Цветы-глаза, цветы-слова с холодным запахом зимы
Работа в центре фитопатологии шла своим чередом и было бы куда проще, не будь у меня гипса на левой руке. Хорошо, что на левой, я ведь правша. Андрей занимался основной частью пациентов, а я работала в лаборатории. Противоядие само себя не приготовит, а процесс сложный — смешать в определенных пропорциях, вычленить экстракт из руты, развести растворитель, а потом ждать пока всё это будет, наконец, готово. Андрей вообще меня не беспокоит по пустякам. Кажется, моя замена уже готова, хоть в отставку мне еще очень рано. Мирон старался держать меня в курсе состояния подруги, правда, меня его новости не радовали. Она уже около трёх недель в коме, даже дышать сама не может — вся её жизнь в чертовом аппарате, поддерживающим девушку. Да, она впервые сделала свой вдох, когда Марк зашел к ней в палату, но в себя все равно не пришла. Пришлось выбивать у начальства возможность совмещения моей работы в нашем центре и в больнице, где сейчас находилась Маша. Хорошо, что эти два учреждения относились к одному, разделенному на поликлинику в простонародье и многопрофильный стационар круглосуточного наблюдения. Так хоть будет возможность наблюдать подругу, раз приготовления противоядия осталось только ждать. С переводом проблем не было, да и меня сразу назначили лечащим врачом Маши. В первый мой рабочий день она выдала мне сюрприз — чертов яд. Хиганбана начала расти ввысь. Вообще, Рудову пришлось перебинтовать, потому что это чертово растение пускало корни, а их потом удаляли — действо кровавое, так что вся рука была огромной раной. Врач до меня молился на то, чтобы растение прекратило раз за разом выползать наружу и прорастать словно сорняк, который сложно удалить. В тот вечер этот дьявольский цветок вновь начал расти, словно на него вылили живую воду. Медсестра в панике звала меня, хоть кого-нибудь. Ваня, уснувший около палаты, резко подскочил, обезумевшим взглядом оглядывая происходящее. Парень уже рвался палату, но я успела его остановить. — Ваня, стой! — Говорю, буквально выталкивая этого лося из дверного проема. — Но, Машка… — Начал молодой человек. — Сиди тут! — Твёрдо овечаю, указывая на стул. — Что у нас? — Теперь я обращалась к медицинской сестре, которая замерла на месте, наблюдая за девушкой. Я сама немного ужаснулась. Зелёный окровавленный стебель полз ввысь по руке, оплетая ее, словно лиана, следом за ним подобно змеям ползли еще два стебля, на верхушках их всех красовались кроваво-красные круто скрученные лепестки и ярко-оранжевые тычинки, которые широко выступали по бокам, словно пламя костра окружало само сердце. — Операционную! Готовьте операционную быстро! — Командую, срывая голос. — Каталку, живо! — Мы перетащили Машу на каталку и вместе со всей аппаратурой повезли в операционную. Под яркими широкими лампами цветы увеличивались, а стебли продолжали ползти вверх, уже приближаясь к горлу, норовя придушить их обладательницу. В спешке я начала обрезать почти под самый корень эти самые стебли, но не видела, как светло-красная пыльца осыпается на обнажённые плечи девушки. — Скальпель, зажим, тампон, зажим! — Говорю, пока в очередной раз вскрываю огромную рану — сердцевину этого растения. Кровь вырывалась напряженной струей, пачкая хирургический костюм, едва не попадая мне в глаза. Отрезанные стебли сразу же тускнели и чернели, лепестки опадали, а вот из раны снова и снова тянулись все новые стебельки. Как будто гидра — отрежешь одну голову, на её месте появится ещё три. На дне раны быстро скапливалась кровь, затрудняя все мои вмешательства и манипуляции. — Елена Вячеславовна, там, посмотрите! — Отзывается операционная медицинская сестра, показывая на кожу ключиц. На месте упавшей пыльцы кожа вздулась, покраснела, словно ее окатили химикатом или кипятком. — Возьмите вату с физраствором, протрите и обработайте хлоргексидином! — Командую, приступая снова к выкорчёвыванию чёртового корня. Немного высушив дно раны, я увидела, наконец, эту луковицу, из которой рос цветок. Небольшое, грязно-коричневое плотное образование, из центра которого тянулись зёленые стебли. В ране таких было четыре штуки, три в процессе роста, а последняя в покое, но удалить нужно было все. Они с трудом отделялись от мышц, словно были частью их. Пришлось резать, потому что другим путем это было не выполнимо. Как только скальпель касался мышц, кровь заливала рану почти до краев, причем это была кровь из луковицы, а не