Дети угасшей эпохи

      «…Да, воистину, сей анонимный автор любит цветастый язык и Важные Слова с Заглавной Буквы. Вся книга, надо заметить, написана подобным языком, что делает её академическое прочтение довольно сложным: подобный стиль куда больше подходит перу служителя Белого пути, нежели исследователю нежити, подходящему к проблеме с научной точки зрения. По большому счёту, сие собрание заметок и написано вовсе не с целью разобрать вопрос нежити — готов поспорить даже, что не с целью просвещения: анонимность подобных трактатов — приём весьма распространённый, но денежный след всегда укажет верную дорогу. В высших кругах Белого Пути кое-кто уже называет эту книгу «еретическим пасквилем», а осведомлённые господа имеют догадки на предмет личности автора, но поскольку данный вопрос пока насквозь спекулятивен, оставлю его за пределами обсуждения.       Да, воистину, сей трактат оставляет желать лучшего в области языка, подхода к проблеме и подбора источников. Но в условиях, когда тема нежити почти табуирована, это одна из лучших компиляций данных по нежити, которая у нас есть. И если продраться через напыщенность стиля, сомнительные сентенции и общий эсхатологический тон, то из книги можно почерпнуть довольно полезные знания.       Мне хоть и не пристало делать заметки для недалёких, но всё-таки стоит сказать очевидное. Разумеется, нельзя полностью воспринимать всерьёз пассажи об изначальном состоянии мира: глупо было бы предполагать, что Гвин и его соратники появились из ниоткуда, а институт рыцарства возник на пустом месте, равно как и множество других понятий, которые предполагают длительное существование и эволюцию общества. Дочери Изалитской ведьмы во вступлении именуются дочерьми Хаоса, хотя на тот момент Ложа Хаоса ещё не существовало, что выдаёт некоторую неподкованность автора.       Во многом текст довольно близок к нарративу Белого Пути: мир, каким мы его знаем, начался с Адвента Огня и войны Гвина с драконами. Вдобавок, этот же нарратив предполагает существование людей и до Адвента: тот факт, что Всеотец Ллойд, центральное божество Пути и легендарный основатель церкви, называется дядей Гвина во всех канонических текстах, уже говорит об этом, и несмотря на то, что у нас крайне мало сведений о реальном Ллойде, само его существование вызывает мало сомнений. Возможно, впрочем, что «окутанный туманом мир» — лишь фигура речи, метафора, призванная показать тот катастрофический недостаток сведений о мире до Адвента, который мы до сих пор не восполнили.       Достоверно мы знаем лишь то, что война с драконами действительно имела место, а означенные лица действительно в ней участвовали, а также — что Гвин и его соратники, нашедшие Первородное пламя и получившие с его помощью некие силы, использовали его для изменения облика нашего мира. Адвент Огня, по всей видимости, породил солнце, которое мы видим в небесах. В этом плане, опять же, автор повторяет постулаты церкви Белого Пути: солнце является отражением Первородного Пламени, что горит в Лордране. А раз так, то оно горит ярко, лишь проплывая над теми землями, где костры, являющиеся копией Пламени, в достаточной мере напитаны душами и человечностью, и где проклятие нежити ещё не пустило глубокие корни.       В этой связи, опять же, можно вспомнить сведения путешественников и военных о том, как солнце начинает тускнеть над землями Бальдера и Берниции, печальная судьба которых нам всем известна, и как в определённых регионах можно наблюдать «рассвет» и «угасание» в различных точках неба над горизонтом. Новые наблюдения, приводящиеся в трактате — очередной аргумент в пользу того, что «вечные ночи» и угасание солнца — по всей видимости, астрономическое явление, однако оно — и это очень важно — уникально для регионов, где сила Пламени угасла. Так, даже если солнце тускнеет над Бальдером, этого нельзя наблюдать из Асторы. До сих пор не вполне ясно, что же это: шутка человеческого восприятия или некая магия, действующая, подобно завесе, накрывающей «бессолнечные» земли? Окончательная точка в этом вопросе пока не поставлена, однако аноним упоминает повсеместный холод и бесплодную землю, что говорит о недостатке тепла, а не только о недостатке света, что и заставляет многих склоняться к «астрономическому» объяснению.       К сожалению, всей этой картине не хватает точных данных, а информация о Лордране весьма спекулятивна: с тех пор как четыреста лет назад лорд Гвин пожертвовал собой и заново возжёг Первородное Пламя, Лордран пришёл в такой упадок, что все сведения оттуда должны подвергаться тщательной проверке: мало кто способен выжить в таком хаосе, не говоря уже о том, чтобы отыскать крупицы правды. Даже высшие иерархи церкви вряд ли знают о происходящем: они уже давно утратили прочную связь с Лордраном, а их экспедиции туда, по мнению некоторых — всего лишь попытки отыскать древние артефакты, прикрытые заявлениями о «священных миссиях».       Наиболее интересными представляются сведения о жертвах проклятия, которые автор собирал с тщанием доктора, исследующего болезнь, многие из них — новые и довольно смелые в свете неофициального табу церковников на эту тему. Перед тем как перейти к комментариям об этой серии наблюдений, кратко скажу об основном тезисе: тот, кто стал умертвием, сохраняет разум, покуда он помнит о своей цели и покуда в нём осталась сила воли идти за ней.       