Случайная инквизиция

      «Смерть блогера», «Как высокомерие загубило человека», «Где Мефисто?», «Мефисто решился на «синусид»?», «Случайная инквизиция», «Канал Chuck_review переступил отметку в 1.000.000 зрителей», «Канал Мефисто перестал появляться в фиде», «Канал Мефисто умер для зрителей», «Нас красиво обманывают. Никто не умирал.»       Никита смотрел на сверкающие в сети заголовки прессы разочарованно, тихо. Те сайты, что полгода назад готовы были вылизывать задницу всей команде Даниила, почуяв скандал, тут же оживились и с криками «САМ ВИНОВАТ!» накинулись на инфоповод; а те, что и вовсе не знали о существовании такого канала, как «Мефисто», начали раздувать трагедию, жалеть, защищать. Все обычные судебные разбирательства были тысячу раз переписаны назойливыми статьями, а Дрим Тим настигла огромная популярность. То ли из благодарности, то ли из сочувствия, то ли из доброй памяти люди начали толпами подписываться на канал Чака. Статистика резко подскочила, а последняя пришедшая сумма с партнёрки на карту Даниила исчислялась значением чуть ли не в 1,5 раза большим обычной зарплаты блогера. Все сидящие перед монитором напряглись. Никита судорожно пытался выключить уведомления, убрать с глаз все новости в поисковиках, чтобы только этого не видеть. К сожалению, его старания, в конце концов, оказались тщетными. Буквально на каждом сайте будто считали нужным напомнить, «Что же случилось с участниками несчастного случая на съёмках в Москве». Руки предательски дрожали. Шерстя сайт за сайтом, статью за статьёй, они смотрели, как грамотно сделать прощальное видео к фанбазе Chuck_review. Писать сценарий, думать над фразами было ужасно жутко, больно, неприятно. Но каждый, зная о том, как важно это сделать, пролив по целому граду слёз, продолжали сидеть и работать. На чистых эмоциях. На чистой любви. Пролистывая очередной сайт и увидев посередине текста фотографию до боли знакомого лица и синие буквы «ОТКРЫЛИСЬ ПОДРОБНОСТИ СЛУЧИВШЕГОСЯ В МОСКВЕ ИНЦИДЕНТА С БЛОГЕРОМ», Никита не выдержал. Он со всей силы стукнул мышкой по столу и, сдвинув её резким движением руки куда-то за пределы столешницы, отвернулся от ненавистного монитора. Парень закрыл лицо руками. Хотелось громко кричать, хотелось ненавидеть этих тупиц, наживающихся на горе, но в горле будто застрял ком. Тихо, сквозь зубы, дрожащим от накатывающей истерики голосом, он сказал: — Чёртовы СМИ… ЧЁРТОВЫ СМИ! И ЧЁРТОВЫ ЖУРНАЛИСТЫ! ЧЁРТОВЫ… — он тяжело, обрывисто вдохнул, — журналисты… — все присутствующие поняли трагичность момента, но никто не поспешил утешить друга. Сопереживать было бессмысленно, ведь остальные были раздавлены не меньше. Раздавлены и преисполнены ненавистью к себе. Буквально каждый винил себя в случившемся. Что Кирилл, который каждый раз с утра слышал в голове назойливое «Ты ничего не смог сделать»; что Наташа, которая проклинала тот момент, когда отпросилась со съёмок на какой-то новый праздник; что Аня, которая проклинала этот момент с праздником не меньше; что и Никита, который готов был вырвать, откусить, отрезать себе руки за тот момент, когда, хоть и косвенно, затянул петлю на шее друга.

