Забери мою боль

Набережная Стамбула была освещена таинственной луной, разбрасывающей свои блики по воде, отражаясь в ней словно прекрасная дева, смотрящая на свой образ в зеркале. Прохладный летний ветерок охваченный неведомой целью стремился вперед, срывая свежие листочки с деревьев и гоняя их по мощенным улицам древнего города, некогда звавшегося Константинополем. Несмотря на ночное время, улица оставалась оживленной, заполненная гулом машин, криком продавцов каштанов и других лакомств, весельем молодых парней и девушек, вышедших на вечернюю прогулку. Идиллию этой красочной картины нарушала лишь одна деталь. Девушка в легком желтом платьице шла в раздумье по набережной, грустными глазами вглядываясь в море. В ее глазах читалась тоска, неведомая окружающим, но пожирающая ее изнутри. Боль разочарованного в людях, разбитого на мелкие кусочки человека. Гордое одиночество, выбранное ею, впивалось в сердце словно ржавый гвоздь, но лишь изредка она давала волю своим чувствам, гуляя в такие редкие приятные вечера и предаваясь грусти. Освещенное светом уличных фонарей лицо было покрыто тонкими струйками слез, освобожденных от плена ее стойкой воли, которые вместе с собой забирали и частичку боли. "Поплачь. Тебе станет легче". Так всегда говорила ее мама, когда маленькая обиженная Эйлем стояла сжимая пальцы рук, пытаясь сдержать нахлынувшие слезы. Но это было детство. В детстве все намного легче. А сейчас… Сколько бы капель слез не выплакала Эйлем, боль не уйдет. Она это знает. Боль не уходит. Она остается невидимым грузом на душе человека. Люди просто привыкают к ней, превращая ее в частичку себя, защищаясь от внешнего мира этой болью, словно плащом, спасающим от дождя. Присев на краюшек скамейки она судорожно начала вытирать мокрые щеки тыльной стороной ладони. - Хватит уже! - вполголоса приказала самой себе Эйлем. - Хватит вести себя как дура! - Мне не кажется, что вы похожи на дуру. - послышался мужской голос сзади, отчего Эйлем вздрогнула. - Вы меня напугали! - дрожащим голосом ответила она, повернувшись к мужчине. - Что вам надо? - Простите, не хотел пугать. - мужчина поднял руки вверх в знак примирения. - Я лишь пришел напроситься на вашу мини вечеринку. На его лице играла легкая кривая ухмылка, которая не предвещала ничего плохого, однако его небесно-голубые глаза, полыхали ярким огнем ярости и безысходности, которые он так пытался скрыть. Растрепанные светлые волосы и тяжелая отдышка говорила о том, что этот молодой человек буквально недавно пережил неприятную ситуацию. - Мини вечеринку? - непонимающе переспросила Эйлем. Первоначальный страх ушел также быстро как появился. Всем нутром она чувствовала, что он не причинит ей вреда. - Ну да, вы и скамейка. Надеюсь я не буду третьим лишним? - изогнул он густые четко очерченные брови домиком, упрашивая место, словно дите просящее отвести его в цирк. - Другие скамейки заняты милыми влюбленными парочками. Фразу "милые влюбленные парочки" он произнес так будто его сейчас стошнит, что не ускользнуло он чуткого взгляда Эйлем. - Сердечные дела не так сладки, как их описывают, не так ли? - усмехнулась она. - Присаживайтесь. Уверенна, что скамейка не против. Со вздохом облегчения он сел на другой край скамьи. Дрожащие ладони запустились в влажные, то ли от пота, то ли от недавнего летнего дождика, покрывшего улицы Стамбула лишь на минут десять, а потом испарившиеся от жары. Он жадно хватал воздух ртом, пытаясь наполнить свои легкие свежим воздухом, способным расчистить его разум и сердце. Руки, переставшие мучить и так уже довольно растрепанные волосы, спустились вниз на лицо, трущими движениями опустившиеся на шею, словно он пытался стереть не дающие покоя воспоминания. - Тяжелая ночка? - робко спросила Эйлем. Обычно она не отличалась болтливостью и скорее стеснительно пыталась закончить разговор с незнакомыми ей людьми, но отчаянный вид мужчины встревожил доброе сердце девушки. - Да уж… - только и ответил он, уткнувшись невидимым взглядом в пленительные черные воды Босфора. Девушка промолчала, решив не тревожить незнакомого гостя ее скамейки. Она тоже всегда старается остаться в одиночестве в трудные минуты, вдалеке ото всех, разделяя свою боль лишь собой и одиноким ночным светилом. Обхватив себя руками, Эйлем хоть как-то хотела согнать мурашки с кожи, вызванные ветерком, который никак не мог найти свою цель и успокоиться. Медленно она начала уходить вглубь в свои мысли, заполняя свой разум не мыслями об уроках, книжках и друзьях, а о том, как ей хочется тепла заботливых рук. "Ты глупишь, Эйлем. Ведь ты обещала самой себе. Больше никакой любви. С тебя хватит. Разве нет?". Но как объяснишь глупому сердцу, что разум прав, как объяснишь, что одной быть намного спокойнее. Ведь сердце на то и сердце, что всегда хочет любви, не осознавая всю тягость этого абстрактного явления. - Я сделал то, что должен был. Почему тогда я чувствую себя ужасно? - неожиданно спросил молодой человек, то ли себя, то ли незнакомку. Его резкий вопрос выдернул Эйлем из раздумий. Она нахмурилась. - Перестаньте меня пугать! - возмутилась она. Но он пропустил ее замечание мимо ушей, все еще буравя своими небесными глазами воду. - Я ведь правильно поступил. Другого выхода нет. Для меня там нет места. - тихо шептал он. - Где вам нет места? - спросила Эйлем. Его таинственное появление, отчаянный вид, непонятные слова взбудоражили ее интерес. Он посмотрел на нее нахмуренным взглядом, будто видел впервые, но быстро отойдя от своих раздумий сказал: - Забудьте. Это я так… - Не похоже, что просто так. Но это не мое дело, конечно. - ответила Эйлем, хотя ей неистово хотелось понять, что же с ним приключилось. Она любила собирать истории, слушать совершенно разных не похожих друг на друга людей, вбирать в себя различные жизненные ситуации, эмоции, характеры. Ей казалось, что история обычных людей намного интереснее, чем те, что можно увидеть в фильмах или прочитать в новейших бестселлерах. Ей хотелось написать такую книгу, где будут простые люди с непростыми, но такими реалистичными историями. "Книга о жизни". Так она назовет ее. - Вы плакали. - заявил он. - Почему? - Нет. - соврала Эйлем. - Это из-за ветра что-то в глаз попало. - Поэтому у вас красные глаза и мокрые ресницы? - саркастично усмехнулся молодой человек. - Ну да. Это называется раздражение. - ловко парировала Эйлем, но незнакомца было не обмануть. - И что же с вами приключилось? - его ярко голубые глаза буравили ее, словно пытались отсканировать ее мысли. Она отвела грустные глаза от молодого человека, пытаясь скрыть черную дыру в душе, надежно спрятанную от посторонних глаз. - То же, что и со всеми… Жизнь. - прошептала она. С его стороны послышался горький смешок. В эту самую минуту двое незнакомых людей вдруг почувствовали близость, образовавшуюся между ними, связавшую их обоюдное одиночество. Они понимали друг друга без слов, без объяснений, лишь согревали своим взаимным молчанием. Прошло еще немного времени и Эйлем, вдоволь насытившись их маленькой идиллией, хотя и с неохотой, встала, расправила складки платья и одарила незнакомца милой улыбкой. - Вы не волнуйтесь так сильно. Все пройдет. - успокоила его Эйлем. - Желаю вам удачи. - Уходите? - грустно посмотрел он на нее. - А ведь так хорошо сидели. - Мне пора. Прощайте, Голубоглазый незнакомец. - Прощайте, Незнакомка в желтом платьице. - не остался в долгу он. Эйлем медленно зашагала в сторону своего дома, оставляя этого человека, дважды испугавшего ее, самому справляться со своей болью. "Вы справитесь, Голубоглазый незнакомец!".

