Невеста.

      Это случилось.              Седрик искренне не понимал как, но все же знал — это произошло. Он победил и тяжелая королевская мантия, небрежно наброшенная на плечи, служила прямым доказательством.              А еще ему нужны были новые башмаки. Не потому, что старые окончательно стерлись и не были годны для носки. А потому что глазам требовалось кое-кого увидеть. От ожидания встречи мелко дрожали поджилки и мерзко потели руки, но Седрик просто не мог не сделать этого. Заглянуть к тем, чьи жизни оказались разрушены, пусть и одним глазком.              «Я ведь в отличии от Ролланда буду хорошим королем. Хороший король должен смотреть за благополучием каждого жителя»              — Магистр Седрик, — от почтения в голосе слуги невольно замирает сердце, а мысли путаются в клубок. О величии Седрика говорило все: от страха, спрятанного в голосе, до высоты поклона. Постаравшись, чародей мог увидеть то, что было ниже затылка — К вам прибыла башмачница. Можем ли мы ее принять?               И все же что-то здесь было не так, но Седрик не мог сказать, что именно. Просто очередной день на троне начался немного иначе, чем остальные точно такие же дни. Сердце вновь беспокойно ухнуло, но Седрик задумчиво почесал длинный, совершенно узкий подбородок и сделал вид, что глубоко задумался. Несомненно, с тех пор, как талисман попал в руки чародея, изменилось все в этом мире.              От этой мысли на лице нарисовалась улыбка. Нарастающее беспокойство чуть ослабло, под чувством глубокого личного триумфа. Никто в замке и не помнил, что здесь, на красной бархатной подушке некогда сидел совсем другой человек. И слуга, задиристый мальчишка, некогда насмехавшийся на Седриком, теперь дрожал от страха, прямо как лист на ветру. Никто в этом потерянном, жалком и не самом лучшем мире не верил в успех придворного чародея. И что теперь?              А теперь Седрик смеется над бывшими врагами, которые и не помнили, за что Его Величество так неласково обходится с ними день ото дня. Карканье Черноклюва заставило слугу смешно вздрогнуть и Седрик, как и полагается королю, жеманно кивнул. Ничтожный мальчишка не заслужил права слышать голос короля.              От страха слуга едва не свалился на пол. То, как убегает испуганный мальчишка, заставляет больше цвести улыбку Седрика. Все же от власти больше пользы, чем вреда. Критики, завистники и прочие неприятные персоны становятся такими смешными, такими ничтожными, что настроение поднимается само.              Но хорошее расположение духа лопается, прямо как шарик, когда негромкий женский голос разносится по мрачному тронному залу:              — Ваше Величество.               Миранда появляется как приведение и по мерзкой привычке Седрик едва не кланяется ей, деревенской бабе с грубыми руками. Требуется приложить силу, чтобы остаться на месте.              Седрик нахмурился. Миранда в королевских одеждах выглядела куда привлекательнее, чем в чистом, но бесконечно штопанном и застиранном платье. Внутреннее отвращение заскребло кошкой. Она что, не могла выбрать чего-то более стоящего?              «Но сколько не пяль на деревенщину корону, деревенщина не изменится» — устало подумал новоиспеченный король, продолжив буравить незваную гостью тяжелым взглядом. Напяль Миранда на себя хоть все украшения мира и платья из самого тонкого шелка, это бы не скрыло полное отсутствие иной, утонченной красоты.              — Здравствуйте, — Это вырвалось скорее по привычке, нежели из уважения к бывшей королеве. От того, чтобы вставить какой-нибудь унизительный комментарий, Седрика сдержали лишь гордость и здравый смысл.              Миранда ничего не помнила. Другие жители ничего не помнили. Какой смысл ворошить прошлое, если никто, кроме тебя, и близко не представлял, что происходило?               Поклон Миранды пробудил злость. Внешняя неотесанность схлестнулась с тем, что король в свое время назвал «уроками хороших манер». Губы сами сжались в одну тонкую линию. Остатки грации, очень близкой к королевской, песком полетели в глаза и Седрик зажмурился. Незримая боль ужалила куда сильнее, чем это предполагалось ранее.              — Мне необходима новая обувь. — Голос не дрожал лишь чудом. — Желательно несколько пар. То есть, несколько пар и быстрее!              Сердце екнуло, когда руки бывшей королевы вцепились в старые, поношенные башмаки. Нечто, очень близкое к справедливости, выбило ухмылку. Седрик расслабленно развалился на троне. Ах, если бы Миранда только знала! Если бы она хоть что-нибудь вспомнила!              «Ну что, насколько унизительно делать обувь для меня, бывшее Ваше Величество?»              Но Миранда и не подозревала, что за мысли хозяйничали в чужой голове. Тихим шепотом, аккуратно башмачница продолжала снимать мерки, попутно рассказывая о доме и ребенке. Седрик невольно нахмурился. Мысли о Ролланде и его детях назойливой мошкарой залетали у самых ушей.              Что стало с ними? Куда их забросила судьба, раз Миранда не проронила и словечка?              В глазах Миранды было что-то такое, что невольно заставило Седрика потупить взгляд. Дискомфорт и стыд двумя змеями туго сжались внутри живота. Все же зря бывший придворный решил посмотреть на Миранду. Кажется, он чувствовал стыд за себя, свое текущее положение и мантию, так небрежно наброшенную на плечи.              «Из всех моих хозяев ты была не самой плохой…» — Но эта мысль оказалась изгнана прочь.              — Как там София? — Точно невзначай поинтересовался волшебник, отвернувшись к окну. Новые витражи дробили солнечный свет на зеленоватые, синие и темно-фиолетовые лучи, из-за чего казалось, что тронный зал опустили в тюбик с чернилами.              — Откуда вы знаете, что мою дочь зовут Софией? — Миранда удивленно ахнула. — Я ведь не называла ее имени!              А если бы назвала, то совесть окончательно взяла верх. Но Седрик вновь отмахнулся от назойливых мыслей. Со-фи-я. Пять букв, три слога и страшная тайна, все еще повисшая в воздухе. Израненные чарами руки ненароком коснулись черного камня амулета Авалора.              — Я ведь король, — неуклюже ответил чародей, шумно выдохнув. — Я должен знать, кто есть кто.              Отвратительно большие, точно оленьи, глаза Миранды блеснули. На сдержанную улыбку Седрик даже не обратил внимания. Долгая жизнь простого придворного прочно вбила правило — хочешь увидеть истинные чувства, посмотри прямо в глаза. И не важно, что от этого сердце едва не кровоточит.              — Довольно великодушно с вашей стороны, — Миранда неловко заправила прядь волос за ухо и Седрик подумал, что бывшая королева делит один и тот же цвет с дочерью. Интересно, реши бывшая принцесса отрасти волосы, насколько длинными те оказались бы. — А София… София растет удивительным ребенком. Она очень хорошая девочка, прямо как покойный отец. Добрая, понимающая, словно ангелочек…               И это был тот редкий случай, когда родительская любовь мало чем отличалась от правды. Седрик грустно выдохнул, чувствуя, как все внутри потяжелело. Он думал, что поступил верно, отобрав то, что принадлежало ему по праву. Седрик не позволил себе сомневаться в тот момент, когда срывал корону с головы Ролланда или накладывал чары забвения на столицу. Но тогда, когда все забывшая София припала к его ногам, внутри Седрика колыхнулись сомнения.              Софию было жалко больше всего на свете. Седрик виделся с ней дважды: в день воцарения и потом, спустя несколько недель. Бывшая принцесса пришла к замку с коробкой в руках. Там, на самом дне, лежало тщательно упакованное лиловое платье.              — Это какая-то страшная ошибка. — Сказала София, кланяясь к земле. — Это платье достойно принцессы. Я не могу его взять, Ваше Величество.              — Это подарок. — Тогда пробормотал Седрик так тихо, что сам едва себя понимал. — Не нужно его возвращать.              — Нет. Нет. Нет. — София отложила коробку на пол и медленно попятилась к двери. — Спасибо, что приняли, Ваше Величество.              — Седрик. — Все с той же растерянностью пробормотал маг. — Меня зовут Седрик.              Но София ничего не сказала. В ее глазах маг увидел лишь вежливую настороженность, с которой София смотрела на незнакомцев. Незримая нить, некогда плотно связывающая самую младшую принцессу и придворного чародея, с негромким треском лопнула.              Тогда победа и загорчила так, как не горчила никогда.              Прошло немного времени, но судьба снова свела их пути. То, что королева Миранда не сказала бы никогда-никогда, Миранда башмачница выпалила без каких-либо проблем. Невольно колдун едва заметно улыбнулся. Судьба родного отца Софии стала очередной деталью в того грустной картине. Наполовину сирота, свергнутая принцесса.              Казалось, Седрик стал даже большим чудовищем, чем это предполагалось ранее.              «Я не хотел так поступать с Софией»              — Ваше Величество.              