Когда все рушится

Cuz I knew you were trouble when you walked in So shame on me now Flew me to places I've never been Till you put me down © Taylor Swift «I Knew You Were Trouble»

Назначенная Хвитсерком неделя стала для Элсвиты филиалом Ада. Что бы она ни делала, всё валилось у неё из рук, а мысли лезли в голову сплошным, непрерывным потоком, раздражая, мешая сосредоточиться на более важных вещах, подкидывая ей образ чертова Лодброка в моменты, когда ей меньше всего хотелось думать о нем. Элсвита почти ненавидела его, а, вспоминая, всхлипывала, изнывая от желания. Она думала: как может мужчина заставить женщину думать о себе после одного-единственного поцелуя? Хотя поцелуев было, вообще-то, больше. Уж точно не один. Хвитсерк пропал, как и обещал. Давал ей время подумать, хотя Элсвиту эта пауза мучила ещё сильнее. Джессика зазывала повторить поход в клуб, но Элсвита боялась даже показаться там и наткнуться на хозяина — с её-то везением! Она любила Альфреда, точно любила — так какого же черта? Какого черта она думает о Хвитсерке Лодброке? Элсвита вдоль и поперек изучила Гугл и вскоре знала всё о его семье. Владельцы игорного бизнеса, одна из богатейших семей Чикаго, пытающиеся оправиться после смерти главы клана, Рагнара Лодброка. Их связи тянулись прочной паутиной через всю Америку. На их деньги можно было купить Лувр со всеми его произведениями искусства. Элсвита знала теперь о каждом из пяти братьев: нордически-спокойный Бьерн; кажущийся простоватым Уббе; привлекательный (и уже женатый) Сигурд; вызывающий неясное чувство опасности в груди Ивар. И Хвитсерк, last but not least. Хвитсерк, о котором больше всего писали журналисты в светской хронике. Хвитсерк, чей список женщин внушал уважение многим бабникам этого города. И теперь она попалась в ту же ловушку. Может ли она отнести себя в этот список, если еще не спала с ним? «Еще не спала»… будто она собирается! Её рацио упорно противилось этому, приводя десятки аргументов, почему этого делать нельзя. Только вот ночами Элсвита цеплялась пальцами за холодные простыни, кусая губы и выстанывая имя Хвитсерка, потому что он приходил к ней во сне. Она просыпалась от мучительно-тяжелого возбуждения в низу живота. И с губ снова срывалось имя. Хвитсерк. Чертов Хвитсерк. Днем она пыталась учиться, но даже однокурсники заметили, что на лекциях у неё снизилась концентрация внимания. Преподаватели списывали на усталость перед летней чередой экзаменов, но Элсвита знала правду. Пять будних дней она проживала, как десять мучительных лет. Элсвита была уверена: сам Хвитсерк не мучается так. Он знает цену себе, он знает, на что ради него можно пойти, и он знает её ответ. Она и сама его знала, но надеялась, что разум возьмет верх в этой гражданской войне. Она наблюдала за Альфредом и понимала, что никогда не испытывала к нему и половины того желания, что вспыхивало в ней, стоило ей взглянуть на гугло-фотографии Хвитсерка. Она думала: сколько девчонок, слишком невзрачных, чтобы оказаться в его постели, мечтают узнать, каковы его губы на вкус? Она — знала. И разум сдавался, отползал в самый темный угол, чтобы придумывать новые и новые аргументы, но раз за разом, пять дней подряд, проигрывал гормонам. Подчистую. Зализывал раны и возвращался, чтобы снова уползать с поля боя. А в субботу Элсвита встретила Хвитсерка вновь. И нет — не в его клубе, где неоновые огни окрашивали пол в кислотные цвета, а бармену ничего не стоило подмешать в сок ЛСД. А на премьере новой, какой-то излишне модерновой постановке «Жизели», куда всю семью вытащила Джудит. Балет был ужасно скучен, и Альфред, как и всегда, слинял с него в антракте, а Элсвита осталась, зевая с закрытым ртом. Но едва не подавилась тем самым зевком, когда увидела, что наискосок от неё, в другой ложе, сидят Лодброки. Хвитсерк, Ивар и белокурая девушка рядом с ним. Её холодная красота удивительным образом