из тела девушки. С трудом удалось удалить эти чёртовы луковицы, но моё внимание привлекло нечто другое — по правой стороне от раны шел длинный плотный тяж прямо до подмышечной впадины. Как будто воспаленный кровеносный сосуд, но для вены или артерии это очень плотно. — Скальпель, пожалуйста! — Пришлось разрезать кожу над моей находкой по внутренней стороне руки. Этим тяжем оказался очередной стебель, правда, коричневый и пульсирующий. Словно он жил собственной жизнью. По бокам от него отходили небольшие тоненькие отростки, почти прозрачные. Стебель был как будто припаян к мышце и ее фасции, и поэтому резать его оказалось куда труднее. Как только лезвие скальпеля пересекло стебель, полилась обильно кровь, словно я пересекла вену. — Зажим, отсос! — Раздаю команды, пытаясь остановить кровь и отделить чертово растение. Спустя пару часов мучений все было удалено. Маша потеряла около литра крови, если не больше, поэтому сразу после операции ей была назначена гемотрансфузия, а я уставшая отправилась хоть чуточку отдохнуть. — Лена, как все прошло? С Машей все хорошо? — Ваня накидывается с вопросами, едва я выхожу за двери операционной. — Так, Ваня, спокойнее, все хорошо! Она стабильна, сейчас ей переливают кровь! Как только привезут в палату, можешь зайти на часик! — Рассказываю, измученно улыбнувшись. Поддавшись эмоциям, Евстигнеев сжал меня в объятиях, едва не ломая хребет: — Ты сама как? — Хорошо, Вань! Спасибо! Позволь, я чуточку передохну! — Парень тут же отпускает меня.***
Зажги огни там, где мы одни…
Мирон привел Марка как только тот вернулся из тура. Бедный парень даже не отдохнул. Но должна сказать, выглядел он куда лучше, чем Маша. Конечно, он ведь не в коме. Только вот, как только он её увидел — скатился по стеночке и отправился в соседнюю палату. Парень очнулся ночью по словам Яна — его лечащего врача. Хороший специалист, грамотный и ответственный. Мирон в ту ночь дежурил около Маши, поэтому я решила составить ему компанию, тем более за переливанием очередного пакета крови нужно было следить. Мертвенно бледная кожа, обескровленные сухие губы, следы ожогов на правой ключице, перевязанная рука, осунувшееся лицо, острые скулы немного пугали, но я верила, что Маша к нам вернется. — Знаешь, я ведь ни разу не рассказывала, как мы с Маней стали подругами! — Произношу, обращаясь к Яновичу. Мужчина держал руку подруги в своих руках и смотрел напротив, где сидела я. — И как? — Общение началось с приятных мелочей, общих интересов! — Улыбка касается моих губ, как и Мирона. — Я даже не заметила, как она стала мне действительно близкой подругой. У меня их за всю жизнь всего три, считая вот Машу. Просто с первых дней знакомства и общения с ней, я поняла глубоко внутри себя, что это мой человек. Как бы смешно и наивно это не звучало. Маша ни разу при мне не показывала слабости, не давала отчаиваться мне. Когда все катилось по наклонной, она оказывалась рядом с советом, дружеской поддержкой, шуточками, которые бесспорно подняли бы мне настроение. Она всегда выслушивала все мое нытье, всегда, понимаешь? — Мирон согласно кивнул. — Ты бы видел меня, когда она сказала, что лично знает тебя, Ваню, Женю, Настю и Марка. — Федоров улыбнулся. — Уверен, живи ты в Питере, мы бы встретились раньше! — Он попросил меня пересесть ближе к нему. Устраиваясь рядом с ним, я опустила голову ему на плечо и глубоко выдохнула. — А еще мы с ней постоянно угорали над чем-нибудь. И она предложила мне вести Слово. Она стала моим личным психотерапевтом. А сейчас она лежит здесь, такая! — На глаза наворачиваются слезы. Я редко давала себе слабину, находясь рядом с подругой и при остальных ребятах. — Она — сильная девочка! — Спокойно произносит Мирон, обнимая меня за плечи и целуя в макушку. — Я знаю, что она сильная! Я верю в нее! Мне обидно, что я не могу ей помочь. — Тут же на себе я почувствовала осуждающий взгляд Яновича. — Мирон, она там блуждает в темноте, и мне, правда, обидно, что я не могу оказаться там с ней, подать руку и привести к свету! — Повторюсь, она сильная! — Сказал Мир. — А тебе пора прекратить себя винить! Ты помогаешь — готовишь противоядия, которое будет уже готово через сколько? — 7 дней 5 часов и 49 минут! — Отчеканила я, поглядывая на телефон, где у меня стоял таймер. — Вот, уже совсем скоро! Машка дышит, Марк рядом с ней, мы все рядом! Она уже скоро к нам вернется! — Твои бы слова, да Богу в уши, Мирон.***