Как нам известно, всякий отмеченный проклятием нежити не умирает окончательно, но через некоторое время возрождается, однако с каждой новой смертью утрачивает часть себя — этот процесс поначалу затрагивает воспоминания, а затем и характер, и разум человека. Таких стало принято называть «пустеющими». Помимо смертей, этот процесс вызывается также обычным течением времени, и рано или поздно человек окончательно теряет разум и становится «опустошённым» — «пустотелым» в терминологии автора. Он сохраняет душу даже в посмертии, но его эссенция, его человечность (во всех смыслах) улетучивается. Вспомним предположение о том, что именно она даёт людям разум и волю, в противоположность душе, являющейся источником жизни как таковой. Если заключить, что это предположение верно, а также вспомнить тот факт, что с каждой смертью нежить теряет именно человечность, сей тезис представляется весьма правдоподобным».              – Логан Мегенбергский, профессор Винхаймской Школы Дракона, комментарий к «Книге последних дней» в сборнике «Compendium Immortui»       

***

             Застегнув последний ремешок на доспехе, Рамильда хлопнула Самерсета по плечу. Рыцарь сдержанно кивнул и надел шлем. В его присутствии Рами по-прежнему ощущала некоторую неловкость: пускай они разрешили вопрос старшинства, это не меняло того, что её брат по ордену когда-то сражался наравне с её собственным отцом и был гораздо старше, хотя проклятие и сохранило его молодым.       И тем не менее, присутствие собрата по ордену обнадёживало. Это было воистину удачное совпадение, что он оказался в Прибежище. Слегка беспокоило лишь одно: Самерсет пережил тридцать лет скитаний — и это после самого травматичного опыта в своей жизни. Чего это по-настоящему стоило — быть похороненным заживо? Идти неведомо куда, неведомо сколько — и на одной лишь воле к жизни? В его стальном, слегка отрешённом взгляде она чувствовала невыразимую боль, но была ведь причина, по которой он по-прежнему носил синюю котту с золотой эмблемой?..       Уже одно то, что он вернулся к себе, побывав на грани опустошения, говорило о силе воли, какую редко сыщешь. Раз уж Лейтон сам говорил о том, что не предал забвению идеалы рыцаря, Рами не имела оснований ему не верить. И оттого, что с ней рядом был человек, готовый, как и она, до конца искать избавления от проклятия, Рамильде было спокойнее.       Пользуясь моментом, пока остальные собирались, рыцарша подошла к Ксендрику и негромко обратилась к нему:       – Поговорил вчера вдоволь с этим… Петрусом?       – Более чем, — протянул чародей с усмешкой. — Человек он явно сообразительный. Они не станут чинить нам проблем: всё это вполне на руку Белым по понятным причинам.       – Хочешь сказать, им на руку, чтобы нежить сама пыталась развеять проклятие?       – Именно. Они, конечно, имеют свои выгоды с проклятия, но давать ему разрастаться — не в их интересах. Вдобавок, всегда лучше загребать угли чужими руками.       Рамильда кивнула. На языке так и вертелись не самые лестные слова.       – Скользкий тип, не правда ли? — произнесла она.       – Определённо. Он даже подбросил мне мысль, что за «скромное вознаграждение» может научить любого человека чудесам… если в них возникнет надобность. Как видно, он человек довольно широких взглядов, но эта широта в значительной мере держится на взятках. А здесь отец Петрус почти как кот на маслобойне…       – Да уж, — вздохнула Рамильда, покачав головой. Отец Петрус, по-видимому, был не из тех, с кем она предпочитала вести дела. Было даже любопытно, готов ли он был за «скромное вознаграждение» не докладывать в Торолунд о группе нежити, сбежавшей из Прибежища. Но, учитывая отдалённость и заброшенность Лордрана, едва ли кому-то в Белой церкви было до них дело.       – Ты вчера то и дело бросала взгляды на его слугу, — заметил Ксендрик, стрельнув взглядом в сторону храмовой пристройки. — Я так понял, его стоит опасаться?       – Стоит. Он очень матёрый — всё примечает и не отсвечивает, а судя по его повадкам, он страшен в бою, хоть и низкий.       – «Остерегайтесь тишайших», — многозначительно произнёс Ксендрик.       – Буду приглядывать, — Рами сдержанно улыбнулась чародею. — Береги себя в бою. Я буду на подхвате с эстусом, если придётся туго.       – Премного благодарен, — улыбнулся тот в ответ.       Чуть в стороне, недалеко от костра, Мендес сидел, скрестив ноги и держа в руке глиняную плошку с причудливым геометрическим орнаментом — видимо, из своих пожитков. По обеим сторонам от себя он разложил по два своих топора — сначала для ближнего боя, затем метательные. Чуть приподняв свободную руку, он вызвал к жизни свой пиромантский огонёк и поднёс его к вороху листьев, собранных на дне плошки — будто жрец, проводивший церемонию. Листья вспыхнули, сморщиваясь и чернея, и Рамильда с интересом смотрела на то, как Мендес, взявшись за плошку обеими руками, прикрыл глаза и вдыхал лиственный дым.       Медленно подойдя к гладиатору, она не решилась его отвлекать и присела на корточки неподалёку, наблюдая за его ритуалом. Мендес с улыбкой повернул к ней голову, открыв глаза:       – Любопытно? — произнёс он.       – Очень, — вернула улыбку Рамильда. В нос ударил запах жжёной листвы. — Не хотела тебя отвлекать.       – Ты не отвлекаешь, — гладиатор помотал головой. — Это мой воинский ритуал, а нашего бога не волнует, буду ли я молчать или с тобой разговаривать.       – А кто же твой бог? — Рами слегка наклонила голову.       – Ха-ха, бог воинов, конечно же! — Мендес слегка развернулся к ней, не меняя позы. — Ты, наверное, спросишь, как его зовут, но у него нет имени. Мы, воины, называем его… как бы это… — он сделал неопределённый жест, силясь подобрать слово. — Ну вот как это у вас говорится, когда у бога разные… черты характера? — он сделал особый упор на последнем слове.       – Аспекты? — предположила Рами.       – Да! — он щёлкнул пальцами с лёгкой улыбкой. — Мы называем его по аспектам, которых ищем. Сила, Стойкость, Отвага, Ярость… Каждый воин ищет чего-то своего.       – А чего же ищешь ты?       Мендес хмыкнул и с той же улыбкой повернул голову, уставившись куда-то в небо и раздумывая. Рами не могла не обратить внимания, что в спокойной обстановке его акцент становился куда слабее, и гладиатор говорил более сложными и витиеватыми фразами, чем в бою. Но даже при этом он сопровождал свою речь мириадами разных жестов: наверное, это была привычка от долгих лет скитаний и общения с разными народами.       – Раньше я искал Силы, — сказал он наконец. — Многие её ищут. Но сейчас Сила у меня есть и так. Поэтому я ищу… — гладиатор обратил на неё взгляд, — Безмятежности.       – Необычайно, — улыбнулась ему Рамильда. Что-то ей очень понравилось в этом ответе. — Интересно, что ты сказал, мол, раньше ты искал Силу. Казалось бы, очевидное желание для воинов, но сила ведь бывает разной, да? — она понимающе приподняла брови.       – Ха-ха, да-да, ты смекаешь, гляжу! — усмехнулся Мендес. — Да. Но давай про это потом поговорим — нам выступать скоро. А мой ритуал почти закончен.       – В чём он — твой ритуал? — спросила Рами. Заслышав шаги рядом, она на секунду обернулась: Ксендрик тоже подошёл к ним, с любопытством слушая.       – Хм… — Мендес поднёс пальцы к подбородку и сделал настолько задумчивый вид, как будто специально показывал, что притворяется. Его улыбка и усиленный акцент не оставили сомнения в том, что он говорил понарошку. — Когда ты сжигаешь листья особых деревьев и вдыхаешь дым от них, ты вдыхаешь силу самой земли, чтобы крушить черепа врагов!       Они рассмеялись одновременно от всей этой нелепицы.       – Просто прекрасно, — покачала головой Рами с широкой улыбкой. — А если по правде?       – А если по правде… — Мендес глубоко вздохнул и успокоился. — Это ритуал очищения. Мы сжигаем листья, потом добавляем к пеплу горсть земли и посыпаем голову. И так — либо перед битвой, либо когда приходишь в другие края. Важно, чтоб это была земля, на которой ты будешь проливать кровь, понимаешь?       – Наверное, да, — покивала Рамильда. — Ты как бы говоришь: «Я готов умереть на этой земле, и будь что будет», так?       – Можно и так сказать, — многозначительно кивнул Мендес. — Ты… любопытный человек, всё тебе интересно. Про это меня мало кто спрашивал.       – Про таких, как я, говорят «любознательный».       – Да, точно! — он задрал кверху палец, энергично кивнув. — Любознательная.       – Мне действительно интересно. Во-первых, для меня это в диковинку, чужие обычаи надо знать… ну а во-вторых, ты мой товарищ, а это явно для тебя важно. Товарищей тоже надо знать.       – Хорошо говоришь! — гладиатор хлопнул рукой по колену, выражая одобрение. — Спасибо. Тогда я потом тоже буду задавать вопросы — узнавать тебя.       – А вот позволь полюбопытствовать, Мендес, — вступил Ксендрик. — Мне интересно, где ты научился пиромантии. У нас в Винхайме этой магией почти не интересуются, а всякие недалёкие вообще считают пиромантию нечистой — слухов много, а толковых сведений мало.       – Это не совсем магия, — покачал головой Мендес. — Это… как сила духа, которая…       – …Воплощается? — предложил слово чародей.       – Да! Воплощается в огне. Только сначала учитель должен передать тебе часть своего огня — я свой получил на Великих Болотах.       – О, я много про них слышала, — покивала Рамильда. — Я знаю, что на Болота стекаются люди, которым плохо живётся в соседних краях, но никогда не видела это место вживую. Правда, что там живут целые общины пиромантов?       – Ха-ха, ну не совсем, — гладиатор помотал головой. — Пиромантов не так много! На маленькую общину может быть один-два, учитель и ученик. В больших общинах — там побольше. Некоторые и вовсе перебираются из одной в другую!       – А им такое сходит с рук? — спросил Ксендрик. — Лично я слышал, что народ на Болотах не самый приветливый. Разве могучий пиромант не будет видеть конкурента в другом таком же?       Мендес снова усмехнулся.       – Вовсе нет! — он махнул рукой и продолжил жестикулировать. — На Болотах добрый, гостеприимный народ! Меня они сразу приняли. А если один пиромант приходит в гости к другому, они меняются знаниями и помогают советом!       – Вот это я понимаю, радушие, — Ксендрик улыбчиво переглянулся с Рамильдой. — Никакой конкуренции, только здоровый научный дискурс, а?       – Не то слово, — посмеялась рыцарша. — Но да, я слышала, что там приветливые люди. Многие бежали туда от преследований, в конце концов.       – Вот-вот! — закивал Мендес. — Не знаю, что такое «дискурс», но пироманты друг друга не гонят. Некоторые из них даже бывают старейшинами — либо странствующими мудрецами, которых слушают, — тут он комично скривился и покачал ладонью в воздухе. — Бывает, конечно, кое-кто пытается всю силу в свой кулак собрать, как это… подмять остальных! Но таких обычно гонят, как только поймут, что они слишком много силы хотят.       – А как ты всё-таки получил свою силу пироманта? — спросила Рамильда. — Говорят, это у них что-то вроде секретного знания. Или снова неправильно говорят?       – Конечно неправильно! — у Мендеса на мгновение снова прорезался сильный акцент. — Зачем знание, если им нельзя делиться? У пиромантов так считают. Никаких секретов, но! — он характерно поднял палец кверху. — Ты кое в чём права, абы кому свой огонь не дают. Как-нибудь потом я вам расскажу свою историю, а пока… разрешите мне провести остаток ритуала молча.       – Конечно, — покивала Рами, поднимаясь на ноги.       Мендес признательно кивнул ей. Снова закрыв глаза, он вдохнул остатки дыма, исходящие от горсти пепла, в которую обратились листья, и шумно выдохнул. Затем зачерпнул горсть земли, перемешал с пеплом, после чего наклонил бритую голову и медленно посыпал её, опустошая плошку. Что-то беззвучно прошептал, просидел в молчании ещё несколько мгновений, а потом, как ни в чём не бывало, резво поднялся и задорно улыбнулся Рамильде и Ксендрику.       – Спасибо за разговор!       – Взаимно, — ответил чародей. — Буду рад продолжить на досуге.       – И тебе спасибо, Мендес, — слабо улыбнулась Рами.       Пока гладиатор пристраивал на себе топоры, Рамильда оглядела отряд. Удостоверившись, что все были готовы выступать, она прочистила горло: оставалось уладить последний, самый важный вопрос.       – Друзья! Хотела кое-что обсудить, перед тем как отправимся. У нас всех тут разные умения и привычки, но большинству из нас воинская выучка не чужда. Мы должны действовать, как слаженный отряд, и к этому нужно привыкнуть — на притирку у нас уйдёт некоторое время. Но, прежде всего, нам нужен командир. Я знаю, что у нас здесь нет чёткой иерархии, но нам критически важен человек, который будет отдавать приказы в бою и как-то руководить. От этого напрямую зависит наше выживание. Это касается только боя, а не принятия каких-то общих решений. Все согласны?       Ей ответили утвердительно.       – Рю, — продолжила Рами. — Ты водил людей в бой множество раз и командовал войском — у тебя явно больше опыта, чем у меня. Потому я предлагаю тебе повести и нас.       Кацумото медленно, даже почтительно кивнул в ответ.       – Я готов, если остальные согласятся.       – У меня на это нет возражений, — сказал Ксендрик. — Наш воин с востока уже показал себя неплохим командующим.       – У меня тоже нет, — подтвердил Мендес.       – Что ж, пусть будет так, — произнёс Самерсет.       Самурай снова кивнул.       – Принимаю. Я постараюсь вас не подвести.       – Ксендрик, — продолжила Рами. — Согласишься стать нашим «казначеем?» Души здесь — ценный ресурс, и мне думается, что у нас всегда должен быть своего рода неприкосновенный запас, а остальное будем делить поровну.       – Я всегда готов, — слегка улыбнулся чародей. — Спасибо за оказанное доверие.       – Отлично, — подытожил Рю. — Тогда давайте выдвигаться. Рами, Самерсет, пойдёте впереди, Ксендрик — в середине, мы с Мендесом замыкающие. Пошли.       Рамильда надела саллет с красным пером и застегнула ремешок на подбородке. Бросив последний взгляд на костёр и на Отчаявшегося, наблюдавшего за ними, она кивнула ему на прощание и зашагала прочь. Отряд, вытянувшись в цепочку, двинулся к акведуку.       – Клинки наружу, — сказал Рю в какой-то момент, прицепив к тетиве стрелу. — Здесь могут напасть откуда угодно.       Рамильда плавно достала меч и сняла щит с плеча, держа его близко к телу. В тихом утреннем воздухе были слышны только птичьи переклички.       Беспрепятственно поднявшись по узкой лестнице, выдолбленной в скале, они ступили под своды акведука и двинулись вдоль крытого канала. Под ногами журчала свежая, чистая вода. Шаги отдавались гулким эхом в тесном коридоре, и только свет, проникавший сбоку где-то впереди, служил неким ориентиром. В конце концов, они упёрлись в решётчатую дверь, от которой налево вёл проём, через который и лился дневной свет. За ним оказалась длинная лестница наверх, шедшая вдоль акведука, и отряд поднялся по ней.       В глаза ударил яркий свет. Они очутились на площадке, примыкавшей к верхним этажам высокого дома с двускатной черепичной кровлей. Со всех сторон их обступали шпили фигурных башенок, каменные и фахверковые здания, верхние этажи которых кое-где вырастали в обособленные строения на крышах-площадках. Здесь, наверху, эти площадки соединяла паутина мостиков и переходов, образуя свой, отдельный ярус городского пейзажа — судя по всему, именно это Отчаявшийся называл Верхним городом.       Возможно, на этих этажах когда-то жила городская знать. Даже сейчас, спустя сотни лет запустения, эти стены стояли твёрдо, хотя поступь времени и оплетала их зеленью. Лишь в некоторых местах зубцы парапетов подразрушились, а кое-где в «мостовой» недоставало булыжника-другого.       Внизу, за парапетом, виднелись крыши и улицы Нижнего города — Рамильда сразу обратила внимание, что прямые лучи солнца с трудом пробивались туда. Смутно припоминая сведения из хроник и исторических книг, она заключила, что это, наверное, был город, который когда-то назывался Хеллебург. Его выстроили на тесной скале вскоре после Улачильской катастрофы — и край его стен находился на расстоянии полёта стрелы от крепости Дорнвахт, охранявшей запечатанный разлом Бездны.       