Записки охотника из Паутины

Дверь таверны с грохотом отскочила в сторону, и на пороге, весь в лучах заходящего солнца, возник тип из породы «ходячая неприятность». И хотя росту в нём не так и много, а фигура не отличается габаритами, но у пояса пристегнут длинный меч, а в осанке, посадке головы просматривается что-то эдакое… Не знаю, как назвать, но я таких ребят за километр вижу. Тип задержался у входа, обвел оценивающим взглядом посетителей, которых в вечерний час было предостаточно, и ожидаемо направился к нашему столику. Ну, конечно, задире крестьяне с заезжими торговцами неинтересны. Вот героев он обойти никак не может. — Эй, ты! — заорал он, не дойдя до нас пары метров. — Ты! Со шрамом! Я с тобой разговариваю! — Воспитанные люди сначала здороваются, — отозвался я, не меняя позы. Собственно, Самурай под рукой, пространства для маневра вполне достаточно. К тому же, после жаркого и пары кружек местного пива мне лень драться. — Ты меня ещё манерам поучи! — не унимался тип. При ближайшем рассмотрении он оказался крепко сбитым блондином, с грубоватым лицом и карими, широко расставленными глазами. — В другой раз. Может быть… — То есть, тебе нечего мне сказать?! Я отрицательно мотнул головой. — Настоящему мужчине всегда есть что сказать! — блондин грохнул кулаком по столу. Я не выдержал и заржал в голос. Ну просто кадр из старой, смотренной ещё в детстве комедии. Морда у задиры вытянулась, и он обратился к моим товарищам, с любопытством наблюдавшими за действом. — Ребят, что это с ним?! — Это нормально, — успокоил его Чака. — Где так долго пропадал, Шейри? За полгода перелом три раза вылечить можно! Блондин махнул рукой и полез за стол, втиснувшись между мной и Тайшей. — Ты, брат, не серчай, — Он протянул мне руку. — Это я так, развлекаюсь. Шейри, кстати. — Арчи, — я сжал протянутую ладонь. — Да ладно. Что я, шуток не понимаю, что ли?! Шейри широко улыбнулся, помахал разносчику, сделал заказ и тут же принялся пересказывать историю своих злоключений. Получалось занятно, но сводилось к одному: задире-мечнику катастрофически везло на более сильных противников, поэтому всю зиму он только и делал, что сначала огребал по шее, а потом залечивал раны. Судя по реакции сотоварищей, это для него совершенно нормальная ситуация. Ну, если человек идиот, медицина бессильна. Впрочем, по меркам данного мира, герой и должен быть таким: храбрец, задира, пьница, балагур, любимец женщин. На его фоне я, тот ещё мастер собирать приключения на голову и прочие части тела, выгляжу скучным до безобразия занудой. О чём мне, кстати, уже не раз намекали и старый друг Чака, и прочие безбашенные герои из нашей ватаги. Тайша, правда, молчала. Но то, с каким поистине детским восторгом внимала она рассказам Шейри, подтверждало постулат о «правильных» и «неправильных» героях. Глядя на счастливую улыбку девушки, адресованную отнюдь не мне, я вдруг испытал укол ревности. С чего бы, в самом деле?! За полгода совместных странствий мы так и остались просто друзьями, хотя моментами казалось… Впрочем, только казалось. И какого чёрта меня сейчас вдруг клинит? Почему при виде того, как рука этого горе-мечника по-хозяйски обнимает девушку за талию, и девушка совсем не против, кулаки непроизвольно сжимаются, и хочется, вот просто дико хочется подрехтовать гаду физиономию?! Ладно, вечерок потерпим. А завтра оставим героев совершать подвиги, и двинемся назад, в Паутину. В конце концов, я и так слишком задержался: изначально вся эта затея не должна была продлиться больше пары месяцев. Вот только идиот Шейри, влезая из одной неприятности в другую, никак не мог добраться до своих. А куда ж героям без мечника?! В общем, я поддался на уговоры