Утром мне пришлось уезжать из больницы, дабы добавить очищенный экстракт руты в само противоядие. На парковке я заметила знакомую черную машину. Чертовски похожую на ту, что сбила меня. Водителя рядом не было. Ладно, к черту его или её, или кто там! Мне нужно обернуться за каких-то полтора часа. По возвращению в больницу меня уже встретили Настя и Мирон. Фёдоров не желал уходить оттуда. Марк уже пришел в себя и ждал, пока я отведу его к Маше, которой уже закончили капать кровь. — Марк, говори с ней. Она все слышит — только вернуться не может! Главное не молчи. — Напутствую юношу, пропуская его в палату к девушке. Парень понимающе улыбнулся и скрылся за белым пластиком. — А ты, дорогой мой, дуй домой! Тебе выспаться нужно! — Это было обращение к самому упрямому человеку на планете Земля. — Ага! — Мирон притянул меня поближе и поцеловал. Но, поцелуй был не долгим, потому что Ян пригласил меня посмотреть одного его пациента. — Домой, живо! — Почти шепотом, но строго сказала я, указывая на выход из больницы. Фёдоров ухмыльнулся, всё ещё оставаясь на своём месте. Вот же… Мы проходили мимо дико знакомой мне брюнетки, которая окинула меня таким презрительным взглядом, что аж ударить ее захотелось. Худощавая, длинные темные волосы, облегающие брючки, короткая блузка, яркая помада на губах, стервозный взгляд. Не мой бы статус, точно бы ударила. — Простите! — Девушка обратилась ко мне. — Как Марк Маркул? — Вот его лечащий врач, узнайте подробности у него! — Сухо ответила я, отходя подальше от неё, но не далеко. Брюнетка схватила меня за локоть и притянула к себе. — Хочешь, чтоб я тебе ещё раз что-то сломала? Шею, к примеру? Как Марк? — Отпустите! Иначе вызову охрану и вас отсюда выведут не добровольно! — Сквозь зубы выплёвываю слова. Спустя пару секунд я оказалась свободна, но после её острых когтей кожа немного ныла. Уже через минут 20 на весь коридор разнеслось моё имя. Понятия не имею, что случилось и кто кричал, но быстро выбежала на звук. Меня звали из палаты Маши, поэтому я отправилась туда.Жизнь — это кома, я скоро проснусь
— Лена, Ле… — Маркул замолчал, как только я вошла внутрь. — Я пришла, Марк! Что слу–чи–лось? — По слогам проговорила я. Если глаза меня не обманывали, на меня смотрела моя подруга. В сознании. Я не могла поверить, что снова вижу эти зеленые глаза, в которых плещется надежда. — Марк, выйди! — Говорю ему, но он не слушает. — Марк Маркул! — Уже чуть выше прозвучал мой голос. Парень с улыбкой посмотрел на меня и послушно вышел из палаты. — Сестра! — Ору на весь коридор. В палате было так душно, хоть и работала вентиляция. А, может, я просто сильно радовалась за подругу. — Маша, ты меня слышишь? — Нужно было сконцентрировать внимание девушки на себе. Рудова согласно кивнула, и уже хотела говорить, но я не позволила. — Тише! Пока никаких разговоров! — В палату внеслась медицинская сестра. — Приготовь мне стерильный набор, нужно удалить зонд и проверить функции ее организма. Так, Мань, будет слегка неприятно, потерпи! — Я взялась за прозрачный зонд, который был введен ей в желудок, и потянула на себя. Подруга зажмурилась от неприятных ощущений. — Потерпи! Вот так! — Зонд оказался на лотке, а в моих руках фонарик. — Смотри на свет, ладно? — Девушка согласно кивает. — А теперь на палец! Умница! — ее мозг функционировал. — Сожми мой палец! Ага! Помнишь свою фамилию? — Да, Ле-на, я Ру-до-ва! — тихо, почти шепотом, по слогам заторможенно произносит девушка. — Боже, как я рада, что ты очнулась! — Но тем не менее, радость надо было немного отодвигать в сторону, ибо состояние подруги важнее, чем мои эмоции. Дав определенные указания медсестре, я посмотрела на подругу. — Сейчас позову Марка! — Маша мучительно улыбнулась и прикрыла глаза. — Как же я рада! — Всё же легкие объятия и почти невесомый поцелуй в лоб не заставили себя ждать. — Отдыхай! Я пока расскажу остальным.***
В коридоре была непонятная шумиха — та стервозная брюнетка упиралась, пока её уводили сотрудники полиции. Только теперь я вспомнила, где её видела — это ведь она меня сбила и улыбнулась, когда проезжалась по лекарству. — Мирон, что случилось? — обратилась я к Яновичу, которого заметила по-близости. — Эта полоумная травила Марка и пыталась убить Машку! — И меня, — Добавляю тихо, но Мирон всё же слышит. — Что? — Она меня сбила, вроде! — Мирон в очередной раз на меня посмотрел, как бы говоря: «И лешего ты молчишь, женщина?». — Не смотри так на меня. Я вообще с хорошими новостями — Маша очнулась!