— Я так налажала, Мирон! Так сильно! — Удрученно говорила, замечая как слёзы, то ли от физической, то ли от эмоциональной боли, капают на мои колени, руки Фёдорова, пол. Рука болела так, словно на неё опустили тонну бетона, а потом ещё сыпанули мешок соли. Но, несмотря на такую сильную боль, внутри болело сильнее — страх за подругу, обречённый и грустный взгляд Мирона, раздавленное противоядие -все это угнетало намного больше, чем какой-то перелом.
— Милая, успокойся! Что произошло? У тебя кровь, что случилось? — Мирон задавал слишком много вопросов.
В голове бились только три вопроса: кто та девчонка на машине? Что нам теперь делать? Выдержит ли Маша? Нет, я не сомневаюсь в подруге — она сильная. Я не знаю кого-то или что-то, что сможет её сломить.
— Лена, поговори со мной! — Проговорил Мирон, пока я сидела, понурив голову. Стоило её немного поднять, как перед глазами поплыли мушки и все изображения были словно через какую-то пленку. Сморгнув и вытерев слёзы здоровой рукой, я посмотрела, наконец, на Мирона.
— Я приготовила противоядие, везла его сюда, но какая-то девушка сбила меня. Я даже марку автомобиля не успела разглядеть, тем более номер! –Тихо проговорила я. — Ещё и рука, видимо, сломана. — Это прозвучало так, будто руки у меня ломаются по несколько раз за месяц.
— Что? То есть сбили? Рука сломана? Ты издеваешься надо мной? Сначала Маша, теперь ты! — Мирон смотрел на меня, как на сумасшедшую, которая недавно вытворила какую-то херню. Может, так оно, конечно, и было, но я же не специально. — Ты сейчас же идешь в приемное или травматологическое отделение! Это не обсуждается! — Добавил он, видя мое несогласие.
Мирон для уверенности сам увел меня в нужное отделение, где мне восстановили целостность кости и наложили гипс. Боль была адской даже при введении анестетика. После всего пережитого, меня просто вырубило на плече у Фёдорова рядом с палатой интенсивной терапии, где лежала подруга. Я видела её мельком через большое стекло под аппаратом жизнеобеспечения.
Мне даже что-то снилось — не помню что. Помню, как Мирон меня поднял на руки, будто я ничего не вешу и вынес из больницы. Я упиралась, но когда это он меня слушал. Молодой человек усадил меня на заднее сидение, а сам сел вместе с водителем. Мы ехали в тишине, потому кто-то уснул на заднем сидении, облокотившись на дверь.
— Малыш, проснись! — Сквозь толстую пелену услышала я. Мирон уже открыл дверь, и помогал мне выбираться из машины. Действие анестетика уже заканчивалось, рука начинала болеть с новой силой.
— Да, иду! — промямлила я, выбираясь из машины. Я до сих пор была сонной мушкой, даже пока поднималась вместе с ним на наш этаж. Мирон был неразговорчив. Да и я, собственно, тоже не шла на разговор. О чём сейчас говорить? Что я всё просрала, что лекарства на ближайшие 11 дней не будет. А смогу ли я завтра встать, выйти на работу и снова приступить к приготовлению лекарства? Вряд ли — просто в один момент вся моя надежда рухнула, рассыпалась, растворилась где-то и в чём-то.
Дверь тихо открылась, мы с Мироном вошли внутрь. Как и каждый раз, Стайлз выбежал нас встретить, но в этот раз ему достались только пару поглаживаний без сюсюканья, как во все разы до этого. Мирон помог снять джинсовку, в которой я была, а потом просто повёл в зал. Голова дико болела — видимо, у него тоже, соулмейтство же взаимная фигня.
— Голова сильно болит? — Спрашиваю я.
— Что?
— Голова сильно болит?
— Не сильно. — Мирон хмурится. Да он может посоревноваться по своему состоянию с самыми хмурыми тучами.
— Мне жаль, Мирон! — Зачем-то произношу я, не до конца понимая, за что извиняюсь — за утраченное лекарство или за своё упрямство.
— Угу. — Тихо говорит он. Разговор не задавался. Я понимаю его — Маша в беде, а она часть нашей семьи. А еще он же беспокоится обо мне. Мирон сам наливает нам чай, достает лекарства и усаживается напротив меня, буравя взглядом.
— Ты же хочешь мне что-то сказать! — Говорю я, укладывая загипсованную руку на столешницу.
— Почему ты помчалась в больницу после аварии? — Спрашивает он, скрывая нотки злости и маленького бешенства.
— Я должна была… — Тихо начинаю я.
— Ты никому ничего не должна! Даже мне! Ты всего лишь обязана быть в безопасности! Мне хватает одного близкого человека в больнице— перебивает Мирон, но останавливается, глядя мне в глаза.
— Мирон, Маша мне не чужая, я должна была ей помочь! Я не могла просто остаться там же на месте.