***

Мефисто зашёл в комнату широким шагом. Эффектно, но спокойно. Без преувеличения грациозными движениями он положил чехол с гитарой на тумбу. — Добрррое утро!.. — сказал он и излишне резво вскинул руки, осветив всю комнату лучезарной улыбкой. — Полчаса. — Сказал Даниил, строго тыча указательным пальцем в нос друга. — Ты опоздал на полчаса. — Несмотря на то, что Лазаренков был очень зол на Мефисто, он вновь невольно начал улыбаться, видя знакомое лицо. «Жив», — пронеслось в его голове быстро, но этого хватило, чтобы от сердца отлёг тяжкий груз воспоминаний, буквально параноидального воображения, которое строило дикие, страшные картины, если друг запаздывал хоть на секунду. — Ты вновь не спал сегодня? — Спросил Даниил. — Ты же знаешь, что ничем хорошим для съёмок это не закончится. Ты буквально не работоспособен в таком состоянии. — А ещё не ел! — Вскрикнул Мефисто наигранно, взмахнув указательным пальцем в небо, громко и подозрительно счастливо, хотя синяки под глазами, иногда подкашивающиеся ноги и дикое исхудание буквально кричали о том, что счастье для него сейчас — состояние почти невозможное. Он медленно снял пальто с плеч и аккуратно повесил его на вешалку. Было заметно, что, соприкасаясь с осенними вещами, парень сильно менялся. Будто бы ловя вьетнамские флэшбэки, он косил взгляд в сторону, ронял что-то или невольно вздрагивал, после чего ещё минут 5 забывал, как говорить связно и членораздельно. Поэтому, в общем то, не говорил. По-хозяйски расхаживая в комнате свисающих с потолка петель разной длины, Даниил не без самодовольства рассказывал другу, как вчера он, Кирилл и Никита развешивали всё тут. И действительно, картина получилась впечатляющей. Всё выглядело красиво, равномерно, но в тоже время хаотично, до тошноты противно и ужасающе, но притязательно. — Через минут 15 подойдёт Кирилл, настроит свет, и мы начнём снимать. Ты не представляешь, как это круто вчера выглядело на пробниках! Так, смотри, — Лазаренков ткнул пальцем в одну из петель, обёрнутой красным пакетом, — эта моя петля. Вчера мы всё просчитали, она сзади прикреплена так, что фактически держит всё моё тело и не даёт по-настоящему задохнуться. Свою задачу помнишь? — А? А… да. Всё таки круто, что профессионализм наших съёмок достиг того уровня, когда мы можем снимать целые студии ради пяти-десятисекундного скетча просто для того, чтобы было красиво… — Как-то мечтательно, отречённо и совсем не в тему сказал он. «Снова уходит в себя. Снова забывается. Снова поймал это жуткое состояние», — подумал Даниил. На душе стало печально. — Твоя задача — без слов, без сценария, просто сыграть роль довольного своей работой инквизитора и эффектно выпиннуть из-под меня стул. Система, которую мы сделали вчера с… — СТОЙ! — Резко вскрикнул Мефисто, подставив ладонь к лицу друга в знак протеста. Он быстрым шагом подошёл к намеченной петле и снял с неё пакет. На ней красовалась система из огромного количества верёвок, которые должны будут удерживать Лазаренкова в безопасности в петле, крепясь ко всему чему только можно: спине, рукам, рубашке, брюкам. — И вы хотите, чтобы я собственной ногой убил тебя? Вы хотите, чтобы я окончательно пришёл к самовыпилу, да? ЭТА ХЕРНЯ ТЕБЯ НЕ ВЫДЕРЖИТ, РЖАВАЯ ТВОЯ БАШКА. На этом моменте сердце Даниила ёкнуло. «… чтобы я окончательно пришёл к самовыпилу, да?» — звучало в его голове непрерывно, будто бы кто-то поставил надоедливую песню на повтор и крутил, крутил, крутил… Эта фраза окончательно дала ему убедиться: друг не в порядке. Совсем не в порядке. — Браво, не прошло и получаса с того момента, как я тебе рассказал, что это, а ты уже понял! Браво, маэстро! — Кричал Даниил громко, воодушевлённо и хлопал Мефисто в ладоши, как будто тот только что получил премию «Артист года». Тут же он быстро сменил выражение лица на спокойное, даже нет, строгое и скрестил руки на груди. — Слушай. Я, конечно, всё понимаю. Но нельзя же быть такой тряпкой, мать твою! Да, эта шалава