Без названия

Забавно, но в школе часто выговаривают за то, на что не обращают внимание дома. И наоборот, в семье под запрет попадает то, на что закрывают глаза в школе. Поэтому по-своему нескладный юноша с длинными волосами лежит поперёк кресла, закинув на подлокотник ноги в широких джинсах и запрокинув голову, прижимая к разбитому носу мокрую салфетку, пытаясь извиняться за то, что залил кровью гостиную и натоптал узкомордыми мокасинами в прихожей. Привычно. Привычно и страшно от этой привычки. Утром встречаемся на повороте к школе. Уроки, репетиция школьного хора. Репетиция нашей группы. А через пару часов после расставания он приходит с разбитым лицом или порванной одеждой. — Отец? — я действительно здорово устал от всего этого. Да и от сегодняшнего дня. — Он… — гнусаво выдыхает он. — Можно? — Ты родился, когда кто-то заложил школьный устав в Библию, — глухо комментирую процесс умывания. Злющий взгляд рекошетит от зеркала, и мне приходится застрелиться из пальца и пойти готовить какао. Рост — дохуя. Вес — при сильном ветре держится за велосипед. Глаза — серые. Лицо — странное. Имя — Ээро. Статус — хм… — Я выиграла бой с родителями, — певуче сообщает моему затылку Ханна. — Вы мне оба должны. Долг мы отдаём, отпустив мою сестру на ночь к парню. И на все выходные — родители уехали ещё днём — остаёмся в квартире одни. Что могут делать двое подростков, уже играющих в собственной группе, но ещё не закончивших среднюю школу, одни в квартире ночью? Три минуты на размышление. Бинго. Мы спали. Нет, конечно, сначала поиграли в приставку, но играть с Ээро скучно: у них дома нет даже телевизора, не то чтобы Денди. Потом побренчали на гитарах, но было уже слишком поздно… Я как-то слишком резко распахиваю глаза и упираюсь взглядом в темноту, подсвеченную упавшими на лицо свежеобесцвеченными прядями волос и пульсирующим светом из сна. Судорожно убираю от лица волосы, и только после этого понимаю, что свет не гаснет, как бывало раньше. Что задыхаюсь от заложенного носа. Что меня трясёт от холода. Грёбанная северная осень. Нет, одно из двух: либо учиться в спячку впадать на всю зиму, как муми-тролли, либо валить куда-нибудь на юг. Испания, например, или Восточное побережье США меня вполне устроит… А пока… Тело такое тяжёлое, что разум готов смириться с тем, чтобы спать с распахнувшимся от порыва ветра окном и терпеть кошмары от холода. Но приходится переставлять босые ноги, кутаясь в плед, по заледеневшему полу до окна на кухне. Закрыть его. Запереть. Зажмуриться, пытаясь прогнать противные вспышки перед глазами. Пробраться обратно. Проходя мимо комнаты сестры, где, закутавшись в плед, спит, обняв плюшевого кролика Ханны, гость, оглянуться. Замереть. Прямые тонкие волосы рассыпаны по расслабленному, а от того доброму и на удивление взрослому лицу. Наверно, жизнь в тугих тисках деспотичной семьи и жёстких школьных правил заставляет людей быстрее взрослеть. Одна длинная рука вытянута в сторону. Пальцы длинные, тонкие, сильные… Идеальные для игры на бас-гитаре. По кончикам пальцев пробегает отсвет от фар проезжающего мимо автомобиля. Во сне подрагивают густые рыжие ресницы. Другая рука прижимает к расстёгнутой белой рубашке маленькую плюшевую игрушку. Глазки-пуговки, малахитовые кобашоны, смотрят прямо, и от лёгкой улыбки под безжизненными глазами хочется кричать. Но спящий ангел — большой клетчатый плед сполз с плеч, создавая образ мягких крыльев — крепко держит маленького монстра в своих руках. Окно в спальне сестры приоткрыто, и холодный ветер колышет полупрозрачный многослойный полог над кроватью, предавая картине загадочности и волшебства. Становится на мгновение стыдно за вечно грязные и нечёсаные волосы. За сонную опухшую физиономию после ночного писания стихов и жалобы на выходки сестры. Мне кажется, что чужая, куда как более тяжёлая, чем у меня жизнь разворачивается как на ладони. И отпускает слишком рано заложившуюся напряжённую морщину между бровями в мире спокойствия и уюта настоящего дома без орущих младших братьев и сестёр, без отца религиозного фанатика, без равнодушной мамы и текущей крыши в одной на троих комнате в маленькой квартире на последнем этаже… Я не сразу ловлю себя на том, что уже несколько минут сижу в коридоре на полу, поджав под себя ноги, и пялюсь на спящего друга и обливаюсь слезами. И вроде бы ничего кроме утренней сигареты и не курил. Никогда. Поднявшись на ноги, натягиваю дедушкин свитер — самую тёплую и просторную вещь в доме, захожу в комнату сестры. Пытаясь не касаться, не разбудить, забираюсь на постель… Не тут-то было. Он спит как чёртов заяц. Не открывая глаз, откидывает в сторону плед, приглашая прижаться к своей широкой горячей груди. Укрывает нас обоих. Морщится от колючего прикосновения армейского свитера к шее. Прижимает к моему животу треклятого кролика. Тепло сопит в шею. Рост — дохуя. Вес — при сильном ветре держится за велосипед. Глаза — серые. Лицо — странное. Имя — Ээро. Статус — Лучший друг.