— Ты была ранена, сломала руку! А если бы произошло, что-то пострашнее, чем просто перелом, сотрясение и ушибы? Ты об этом думала? — Мирон начал меня отчитывать, как маленькую девочку.
— Мирон, хватит! Не отчитывай меня за попытку помочь подруге!
— Я очень ценю, что ты пытаешься всеми правдами и неправдами помочь Маше, но, солнце, ты о себе хоть думаешь?
— Да, думаю!
— Не похоже! Если о себе не думаешь, подумай о других! Как думаешь, твои родители, брат будут в восторге, узнав об этом? А как думаешь, я в восторге? — Мирон резко встал со своего места и прошел куда-то мимо меня. Он так тяжело дышал и то и дело сжимал кулаки.
— Не в восторге вы, я знаю! — Бросаю я, разворачиваясь на месте. — Но, просто постарайся меня понять!
— Я бы понял, если бы ты поехала в больницу сразу после аварии, понял бы, не несись ты так на своем мотоцикле…
— Я не неслась! — Мирон строго на меня смотрит, — Ну, может, чуть-чуть. — Дополняю я. Федоров поднял взгляд и кивнул головой. Он подошел ближе ко мне и просто присел рядом, взял руки в свои ладони.
— Солнце, я же люблю тебя, дурочка! — Говорит Мирон. — Мне же не плевать, что с тобой! Мы соулмейты! И мне не хочется чувствовать твою боль, когда своей достаточно! — Улыбаясь одними уголками губ, продолжает, проводя тыльной стороной ладони по скуле.
— Сильно болит? — Спрашиваю я, дотрагиваясь до лысой макушки. Постепенно рука сползает на щёку, где уже прощупывается небольшая щетина.
— Не сильнее, чем у тебя! — Говорит Фёдоров, накрывая мою руку своей. — Но предупреждаю сразу — никаких больше таких выходок! Узнаю — прибью самостоятельно! — Напоминает он. Не могу сдержать улыбки, поэтому лыблюсь во все 32, но чертовы ссадины мешают. Тихо, почти про себя, ругаюсь.
— Люблю тебя! — Говорю я, всё же улыбаясь.
— Пойдем-ка спать! — Мирон поднимает меня и ведёт в комнату и помогает стянуть одежду, чтобы максимально не задевать больную руку. Такой нежный, но в то же время строгий — милашество чистой воды. Он стягивает с меня брюки, немного грязные.
— Так, видимо, нам нужно еще в душ! — Говорит он.
— Я сама, Мир! — Отвечаю с усмешкой. Но мое замечание было проигнорировано. Фёдоров такими же настойчивыми действиями затащил меня в душ, сдёргивая с себя одежду следом. Он включил тёплую воду, вставая рядом со мной.
— Вот скажи мне, как можно после такого выглядеть так бомбезно? — Мирон оценивающе рассматривает меня. Несколько минут назад он меня отчитывал, а сейчас откровенно любуется. Нетушки!
— Мирон, просто душ! — Говорю я, дотягиваясь до небольшой бутылочки с гелем. Фёдоров негромко ругается, но перестает ко мне приставать — просто помогает намылиться, а потом всё смыть.
Душ не занимает много времени, и мне уже хочется спать. Мирон заворачивает меня в полотенце и тащит в кровать, залезая туда следом. День выдался бурным как и 10 дней до него, поэтому я просто уснула.
Утро выдалось на удивление легким — боли почти не было, а на своем бедре я отчетливо чувствовала длинные музыкальные нежные пальцы. Мирон что-то рисует на моей молочно-белой коже, дышит в шею и изредка целует в плечо.
— Доброе утро! — Хриплю я — с утра постоянно пропадает голос.
— Доброе утро! — Мирон разворачивает меня к себе и целует в губы. — Как спалось?
— Замечательно! Спасибо тебе! — Улыбаясь, говорю я. — А ты почему не в больнице?
— А тебя тут одну оставить предлагаешь? — Мирон приподнимается на одном локте и заглядывает в мои глаза. Мне даже завтрак в постель принесли, да и Стайлз пришел поластиться. Мирон не перестает меня удивлять.
— Сегодня ты остаёшься дома! Никакой работы! Никаких дел! Ты восстанавливаешь здоровье! А я в больничку к Маше! — Дает указания Мирон, которые я благополучно нарушу, как только он уйдёт к подруге.
***
В центре, где я работаю, всё кипело. Андрей, наконец, выздоровел и вернулся. Молодой человек взял на себя большую часть работы. Было его жаль, но мне пришлось передать ему свою часть. Он не стал спорить– парень в очередной раз подметил, что я посветлела в хорошем смысле. Это мило.
