С того дня Кастиэль начал активно готовиться к конкурсу. Он рассчитывал, что Лис будет вместе с ним, но тот вдруг отказался, ничего толком не объяснив.
Однако, это серьёзно усложнило парню задачу, ведь в группе он обычно занимался музыкой, а для текста только предлагал идеи, ибо Лис с песней разбирался сам.
А теперь ему предстояло написать её самостоятельно. С нуля. Но, если с музыкой у него проблем не было, то с текстом была проблема.
Что бы юноша не делал, текст не выходил таким ярким, как того хотел Кастиэль. Но эти временные трудности только раззадоривали его азарт. Он провёл не одну ночь, согнувшись за столом над бумагой.
Благо, уборку и готовку на себя взяла Ребекка, которая уже заметила за собой, что ей нравится готовить для Каса, напевая за плитой какую-то популярную, случайно услышанную в клубе мелодию.
Кастиэль исписывал тонны бумаг. Предложения связывались в стихи, но ни одни ему не нравились.
Когда он уже закипал, с отвращением смотря на белый лист, и боролся с нарастающей злобой, в его комнату вошла Ребекка. Она с интересом заглянула в зачеркнутые тексты, валяющиеся по всей комнате, а затем подошла к нему со спины. Она положила руки ему на плечи, чуть разминая напряженные мышцы. Кастиэль с удовольствием откинулся на спинку кресла, закрывая глаза.
Тёплые ручонки Ребекки приятно расслабляли ноющие от долгой работы плечи, и юноша почти мурчал от ее прикосновений, а потом положил свою ладонь поверх руки девушки и чуть сжал ее, расплываясь в улыбке.
— Как насчет прогулки? На тебе лица нет, бледный весь без кислорода. Давай, пойдем, отгуляем наши последние летние деньки! — улыбнулась девушка, гладя Кастиэля по голове.
Он вдруг резко перевел взгляд на календарь и удивился — двадцатое августа. Осталось совсем немного и начнется новый учебный год, первый курс в университете. Юноша решил, что Ребекка права — нужно немного отдохнуть и почистить свои мысли, ведь с таким настроем, какой был до прихода девушки, он ничего не сможет сделать, тем более так, как он этого хочет.
Кастиэль кивнул, поднимаясь из-за стола, а потом заметил, какой бардак он устроил в комнате. Однако, Кас махнул на это рукой, обещая себе, что когда вернется — обязательно все уберет.
***
Ребекка крепко держала за руку Кастиэля, неспешно прогуливаясь с ним по парку. Резко сорвавшись с места, Кас побежал к ларьку с мороженным, куда за ним, пусть малость и спотыкаясь, побежала Ребекка.
— Какое хочешь? — юноша приобнял школьницу за плечи, кивком указывая на табличку с перечисленными видами такой любимой всеми сладости.
— Шоколадное, — смутилась она, стараясь не замечать озорного взгляда мороженщика.
— Два шоколадных, пожалуйста, — усмехнулся Кастиэль, протягивая деньги молодому пареньку в забавной кепке с мороженым.
Они забрали сладость, и немного пройдя вперед, устроились на скамейке, в тени дерева. Мороженое приятно охлаждало, и было безумно вкусным. Юноша разговорился на тему своей работы над песней, а девушка с интересом его слушала, одновременно поедая вкусность.
— Если хочешь знать мое мнение — то я думаю, что тебе не надо пытаться писать о чем-то таком, — она широко развела руками, — а стоит написать о том, что ты сам пережил, и о том, что сам почувствовал, — пожала плечами Ребекка, а Кас удивленно посмотрел на нее, резко повернув голову. И, в силу своей неуклюжести, мазнул мороженным по собственной щеке.
— Чудо, — смеется девушка и тянется в сумку, а потом выуживает из нее влажную салфетку.
Ребекка мягко прикасается к его щеке, стирая сладкую дорожку с лица. Он, с расширенными от чего-то зрачками, смотрит на нее, боясь шевельнуться.
Кастиэль вдруг вспоминает о Софии, и это вдруг удивляет его — он
ничего не чувствует. Сердце не ёкает, тело не горит. Это так непривычно, что он на секунду меняется в лице. А потом снова расплывается в улыбке, смотря на улыбающуюся Ребекку. С сердца будто бы свалился камень, да и задышалось как-то легче.
Юноша откинулся на спинку скамьи и поднял голову к небу. Безгранично-голубому, озаренному сияющим солнцем. Ребекка кладет голову ему на плечо, а затем закрывает глаза, наслаждаясь всем и сразу: и вкусным запахом парфюма Кастиэля, и легким теплым ветерком, едва колышущим волосы, и летним днем в целом.
Девушка замечает, что парфюм у Кастиэля очень приятный и не режет глаза с носом от резкого запаха. Запахи выбирать он точно умел, и это не могло не удивлять. Собственно, Кастиэль и сам удивительный, но знать об этом ему не обязательно, правда?