Дрожь прошла вдоль позвоночника. Седрик резко вынырнул из мыслей и удивленно посмотрел на Миранду. Оленьи глаза той лучились удивительной серьезностью.              — Ваше Величество, я верю в силу вашего правления, но только все чаще меня беспокоит одна дикая мысль. А что если я сама уйду вслед за своим покойным мужем?              По горлу точно провели серпом. Другая, прошлая Миранда никогда не касалась темы смерти.              — М?              Серьезность лопнула, как мыльный пузырь. Бывшая королева тут же опустила голову вниз.              — Ох. Я не должна говорить о таком Вам, верно?              Беда кажется едва осязаемой, но все же Седрик чувствует ее. Чувствует так остро, что не может игнорировать. Пальцы сами впиваются в подлокотники троны, а зубы урывают кусок кожи губы.              — Не бойтесь. Пока Вы служите королю, Король служит Вам.              Это самая стандартная и нереалистичная книжная ремарка, но Миранда выдохнула с заметным облегчением. Негромкий голос набрал силы.              — Мне страшно, что София однажды останется в этом мире совсем одна. — И смуглые пальцы почти до боли впились в лодыжку. Миранда сжала ногу Седрика так, как не всякий утопающий сжимал протянутую палку. — Не поймите меня неправильно, Вы — хороший правитель, но мне страшно. Я боюсь, что дочка испытает на себе все тяжести нашего мира.              Иной правитель рассмеялся бы в лицо и бросил слишком дерзкую башмачницу за решетку, но Седрик был не из таких. Налитый тьмой камень амулета немного просветлел. Это было меньшим, что Седрик мог сделать.              — Если такое и впрямь произойдет, то будьте уверены, ваш ребенок не будет ни в чем нуждаться. Я вам обещаю, слово чародея!               Он хотел сказать: «Слово короля», только вот слова застряли в глотке. Седрик и близко не представлял, каким именно королем ему придется войти в историю. Быть может, он станет самым худшим правителем из всех. Зато волшебник из него до ужасного замечательный.              В тот же день Миранда получила за работу куда больше золота, чем ей полагалось. Счастливая, башмачница даже не почувствовала долгого и тяжелого взгляда в спину. Черноклюв гортанно каркнул, точно говоря, что дурное предчувствие обязательно исполнится.               Не проходит и трех месяцев, как судьба снова сводит дороги бывшей принцессы и нового короля. Когда сиротка по имени София оказывается у ступеней дворца, Седрик беспокойно смотрел на небо и читал недобрые знаки в облаках. София была худа, бедно одета и выглядела так, что любое касание ветра способно надломить ее фигуру.              Безупречная вежливость, пусть и помноженная на деревенскую простоту, стала началом третьего знакомства. Письмо оказалось пустым, а сама София не сказала ничего, что могло бы послужить ключом к пониманию. Единственное, что Седрик все же смог понять — Миранды больше нет.              Колесо судьбы нехотя сделало круг и карма, мерзкое мирское создание, заставило наказание само явиться во дворец. Седрик с трудом сдержал облегченную улыбку. София мелко вздрогнула, когда худые израненные руки мага тронули русые кудри.              — Действительно, прямо как у твоей матери, принцесса.              Выросшая, утратившая детский жирок и получившая нечто, что людьми называлось «жизненным опытом», София оказалась даже прелестнее, чем тогда, когда только-только переступила порог дворца впервые.              — Прошу прощения?              София смущенно отступила, а Седрик тут же закашлялся. Все же ему стоило хоть немного искупить собственные грехи и заплатить за самую чистую, бескорыстную дружбу сполна. Бывшая принцесса и близко не представляла, какая судьба открывалась перед ее глазами.              — Я лично буду составлять тебе расписание и сделаю так, чтобы в скором времени ты стала самой лучшей королевой.              — Мистер Сид… Седрик. Я не заслуживаю такой доброты!              Чародей устало улыбнулся.              — Не нужно этого бояться, София. Уверен, ты будешь самой лучшей королевой из всех.       — Может, все-таки принцессой? — Робко спросила София, повернув голову туда, где некогда висел огромный портрет семьи Ролланда.              Ответ появляется сам и Седрик, честно говоря, ненавидит себя за это, но иного пути в голову не идет. И пусть это ужасно с моральной точки зрения, но зато это честно на ином, совершенно особенном уровне.              — Разве принцессами называют девушек, которые однажды вышли за короля? -