товарищей раз, потом ещё раз. А потом понял, что мне совсем не хочется расставаться с этой героической бандой. После барона-оборотня мы разогнались сражаться с виверной, но опоздали: другая ватага героев просто оказалась ближе. Затем были лесные разбойники, охота на медведя-шатуна, стая волков. На сей раз вполне обычных, но державших в страхе несколько деревень. И так, по мелочам. Зимой у героев работы мало: драконы принцесс не воруют, злые колдуны у теплых печек сидят, к грядущим пакостям готовятся. Даже разбойники на большую дорогу выбираются исключительно с голодухи. Так что в перерывах между редкими подвигами мы отсиживались по трактирам. И если бы Гри с Чакой не лезли в драку с каждым, кто не прочь почесать кулаки, наше существование могло бы показаться совсем скучным. Впрочем, я научил Диху играть в шашки, соорудив их и доску из подручных средств. Думаю, этот умник вполне потянул бы и шахматы, но на их изготовление моих талантов не хватит. А теперь весна, и работы для героев скоро станет невпроворот. Однако вернулся Шейри, и я снова чужой на этом празднике жизни. Напиться, что ли, да хоть раз за всё время самому затеять драку?! Вместо этого, я вышел из трактира и уселся на стоящую возле самого порога скамейку. На колени ко мне тут же запрыгнул рыжий хозяйский кот, выпрашивая ласки. Я почесал его под челюстью, и зверь тут же заурчал, как колхозный трактор. Эх, рыжий… Всех проблем у тебя: сметаны выпросить да поспать на печке. Даже мышей не ловишь… Так я просидел какое-то время, прислушиваясь к доносивимся из таверны звукам и наблюдая, как солнечный диск опускается за верхушки ближайшего леса. Потом скрипнула дверь, и на скамейку рядом со мной кто-то сел. Скосил глаза — Шейри. Протянул мне кружку с пивом. — Выпьешь? — Давай. Я принял из его рук тару, приподнял вверх, сделал глоток. — За знакомство! Тот усмехнулся. — Не шибко ты мне обрадовался. Я пожал плечами. — Показалось. Он тоже отхлебнул из своей кружки и так же, как и я, уставился вдаль. — Диха говорит, ты — сильный боец. — Дихе виднее. Он хохотнул и со всей дури хлопнул меня по спине. — Дихе, может, и виднее. Но мне вот проверить хочется! — Прям щас? — лениво поинтересовался я. — Можно бы, конечно, и сразу, — он снова приложился к кружке. — Но что-то меня развезло с дороги. Давай с утра! Сказать правду, драться мне с ним не хотелось ни с утра, ни с вечера. О чём я ему и сообщил. — Что, трусишь? — обрадовался он. Я хмыкнул. — Смысла не вижу. К тому же, завтра меня здесь уже не будет. — И тебе даже не любопытно? — не унимался он. — Не-а. Я поднялся, намереваясь вернуться в таверну: по-другому точно не отцепится. Шейри придержал меня за рукав. — Эй! А если призом будет Тайша? Прежде, чем в мозгу успела сформироваться хоть какая-нибудь мысль, мой кулак впечатался гаденышу в нос. Шейри заскулил, схватился рукой за раскрашенный шнобель, из-под пальцев тек ручеек крови. — Ну, ты и мразь, — сплюнул я и пошёл прочь от трактира. Можно бы и сразу в Паутину, но в съёмной комнате остались все мои нехитрые пожитки, а главное — оружие. Кроме Самурая, меч я всегда держу при себе. Злость отпустила, и теперь на душе усиленно скребли кошки. И ещё очень сильно хотелось вымыть руки. Перед глазами то и дело вставала счастливая мордашка Тайши, её неприкрытая радость при появлении этого типа. Неужели она не видит, какое это дерьмо?! Нет, это не ревность. Скорее, братская забота. И пусть родной сестры у меня никогда не было, к Тайше я относился именно так. Задумавшись, я не заметил как добрался до края посёлка. Здесь проходил так называемый тракт: размытая после прошедших дождей, разбитая тележными колесами и лошадиными копытами полоса, не тянувшая и на