тебя бросила. Да, вот так нагло кинула в твоё двадцатиоднолетие. Да, вы были вместе почти 1,5 года. Но это не повод забивать на себя. Посмотри, просто посмотри, чего мы все добились! Нельзя убиваться, причём в прямом смысле убиваться из-за какой-то сучки! Она… — ОНА НЕ СУЧКА! И НЕ ШАЛАВА! Да, бывает. Бывает… — он осёкся. Пошатнувшись от внезапно нахлынувших эмоций, будто в предобморочном состоянии он сел на стул. — Бывает такое, что люди, как бы это?.. Перестают любить друг друга. Это нормально. И я благодарен ей за всё, через что мы прошли вместе. — Он положил голову на ладони. Облокотившись о собственные колени, он продолжил. — Да, сейчас больно. Я то не разлюбил. Но… я ж не пришибленный, чтобы лезть в петлю из-за этого. Пройдёт. А ты, видимо, пришибленный, что из-за пяти секунд хронометража туда лезешь! Я не буду играть эту роль. Не буду и всё. — Мы вчера всё проверяли. Я болтался в этой петле часа два, наверное. Пытался как-то в роль вжиться, чтобы начистовую минут 30 здесь побыть, отснять и уйти. И ничего не произошло. Жив, здоров. Даже не единого синячка. А ты… — Он подошёл к Мефисто вплотную. Нагнувшись, чтобы сравняться с ним лицами, и театрально улыбнувшись, он сказал: — А ты, хоть и не лезешь в петлю, убиваешь себя другими методами. Ты видел себя вообще в зеркало, чмо синее? — Видел. — Сказал молодой человек, даже не подняв головы на друга. — И не увидел ничего особенного. На фоне стресса у людей иногда пропадает аппетит, а с бессонницами я итак часто мучаюсь. Не вижу ничего дурного в этом. Всё… восстановится. Хлопнула входная дверь. В комнату вошёл румяный и счастливый от первых морозов Кирилл. Мефисто сел в более непринуждённую позу и затуманенными от плохого самочувствия глазами пытался хотя бы сделать вид, что всё прекрасно видит, понимает и не находится сейчас где-то в астрале. Оператор посмотрел на него ясными, весёлыми глазами, но на секунду, будто сомневаясь в чём-то, показался каким-то сочувствующим, жалеющим. — Привет, девочки! — Крикнул он, снимая с себя осеннюю куртку. — Все готовы к съёмочкам? — Он взял свою аппаратуру и пошёл налаживать свет с помощью подручных средств: цветной бумаги, клея, импровизированной «розочки», сделанной из лампы накаливания и многого другого. Он принялся за работу с электричеством весело, игриво, напевая себе под нос мотив какой-то дикой песни. — Сосиста наотрез отказывается сниматься. Непрочно всё, говорит. — Даниил встал в полный рост, за спину Мефисто, и облокотившись на его плечо, наблюдал за работой Кирилла. — Кхех. — Оператор рукавом потёр нос. — Никитка вчера тоже по этому поводу психовал. Говорит, давайте всё-таки попробуем ту студию у ТНТ взять, она же подходит, бла бла бла. Тут, мол, всё непрочно и всё такое. И деньги, говорит, не вопрос. За безопасность готов из кармана выложить, всё равно трэш-обзоры в минус уходят и т.д. и т.п. У него так сильно дрожали руки во время первого теста. Мне кажется, он в любой момент готов был прыгнуть под Дандибрила, чтобы подхватить и не дать задохнуться. Мол, он лично контракт на аренду студии подписал, и если чего случись, он себя не простит, и так далее и тому подобное… Параноики, они такие. Ну у нас же того… принципы! Сделаем, и сделаем круче их, чего бы нет то. — Давайте всё-таки уйдём отсюда. Напополам с Никитой заплачу, чтобы ты не помер прямо тут. — Сказал Мефисто, обернувшись через плечо к другу. — Ну, а принципы? А что принципы? Только лучше сделаем. Мол, вот, не зря мы их ругаем. С одной и той же локацией смогли сделать гораздо интереснее, круче и эффектнее, задействуя не 15 минут хронометража, а всего 5 секунд. Дань, а Дань? Я лично заплачу. Никите всё равно бегать по офисам, чтобы пристроить нас туда. Дело то непростое. — Сам не помри прямо тут, умник! Мы вчера всё проверили и все втроём на этих весёлых качельках покатались. Они всех выдержат! — Сказал Лазаренков, сатирично усмехнувшись. — Ну что? Будешь сниматься? Или мне Аню с Наташей с