********************

Оставил. Он оставил их. Запер в большом загородном доме, от которого веяло духом аристократизма и богатого шика. Они должны разобраться в своих чувствах, решить главную задачу: быть или не быть. "Скорее быть" проскользнуло в мыслях Ягыза. Несмотря на осознание правильности своего поступка, он чувствовал себя отвратительно. Маленький испуганный мальчик, впервые оказавшийся в чужой стране, пробудился от своего продолжительного сна. Хваленная сила воли, выработанная в мучительные годы одиночества в Америке, сдулась словно воздушный шарик, оставив растерянного Ягыза одному бороться против нахлынувших чувств. "Брат тебя не подведет, Синан. Он не причинит тебе боли". Сколько раз он напоминал себе это!? Сколько раз одергивал себя при мысли о ней?! Разве глупое сердце послушается?! Одного ее взгляда прекрасных черных глаз хватало, чтобы перемешать все мысли в голове. Одного ее прикосновения достаточно, чтобы по телу предательски пробежали мурашки. Одной ее улыбки достаточно, чтобы растопить сердце холодного Ягыза. Когда это случилось? Когда он умудрился влюбиться в эту своевольную девицу? Он сам не понимал. Просто это случилось. Случилось и все. Она ворвалась в его жизнь словно буря, сметая все на своем пути, оставляя за собой лишь пепел. Все его принципы, вся философия жизни, все его мироощущение - эта многолетняя стена льда и холода, так усердно построенная им, в миг превратилась в пыль. "Любовь - это иллюзия…" некогда говорил Ягыз. Он не понимал любви, он ее не знал, он ее не хотел… Но сейчас… Любовь оказалась жестокой реальностью, врезавшаяся в лицо Ягызу. Никакой жалости, никакой пощады. Это жгучее чувство, возникшее в его сердце и глубоко пустившее свои корни, каждую минуту причиняла неимоверную боль, уничтожая вместе с волей и самого Ягыза. От того хладнокровного, серьезного мужчины, рационально рассуждающего в самые напряженные ситуации не осталось и следа. Что же произошло с ним за эти несколько месяцев. "То же, что и со всеми… Жизнь". Слова милой незнакомки, покой которой нарушил Ягыз, заставили его горько ухмыльнуться. - Какие мудрые слова, Незнакомка в желтом платьице. - прошептал в тишину Ягыз. Незнакомка испарилась воздухе, словно таинственная внеземная фея, и так же испарилось тихое спокойствие накрывшее напряженный разум молодого человека в ее присутствии. "Прощайте, Голубоглазый Незнакомец" прошелестел ее голос в голове Ягыза. Ему хотелось ее удержать в тот момент, усадить рядом и рассказать ей обо всем, излить свою душу, уставшую носить свою ношу в одинокой тишине. Он нуждался в ком-то, кто мог его выслушать, понять… кто бы мог забрать частичку его боли…