Когда все рушится

All you need to know is You can call me when you're lonely When you can't sleep, I'll be your temporary fix You control me, even if it's just tonight You can call me when you feel like I'm your good time, I'll be your temporary fix You can own me, and we'll call this what you like Let me be your good night © One Direction — Temporary Fix

Ирландская принцесса оказалась упряма. Хвитсерк надеялся, что Элсвита безропотно примет отказ, но совершил ошибку — и, когда Эл появилась в клубе под руку со своей подружкой, ему захотелось её убить самому, не дожидаясь, пока это сделает Лагерта. Что непонятного в слове «нет», драуг её задери?! Простое слово! Её подружка вырядилась в мини, заканчивающееся практически там, где оно и начиналось, и Хвитсерк бы мог повестись на её ноги — отличные, кстати, ноги, охуенные просто — да только принцесса рядом отчаянно мешала. Хвитсерк её присутствие ощущал кожей, и ему хотелось рявкнуть на Элсвиту посильнее да погромче. А ещё — плащ-невидимку ей швырнуть, как у Гарри Поттера, чтобы не пялились на неё всякие козлы из постоянных посетителей. Даже в джинсах и обычной блузке принцесса выглядела так, что Хвитсерк бы её на барной стойке трахнул. Если бы… Если бы не должен был делать вид, будто Эл его не интересует. Хвитсерк знал, что его знаки внимания Джессике делают Элсвите больно — хорошо, он этого и добивался. Глупая его принцесса, она сама голову на гильотину совала, тогда как он пытался её от этой гильотины спасти. Он чувствовал её обиду, знал, что она не понимает, почему сначала он её соблазнял, а потом пошел на попятную. Он бы и сам на это выбесился, но объяснить ей причины не мог. Лагерта могла причинить ей вред, а Хвитсерк чувствовал, что не хочет, не может этого допустить. Ему было не всё равно, и Хель с ними, с причинами «почему». Разберется потом, когда опасность минует. Только принцесса очень старалась не смотреть ему в глаза, болтала в стакане свой яблочный сок с мартини и кусала губы. Молчала и мучила и себя, и его своим присутствием. Хвитсерку хотелось плюнуть на всё, прижать её к себе и целовать так, чтобы мир вокруг превратился в пепелище, и они сами рассыпались пеплом, как сраные фениксы, или что там за птицы это делают? Он отлично представлял, как Элсвита все пять дней выдерживала войну между собственными желаниями и разумом, потому что для него самого это время тоже показалось мучением. Только он для себя вынужден был решить: нет. И не потому, что не хотел. Великие боги, да Хвитсерк сходил с ума от желания, и он давно уже не испытывал такого — со дня гибели Джейны, наверное! А вот смерти Элсвиты Хвитсерк себе не простил бы. Никто не должен был больше умирать из-за него. Особенно — от рук Лагерты. Особенно — из-за их склок между Ингстадами и Лодброками. Он принял это решение, собрал все свои силы, чтобы сделать вид, будто плевать на Элсвиту хотел, глядя при этом в её растерянные, ничего не понимающие глаза — карие и огромные, как у Бэмби. Еще и момент выбрал такой, чтобы при всех, чтобы не могла спросить у него, в чем дело, что не так? Чтобы он мог сбежать и исчезнуть из её жизни. И что теперь? А теперь принцесса все его старания нахрен слала. Просто сидя здесь, отсвечивая перед людьми Лагерты, которые наверняка затаились в этой толпе, и не такие уж они идиоты, чтобы весь этот спектакль не раскусить. Хвитсерк сам был тот ещё хреновый актер, а Элсвита еще сильнее палилась, глядя на него и эту… как её? Джессика? Насрать. Какая разница, как зовут эту блядь?  — Здесь девицы Лагерты, — Гуннар отозвал Хвитсерка в сторону. — Затерялись среди посетителей, но я каждую из них в лицо знаю. «Девы», значит. Личная охрана Лагерты. Девчонки, которых она понабрала из приютов и центров помощи жертв насилия. Каждая из них была та ещё смертница, и они ничего не боялись, потому что и без того в жизни дерьма навидались. Лагерта, значит, решила не рисковать и воспользоваться любыми рычагами давления на него. Хвитсерк нахмурился.  — Много?  — Штуки две, может быть, три, — отрапортовал Гуннар. — Одна из них клеится к твоему бармену. Вторая… — он нахмурился. — Второй не вижу. О третьей могу только догадываться. Хвитсерк вскинул голову, беспокойно оглядывая толпу. Потные, разгоряченные тела на танцполе. Несколько посетителей у бара. Джессика, ожидающая его и потягивающая стакан «Кровавой Мэри». А где Элсвита? Он поискал Эл взглядом. Принцесса шла к двери, сжимая в руках сумочку, и, кажется, была зла, расстроена — весь спектр эмоций, на которые Хвитсерк и надеялся. «Правильно, принцесса, уходи, поезжай домой и забудь это всё, — подумал он. — Удачи тебе, детка» Элсвита обернулась, пересеклась с ним взглядом, и в её глазах он прочел обиду. Что-то внутри подозрительно кольнуло, но Хвитсерк не пожелал об этом задумываться. Потом. Всё потом. Пусть лучше обиженная, но живая, чем труп у коронера.  — Хвитсерк, — отвлек его Гуннар. — С барменом разговаривали две девчонки, теперь там только одна. «Твою мать» Живот у Хвитсерка прихватило очень плохим предчувствием. Интуиции своей он доверял, и она однажды спасла Сигурду и Блайе жизнь, а пару раз — и ему самому. Будто что-то внутри натягивалось и звенело отчаянно, предупреждая об опасности, обостряя все органы чувств до предела. И сейчас интуиция, доставшаяся от матери единственным стоящим наследством, просто криком кричала: вот-вот что-то случится, что-то произойдет. Хвитсерк отпихнул Гуннара в сторону и рванул к черному ходу. Пролетел вихрем по лесенке, толкнул тяжелую дверь и вывалился на улицу, пахнущую сумерками, закрутил головой. Элсвита остановилась в опасной близости от проезжей части, копалась в телефоне. Совсем недалеко, рядом. Была так занята, что даже не оглянулась на грохот двери. Переулок пустовал — наверняка принцесса свернула сюда, чтобы без помех вызвать такси. Хвитсерк обругал себя за панику, порадовался, что Элсвита не видит его, а потом… Визг шин уши ему взрезал. И прежде, чем он успел подумать, какого драуга делает, он рванулся вперед, сметая принцессу с пути черного неприметного автомобиля, на котором обычно передвигались «девы» Лагерты. Хвитсерк, спроси его об этом позже, и сам бы не сказал, как это получилось. Многое роль сыграло — и недалекое расстояние, и хорошая физическая форма, и адреналин, подскочивший в крови до критической отметки. И то, что машина девиц Лагерты была достаточно далеко, чтобы успеть разогнаться. И желание уберечь и спасти. И, да, удача. Им повезло — их не задело, машина пролетела мимо. Простое везение, неумение охраны Ингстадов рассчитать скорость — хотя, быть может, его хотели всего лишь припугнуть? Хвитсерк почувствовал, как асфальт обдирает ему кожу на лопатках и локтях, зато Элсвита упала прямо на него и не пострадала.  — Великие боги, принцесса! Ни на минуту оставить тебя нельзя! — простонал Хвитсерк, приподнимаясь. Элсвита лежала у него на груди, и он ощущал её хрупкое тело даже сквозь одежду. Спину саднило в месте особо сильного удара.  — Хвитсерк?  — Очевидно, — хмыкнул он. Его ладонь по-прежнему сжимала её талию, и Хвитсерк не хотел отнимать руку.  — Ты… — Элсвита распахнула глаза, когда к ней пришло осознание, что именно произошло. — Ты в порядке?! Что это было?! Как забавно, в первую очередь ирландская принцесса, которую могли сейчас укокошить, беспокоилась о нем, а не о себе. Хвитсерк поморщился. «Машина, детка, — подумал он. — Тебе пытались навредить из-за меня, принцесса, не смотри на меня так испуганно, я не стою твоих переживаний. Все, кто рядом со мной, — в опасности» Хвитсерк приподнялся, опираясь ладонью об асфальт. Рубашка наверняка была безнадежно испорчена. Да и к Фенриру в пасть эту рубашку, у него таких ещё целый шкаф. Слава Асгарду, Элсвита в порядке и не пострадала. По крайней мере, сегодня.  — У кого-то, похоже, тормоза не сработали, — он усмехнулся, окончательно поднялся с земли. — Бывает.  — Машина ехала прямо на меня… — Элсвита села на асфальт, обняла себя руками. До неё медленно начало доходить, что случилось, и теперь её трясло. — Она… О, Господи…  — Эй, — Хвитсерк ухватил её за плечи, поморщившись при этом от боли в лопатках, поднял на ноги. — Просто случайность. Ясно? Не реви, принцесса, — он прижал её к себе, позволяя Эл уткнуться лицом в его рубашку. — Ну, всё, всё… — пальцами он путался в её волосах, перебирая темные шелковистые пряди. — Всё хорошо. Я отвезу тебя домой… Она кивнула, особенно сильно сжала руки у него на спине, задевая содранную кожу на лопатках, и Хвитсерк едва слышно зашипел сквозь зубы. Элсвита отстранилась, с беспокойством взглянула ему в лицо, и, кажется, даже её собственный запоздалый ужас отступил, когда она заметила, как его покривило от боли.  — Дай мне посмотреть, — она потянулась к пуговицам на его рубашке. Хвитсерк шагнул назад.  — Я в порядке. И не такое бывало. Идем, у меня байк на стоянке за углом, — он уцепился пальцами за её запястье, потянул за собой. — Я сам тебя довезу. Элсвита покачала головой, скрестила на груди руки, чтобы скрыть дрожь.  — Нет. Ты не отвезешь меня домой.  — О, серьезно? — Хвитсерк насмешливо фыркнул. Принцесса вздумала ему указывать? — А что я сделаю? Кажется, он недооценил ирландскую принцессу. Она умеет собираться в сложных ситуациях, даже если её саму колотит от пережитого страха. Редкое качество. И полезное для неё. Эл поджала губы, чтобы скрыть, как они всё ещё подрагивают.  — Ты отвезешь меня к себе домой и позволишь мне осмотреть твою спину. * * * Идея изначально была паршивой. Хвитсерк пытался спасти Элсвиту от Лагерты и от самого себя, но в итоге притащил ирландскую принцессу к себе домой, в свое холостяцкое логово, где из мебели в спальне была только кровать и старая спортивная сумка, заменяющая шкаф. В квартиру, где в холодильнике мышь повесилась (древняя, как мир, упаковка с лазаньей не в счет). И теперь Элсвита потрошила аптечку из кухонного шкафчика. К счастью, хотя бы аптечку он обновлял постоянно. В отличие от продуктов. Бинтоваться и дезинфицировать ссадины с ранами Хвитсерку приходилось постоянно, а далеко не всегда у него было желание и возможность ехать к врачам, если можно было обойтись без них. Сама Эл не пострадала, и Хвитсерк возблагодарил богов, что успел вовремя. Зеркало в ванной не очень-то позволяло ему разглядеть собственные повреждения, но фиолетовый синяк на боку он увидеть успел, а на правой лопатке оказалась содрана кожа. Теперь и татуировку обновлять придется… Он скомкал рубашку и швырнул на пол — потом разберется да выкинет.  — Подойди сюда, пожалуйста, — позвала его Элсвита из спальни. Стоило ей обнаружить, что Хвитсерку якобы потребовалась какая-никакая медицинская помощь (сущая хрень, на боях и гонках он куда как хуже повреждался), она собралась, запихнула куда подальше свою истерику, и теперь была похожа на Гаечку из детского мультика, спешащую спасать страждущих. Хвитсерк ухмыльнулся. Что угодно, лишь бы больше не истерила и не плакала.  — Слушаюсь и повинуюсь, леди, — он хлопнул дверью в ванную. Элсвита сидела на его постели, подобрав под себя ноги, и чуть хмурилась. На полу стояла бутылка с перекисью, йод и упаковка ватных дисков. И пластырь.  — Заживет, как на собаке, — хмыкнул Хвитсерк. — А если ты хотела, чтобы я снял рубашку, я это могу делать и без экстрима… — не удержался он. Если Эл и хотела ткнуть его в плечо, то не сделала этого — побоялась причинить боль. Всё, что Хвитсерк планировал, к Хель просто летело, потому что он хотел спасти Элсвиту, а она сама спасенной быть не желала. Он думал, что она разозлится, вернется к жениху, и всё будет так, будто они никогда не встречались. Error 404. Где-то в коде ситуации закралась ошибка. И он её не исправил, потому что… не смог. Из собственного эгоизма привез её сюда, потому что желал больше всего на свете сейчас, хотел побыть рядом ещё немного. Дурак. Прав Ивар, он — полный идиот.  — Хвитсерк, я… — Элсвита вдруг сглотнула. — Я понимаю, что тебе не нужна моя помощь. Но ты меня спас. Можно, я хоть что-то для тебя сделаю? И такая в её тоне была мольба, такое желание помочь, отблагодарить, что Хвитсерк молча плюхнулся на кровать. Пусть делает, что хочет, раз она уже здесь, и он сам её притащил. Теперь Лагерте донесут, что Элсвиту он из-под колес вытащил, а это значит, что ему не всё равно, что на этот рычаг можно давить. Хвитсерк ругал себя, но представить, что было бы, если бы обнаружил Элсвиту раненой (мертвой), он тоже не мог. Легкие пальцы Эл коснулись его спины. Она очерчивала край татуировки, нежно, почти любовно, и он стиснул зубы, сдерживая стон. Не делай так, принцесса… просто не делай. Пожалуйста. Резко запахло перекисью, и к ссадине прижали ватный тампон, пропитанный жидкостью. Кожу защипало, но Хвитсерк, привыкший к боли, даже не поморщился. Элсвита мягко протирала его ссадины и заклеивала их пластырем. И не подозревала, как ему хочется развернуться, повалить её на постель и… Фенрирово дерьмо, все старания насмарку! Особенно — когда Элсвита прижалась губами к его плечу, невесомо целуя. Великие боги, зачем?!  — Принцесса… — почему у него так дрожит голос? Остановить. Остановить её, пока не поздно. Вот только не хочется. Здесь они совсем одни, и некому будет вправить им мозги своим появлением — разве что телефон зазвонит. И они должны остановиться, только Элсвита, кажется, всё ещё в шоке и справляется с ним, как может. Она вздохнула.  — Я не знаю, что со мной… — её ладони скользнули по предплечьям Хвитсерка, лаская, оглаживая, заставляя гореть и сгорать. Сходить с ума, будто он — подросток-тинейджер. — Я не знаю, почему всё время думаю о тебе. Я понимаю, ты меня не хочешь, и… Господи, как глупо… — она отстранилась, будто испугавшись собственного порыва. Выдохнула снова, так, будто её по голове огрели. — Прости. Я… пожалуй, пойду. Не хочет?! Да что у неё вообще в голове происходит?! Хвитсерку разум заволокло багровым туманом, и все его благие намерения полетели именно туда, к чему ими вымощен путь. Развернувшись, он перехватил Элсвиту за подбородок и впился в её губы, целуя жадно, настойчиво, проникая языком в её рот. Целуя так, будто ради неё он завоевал пару государств и разрубил на куски нескольких кровавых тиранов. До нехватки воздуха в легких, до крови на губах, до боли. Элсвита ответила ему так же страстно, вцепилась пальцами в его плечи, то ли мстя ему за вранье, то ли пытаясь сохранить равновесие. Она дрожала, всхлипывая Хвитсерку в губы, и мир вокруг них не просто сгорел к чертям — он исчез. Сузился до её темных глаз, в которых в неверном электрическом свете зрачки будто сливались с радужкой.  — То есть, ты… — Элсвита смотрела на Хвитсерка, широко распахнув глаза.  — Хочу тебя. Правду говорить легко и приятно? Сейчас ему казалось, что правда срывается с его губ тяжело, нехотя. Он очень хотел уберечь Элсвиту, но, видимо, проиграл, потому что боги над его планами только посмеялись. И швырнули его в самое пекло. «Хочу тебя, принцесса. И, драуг тебя раздери, всё это время хотел» Кажется, это она поняла и сама. Поняла, что он врал ей безбожно, прямо в лицо. Коротко выдохнула, набросилась на него, словно кошка, ударила по груди раз, другой, замолотила кулачками, вымещая всю свою обиду, непонимание и боль. Имела право. Но не сейчас. Потом. Хвитсерк перехватил её запястья, крепко сжал, повалил Элсвиту прямо на постель, спиной, и навис над ней, глядя на полыхающие гневом темные глаза, на припухшие и покрасневшие, дрожащие губы. Впитывая её образ, запоминая, отпечатывая в памяти. Её хрупкие запястья в его руках были скованы, будто наручниками.  — Ты соврал!  — Хотел, чтобы ты жила своей жизнью. А боги решили иначе. Кто я такой, чтобы им противиться? Элсвита непонимающе моргнула.  — О чем ты? Он усмехнулся. Однажды он объяснит ей, почему вынужден был передумать. Лицо Уббе всю неделю перед его глазами мелькало, маячило, стоило закрыть глаза. Хвитсерк отлично понимал, что Лагерта не уступит и не остановится. Но, кажется, у богов был другой замысел, и они снова швырнули Элсвиту к нему — значит, возможно, у них и правда был какой-то план. И, может быть, если хитроумный Локи будет благосклонен к нему, у Хвитсерка тоже родится какой-нибудь план, как уберечь принцессу и не отказываться от того, чего они так отчаянно оба хотят. Пока она не нацепила белое платье и пока всё на свете возможно. Джейна в его голове подозрительно молчала, и ему бы забеспокоиться, но он отбросил и эти мысли. Всё потом.  — Боги решили иначе, — повторил, потерся носом о её щеку. — Сегодня я — твой, принцесса, только твой, а ты — моя. Пользуйся этим. Я разрешаю.