праздника вызванивать? Время за аренду помещения идёт. — Чёрт с тобой, дурак без инстинкта самосохранения. Пошли снимать. — Сказал Мефисто, встал и направился к шторке (которая являлась для ребят импровизированной гримёркой) за плащом инквизитора. Тем временем Кирилл закончил работать со светом. Произнеся победное «по-моему даже лучше, чем вчера», он слез со стула и поставил его на законное место. Ребята пристегнули Даниила ко всем верёвочкам в нужных местах. Особенно старательно узлы вязал Мефисто. Новое освещение, честно говоря, наводило на него ещё большую тревожность. Холодное, непонятного оттенка, вроде светлое, но бликующее какими-то тёмными пятнами повсюду, переливающееся из одного оттенка в другой. Оно напрягало. Оно устрашало. По идее, так и должно было быть. Но в кадре. В кадре, а не в реальной жизни. Мефисто волновался. Но кто знает. Может, эта нервозность действительно была излишней.       Кадр за кадром, дубль за дублем Мефисто лажал. С самого начала он не мог настроиться, отыграть такую простую и знакомую для него роль хотя бы прилично. Волнение давно ушло. Съёмочный процесс не казался таким пугающим, а висящий в петле Даниил был уже чем-то обыденным. На 7 дубле у Мефисто из носа пошла кровь. Пришлось остановить съёмки на 20 минут. И все 20 Лазаренков стоял на несчастном стуле, надеясь, что вот сейчас то они нормально всё снимут. Нет. Кадр за кадром, дубль за дублем Мефисто лажал. — О’кей, хорошо. Я понимаю, что сейчас над этим шутить не стоит, но просто для того, чтобы ты рассердился и выпиннул уже эту чёртову табуретку нормально! КСЮША ПОТАСКУХА! — Крикнул Даниил, весело улыбнувшись другу и сразу принял замученное, испуганное выражение лица, чтобы Кирилл таки заснял этот триумфальный кадр. Тут же в голове Мефисто поселился туман. Сейчас, после тысячи и одного дубля, он мало что понимал. Всё, чего на данный момент хотелось — лечь. Снова лечь на холодный пол в квартире и часами пялиться в потолок. В мыслях нескончаемым потоком понеслись воспоминания. От самого знакомства до того рокового вечера. Чувства нахлынули внезапно. Будучи человеком вспыльчивым и импульсивным, но всё-таки знающим толк в актёрском мастерстве, он без промедления перекинул все свои эмоции в роль и дико, страшно, пугающе засмеялся. Как истинное зло. Все были в удивлении. Все были в испуге. Хотя Даниил отчасти даже как-то успокоился. Успокоился за этот кадр и за душевное состояние друга. Впервые за всю неделю он хоть каким-то образом проявил свои чувства, что не могло не радовать. Ведь это значило, что тот идёт на поправку. Ожидался самый важный в этих съёмках момент: выбивание стула из-под ног Лазаренкова, который в тот же момент должен был сыграть хорошо; очень хорошо, чтобы не испортить, возможно, единственный нормальный шанс снять этот чёртов кадр. С каким-то диким рычанием Мефисто выпиннул стул из-под ног друга. Из-за через чур мощно приложенной силы молодого человека табуретка будто сложилась пополам. Проще говоря, три её ножки просто напросто сломались и нижняя часть их вылетела куда-то далеко, за пределы кадра. Это было страшно, это было дико, это было пугающе. Но как ни удивительно, кадр вышел хорошим. Не подкачал и Даниил, который, не растерявшись, начал отыгрывать ровно в тот момент, когда, по идее, его тело повисло на одной шее. Пару секунд Мефисто доиграл роль, чтобы потом можно было хорошо обрезать этот момент, хлопнул в ладоши и успокоился. Кирилл выключил камеру и радостно вскрикнул «Снято!», в то время, как Даниил будто не понимал, что всё уже закончилось. Он барахтался в петле, произносил булькающие звуки и будто бы рефлекторно тянул обездвиженные верёвками руки к шее. Секунд 15 удивлённых наблюдений за актёрским талантом понадобилось другим участникам съёмок, чтобы понять, что Лазаренков не играет, а задыхается на самом деле. Даниил выпучивал глаза, испуганно смотрел на друзей и, не понимая их замедления, пытался выдавить из себя хоть что-то, кроме