Разбитая чашка

День двадцать пятый Решительность, с которой она вышла от Ольги Вячеславовны, дома значительно поубавилась. Вновь появились сомнения: надо ли прощать измену? Не обернется ли ее прощение его привычкой? Голова раскалывалась от дум. Уснуть бы… И чтобы утром оказалось, что все это – кошмарный сон, который к счастью закончился. «Куда ночь, туда и сон», - так успокаивала ее в детстве мама… А теперь она сама скоро станет мамой, и ей решать, как будет лучшее ее ребенку. Их ребенку! Ребенок и его тоже… Ночь не принесла облегчения. Сон был прерывистый, да и сон ли это? Больше похож на продолжение раздумий. Она не помнила, чтобы ей что-то снилось, но вдруг вскакивала и готова была бежать - сейчас, немедленно, куда угодно! Она доставала дорожную сумку, открывала шкаф с вещами… и решимость покидала ее. Ложилась и долго не могла уснуть. На память приходили разные моменты их еще такой короткой семейной жизни: …Андрей несет ее на руках к морю. Она боится волн и судорожно сжимает его плечи, но он не выпускает ее и в воде, принимая удар волны на свою спину… С ним ей так спокойно и она ничего не боится. … Ее первый борщ, который она посолила два или три раза. А все потому, что отвлекалась на его звонки – ему пришлось поехать в офис в выходной. После каждого разговора с мужем, она возвращалась на кухню и…солила… Борщ пришлось вылить. Ужинали в ресторане, а Жданов улыбался довольный – пересолила, значит любит… …Он узнал, что Маргарита разговаривала с ней несколько высокомерно. Не от нее! Она никогда не жаловалась. Больше свекровь не позволяла себе недопустимого тона... …А к нетактичности ее отца – после лишней рюмки он вполне мог нелицеприятно отозваться о «сильных мира сего», особенно не служивших в армии, - Андрей относился терпимо… …И еще…и еще… Вспоминалось только хорошее. Она даже специально пыталась вспомнить что-нибудь негативное, но у нее не получалось – по прошествии времени негативные факты теряли свою негативность. То, из-за чего ссорились, теперь казалось несущественным, обиды – надуманными, слезы – лишь поводом для утешения. Взять хотя бы их первую ссору. По поводу утверждения Андрея в должности президента компании в ресторане Ришелье устраивался фуршет. Жданов был занят до самого вечера, и должен был появиться там сразу после встречи с поставщиками тканей. А Катя ушла домой после обеда, чтобы подготовиться должным образом. Это был ее первый «выход в свет» в качестве жены президента, и она очень волновалась. Перебрала все свои наряды и не нашла ничего подходящего. То, что покупала с Юлианой, было слишком ярко и по-летнему открыто, досвадебные одежды не годились вообще, а послесвадебных еще и не купили – надобности не возникало. Пришлось поехать в магазин и купить платье для коктейля. Продавщицы уверяли, что это именно то, что ей нужно. Самой ей тоже нравилось: строгое, темное, закрытое спереди… Таким она видела его на себе в зеркале. На спине узкий вырез-щель… но его совсем не видно… Она появилась, когда большинство гостей уже собралось. Торопилась к Андрею – они должны вместе встречать гостей, - но как назло путь к нему преграждали то один, то другой…Малиновский расплылся в улыбке, наговорил комплиментов, поцеловал руку – она увидела Жданова, собралась помахать ему рукой, сообщая таким образом, что она здесь, что торопится к нему, а Роман руку перехватил, и поцеловал… В прежнее время она бы ему ответила, мало бы не показалось, но теперь и здесь… и в статусе госпожи Ждановой…Она не решилась – может так положено? От Малиновского ее избавил Полянский – он подошел поблагодарить за грамотно составленную смету закупок оборудования, но говорил слишком долго… или ей показалось? Она ловила на себе взгляды Андрея через толпу гостей, но не чувствовала опасности – она еще так мало знала его как мужа…А муж – это вовсе не то. что любовник…То, что нравится любовнику, мужа злит! Но эту истину она поняла позже. Последней каплей в ее «прегрешениях», как было сказано позже, оказался Воропаев. Он перехватил ее, когда до Жданова оставалось несколько шагов. Схватил за руку и больно сжал пальцы… Другой рукой приобнял за плечи, а потом и вовсе спустил руку на ее спину, и она с ужасом почувствовала жесткие пальцы на голом теле… Она пыталась вырваться, но он держал крепко – не кричать же ей? Такого позора она не допустит. Ну не съест же ее Воропаев? Отпустит в конце концов… И она делала вид, что все хорошо, что они мирно беседуют. Она-то молчала, только просила закончить этот спектакль и отпустить ее. А он улыбался. Наклонялся к ее уху и шептал…гадости! А со стороны казалось совсем иное… Это была его месть за сестру, или… Когда она оказалась, наконец, возле мужа, он удостоил ее дежурной улыбкой и холодным взглядом. Но взял себя в руки и до конца торжества был вполне мил. По крайней мере, она другого не замечала – молодая жена, не опытная… К тому же все ее усилия были направлены на то, чтобы соответствовать… А дома разразился скандал! Хмель – а без него не обошлось – ударил ему в голову, и он уже не мог сдержать в себе то, что его мучило весь вечер: его жена нравится мужчинам! И она с ними любезна, а значит, дает повод…А он этого не потерпит! И платья такие она надевать не будет - он не позволит! Она плакала остаток ночи от обиды. Не от того, что он кричал на нее, и не от его слов – в бытность свою его секретаршей наслушалась …Обидно было, что она так готовилась, старалась вести себя в соответствии с правилами его круга общения… А он вместо того, чтобы помочь ей в этом, уличал ее в ветренности… Она до такого не дошла, и не дойдет, хотя это как раз и свойственно их кругу… Не разговаривали до вечера. И домой пришлось возвращаться одной – он не вернулся с переговоров…А дома ее ждал виноватый муж – в фартуке и с опущенной головой… Пытался загладить свою вину приготовлением ужина, но она на это не купилась. Тогда он принес из кабинета огромную корзину цветов, поставил перед ней … Но она и на цветы не отреагировала, и только ночью, когда он произнес наконец:«прости» - видимо в темноте это было проще сделать, - она смягчилась, но еще несколько дней лелеяла свою обиду… Теперь же, по прошествии двух лет, она уже и себя винила: надо было быть умнее, не провоцировать ревность мужа. Может и нынешняя обида потом покажется не такой обидной? А если не говорить о ней никому, даже Андрею, то можно будет сделать вид, что ее и не было? Только сможет ли она не показать виду? Надо основательно подготовить себя. Хорошо, что муж в отъезде – у нее есть несколько дней на подготовку. Пока же ей даже по телефону не удается разговаривать в прежнем тоне – сама она это чувствует, а Андрей? А ведь он не звонил сегодня… Почему?