Это мое #Мнение

Год назад       Господи, я выжила в этом угаре. Никогда больше пить не буду, хотя кому я пизжу… Нащупываю рукой очки и отрываю голову от подушки. За окном серый мартовский день в Питере — всё, как обычно. Оглядываюсь и понимаю, что моя тихая обитель превратилась в притон — повсюду лежат пьяные и угашенные тела, везде пустые бутылки и использованные гандоны. В ванну даже заходить не хочу — мне тупо стрёмно от одной мысли, что я могу там увидеть. Среди всей этой мешанины тел, вещей и бутылок нахожу телефон — два часа дня. Я опять проебала все deadline`ы — сегодня мне надо было сдать курсовую и свести альбом для какого-то мажора из Лондона. И если последнее я еще успеваю, то учёбу я успешно просрала. Да и пофигу, на самом деле.       Всё же приходится идти в душ — не в кухне же мне умываться? Мельком кидаю взгляд на зеркало — всё не так херово. Бардак на голове пожизненно, поэтому можно вообще не париться, а подправить его муссом — так вообще будет отлично. Мешки под глазами чернеют на бледном лице — всё же надо меньше сидеть на студии, а то, правда, уже на вампиряху смахиваю. Выхожу из ванной уже почти собранной — высушить волосы и накраситься много времени не займёт, как и приготовить что-то поесть, а вот чтобы убрать из квартиры весь этот сюр, придётся постараться.       И что мы такое вчера отмечали? Да я и сама не помню, честно говоря. Но вот когда я увидела среди лежащих ничком на полу тел самого Яновича, мне стало любопытно и страшно одновременно. Что мы праздновали и где умудрились подтянуть на тусовку самого главного эмси всея Руси? Потеребив его за плечо и дождавшись более-менее осознанного взгляда, я задала так сильно волнующий меня вопрос. — Маша, ты вообще ничего не помнишь? — И вот тут я чуть не упала. Ну откуда он знает моё имя? Он что, всех фанаток запоминает? — Мирон Янович, я серьезно. Откуда вы знаете, как меня зовут и что вы делаете в моей квартире? — Нервы ни к чёрту, а ему хоть бы хны — сидит да лыбу давит. Окаянный. — Мань, тебя вчера на Booking подписали. Решили отметить. Нахерачились. Ты привела нас к себе домой и сказала, чтоб мы располагались как дома. Всё. И это, давай на «ты». Я же не старый дед — мне всего-то 32. — Н-да… Вот во что я снова вляпалась, оказывается. Так, стоп. Как это, подписали на Booking Machine? Я же не участница Версуса, не подавала заявку на FreshBlood, а стало быть — какого хрена? — Мирон, — начала и замялась, не зная, как спросить.- А за какие заслуги меня подписало самое известное агентство? Я ж не… — Мирон перебил меня, не давая закончить. — За такие, что ты отличный бэк–МС, оказывается и неплохой организатор. Ты же сама мне скидывала площадки, на которых можно выступать. Ты договаривалась с директорами, пока Женя болела. Поэтому, с сегодняшнего дня, ты — официальный член нашей команды. — Так, ладно, с этим разобрались. С вот этим что делать? — Спрашиваю, обводя рукой весь пиздец, происходящий в квартире. — Думаю, ничего. Сами уберут — не маленькие.       Мне, конечно, ссыкотно оставлять квартиру открытой, поэтому Янович предлагает остаться и помочь с уборкой, пока я буду на работе. Неохотно, но соглашаюсь — всё ж лучше, чем ничего. Настоящее время       Эх, Янович, если бы ты знал, что мне твой бэк-МС обещал за сегодняшнюю съемку, ты бы меня из квартиры не выпустил. А Рудбой умеет уговаривать — вот у кого надо учиться дипломатии.       А обещано было ни много ни мало — собственная студия звукозаписи и неделя прикрытия перед начальством, которое сейчас на меня волком смотрит. Ну чего ты злишься, Мирон? Я же не просто так, забавы ради — я альбом пишу. И ты это знаешь. Как знаешь и то, что меня это дико выматывает — словно музыка выпивает меня до последней капельки. Как знаешь и то, что я блюю чертовыми цветами. Но молчишь — и спасибо тебе за это. Ванька снова наводит камеру на меня и просит, чтоб я села так же, как вчера — людям понравилось, а значит, стоит продолжать именно в этом направлении. Рикка снова подаёт сигнал, и я начинаю. — Добрый вечер всем, с вами рубрика #МнениеЭксперта и я, её ведущая, Мария Рудова.       Буквально вчера получила новую тему на сегодняшний выпуск — нашумевший клип Эминема в коллабе с Эдом Шираном на трек River из нового альбома Боженьки всея западного рэпа (4 с хуем ляма просмотров за сутки, шутка ли? Нет, скорее, инфоповод).       Итак, начнём. Начало весьма интригующее — интервью с провокационными вопросами и небольшой скандал отдельной пары. Очень круто показано ощущение одиночества и пустоты — очень актуально на день Валентина было бы, но сегодня второе марта.       С другой стороны — ламповая атмосфера парта Эма на студии. И снова скандалы. Провокационные кадры в пустой разгромленной гостиной режут по живому. Очень понравилась и задела съёмка в зеркале — этот рассказ из жизни каждой современной пары, которая рано или поздно сталкивается с таким явлением как дети. И начинается то, что мы видим в зеркале — символично, кстати: мы видим собственное отражение, ведь через это пройдёт каждый; пусть не сейчас, не сегодня и не завтра, но пройдёт — стадии принятия неизбежного: отрицание (он говорит, что не может иметь детей), гнев (обоюдные крики), торг (он отправляет её на аборт), депрессия (она стоит под дождем в белой тунике, что тоже, кстати, имеет сильный символический посыл — белые одежды говорят о невинности, а дождь, под которым она стоит — её надежды, которые разбиваются о землю) и, наконец, принятие — они вместе. НО. Перед этим есть кадр, где девушка лежит под дождем на асфальте. Снова символизм? Не буду вдаваться в детали — не в этот раз. Клип вышел весьма тяжёлым и личным для каждого — не сейчас, так потом ко всем придёт принятие этой работы. Работа философская и в ней много символизма.        Общее впечатление как от хорошего вина с многолетней выдержкой — горько, но с приятным послевкусием, клип заставляет задуматься над своей жизнью и что-то начать делать, чтоб она не закончилась так же погано – в пустом, разнесённом на кирпичики, доме. 10/10, рекомендовано к просмотру.       Произношу последнюю фразу и понимаю, что меня колотит от холода. Началось. Как же мне надоело цвести, кто бы только знал. Мирон понимает и быстро выводит меня из бара на улицу. Здесь холодно, но, как ни странно, помогает прийти в себя — дышать становится легче. — Маняш, ты ничего не хочешь мне рассказать? — В который раз задаёт вопрос Янович, и в который раз я отрицательно качаю головой. Не надо, Мирон, не лезь в душу. И без тебя тошно. — Мир. Не надо. Ты же знаешь, что не скажу. — Надулся аки мышь на крупу. — Не обижайся, пожалуйста. Я расскажу. Но не сейчас. — Всё в порядке? — Ванька и Макс выходят на улицу к нам и ёжатся — чай не май месяц, ребят, куртки надо было одевать. — Да, всё хорошо. Вы идите, я сейчас вернусь. — Начальник понимает и отходит вместе с парнями, попутно задавая рабочие вопросы Рудбою. Я же отворачиваюсь от них и, облокачиваясь на стену, дышу. Недолго мне так стоять, потому что буквально через 30 секунд меня выворачивает на девственно-чистый снег цветущей в моих лёгких мятой. Такие обострения происходит нечасто, но последнее время всё чаще и чаще после того, как я посещаю офис BM. Поэтому я и просила у Вани студию и прикрытие на неделю — отойду и снова в бой. Мне вообще не интересно, кто там такой объявился из-за которого я цвести начала, но лучше бы мне пока не появляться в офисе.