дополняла нордическую внешность младшего Лодброка, хотя не очень-то было похоже, что они — пара. Чуть позади, во втором ряду ложи, Элсвита заметила Бьерна со спутницей — наверное, с женой. Хвитсерк заметил её, Элсвита была уверена в этом, но поджал губы и отвернулся в сторону. Что-то больно кольнуло за ребрами, прямо в сердце — какого черта? Не он ли сам дал ей время? Элсвита знала, что готова дать ему ответ. Да, черт возьми, да, Хвитсерк, да…  — Это Лодброки, — Джудит склонилась к её уху, и Элсвита вздрогнула от её шепота. — Экберт вел с их отцом когда-то дела, но Рагнар предал его, собирался забрать часть прибыли большую, чем обещал поначалу. У нас было много проблем из-за этой семьи. Похоже, проблемы появляются у всех, кто связывается с Лодброками. Элсвита с усилием отвела взгляд от четкого, красивого профиля Хвитсерка и повернулась к сцене. Как раз вовремя, занавес начали поднимать, а свет в зале погас. Сосредоточиться на балете не получалось. Эл крутила в руках либретто, чувствуя, как её нервы звенят, будто натянутые струны. Ей отчаянно хотелось расставить все точки над «i», объясниться с Хвитсерком уже наконец и понять, чего он хочет. Она знала, что после спектакля в честь премьеры вице-губернатор Чикаго устраивает прием в своем доме и гадала, явятся ли туда Лодброки. Элсвита уже успела понять, что этой семье сам черт не брат, и делают они, что захотят. Альфред вернулся аккурат к самому приему. Элсвита догадывалась, куда он пропадал, но удивилась тому, насколько ей сейчас плевать. В полной тишине они доехали до дома вице-губернатора, и Альфред помог Элсвите выбраться из машины. На людях он мог быть удивительным джентльменом… и лжецом, потому что изображать влюбленного по уши жениха у него получалось отлично. К счастью, местные журналисты, слишком занятые слежкой за селебрити из Голливуда или звездами поп-сцены, не слишком обращали внимание на жизнь бизнесменов, и притворяться слишком много ему не приходилось. Элсвиту же и вовсе в США никто особенно не знал. Несколько снимков для журналов, публикующих репортаж с открытия нового благотворительного центра — вот и всё, ничего страшного. Ни одного журналиста на прием не допустят, и можно будет вздохнуть спокойно. Элсвита улыбалась, искоса поглядывая в камеру, и искренне надеялась, что выглядит, как счастливая невеста. А еще надеялась, что вырез её красного вечернего платья не слишком глубок, чтобы об этом написали что-нибудь мерзкое. В самом доме уже собралось достаточно народу — в основном, те, кто правил Чикаго изнутри благодаря своему бизнесу. Большинство из них Элсвите были не знакомы, зато их знал Альфред, и им тут же завладел какой-то пожилой мужчина. Они говорили о каких-то скучных вещах — бизнесе, контрактах и фондовой бирже, и Элсвита едва подавила зевок. И была очень рада, когда её нашла Джессика. Её отец был одним из известных меценатов, и ни один благотворительный прием без его присутствия не обходился.  — Привет, — она салютовала Элсвите бокалом шампанского. — Я тебя сразу заметила, — Джессика усмехнулась. — Половина мужчин здесь уже свернули на тебя шеи, а их жены и невесты тебя ненавидят. Ладно, я шучу, — она поймала официанта за рукав, подхватила с его подноса еще один бокал и протянула Элсвите: — На, держи. Без выпивки здесь отвратительно. Отец тут же утащил мать общаться с какими-то очень важными шишками, — она сморщила нос. — Я смотрю, Альфред от них не отстает?  — Да, он нашел себе собеседника, — нейтрально ответила Элсвита, едва пригубив шампанское. Она ненавидела его, но понимала, что на приемах нужно хотя бы делать вид, что пьешь. Слишком много правил, от которых её уже тошнило.  — Ты здесь хоть кого-нибудь знаешь? Элсвита огляделась. Довольно большой и светлый зал был полон людей, но их лица чаще всего были ей не знакомы, за исключением некоторых партнеров по бизнесу, которых Экберт и Этельвульф приглашали на ужины. Она неопределенно покачала головой.  — Идем, — Джессика подхватила её под руку. — Я расскажу тебе, кто есть кто. Я на всех этих людях уже собаку съела. Вот, например, Ивар Лодброк, — она чуть качнула головой в сторону. Элсвита вздрогнула, мгновенно среагировав на знакомую до боли фамилию. Лодброк. Взглянув, куда показывала Джессика, Элсвита увидела уже знакомого ей по фотографиям и по сегодняшнему спектаклю молодого человека в инвалидном кресле. Теперь она могла рассмотреть Ивара ближе. Абсурдно-юный, с пронзительным взглядом ярко-синих глаз, он разговаривал с пожилым мужчиной и чуть улыбался краешками губ, словно его забавляло всё, что говорит ему собеседник.  — Ивар — генеральный директор Lothbrok Inc. и один из немногих сыновей Рагнара Лодброка, что остались в Чикаго, — Джессика склонилась к уху Элсвиты и прошептала: — с ним — его мачеха, Ида Блэк-Лодброк. Третья жена Рагнара. Они не так часто выходят в общество, и я думаю, понятно, почему, — она потянула Элсвиту в сторону. — Идем, а то Ивар заметит нас. Ида, конечно, отлично устроилась. Все до сих пор гадают, любила ли она Рагнара или держится за Лодброков ради собственной выгоды? Джессика явно знала о Лодброках больше, чем говорила, но Элсвита боялась расспрашивать её, и только ждала, когда Джесси расколется сама. «Расколется — смешное слово, — думала она, пока Джессика рассказывала ей об остальных присутствующих, — звучит в моем исполнении так, будто я выросла не в богатом доме, а где-нибудь на окраинах».  — Подожди, я прихвачу еще пузырьков и вернусь, — Джессика оставила её у стола с закусками. Элсвита задумчиво отправила в рот канапе с какой-то красной рыбой, даже не чувствуя вкуса. Меньше всего на свете ей хотелось быть здесь, среди людей, которых она не знала, для того, чтобы служить красивой куклой-спутницей для человека, который её не любил.  — Вина для прекрасной дамы? Элсвита вздрогнула и обернулась, столкнувшись взглядом с Хвитсерком. Он стоял совсем рядом, опасно близко, и усмехался, глядя на неё чуть сверху вниз. Прежде она никогда не видела его в смокинге, и ему удивительно шло. Так, что у неё даже в горле пересохло, и она поспешно взяла бокал. Глоток вина чуть смочил ей язык. Хвитсерк продолжал усмехаться.  — От местного шампанского едет крыша, — поведал он. — Можешь мне поверить.  — Спасибо, — Элсвита улыбнулась ему в ответ, зная, что кто-то из гостей наверняка наблюдает за ними. — Я учту это. Кстати, я не знала, что ты будешь здесь, — она старалась вести себя непосредственно, однако это было сложно. Рядом с ним её начинало потряхивать от желания.  — А я знал, что ты придешь, — Хвитсерк чуть выгнул бровь. — И поэтому я здесь. Я задолжал тебе разговор, принцесса. Она чувствовала, как его взгляд скользит от её лица вниз, к шее, к вырезу платья, и ей стало жарко. Элсвита сглотнула, чувствуя, как её щеки заливает краска, а сердце начинает колотиться, как бешеное.  — Потанцуешь со мной? — он протянул руку, и отказаться Эл не смогла. Прошла с Хвитсерком к другим танцующим парам в центре зала. Альфред как разговаривал со своим собеседником, так и продолжал разговаривать, и, наверное, вряд ли бы заметил, даже если бы её прилюдно похитили. Впрочем, Хвитсерк уже похищал её, а никто этого не замечал. Возможно, к счастью. Теплая ладонь легла ей на талию, и Хвитсерк подтянул Элсвиту ближе к себе, склонился к самому её уху:  — Не будь такой зажатой, принцесса, я не собираюсь тебя кусать. Это просто танец. Его глаза от электрического света несколько растеряли зелень, и на радужке ярче проявились желтые крапинки. Элсвита хотела бы опустить взгляд, но не могла, и очень хорошо понимала, что ловушка захлопнулась, птичка навсегда в кошачьих когтях, и Хвитсерк может делать с ней всё, что захочет. Пока что он просто кружил её в танце, и мелодия приближалась к своему финалу. Чертовы «Сказки Венского леса». Танцевал Хвитсерк отлично, хотя Эл никогда бы не подумала, что он вообще умеет. Слишком не вязался в голове его образ с вальсами Штрауса и вообще с классическими танцами. Её ладонь лежала в его руке даже слишком удобно. Будто так и должно быть. И представить, что она танцует с кем-то ещё, Эл не смогла бы, даже если бы хотела. Она и не хотела. Элсвита глубоко вздохнула, думая, что-либо она скажет ему сейчас, либо ей придется забыть о Хвитсерке Лодброке.  — Я приняла решение, — на её щеках выступил румянец. — Я…  — Я тоже, — Хвитсерк впервые за танец отвел взгляд, нахмурился. — И я передумал. Его слова совпали с последними аккордами вальса, и Элсвита глупо замерла, не понимая, что вообще только что услышала. Он… отказывается? Он передумал? Какого…?! Нет, это была даже не обида. Поначалу. Элсвите почудилось, что болью, зародившейся где-то в груди, ей выломает ребра. Горло сдавило, и в уголках глаз у неё закипели слезы. Даже чертов Хвитсерк Лодброк отказывается от неё. Она не нужна никому. Вообще никому. Ни родителям, ни Альфреду, ни даже Лодброку, который сейчас пытался не смотреть ей в глаза, и это, кажется, на него не было похоже. Эл поджала губы. Нет уж, Хвитсерк не узнает, насколько ей больно.  — Я и сама собиралась отказаться, — произнесла она.  — Тогда наши желания совпадают, — кривоватые зубы блеснули в улыбке. — Удачного тебе замужества, принцесса. Будь счастлива. * * * Элсвита должна была радоваться, что ситуация с Хвитсерком разрешилась до того, как она изменила бы Альфреду. Что-то уберегло её от ошибки, которую она собиралась совершить, будто рука спасителя ухватила за плечи и заставила остаться на берегу, когда сама Элсвита готовилась нырнуть в бушующий поток. Это, кажется, и называют «чудесным спасением»? К черту такое спасение. Радоваться у Элсвиты не получалось. Она пыталась углубиться в учебу, но и здесь потерпела неудачу. Родители и Джудит всё чаще заговаривали о свадьбе, Альфред продолжал исчезать к своей Астрид, и почти месяц пролетел для Элсвиты, как в тумане. Два из четырех экзаменов она сдала, два — завалила, но не решилась признаться родителям, понимая, что они только укрепятся в мысли: дочери пора замуж, а учеба — это совершенно женщине ненужное и глупое дело. Июнь в Чикаго выдался больше душным, чем жарким, несколько раз над крышами небоскребов разражалась гроза. Элсвита садилась на подоконник, чувствуя себя девочкой из дешевых подростковых романов, и просто пялилась на всполохи молний, освещающих улицу. И ни о чем не думала. Периодически однокурсники вытаскивали её в клуб или бар, и Элсвите удавалось делать вид, что ей весело, но одиночество никуда не уходило, окутывая её черным маревом. Днем Джудит часто звала её в гости: показывала семейные фотографии, каталоги с платьями, и Эл казалось — она вот-вот взвоет, как ей хочется провалиться под землю, исчезнуть, перестать быть куклой, чье мнение, как оказалось, не волнует даже Хвитсерка Лодброка. Хвитсерк Лодброк, черт бы его взял! Первые дни Элсвита сходила с ума от злости, обиды и боли — в основном, злилась она на себя. Хвитсерк просто решил поиграть с ней, а, когда понял, что кукла готова упасть в его объятия, резко свернул лавочку. Злилась, что повелась на его уловки, как дурочка. Злилась, что, видимо, настолько соскучилась по чьим-то прикосновениям и поцелуям, раз её разум дал такой сбой и проиграл гормонам. Ведь это были гормоны, правда? Хвитсерк Лодброк — это проблема, которая самоустранилась из её жизни, и она, Эл, должна была с самого начала догадаться, что ничего хорошего от него ждать не приходится. Но, черт, что с ней происходит, если, задаваясь вопросом, как она ответила бы ему сейчас, Элсвита всё ещё думает, что согласилась бы? И она совершенно уверена в своем ответе, каким бы идиотским он ни казался после всего, что случилось. Она бы согласилась опять. Да, ей хочется снова врезать ему по лицу, прямо по красивой