Мне предстояло ещё на 10 дней зависнуть в лаборатории, снова практически ночевать там, потому что одно неверное действие– и все мои старания пойдут коту под хвост. Естественно Мирон отчитал меня, узнав в первый же рабочий день, что я с травмами пошла в лабораторию. Он мне столько по телефону выложил, что чуть ушки в трубочку не свернулись, но потом успокоился, согласившись, что моё решение было логичным и целесообразным — чем раньше будет готово противоядие, тем раньше Маша вернется к нам.
Каждый день я интересовалась её состоянием, которое не хотело улучшаться. Такое чувство, что девушку удерживали неведомые силы подальше от нас. Может, та девчонка её и отравила — это объясняло мою аварию. Нормальный человек вышел бы и помог, но она ещё с улыбкой проехала мимо, да по лекарству. Никогда не забуду!
День длился за днём, ингредиенты постепенно заканчивались. И в самый неподходящий момент закончился экстракт руты*. Это растение не так уж просто найти в наших аптеках, но можно слетать в Кипр и найти ее. Вид, произрастающий в нашей стране, не подходит — в нём мало действующего вещества, тем более оно разрушается при обработке. А я нашла в прошлый раз последнюю партию, завезенную к нам. Встал вопрос — как достать эту траву? Я просто измеряла шагами чёртову лабораторию, аппарат пищал, телефон разрывался от звонка. Вскоре звонить перестали — это к лучшему, поговорить со всеми успею и потом. Где достать чёртову траву?
Идея пришла сама собой. Всё же, учеба в медицинском приносит свои плоды. Так как университет был многонациональным, у меня было достаточно знакомых, которые могли бы помочь. Одним из таких знакомых стал Исса — мой некогда одногруппник, ухлестывающий за мной на протяжении трёх лет, пока мы не закончили учиться и не разъехались. Пришлось позвонить ему по видеосвязи. Друг ответил почти сразу.
— Елена, рад видеть и слышать! А ты хорошеешь с каждым годом! — Улыбнулся молодой мужчина.
— Здравствуй, Исса! Рада видеть и слышать! Мне нужна твоя помощь! — Ходить вокруг да около не имело смысла, поэтому лучше спросить прямо в лоб. Он выслушал краткую версию самой просьбы и зачем оно мне всё, а потом на минуту просто задумался, гипнотизируя меня взглядом.
— Что ж, думаю, я могу помочь!
— Отлично! — Обрадовалась я. — Отправишь сегодня же? Мне нужно как минимум 5 граммов сухого вещества.
— Нет! — Я не совсем поняла, что происходит, ведь он только что согласился. — Я приеду в Санкт-Петербург в двадцатых числах мая! Думаю, передать тебе это лично в руки будет лучше. Ты же знаешь, как ходят посылки! — Парень улыбнулся. Не сказать, что я была рада, но это было лучше, чем ничего. Мы договорились о встрече по его прибытию в Питер. А пока моя работа на несколько дней просто встанет.
***
20 мая. Последний день тура Маркула. Питер. Центр фитотерапии.
— Елена Вячеславовна, к вам пришли! — Осведомил меня Андрей, забредая в лабораторию, в которой я испытывала экспериментальные пробы противоядия с экстрактом нашей руты, правда, все проваливались — «Ласковый убийца» каждый раз оказывался сильнее.
— Иду, Андрей, спасибо! — Отозвалась я, снимая личную защиту. В кабинете меня ждал деловой мужчина с кейсом в руках и небольшим букетом цветов, который мне придется куда-то деть, ибо врать я не люблю и не умею, тем более Фёдорову, который с того звонка Иссе сам не свой.
— Здравствуйте! — Поприветствовала я гостя. Мужчина развернулся и им оказался мой бывший одногруппник. Исса лучезарно улыбался, а потом подошёл слишком близко и крепко сжал в объятиях, из которых я попыталась в ту же секунду выбраться.
— Лена, рад увидеть! — Проговорил он. — Не смотри на меня, ничего не будет! — Значит, об этом помню не только я. — Ныне я женат на самой чудесной девушке и у меня две замечательные дочурки-близняшки! — Всё с той же улыбкой произнес Исса. — Просто рад тебя видеть!
— Я тоже! — Пришлось выдавить из себя самую дружелюбную улыбку.
— Я привез больше, чем нужно! Не знал, что тот яд ещё в ходу. — Я пожала плечами, ибо сейчас ничему не удивляюсь. Мужчина передал мне небольшой пакетик из кейса, где было нужное количество того самого растения.
— Спасибо тебе!
***
Приготовление лекарства продолжалось. Андрей до сих пор вёл всех моих пациентов– многие звонили и выражали ему своё уважение, а парень всё время говорил, что у него хороший учитель. Он оставлял мне только сложные случаи, но эти «сложные случаи» меркли перед самыми непонятными мне — казалось, всё просто — их отравили, сделай противоядие и всё кончится. Но с каждым днем Маша уходила от нас дальше, а по возвращению из тура в соседнюю с ней палату слёг и Марк, не в силах выносить кому своего мейта.