Цвети! Как бы не был мой мир плох — ты находила себя в нём

      Побледневшая и с легким тремором в руках, я захожу обратно в бар. Прошу Макса сделать чай, но без мяты — просто зелёный с лимоном. Парень обеспокоенно смотрит на меня, но молча делает напиток и ставит его передо мной, рядом с черничным пирожным. — Тебе бы поспать не мешало, Мась, — так меня называет только он. — Мы беспокоимся. Ты последнее время бледнее, чем обычно. — Н-да, теперь я убедилась необходимости отгула. — Всё в порядке, Макс, не стоит беспокоиться. — Да уж, вижу я, как всё в порядке. Чаем заливаешься, бледная постоянно… Цветёшь? — Ты не представляешь, насколько ты прав, Максимка. — Цвету, — признаю очевидное, опуская голову. — Другим знать не обязательно, окей? Не надо трезвонить на каждом углу об этом. — Макс смотрит исподлобья, словно спрашивая взглядом, совсем ли я идиотина.       Остаток дня проходит как в тумане. Помню, как добралась до студии, помню, как писала бит, а вот что было дальше — пустота. Очнулась от прикосновений ко лбу прохладных пальцев — Божечки, хорошо-то как! Прохладненько! — Ну, слава всем богам, живая! Я думала — всё, откинула коньки рыжая. — Женя?! Какого ты здесь делаешь? Ты же, вроде, улетела в Грецию на отдых. Наверное, у меня уже глюки начались из-за чёртовой мяты. — Женя? Ты каким ветром? — Спрашиваю и понимаю, что голос осипший и горло сушит как после хорошей попойки. Женечка словно мысли читает — подаёт стакан живительной влаги. — Каким-каким… Мирон просил приглядеть за тобой — уж больно хреново ты выглядела у бара. Да и сейчас не лучше — в гроб краше кладут, ей-Богу. — В этом весь Фёдоров — выдернуть своего менеджера с отдыха, чтоб присмотреть за моей бренной тушкой, пока я загибаюсь от цветения. — Кто бы сомневался… Я, что, отключилась? — со страхом понимаю, что могла испортить дорогую аппаратуру, но Женя успокаивающе прикасается к плечу, заставляя опустить голову обратно. — Всё хорошо. Я поймала тебя, когда ты шла в кухню — ты чуть головой в косяк не вписалась. Мне Макс сказал, что ты цветёшь — это правда? — Ну, Максимка, ну жопа такая. Устрою я тебе, когда выйду, ох устрою… — Цвету, чего уж отпираться, — для меня это звучит как приговор. Я даже последнее время не могу покурить — чёртова мята сразу начинает противиться дыму и цветет в три раза сильнее. — Маш, это ведь не приговор, — говорит Женя с грустью, а я понимаю, что для меня это — эшафот и только высший разум знает, сколько мне осталось. — Приговор, Жень, и обжалованию он не подлежит. — Встаю с диванчика и сажусь в кресло — самое время написать что-то энергичное и весёлое, чтоб перебить неприятный привкус от разговора и ситуации в целом. — Посидишь со мной? — Конечно, посижу. И не потому, что Мироша голову мне открутит, а потому что хочу послушать твой новый шедевр, который скоро будет из каждого утюга играть и подростки будут трясти под него конечностями.