Забудь про них, — повторил Германн, положив руку ему на плечо. — Их мнение несущественно.       Улыбка Ньюта стала более искренней.       — Ты так говоришь, потому что любишь меня, — сказал он, растягивая слова нараспев. Готтлиб поперхнулся и громко засмеялся, чуть не уронив трость в воду. К счастью, Ньют успел её поймать.       — Ты ужасный человек, просто ужасный, — сквозь смех выдавил Готтлиб. — Надо было столкнуть тебя с причала, когда была возможность.       — А потом ты бы нырнул следом и спас меня?       — Я бы стоял на причале и отдавал тебе честь, пока ты идешь ко дну.       — Как бессердечно, Германн, — Ньют покачал головой, усмехаясь. — И что я тебе такого сделал?       — Чтобы ответить на этот вопрос мне потребуется неделя.       Волны с грохотом разбивались о волнорезы, поднимая облака брызг. Воздух наполнился криками чаек.       — Океан никогда не умолкает, — тихо произнес Готтлиб. Ньют посмотрел на него.       — А?       — Голубой, зеленый, серый, белый или черный, — процитировал Готтлиб, указывая на волны, — спокойный, волнующийся или вздымающий водяные горы, океан никогда не умолкает.       — Ого… как долго ты ждал, чтобы выдать такое?       — Три года, — с улыбкой отметил Готтлиб. — Удобный случай всё никак не подворачивался.       — Лавкрафт?       — Ага.       Ньют засмеялся, качая головой.       — Я тебя не знаю. Отныне нас не должны видеть вместе.       Готтлиб добродушно фыркнул и потянулся за тростью. Ньют поднялся первым и помог встать своему коллеге.       — Благодарю, доктор Гайзлер, — сказал он, нарочито чопорно поправляя пиджак.       — Само собой, доктор Готтлиб, — ответил Ньют с ужасным британским акцентом. Он отвесил низкий поклон, широким жестом указав на открытые ворота ангара. — После вас.       — Если будешь паясничать, я перестану с тобой разговаривать.       — Ой, да ладно, ты живешь, чтобы я тебя раздражал.       Их дружеская перепалка продолжалась и в коридорах Шаттердома; если люди и обходили Ньюта стороной, то ни Германна, ни Ньюта это не заботило.