бессмысленного бульканья, пытался сказать «Спа-си-те». Мефисто, будто получив укол адреналина в сердце, судорожно начал перебирать варианты помощи, метался из стороны в сторону и то взмахивал, то опрокидывал руками. После нескольких таких секунд метаний он понял, что думать сейчас не время и, спонтанно вспомнив монолог Кирилла о Никите, резко подскочил к другу, чтобы подхватить его. — Садись ты, ржавый ублюдок. — Сказал он тяжело, эмоционально, сквозь зубы и подсадил Лазаренкова к себе на плечи. Кряхтя, на дрожащих от волнения и тяжести ногах Мефисто постарался выпрямиться. Даниил резко, надрывно и жадно вдохнул воздух. В его голове крутилась тысяча мыслей, но ни одну он не мог высказать. Поэтому лишь бессвязно мычал. Кирилл очнулся от шока. — Я сейчас приду. Пару минут выдержите? — Парни кивнули. — Ничего… ничего, вытащим ещё… — Продолжил он как-то истерично, выходя в дверь. В этот момент в голову Мефисто вновь ударили эмоции. Ударили в прямом смысле. Из носа тонкой струёй потекла кровь, в глазах потемнело. Ответственность за друга заставляла его превозмогать свои силы и стоять неподвижно, терпеть все позывы упасть от сильных эмоциональных потрясений, плохого самочувствия. «Всё будет хорошо, всё будет замечательно..!» — Сказал он и вытер краем белой рубашки кровь, которая неприятно щекотала губы, оставалась солоноватым привкусом на них. Шло время. Парень фактически перестал видеть. Но стоял. Секунду, две, три… и сознание покинуло тело.       Спустя полторы минуты с найденным в экстренной ситуации неизвестно где ножом в комнату ворвался Кирилл. На полу лежало окровавленное тело Мефисто. Даниил в петле больше не дёргался. Лишь как-то странно сопел. Оператор быстро перерезал верёвки и попытался оказать хоть какую-то медицинскую помощь, попутно вызывая скорую.

***

      Мефисто перевернулся на другой бок и тяжело, обрывисто вздохнул. Да, лежать лицом к стене определённо лучше. Так обзор местности больше напоминает ему собственную жизнь. Вновь его начало трясти. Истерика накрыла сознание. Боль заполонила все участки мозга. От жутких воспоминаний начало трясти. В голове будто крутилась кинолента, детали из которой выпадали прямо в его мозг. «Порванная из-за резкого растяжения верёвка, от которой по глупости конструкции зависела целая жизнь. Темнота. Жуткий, режущий запах. Помутнённый взгляд. Шатающийся взад-вперёд бледный Кирилл. Носилки, белая простыня поверх какого-то тела, суетящиеся врачи. Надрывные крики. Такси и выходящие из него Наташа с Аней. Не стесняющийся плакать, орать, бить всё вокруг Никита. Бледное, холодное тело; строгий костюм и цветок в цвет волос в кармане пиджака; похороны. Судебные процессы, заседания одно за другим. Признание его и Кирилла невиновными. Плачущие горькими слезами надежды девочки, крепко обнимающие ребят после суда…» Мефисто начал задыхаться. Так же, как и он тогда. Только не от крепко обвивающей шею петли, а от накатывающей волны истерики. Сутки назад приходила Ксюша с новым молодым человеком, стучала в дверь и ждала, пока отзовётся её бывший. Услышав охрипший и болезненный голос, она ушла. Час назад приходила Наташа, заставила поесть. Буквально каждый день он слушал из-за двери лекции Кирилла о том, что не виноват. И пропускал мимо ушей. Друзья делали видео для Ча… некогда близкого им человека. Мефисто не мог сделать этого также, как не мог спать, есть. Он чувствовал вину и буквально падал на колени от каждого только упоминания о том самом человеке. Канал был заброшен, как и все соц.сети, как и, впрочем, весь интернет. Как вся жизнь. Суицид? Разве это что-то решит? Только загонит в ещё большую депрессию его близких, потрясённых смертью почти родного им человека и напуганных его состоянием. В желудке что-то будто перевернулось. Резкая боль пронеслась по всему телу. Ослабевшему и худощавому Мефисто пришлось встать и дойти до уборной, чтобы избавиться от еды, которую желудок уже не принимал. Так шли дни. Недели. Месяца…