приличный проселок. В вечерних час тракт пустовал: любой, кто хоть немного дорожит жизнью, старается до наступления темноты убраться под защиту толстых стен если не дома, то постоялого двора. Я, хоть и насмотрелся в Паутине всякого, местными забобонами так и не проникся. Да, по лесам да болотам чего только не водится, но нашей ватаге не раз доводилось задерживаться на тракте после заката, и никакая дичь напасть так и не удосужилась. Хотя, герои — народ серьезный, всегда можно поискать добычу полегче. Потоптавшись на месте, я понял, что всё ещё не хочу возвращаться в таверну и объяснять товарищам, с чего я вдруг обидел их хорошего друга. Правду сказать? Да ну на фиг! Так что я двинул по росшей вдоль тракта травке прочь от посёлка: туда, где у озера стоят шатры местного кочевого племени. Конечно, в данном мире они не называют себя цыганами, да и окрасом большей частью то русые, то рыжие. Но суть та же. Пасшиеся на лугу лошади тревожно заржали, почуяв чужака. Тут же из-за ближайшей повозки мне навстречу скользнули две крупных фигуры: высокие, бородатые, у каждого в руках по длинному изогнутому ножу. — Кто таков? — поинтересовался один. — Зачем пожаловал? — Герой, — представился я без ложной скромности. Впрочем, здесь это — профессия, а не мерило личной доблести. — Так… Зашел на огонек. Музыку послушать, вина в хорошей компании выпить. — А меч зачем? — Куда ж герою без оружия? — развел я руками. Бородачи переглянулись, что-то там для себя решили. — Звать тебя как, герой? — Арчи. — Арчи так Арчи, — кивнул он. — Я — Мирх, это Соххе. Заходи, гостем будешь! Соххе остался на страже, а Мирх повел меня дальше, вглубь лагеря, где над костром жарилась туша какого-то зверя, а чуть в стороне перебирал струны местного аналога гитары юный Бард. Я выпил вина, приняв кубок из рук светловолосой красотки, чьё слишком уж откровенное декольте прикрывали многоярусные бусы, присел к импровизированному столу — и понеслось! Я пил, что наливали, ел горячее, исходящее соком мясо, хватая его прямо руками, ничуть не заботясь об отсутствии столовых приборов. Песни, танцы, снова вино… В общем, когда под утро обнаружил себя под одной из повозок в объятиях симпатичной блондинки, понял: вечер удался на славу. Однако, праздник закончился, пора и честь знать. Я оставил возле спящей девушки свой кошелек: гость — не гость, за удовольствия надо платить. Выбрался из-под повозки и направился на выход из лагеря. У почти прогоревшего костра, мешая палкой угли и попыхивая трубкой, в гордом одиночестве сидела древняя старуха. Сгорбленная, сухонькая фигура в чёрном балахоне и цветастом, повязанном на манер банданы платке, из-под которого выбивались седые пряди. Карха. Не то шаманка, не то колдунья. Весь прошлый вечер я то и дело ловил на себе её острый, пробирающий до самых печенок взгляд, и сейчас не имел ни малейшего желания пересекаться со старухой. Как бы тихо я не крался — а может, то мне с бодуна казалось, что тихо — шаманка услышала мои шаги и обернулась. — Наконец-то, герой! — ворчливо поприветствовала она меня. — Я уж думала, ты на моей внучке жениться собрался! Я почувствовал себя крайне неловко и пробормотал нечто невразумительное. Чуть не встрял, в общем-то. У кочевников, при всей свободе нравов, есть один премилый обычай. Если мужчина остается с женщиной до восхода солнца, они автоматически становятся мужем и женой. И всем до лампочки: знал ты, не знал, или у тебя вообще жена и пятеро детей. Так что я вовремя смылся. Старуха подмигнула и похлопала по траве рядом с собой, приглашая составить компанию. Отказаться, не нанеся всему табору смертельную обиду, я не мог, так что приглашение принял. Карха в очередной раз