Они еще долго гуляли, почти до самого вечера, а затем вернулись домой, когда солнце уже медленно ныряло за горизонт. В квартире Кастиэль не сразу замечает, что Ребекка куда-то собирается, а когда спрашивает — то удивляется.
— Надо же создавать видимость, что я живу дома, — неловко улыбается Ребекка, завязывая шнурки на черных кедах. Кастиэль понял, что волнуется. Беспокоится за эту настырную девчонку, которую он давно считает лучшим другом.
Точнее, подругой.
— Будь аккуратна, прошу, — Кас положил руку ей на плечо, едва она выпрямилась. Девушка мягко улыбнулась и коротко, но крепко обняла его.
— Хорошо, — она вышла из квартиры, помахав ему рукой. А ему вдруг показалось, что его обдало холодом, а сердце судорожно забилось в груди. Словно вместе с
ней ушло все тепло.
Он не хотел ее отпускать. Ни на шаг. Но знал, что она любит свободу. А еще сердце говорило ему многое, но он никогда его не слушал.
Заперев дверь, Кастиэль прошел в гостиную. В квартире заметно стало как-то пусто, но юноша только отмахнулся от этих назойливых, будто мух, мыслей, и сел за рабочий стол.
— Свою историю? Написать песню о своих чувствах? — вслух произнес Кастиэль, откидываясь на спинку кресла. И тут его осенило.
Он схватил ручку и начал быстро писать черной, кажется, гелевой пастой на кристально-белой бумаге. Буквы складывались в слова, слова в предложения, предложения — в стихи.
Кастиэль писал не один час, кое-где поправляя рифму или заменяя одно слово на более точное, бьющее без промаха.
Он закончил ближе к полуночи. Встав из-за стола, Кастиэль размял болящее, ноющее после долгой работы тело. А потом, не глядя на стол, где неровной стопкой лежали листы с текстом, взял в руки мобильный и завалился на кровать.
Яркий свет экрана на секунду ослепил его, но потом, когда красноватые, от перенапряжения и недостатка сна, глаза привыкли, он увидел иконку нового сообщения, в той части, где была одна из соц.сетей. Он кликнул на приложение, и оно, малость подвисая, открылось после нескольких секунд.
Сообщение было от Ребекки, и юноша малость напрягся, открывая окно диалога с ней. Но, ничего страшного в «письме» не было — односложный текст и стандартный смайл с улыбкой.
«Я у родителей, все хорошо».
Кастиэль на секунду завис, а потом нахмурился, стуча пальцами по экрану.
«Точно?»
Ожидание ответа было невозможно мучительным. Кастиэль пытался отвлечься и залезть в другие приложения, где тоже было немало оповещений.
«Да, точно. Тебе фото-доказательство надо что ли?»
«Конечно, именно его я и жду, куколка».
А потом Кастиэлю приходит фотография, на которой Ребекка нахально улыбается, показывая средний палец. Юноша только усмехнулся на такую наглость, хотя и пребывал в небольшом удивлении.
«Тебя наказать за это надо, мелкая».
«Злой дяденька. Ладно, я пойду спать. Хороших снов».
У Кастиэля потеплело на душе — кто-кто, а она всегда могла его расшевелить и заставить улыбнуться. Такая она, Ребекка.
Его Ребекка.
***
Кастиэль не мог уснуть всю ночь. Он ворочался в постели, устраиваясь то на одном, то на другом боку. В конце концов просто лежал в постели и смотрел в потолок. Сон, как назло, не шёл.
Юноша взял в руки мобильный и заново пересмотрел недавние переписки, некоторые удаляя. Фотографию Ребекки он сохранил и поставил как фото контакта.
А на рабочем столе стояла его любимая фотография, где они с Ребеккой, растрепанные и такие домашние, лежат на диване в обнимку. Пожалуй, это лучшее фото с ней.
Остальные были расплывчатыми, иногда смазанными, или сделанными дрожащими от смеха руками. И только эта была очень четкой.
Кастиэль вдруг вспомнил, как она появилась. В тот раз шёл дождь, и они весь день провели дома, вместе. Они играли в приставку, настольные игры, а под конец — дрались подушками.
И когда они, усталые и счастливые, обессиленно завалились на диван — Кастиэль взял мобильный и, прижав к себе Ребекку — сделал фото, а она ещё шире расплылась в улыбке, и лёгкий румянец тронул её щеки. Они тогда ещё и уснули вместе, в обнимку, на небольшом диване в гостиной.
От воспоминаний юноша расплылся в улыбке, покручивая в руке включенный мобильный. Безусловно, ему нравилось быть рядом с Ребеккой. Нравится заставлять её смеяться. Нравилось наблюдать за её реакциями.
Она заставила его забыть о Софии, своей безответной любви. Он больше не испытывал к ней чувств. А ещё он любил. Любил Ребекку всей душой, как любил бы свою сестру, будь она у него. Ребекку хотелось защитить, стать для неё всем — семьёй, другом, братом, да кем угодно, только быть с ней рядом.
Может быть, ему удалось немного приблизиться к своей цели?