физиономии. Да, ей хочется бить его кулаками, пока он не попросит у неё пощады (мечтай, Эл, ага). Но ещё ей хочется целовать его, так, чтобы от нехватки дыхания легкие горели, а в голове пустело, как при поездке на американских горках. У неё до сих пор внутренности в узел завязываются, стоит вспомнить его взгляд. И это чувство не проходит, как бы она ни забивала свое время бесполезными делами. Порой Эл думала, что если бы не была уверена, что это невозможно, она решила бы, что влюбилась. Но разве она уже не любит? Учеба закончилась до сентября, и, хотя Элсвита понимала, что ей нужно заниматься, чтобы сдать оставшиеся экзамены осенью, в голову ничего не лезет. Она занимает свои дни бесцельными походами по магазинам, выпивает литры кофе и читает книги, сюжета которых потом не может вспомнить. Альфред чем-то обеспокоен ещё больше обычного и даже предложил ей уехать на месяц в Ирландию — навестить родителей «перед свадьбой». Элсвита отказалась.  — Видела бы ты свое кислое лицо, — Джессика сделала глоток холодного чая. Они сидели в уютном небольшом кафе, на улице было душно, и в желудок не лезло ничего, кроме фруктового чайного напитка. — Нет, Эл, решено, сегодня ты со мной идешь в клуб!  — Походы в клуб с тобой плохо заканчиваются, — Элсвита ткнула соломинкой в кубики льда на дне стакана. Ей не хотелось никуда идти. Особенно — в клубы. Особенно — с Джесс.  — Зато будет, что вспомнить, — парировала Джессика. — Когда ты в последний раз выбиралась куда-то нормально?  — В паб с ребятами на прошлой неделе, — напомнила ей Эл. Правда, в ту пятницу она ушла из паба непозволительно рано, вернулась домой на такси и упала в постель, думая, что поперек горла ей встало делать вид, что всё хорошо. Её выдают замуж по расчету, жених её не любит, у неё провалены два экзамена, а ещё она думает о мужчине, который дал ей отворот-поворот. Вы всё ещё думаете, что у неё всё в порядке? Вы ошибаетесь.  — А сегодня мы идем в клуб, — фыркнула Джессика. — У Хвитсерка будет какая-то вечеринка…  — Нет, — выпалила Элсвита, услышав знакомое имя, которое и без того было выжжено на подкорке мозга. Нет, нет, нет.  — Почему это? — Джесси вскинула брови. — Ты что-то имеешь против Хвитсерка? Брось, Эл, ты его даже не знаешь! Кажется, Джессика не видела их на приеме — наверняка накачивалась шампанским или ловила себе очередного красавчика на ночь, хотя кого там можно было поймать? Все были с женами или с невестами. Кроме Хвитсерка.  — Наверное, не знаю, — медленно произнесла Элсвита, осознав, что та уже некоторое время ждет от неё ответа. — Извини, я что-то задумалась. О ком ты сейчас говорила? И снова ложь. Хвитсерк Лодброк въелся ей в память, как кислота — его глаза, зеленые, как мутно-ядовитое ведьмово зелье, его чуть шершавые губы, его низкий, хриплый голос и его прикосновения, мучительно медленно вскрывающие её защитные механизмы. Заставляющие желать того, что она никогда в жизни не делала. Джессика закатила глаза.  — О Хвитсерке Лодброке, — она вздохнула. — Он охренительно красивый! Погугли, если на прошлом приеме его не видела, — Джессика кивнула на телефон. — Твой Альфред, конечно, тоже ничего, но нет у него чертей в глазах, вот хоть убей меня! А у Хвитсерка… ай, к черту, — она потыкала в телефоне, протянула Элсвите раскрытую интернет-страничку. — Вот он, гляди! С фотографии на Элсвиту смотрело знакомое лицо. Хвитсерка поймали на улице, и камера навсегда запечатлела его на удивление серьезный вид: морщинка между бровями, плотно сжатые губы, напряженный взгляд. Элсвите почудилось, что ей внутренности прошило алой нитью, и в низу живота всё мучительно сжалось. Показывать эмоций было нельзя.  — Да, ничего, — заметила она, возвращая Джессике айфон. — Но зачем мне его знать? Я же сказала, я не пойду с тобой сегодня.  — Вот еще, — фыркнула Джессика. — Это был не вопрос, — она посмотрела на часы. — Клуб открывается через три часа, и ты не сможешь мне отказать, — она надулась, как обиженный подросток. — Я хочу Хвитсерка Лодброка! И почему-то Элсвите захотелось выплеснуть ей в лицо свой напиток. Что это, к черту, было? * * * Разумеется, сначала Элсвита сказала «нет». Джессика пообижалась, но недолго, а потом потащила её по магазинам, искать новое платье для похода в клуб, и пыталась заставить саму Эл купить новые джинсы, такие узкие, что Эл сомневалась, смогла бы она в них хоть куда-нибудь сесть. А потом они снова выпили по стакану чая, и Джессика незаметно уговорила её всё-таки сходить в клуб, и, уже стоя дома перед зеркалом, Элсвита спрашивала себя: зачем? Может быть, утешала она себя, Хвитсерка там даже не будет. Может быть, сегодня он решит, что в клубе обойдутся и без него. Черт. Почему она вообще согласилась? Впрочем, задавая себе вопрос, Эл уже знала ответ. Она хотела понять, почему Хвитсерк передумал. Хотела понять, что с ней не так. Или это с ним что-то не так? Или с ними обоими? Почему она вообще не может просто плюнуть на это всё? Почему Хвитсерк Лодброк ей так сдался? Помня о судьбе платья, которое оказалось в помойке, Элсвита остановилась на джинсах и простой блузке, плюнула на макияж и была готова ехать, когда Джессика позвонила ей и сообщила, что ждет в такси. Но, как бы Элсвита себя не успокаивала, чем ближе они подъезжали к клубу, тем больше ей хотелось выпрыгнуть из машины на полном ходу. Просто замечательно. Теперь Лодброк решит, что она его преследует, как одна из тех идиоток, что бегают за парнями, уже один раз им отказавшими. Но убегать было уже поздно. Джессика упорно тащила её за собой, вцепившись в ладонь.  — Здравствуйте, мисс, — поздоровался с Элсвитой Тэм на входе. Джесси удивленно приподняла брови:  — Он тебя знает?  — Простая вежливость, — пробормотала Элсвита, краснея до ушей. — Наверняка, он так здоровается со всеми.  — Однако не со мной, — пожала плечами Джессика. — Ладно, пошли скорее, ужасно хочу выпить! Элсвиту тошнило от одного слова «алкоголь», однако она всё же последовала за приятельницей к бару, окунаясь в мигающий клубный свет и музыку, оглушающую даже после шумных улиц Чикаго. Алекс, узнавший Элсвиту, еле заметно улыбнулся краешками губ, но налил ей стакан яблочного сока безо всяких комментариев.  — Какая ты все-таки скучная, — Джессика заказала себе «Кровавую Мэри» и теперь потягивала её через соломинку. — Ты в клубе, а не на церковной мессе!  — Кто сказал «месса»? — До мурашек знакомый хриплый голос прозвучал прямо у Элсвиты за спиной, и она едва не навернулась с высокого барного стула. Лицо Джессики озарила широкая улыбка.  — Хвитсерк! — Она поставила стакан на стойку, подставила щеку для поцелуя, который вышел, впрочем, смазанным. — Безумно рада тебя видеть! Почтил сегодня присутствием свой клуб?  — Почему бы и нет? — Он пожал плечами, подтащил стул и уселся между Джессикой и Элсвитой точно посередине. — Познакомишь со своей подругой? Терпеть не могу быть не представленным!  — О, — Джессика чуть разочарованно надула губы. — Ты можешь даже не пытаться, у неё есть жених, и они любят друг друга. Элсвита, это Хвитсерк, я говорила тебе о нем. Хвитсерк, это Элсвита. Её реакция говорила, что танец на приеме Джесс точно упустила. Оно и к лучшему, только этого Элсвите не хватало. Она чувствовала себя отвратительно, сидя рядом с мужчиной, встречи с которым так боялась и так хотела. Да что вообще происходит в её голове?!  — Жених? — Губы Хвитсерка сложились в усмешку, и на щеках образовались ямочки. — Разрази меня Тор своим громом, какая жалость, — он цапнул руку Элсвиты и поцеловал костяшки её пальцев, отчего по её телу, вдоль позвоночника, прошла дрожь. Простая вежливость, Эл, он УЖЕ тебя послал, хватит искать двойное дно в каждом его действии! — Алекс, — Хвитсерк кивнул бармену, — повторишь дамам за мой счет? Мне как обычно, сам знаешь. «Как обычно» оказалось коньяком. В своем же яблочном соке Элсвита заподозрила немного мартини. Она сделала маленький глоток, едва заметно сморщила нос. Рядом с Хвитсерком она чувствовала себя, как натянутая струна, и боялась, что стоит ему прикоснуться к ней еще раз, и она безбожно спалится. Эл вообще понятия не имела, что можно так хотеть человека, который, вообще-то, ничего не делает, просто сидит рядом и пьет, болтает и флиртует с Джессикой напропалую. Склоняется к её уху, что-то шепчет, и смеется, и покупает ей выпить. И трогает за коленку. И делает вид, что вообще был с Элсвитой не знаком всё это время. И вообще плевать на неё хотел.  — Оставь меня с ним на десять минут, — стоило Хвитсерку отойти и заговорить с каким-то мужиком, как Джессика наклонилась к Элсвите. Глаза её возбужденно блестели. — Десять минут — и он сегодня уйдет со мной. Элсвита промолчала. Ей хотелось спросить: оно тебе надо, Джесси, подружка? Это больно, это очень больно. Вот как ей сейчас, хотя Джесс не виновата ни в чем, она же не знает ни о чем, просто пытается соблазнить мужчину, который, очевидно, давно ей нравится. В этом нет ничего криминального. И он даже совсем не против, и это нормально, только… Только у Элсвиты снова заныло за ребрами, и хочется схватить сумочку и бежать прочь отсюда.  — Ну, Элсвита, — заныла Джессика. — Не у всех есть красавчик-жених! Это был запрещенный прием, только Джессика об этом не понятия не имела. Она была уверена, что у Элсвиты и Альфреда вполне счастливые отношения, и её слова не были попыткой уязвить или сделать больно. Откуда ей было знать, что в сердце Элсвиты вонзился очередной шип? Показывать свои переживания было нельзя. И она улыбнулась:  — Я тогда лучше поеду, ладно? Не хочу быть у вас третьей лишней. Какое-то мерзкое, зудящее чувство подсказывало ей, что Хвитсерк может не устоять перед Джессикой — не зря же та нарядилась в мини-юбку! И разве это вообще должно её волновать? Хвитсерк Лодброк имеет право спать, с кем захочет. Он — человек свободный, и… Черт. Элсвита не могла врать себе: её бесила ситуация, а голос матери, сухой и спокойный, вещал в её голове, что если мужчина не хочет женщину, в этом лишь её вина. Только её. Поэтому она чмокнула Джессику в щеку, поставила бокал с напитком, к которому и так едва притронулась, на барную стойку и устремилась к выходу. Толкая дверь, обернулась — Хвитсерк продолжал разговаривать с тем мужиком, и теперь он хмурился. Вскинул взгляд на Элсвиту и снова вернулся к диалогу. Больше всего на свете Элсвита жалела, что согласилась сюда приехать. Чикаго встретил её сгущающимися сумерками и полным отсутствием такси среди потока машин. Как сквозь землю провалились. Элсвите хотелось домой, спрятаться в спальне и не выходить из неё примерно вечность. Она свернула на соседнюю улицу, чуть более пустынную, и достала телефон. Если она сейчас не вызовет такси и не поедет домой, она, определенно, сойдет с ума, думая, что Джессика сейчас, возможно… Не думать. Нет. Не думать. Иначе ей захочется вернуться в клуб, и тогда она и сама не знала, что может натворить. Судя по последним событиям, она вообще себя не знала, иначе откуда бы взялись эти метания? Откуда бы возникло это упорное желание узнать, какого, все-таки, черта? Эл мотнула головой, зажмурилась на мгновение, успокаивая кипящую внутри злость и полное непонимание, принялась набирать номер службы такси. Сейчас она поедет домой и постарается (в очередной раз постарается) забыть о Хвитсерке Лодброке. Визг шин вывернувшей из-за угла машины заставил её поднять голову. Элсвита увидела несущийся на неё автомобиль. Сердце подскочило к самому горлу. Распахнув глаза, она смотрела на стремительно приближающийся к ней капот. А потом её резко схватили, толкнули в сторону, и Элсвита упала на асфальт вместе со своим спасителем. Автомобиль промчался мимо.  — Великие боги, принцесса! Ни на минуту оставить тебя нельзя!