затянулась, выпустила струйку дыма — судя по дурманящему запаху, курила она отнюдь не табак — протянула мне трубку. Я отрицательно качнул головой. Старуха недобро прищурилась. — Чего отказываешься, брезгуешь? — Вообще не курю. — Хм… — потерла она подбородок. — Девок, значит, портить — это пожалуйста. А трава иллюзий не для героев. Насчет портить — это она, конечно, загнула, но я предпочел промолчать. — Тяни! Не крути носом! — Карха силой всунула мне в руку трубку. — Не поймёшь ведь ничего! — А… — Давай! Я поднес к губам трубку, с опаской вдохнул терпкий, слегка горьковатый дым. Голова закружились — а чего, неплохо так! — Ещё! Я затянулся снова и… уплыл. Реальность подернулась туманом, сузилась до размеров прогоревшего костра. Я смотрел на тлеющие угольки, цепляясь за них как за единственное материальное в распадающемся мироздании. Где-то на грани восприятия возникла странная, тревожная музыка, она росла и ширилась, заполняя собой всю вселенную. Потом к ней прибавился голос старой колдуньи, но я, как ни старался, не мог разобрать ни слова. Угли костра светились всё ярче, и вот это уже не угли, а звёзды. Сам я плыву в бесконечном космосе, и вся вселенная подвластна воле моей. Я волен творить и разрушать, менять время, играть с пространством. Всевластие пьянило, кружило голову, хотелось сотворить нечто эдакое… И когда я уже окончательно решил, что именно сделаю, какая-то неведомая сила потянула меня вниз. Я свалился в засыпанные снегами, продаваемые ледяными ветрами горы Халлидара, и остался лежать, не в силах ни подняться, ни даже пошевелиться. А в ослепительно-синих небесах кружил огромный белый дракон. Сквозь завывания ветра долетел смех ледяного бога Твелли. Будь я на его месте, тоже бы повеселился: в этом варианте реальности дракон победил. — Ты избран для великой миссии, человек! — Пророкртало над ухом. Я хотел послать крикуна, но — проклятое любопытство! — спросил: — Что за Миссия, и почему я? Эх, не избежать мне судьбы той самой кошки. — Придёт время — узнаешь! — Был ответ. — Но, если ты смог изменить мертвое прошлое, то и будущее тебе так же подвластно! Жди, и будет тебе знак! Ну и ладно! Ждать — не бревна ворочать. Хотел спросить, что хоть за знак-то, но собеседник уже пропал. Потом я снова летал бестелесным духом, и картины, открывшиеся моему взору, могли быть как горячечным бредом, так и неземным откровением. Впрочем, в первое верится гораздо больше, чем во второе. Сначала я увидел костёр, в котором металась человеческая фигура. Потом какие-то странные, составленные из обломков камня монстры волокли по серой каменной равнине хрупкую девчонку-подростка с длинными, почему-то ярко-зелеными волосами. Девчонка, судя по всему, была без сознания, но я всё равно слышал её слабый, полный страдания голос: «Помоги, помоги…» И я уже готов был вступить в бой с этими живыми каменюками, пусть даже и голыми руками, но тут и девчонка, и монстры куда-то исчезли, а я оказался в другом месте. Сжимая в руке окровавленный нож, я стоял на песчаном берегу незнакомой реки, а у ног моих распластался крупный темноволосый детина. Интересно, за что это я его так?! В следующем слайде тот же тип тряс за плечи огневласую женщину и выкрикивал угрозы, суть которых до меня не доходила. Залитое слезами лицо женщины я увидел лишь мельком, но она так похожа на Джемму… Вмешаться в происходящее я снова не успел: откуда-то налетела стая крылатых вампиров, и пришлось отбиваться. А потом началась такая фантасмагория, что ничем, кроме глюков, и не объяснишь. После того, как какие-то бабы — пардон, дамы — провозгласили меня своим королём, всё тот же голос объявил: — Теперь ты знаешь путь! После чего я наконец-то окончательно вырубился.