Цветы

      Наги всегда была болезненной девочкой. Слишком маленькой, слишком худенькой, слишком хрупкой. Всё в ней было слишком. Может за это родители не любили её, она никогда не спрашивала прямо. Не хотела знать ответа.       Когда Мукуро нашёл её она была ещё Наги. Потом она стала Хром. Даже фамилию его взяла, только буквы переставила. А так фамилия была его, а значит и она тоже была его. Хром Докуро.       Ни Хром, ни тем более Наги не знали нежности, теплоты, но не переставали обе тянуться к любому, кто проявлял ласку. Таких легко обмануть. Это было только для её защиты, чтобы привыкла к заботе только одного человека, чтобы не позволила причинить себе боль, только он имел на это право.       Хром — это нежная цветущая азалия. Обязательно лиловая. Только такая могла передать всю хрупкость Наги. Каждое утро девушки начиналось с этих нереальных цветов перед глазами. Они пробивали собой каменную кладку, расцветали под её взором, провожали своим иллюзорным взглядом, а после непременно исчезали.       Так продолжалось из года в год. Хром равнодушно скользила взглядом по цветочным ненастоящим стенам. Она давно перестала радоваться им. Было приятно, но не так как надо. Хром никогда бы не смогла объяснить, а Мукуро и не пытался понять.       Однажды он принёс ей настоящие цветы. Они стояли на столе, на полу, украшали одеяло... Лиловым цветом ласкали взгляд, вызвали впервые за долгое время настоящую, искреннюю улыбку.       Мукуро никогда не нужно было пытаться понять, он просто всё и так знал.

***

      Бьянке очень часто было больно. Равнодушие возлюбленного, неприязнь брата, своя ненужность. Это угнетало даже такую самодостаточную девушку. Каждой хотелось быть любимой.       Однажды она начала находить цветы. От неожиданности даже не сразу поняла что перед ней, но практически моментально профессия взяла своё и название появилось в голове само собой. Аконит.       Они появлялись и появлялись, не каждый день правда. Может и была какая-то система, но она не смогла её вычислить. Поймать неизвестного дарителя тоже не удавалось, поэтому голубые акониты продолжали украшать её комнату. А Бьянки продолжала тепло улыбаться нежным, хрупким и ядовитым цветам.       Так спокойно было от этих цветов, такая нежность теплилась в груди, так радостно пела душа от каждой новой находки.       На её день рождения весь дом был украшен аконитами. Самыми разными. Любовь, доверие, извинение, семья... Всё это она с улыбкой читала в цветах. Десятое поколение не скрывало недоумения вызванного цветочным буйством, а Бьянки улыбалась. Ей было хорошо.       Гокудера Хаято с трудом скрыл улыбку при виде счастья сестры.

***

      Хару была непоседлива и невероятно активна. Хару любила всех также ярко, как и солнце освещало мир. Её любили в ответ и принимали заботу как должное, ничего не давая в ответ.       Иногда очень хотелось крикнуть, чтобы перестали относиться к ней, как к массовке, но... Она лишь молча улыбалась и продолжала помогать по мере сил.       Однажды она позволила себе заплакать. Рыдания сотрясали тело, истерика поражала душу. Тсуна тогда не смог найти в себе силы подойти и успокоить.       На следующее утро у Хару на тумбочке у кровати появился букет из одуванчиков с веточками жимолости. С них начинался отныне каждый новый день.       Хару больше не плачет. Она плетёт венок из одуванчиков и дарит его первому, кого увидит с утра. Хару делится ягодами жимолости со всеми, но преимущественно их съедают дети.       После этого в саду появляется новенький куст, он пока не цветёт и ягод не даёт, но Хару ухаживает за ним по мере сил и надеется, что однажды сможет угостить всю семью жимолостью.       Хару всё также получается букетик с утра, всё также плетёт венки и дарит ягоды. Ей большего не надо. Лишь бы ценили.       Тсуна улыбается и приказывает посадить ещё один куст жимолости у Хару под окнами.

***

      Для неправильного Аркобалено вся жизнь была неправильной. Слишком много ошибок и сожалений. Может на неё никто и не обижался никогда, но это не значит, что она может простить сама себя.       Ей было искренне жаль Колонелло. Первое время Лар вообще не показывалась ему на глаза, но ученик смог вытащить её из тех губящих эмоций. Правда от чувства вины она так и не избавилась.       Говорят, что у мужчины в жизни есть три цели. Построить дом, вырастить сына и посадить дерево. Первые два пункта были невозможны из-за проклятия, а последний, по скромному мнению Колонелло, был в самый раз. Он посадил акацию для Лар.       Каждую первую среду месяца он вытаскивал её к акации. Его не волновало были ли у неё дела, хотела ли она идти, он просто забирал её с работы и отвозил к акации.       Они могли сидеть молча, могли говорить обо всём на свете, могли быть счастливыми. Её вина тогда отступала, он облегчённо улыбался и просто был рядом.       Он никогда её не винил.

***

      Юни всегда улыбалась светлой печальной улыбкой. Ничто и никто не мог убрать печаль из её души. Как бы кто не старался, но даже смех у неё был грустный.       Знания о будущем никогда не дадут жить спокойно. Юни всегда это понимала и старалась радоваться настоящему, не погружаясь в тоску о грядущем. Возможно именно поэтому она оставалась рядом с Бьякураном. Он просто не вписывался в будущие события. Он как бы был, но его не существовало. Уловить его присутствие в видениях всегда было слишком сложно.       Она никогда не знала точно чего от него ожидать. И это отчего-то позволяло чувствовать себя живой. Бьякуран был абсолютно непредсказуем. Он мог взорвать лабораторию, надоедая Спаннеру, а мог ходить и раздавать всем вокруг ромашки, хоть за последним пока замечен не был.       А ей букеты из ромашек исправно дарил. Белые-белые. Глаза её тогда переставали быть грустными, улыбка теряла значительную долю печали, а душа просто была счастлива. Бьякуран тогда хитро прищуривался, прятал смешинки в глубине своих глаз и вплетал цветы ей в волосы.       Может быть только ромашки были способны заставить её не думать о будущем и жить спокойно. Она не знала да и не интересовалась особо. А Бьякуран лишь лукаво улыбался и понимал, что не в ромашках дело.

***

      Киоко была солнечной девочкой. Киоко озаряла мир своим светом. Киоко была прекраснейшей девушкой на планете. Рёхей всегда хотел это сказать сестре, но не мог сказать ничего лучше, чем "ты экстремально красива!"       Ещё в детстве пришла идея с цветами, но исполнять её он начал только недавно. Неуклюже, неуверенно и по-своему мило. Киоко каждый раз расцветала при громком "экстриме" и протянутом крепким цветком.       Рёхей всегда находил просто невероятно большие и пышные подсолнухи. Никогда нигде не заказывал, а искал после заданий. Иногда привозил целыми букетами, иногда просто одиночным цветком. Что бы ни случилось цветы он привозил всегда. Извинялся так за доставленное беспокойство.       А Киоко не нужны были цветы. Только, чтобы брат был в порядке. Большего и не требовалось.

***

      И-пин была тихой и застенчивой девочкой. Любила тишину и боялась брокколиевого монстра. Она стеснялась своего плохого зрения и была предана до глубины души людям, которых могла назвать своей Семьёй.       С Ламбо и Фуутой они часто играли вместе. Они стали частью Вонголы хоть и были ещё слишком малы. Они учились у сильнейших киллеров, чтобы выжить. Они все были равны в глазах своих учителей и все почему-то разом забыли, что И-пин девочка.       Она стала чаще грустить, с нагрузками было справляться всё тяжелее, хотелось отдохнуть хоть пару дней, но все как с цепи сорвались из-за недавнего нападения. Приходилось сжимать крепко зубы и продолжать тренировки.       Ламбо подарил ей веточку цветущего миндаля. Подарил и сказал, что все виноградные конфеты принадлежат теперь ему, а она даже и не слышала его слов, смотрела зачарованно на подарок и напряжение многих дней её наконец отпускало. Ламбо как-то стушевался, покраснел и сказал, что если ей так сильно понравилось, то он и конфетами поделится, и новую веточку у Фонга попросит, только лишь бы И-пин не грустила.       Девочка смущённо улыбалась и прижимала цветки к груди. Нужно лишь немного терпения, чтобы стать сильной. Ради своей семьи она будет улыбаться и стараться.       Теперь каждый день начинался с миндаля.

***

      Нана была тёплой и мягкой. Нана пахла свежей выпечкой и ванилью. Нана светло улыбалась всем вокруг несмотря ни на что. Нана дарила свою любовь своим детям, а они любили в ответ.       На каждый праздник её дети дарили ей цветы. Когда они ещё жили все вместе в Намимори, то они все вместе приносили огромные букеты. Как только они переехали в Италию Нана почувствовала одиночество, она прекрасно понимала, что разлука не продлится долго, что это только для её защиты, но материнское сердце так сильно болело от тоски и страха за детей. А в первый праздник без них её дом оккупировали курьеры из службы доставки цветов.       Голубые цветки гортензии... Это от Хибари. Так удивительно получать от него цветы, но так правильно.       Удивительного голубого оттенка зверобой от Гокудеры-куна. Он всегда старался ради матери Джудайме, потом стал стараться просто ради Савады Наны.       Ирисы от Ямамото. Всегда улыбается ей, всегда поможет, даже просить никогда не приходилось, только останавливать, чтобы не переработал.       Розовые камелии от Тсунаёши. От её милого сына Тсуны. Хоть он и непоседлив, и учился всегда не очень хорошо, но она всегда гордилась им. Поскорее бы закончилась разлука.       Яркий кореопсис от Ламбо, Фууты и И-пин. Кто-то явно им помогал выбирать цветы. Милые дети у неё на попечении. Даже они уехали в Италию, но там их мир, поэтому так будет лучше.       Цветы лаванды от робкой Хром и её забавного друга Мукуро. Даже они вспоминают о ней. Ах, так прекрасно мечтать о встречи, надежда так согревает душу.       Цветки льна от Реборна, а ландыши от Рёхея. Так здорово будет их всех вновь увидеть.       Она аккуратно обрезала стебли цветов, ставила их в вазы и расставляла по всему дому. Нежно улыбалась, вдыхая цветочный аромат.       Сзади раздались шаги. Нана напряглась, она не слышала, чтобы кто-то заходил. Резко развернувшись она увидела Емицу. Он извиняюще улыбался, словно просил прощения за долгую разлуку, в руках держал прекрасные орхидеии.       Сейчас ей не нужны были цветы. Одним плавным движением она скользнула к мужу, прижалась тонким станом к широкой груди любимого и замерла, впитывая родное тепло, слушая глухие удары сильного сердца и дышала, дышала, дышала.       Женщине обычно много не надо. Лишь бы любили и ценили, а остальное приложится. Нана была счастлива.