Рамильда медленно огляделась, вбирая в себя захватывающий вид: высоко над головами возносились гигантские фортификации, заслонявшие собой солнце. Аккуратное полукольцо стен, выраставшее вдоль края утёса, продолжалось ломаной линией вдоль расщелины, отделявшей город от соседней скалы. Где-то вдали, на северной оконечности, эта стена примыкала к гигантской круглой башне, от которой начиналось второе полукольцо стен, прикрывавшее город с противоположной стороны. И в центре этого полукольца, между двух таких же башен, находились ворота, от которых протянулся огромный мост, проносившийся надо всем городом — прямиком на другую сторону ущелья, к крепости на соседней скале. Колокол ждал где-то там.       – Нам, видимо, нужно найти путь вон туда, — произнёс Рю, указав на привратные башни. — Пока проход на мост я вижу только там.       – Да, придётся пройтись по крышам, — кивнула Рамильда.       Они только собирались двинуться дальше, когда изнутри постройки рядом с ними раздался шум. Какие-то ящики загремели по полу, послышался звук бряцающего металла и чья-то ругань. Отряд насторожился. Самурай кивком указал на угол, и Рамильда первая очутилась у арки, где когда-то стояла дверь.       Внутри, среди груды обвалившихся коробок, барахтался человек в тёмном изношенном балахоне и с белой повязкой на голове. Сверху его придавил огромный мешок, с кучей дополнительных кармашков и притороченных предметов — сковородка и фляжка болтались, как мелкие маятники. Ругаясь на все лады, человек сумел-таки встать и комично пошатнулся под весом мешка, качнувшегося в сторону. У него было лицо полностью опустошённого, иссушенного умертвия, и Рами забоялась худшего, особенно заметив меч в ножнах — на удивление такой же, как у Кацумото. Однако, заметив её, человек принял расслабленную позу и всплеснул руками, как бы подчёркивая свой катастрофический провал.       – Ну и ну, — произнёс он высоким, хриплым голосом. — Вот так удача. Чистые лица в этом богами забытом месте! Надеюсь, обойдёмся без оружия?       – И вам не хворать, — кивнула Рамильда, не спеша убирать меч в ножны. — Кем будете?       – Я? Да так, всего лишь торговец, пытающийся сводить концы с концами. Продаю за души всё и немножечко больше! — он нервно усмехнулся и почесал голый затылок.       – День добрый, уважаемый, — произнёс Ксендрик, появившись у Рами из-за спины. — Торговец, говорите? А здесь ваша лавка, с позволения спросить?       – О нет, нет, я здесь всего-то забирал свой товар!       – Так вы просто обносите эти дома? — вступил Самерсет. — Забираете то, что принадлежало их хозяевам?       – «Принадлежало» — весьма точное слово, уважаемый. Конечно, я обношу дома! — он всплеснул руками, как будто говорил очевиднейшую вещь. — Что вы думали? У этих развалин нет хозяев уже несколько веков, а чтобы хорошие вещи пропадали попусту — такого я допустить не могу: душа разрывается, знаете ли, хе-хе-хе-хе.       – Это называется мародёрство, — процедил Самерсет без тени веселья. Торговец в ответ лишь развёл руками.       – Мародёрство или нет, но зато бедняги в Нижнем городе могут разжиться хотя бы какими-то удобствами, а всевозможные вояки вроде вас — оружием и прочими полезностями, если они ещё не заржавели. Вы ведь тоже, полагаю, занимаетесь отнюдь не подачей милостыни.       – Мы не собираемся чинить вам препятствия, — Рамильда перехватила инициативу, прежде чем Самерсет успел ответить, и глянула на остальных. — Верно же?       – У меня такого намерения точно нет, — пожал плечами Ксендрик, улыбаясь торговцу. — Мы можем быть полезны друг другу, я уверен.       – Я бы не стал общаться со всякими подозрительными типами, — сказал Самерсет. — Кто знает, не вонзит ли он нам нож в спину.       – Ну вот вы и не общайтесь, юноша, — Ксендрик по-отчески похлопал его по плечу. — А мы, с вашего позволения, поговорим.       – Нет нужды брезговать разговором, — произнёс Рю, поднимая ладонь и выступая вперёд. — Раз ты торговец, то я бы взглянул на твои товары. Самерсет, Мендес, посторожите пока снаружи.       Самерсет порывался было что-то сказать, но осёкся. Рамильда отчётливо видела неодобрение, проступившее у него на лице. Смерив торговца неприятным взглядом, рыцарь вышел наружу следом за Мендесом. Украдкой выдохнув, Рами убрала меч в ножны.       – Чудесно, — констатировал мертвец, тряхнув кулаком. — У меня, верите или нет, тоже будет к вам предложение. Так что, быть может, мы присядем, поговорим и поймём, чем можем быть друг другу полезны?       Он демонстративно сел на пол, скрестив ноги, после чего вытащил из-за пояса ножны с мечом и положил их справа от себя — с неудобной стороны. Его глаза, крывшиеся во впадинах потемневших глазниц, бегали от одного гостя к другому. Рю, с некоторым удивлением воззрившись на торговца, спросил:       – Поразительно. Ты носишь восточный меч? И даже знаком с нашим обычаем?       Тот развёл руками.       – Я всякое видел на своём веку. Восточники сюда тоже заходили — у одного из них я и разжился клинком.       – Заходили, говоришь? Это интересно, — самурай снял шлем, усаживаясь на колени, и повторил жест торговца со своим мечом. — Как тебя зовут?       – Предпочту не называться. Считайте это, м-м-м… ремесленной тайной. Зовите Торговцем — это, в конце концов, в точности меня описывает.       – Как скажешь. Итак, что за предложение есть у тебя?       – Предельно простенькое, — он поднял палец кверху и заговорил чуть медленнее. — Как ваш друг-рыцарь изволил заметить, — при этих словах он покосился на гербовое сюрко Рамильды, — я здесь занимался тем, что обносил дома. Не самое лестное словечко для моей, гм, деятельности, но чего уж там, на правду не жалуются… Я частенько выбираюсь в Верхний город — здесь ещё осталось много полезного хлама, а народец сюда боится ходить — слишком много опустелых. Нижний город, конечно, тот ещё отстойник, но там тебя, по крайней мере, сначала ограбят, а уж потом прирежут, а здесь ходят одни опустелые. Вдобавок, дракон повадился летать… — Торговец цокнул языком и зашипел, втягивая воздух: крылатое чудовище явно доставило ему неприятностей.       – Дракон? — переспросил Ксендрик. — Вы хотели сказать, виверна? Настоящих драконов, уважаемый, в мире уже не осталось.       Торговец усмехнулся.       – «Виверна», «дракон», кого в наши дни это заботит? Оно красное, крылатое, дышит огнём и жрёт умертвий на завтрак.       – Грамотности ради, я бы предпочёл называть это создание виверной. У него ведь две ноги, верно?       – Две-две. Ну, кто я такой, чтобы спорить с высокими господами из Винхайма? — он пожал плечами с кривой улыбкой. — Хе-хе-хе. Так вот, эта ваша виверна засела на мосту — вон там, на той стороне, облюбовала себе гнёздышко в Приходе.       – Вы имеете в виду ту крепость на соседней скале? — уточнила Рами.       – Её самую. Там стоит кафедральный собор с большущим колоколом, потому и Приход. Ну и вот, виверна сиживает там на воротах и время от времени летает сюда, чтобы кого-нибудь сцапать. Если увидите её — лучше просто прячьтесь, поверьте мне на слово.       – Спасибо за предостережение, — кивнул Рю. — Так в чём твоя проблема?       – Проблема в том, что я по неосторожности привлёк внимание мертвяков. Здесь, наверху, неподалёку стоят бывшие казармы городской стражи, а последние лет сто там обосновались солдаты Бальдера — ну, точнее, то, что от них осталось. Вот они меня и заприметили, а теперь разбрелись по всему верху. Такое ощущение, что они будто заняли свои боевые посты.       – Солдаты Бальдера? — переспросила Рамильда. — Войско короля-рыцаря — оно было здесь?       – Леди рыцарь соображает в истории, я погляжу, — усмехнулся торговец. — Да, они здесь проходили и даже оставили маленький гарнизон. Что с ними стало, можете сами догадаться.       У Рамильды пробежали мурашки по коже. Она хорошо помнила историю короля-рыцаря Рэндалла — последнего монарха Бальдера. Он стал настоящей легендой своего времени, сумев возвысить своё королевство и отбить все поползновения на него. Несравненный воитель и полководец, он сам был членом бальдерского рыцарства — «Пурпурных Плащей», за что и получил своё прозвище. Сто лет назад, когда его страна стала жертвой проклятия, которое грозило повергнуть её в пучину хаоса, Рэндалл собрал своё верное войско и ушёл в знаменитый поход на Лордран, надеясь узнать секрет проклятия и развеять его. Все рыцари Бальдера ушли вместе с ним, сопровождаемые хоругвями лучших полков — закалённых в боях ветеранов, которые несли на своих плечах надежды всего королевства.       Этот поход закончился полным фиаско, и всё бальдерское воинство нашло в Лордране свой конец. Точных сведений о том, как это произошло, было мало, но всё сводилось к тому, что войско развалилось из-за проклятия, которое захватывало всё больше и больше людей, как снежный ком. Теперь солдаты и рыцари Бальдера бродили здесь пустыми призраками прошлого, а королевство Рэндалла кануло во тьму.       – …В общем, пока эти пустышки там стоят, они перегораживают мне дорогу назад, — продолжал Торговец. — Я мог бы, конечно, вернуться в Нижний город через акведук, но тогда мне придётся сунуться в крайне недружелюбный квартал, — торговец поёжился. — Брр!       – А через акведук можно спуститься? — спросил Кацумото. — Там за лестницей решётка, у тебя есть ключ?       – Хо-хо! Уважаемый, у меня есть ключи к каждой двери в этом городе, — с улыбкой протянул торговец. — А где нет ключа, там подойдёт отмычка, либо я найду другой лаз. Одним словом, если вы согласитесь… расчистить дорогу от пустышек и сопроводить меня в нижние кварталы, я буду вам крайне признателен. Возможно, даже дам скидку на свои товары… Рисковать лишний раз не хотелось бы.       – Мне казалось, риск — это часть твоей работы, — усмехнулся самурай.       – О, это господин воин верно заметил, — улыбнулся торговец. — Но риск бывает обдуманный и необдуманный. Верно, Юлия?       На плечо к умертвию выползла крыса-альбинос, принюхиваясь и водя мордочкой из стороны в сторону. Торговец аккуратно поскрёб ей пальцами по шее, и крыса прикрыла глаза от удовольствия. На этом моменте сердце у Рамильды окончательно растаяло: она и без того не ощущала недоверия к Торговцу, а уж всякий человек, который любил животных, был в её глазах достоин хотя бы того, чтобы попытаться с ним договориться.       – Ну так что? — спросил он, не отвлекаясь от питомца. — Вы согласны?       – По-моему, неплохое предложение, — отметил Ксендрик.       – Согласен, звучит любопытно, — кивнул Рю. — Нам всё равно по пути. А что остальные думают?       – Я согласна, — сказала Рамильда. — Скажи, а если нам встретятся разумные местные, ты поможешь нам с ними договориться?       Торговец рассмеялся.       – Разум здесь редкая штука. А местные — смотря какие. С какими-то можно договориться, с какими-то нет. Сделаю всё, что в моих силах, — он характерно пожал плечами.       – Спасибо, — кивнула Рами, глядя на белого зверька на плече у торговца. — Красивая у тебя крыска.       – О, этот милейший комок шерсти? Это Юлия. Прелестная, правда? Ты моя хорошая, ты же никогда меня не оставишь, правда? — он продолжал ласково почёсывать крысу. — Но вы с ней аккуратно. Не ровен час, отгрызёт пальчики! Ты же будешь доброй с нашими гостями? Будешь, Юлия?       – Если не возражаешь, я бы пока поглядел на то, что у тебя есть, — сказал самурай. — Мельком. Ты упоминал кое-что про ключи. Есть копии?       – А вы знаете толк в хороших покупках! Доступ — основа всего, верно? Да, у меня есть связка ключиков, которые подойдут ко многим важным замкам. Но и стоить это удовольствие будет недёшево. Какую-нибудь куцую душонку я за это не возьму.       Рамильда, ощутив, что разговор проходит хорошо, наклонилась ближе к самураю и негромко проговорила:       – Я пойду выйду пока.       Самерсет обнаружился у входа, расхаживая туда-сюда с двуручником на плече. Мендес, стоя неподалёку, следил за обстановкой.       – Брат, на пару слов, — сказала Рами, приблизившись к рыцарю.       – Я слушаю, — Лейтон повернулся к ней и застыл, не изменив серьёзного выражения на лице.       – Зачем это нужно было? — негромко произнесла Рамильда, кивком указав на дом.       – Что ты имеешь в виду?       – Все эти слова про мародёрство и подозрительных типов? — она выразительно приподняла брови.       – Я просто называю вещи своими именами, — невозмутимо ответил Самерсет.       – Даже не подумав, что это может обидеть и настроить против нас?       Самерсет вздохнул с ноткой раздражения.       – Сестра, нам не пристало иметь дел с грабителями и проходимцами. А он проходимец.       – Он человек, Самерсет, — Рамильда старалась говорить тихо. — Это называется выживание. Мы бы на его месте тоже пользовались, чем могли.       – Я бы ни за что не стал наживаться на бедах других. Мне обидны твои слова.       – Я совсем не про это говорю. Мы пока не видели ничего, что однозначно бы нам показало, что он наживается. Он выносит старый хлам — в этом нет греха, — она то и дело трясла ладонью, как бы пытаясь лучше донести свой посыл. — А даже если он обдирает местных, как липку, с ним всё равно можно и нужно говорить, потому что он сам местный и много чего знает, а мы не знаем ничего про этот город. Он может нам помочь.       – Может быть. Но я всё равно не вижу смысла. Нежить, монстры, кто угодно — мы рыцари-умертвия, и мы так или иначе с ними справимся. А жать руку проходимцам ради сомнительных выгод — зачем?..       Сванн посмотрела ему в глаза, не сразу поверив в то, что услышала. Было такое чувство, что перед ней стоял не матёрый и умный воин, а наивный юнец, который полагал, что с любой опасностью можно справиться своими силами, не сильно заботясь о реальной обстановке. Она уже повидала таких, в том числе и в ордене — часто свой урок они усваивали быстро и болезненно. На командующих постах они и вовсе могли принести много неприятностей. Однако от Самерсета слышать подобные сентенции было вдвойне странно.       – То есть, по-твоему, нам просто надо бросаться к чёрту на рога, сломя голову? — слегка улыбнулась Рамильда. — Самерсет, мы убьёмся, если будем действовать вслепую. В таких ситуациях нужно уметь использовать местных и доставать из них информацию. В рыцарях этому учат. Мы не будем соваться в какую-нибудь дыру только потому, что он скажет, что там безопасно — осторожность никто не отменял, но он всё равно может быть нам полезен.       – Ты права, сестра, — кивнул Самерсет. — Информация — это важная вещь, но я говорю не об этом. Вместо того, чтобы церемониться, мы могли бы вытрясти из него ровно ту информацию, которая нам нужна, и расчистить себе дорогу без проволочек.       – С людьми всегда можно по-дружески. Мы ведь его пока совсем не знаем.       – Именно, — Самерсет слегка дёрнул подбородком. — А ты помнишь, что нам говорил тот человек в Святилище? Бал здесь правят одни мерзавцы. И ровно поэтому я буду ждать от него подвоха.       Рамильда вздохнула. Очевидно, она слегка ошиблась в суждении: Самерсет не глупил, скорее просто исходил из «презумпции виновности» в отношении встречных в Лордране. В этом был резон, но это была совершенно не та логика, по которой она привыкла действовать — не та, которая казалась ей здравой. Потратив пару мгновений, чтобы подобрать слова, она глянула рыцарю в глаза и заговорила:       – Самерсет… Мне бы всё же хотелось действовать, исходя из доверия. Это не значит, что нам нужно терять бдительность — и я очень рада, что ты бдителен, брат. Но когда ты строишь доверие, то часть этого доверия нужно давать вперёд — в задаток, без всяких условий. Даже рискуя тем, что это доверие предадут. Это может сильно помочь нам в будущем — просто нам нужно быть бдительными, а не подозрительными, хорошо?       Самерсет нехотя кивнул, а затем отвёл взгляд, о чём-то задумавшись. Снова покивав, будто самому себе, он снова обратил взгляд на Рамильду:       – Я услышал тебя, сестра. Это всё логично, но… мне кажется, ты не вполне понимаешь нашу ситуацию.       – И в чём же я её не понимаю? — Рами наклонила голову.       – Давай потом об этом поговорим? Это долгий разговор, а сейчас не время.       Сванн медленно склонила голову.       – Понимаю. Что ж, давай отложим этот разговор до привала. Думаю, нашим товарищам тоже важно будет это услышать.       Некоторое время спустя они двинулись дальше. По словам торговца, умертвия-бальдерцы бродили совсем неподалёку, так что все изготовились к бою. Они поднимались по лестнице на стену, отгородившую пропасть, когда заслышали впереди шаги и гортанный хрип: опустелые были близко. В этот момент раздался странный шум, похожий на резкое дуновение ветра. Когда они уже почти поднялись и увидели впереди первого опустелого, шум повторился опять, и Торговец, шедший позади, внезапно прокричал:       – Пригнитесь! На пол!       Весь отряд бросился ниц. Задрав голову, Рамильда увидела, как слева к стене с гулким рёвом спикировал огромный крылатый силуэт. Это была красная виверна — о двух лапах и четырёх рогах, вся шея которой была покрыта шиповидными отростками. С грохотом приземлившись на стену, она схватила одинокого мертвяка и снова взмыла вверх, уносясь к высокому мосту. Сердце у рыцарши бешено колотилось. Никогда прежде она не видела таких чудовищ, и это зрелище одновременно захватывало и ужасало. Судорожно вздохнув, она поднялась на ноги, чувствуя, как чувство страха знакомым образом превращается в возбуждение перед схваткой, растекаясь по жилам. Виверна скрылась за высокими башнями.       – Принесла нелёгкая, — прокряхтел Торговец, с нервным смешком поднимаясь на ноги. — Зато теперь можно не бояться. Она ещё долго будет лакомиться.       Рамильда кивнула: кажется, пронесло. Но расслабляться в любом случае было рано, и рыцарша осмотрела картину впереди: чуть дальше стена упиралась в широкую площадку, на другой стороне которой стояла небольшая башенка с пристроенной сбоку каменной лестницей. За зубцами виднелся силуэт арбалетчика. На самой площадке находилась парочка полусгнивших осадных щитов, за которыми стояло ещё несколько фигур. Указав мечом в их сторону, Рамильда обернулась:       – Видишь стрелка на башенке, Рю?       – Вижу.       – Ещё двое за щитами, трое на площадке, один закрывает лестницу. Как будем их брать?       – Я закину бомбу за щиты — выкурим их из укрытия и прикончим, — начал рассуждать самурай. Приготовив огненную бомбу, он принялся раздувать огонёк на заготовленном куске фитиля. — Вы с Самерсетом идите впереди, прикрывайте друг друга, Мендес чуть позади на подхвате — укрывайся за ними от стрел. Ксендрик, ты познакомь арбалетчика со своей магией, всё ясно?       – Постараюсь, — кивнул маг.       – Одну минутку, и я буду готов, — произнёс Мендес. Шумно выдохнув, он вытащил два метательных топора и широко расставил руки. Скорчив устрашающую гримасу, он рыкнул, поочерёдно топнул ногами, выкрикивая что-то ритмичное на родном языке, а на третьем такте ударил топорами друг об друга и выплеснул финальную, самую громкую часть боевого клича. Завершив свой воинский ритуал, он тряхнул топорами, повернулся к Рю, и произнёс, не убирая с лица боевого оскала:       – Вот теперь готов!       Кацумото, казалось, и бровью не повёл.       – Начали, — кивнул он, поджигая запал.       Отряд двинулся, и Рамильда подняла щит, готовясь ловить вражеские болты. Самерсет шагал справа от неё с двуручником наготове. Жалкие остатки некогда великого войска ждали их впереди — самое время было подарить им долгожданный покой.       Умертвия оживились, заметив их приближение. Опустелые солдаты в ржавых, изношенных доспехах и выцветших лохмотьях сохранили свою боевую сноровку: трое тут же кинулись вперёд, а стрелки вскинули арбалеты. Три щелчка один за другим — Рамильда поймала щитом один болт, другой пролетел в дюймах от её головы, третий отскочил от наплечника Самерсета.       Позади раздалось нечто похожее на кристальный звон, и над их головами пролетел вытянутый светящийся голубой сполох — стрела души. Разбившись о зубец башенки, за которым укрылся арбалетчик, она не причинила вреда опустелому. Следом полетела полыхавшая бомба и приземлилась аккурат за осадными щитами, угодив в одного из стрелков. Охваченный пламенем, он заметался, кинулся в сторону и со страшным визгом упал со стены, факелом полетев к нижним улицам.       Рыцарша наскоро оценила троих противников: двое в дырявых кольчугах и шлемах, с небольшими треугольными щитами — заметно меньше её вытянутого. Третий, слева по краю носил полноценный нагрудник, а на шлеме выделялась втулка для давно потерянного плюмажа — когда-то он, должно быть, был офицером.       – Я возьму крайнего! — бросила Рами Самерсету. Стиснув зубы, она изготовила руку с мечом.       Рыцари схлестнулись с опустелыми, и Самерсет размашистым ударом с ходу срубил руку одному из них. Пока он кончал с ним, Рамильда хлёстко ударила офицера по шлему, отвлекая его на себя. Она отступила на шаг, парируя клинком опасный выпад, и из того же положения рубанула в ответ, попав по наплечнику. В этот же миг мимо просвистела стрела Кацумото и убила второго арбалетчика, выбежавшего из укрытия.       – Копейщики справа! — крикнул Мендес.       Этого хватило, чтобы понять, что он не придёт на помощь — нужно было прикрывать Рю и Ксендрика. Высунувшийся из-за зубца арбалетчик выстрелил в Мендеса, и Рамильда услышала только, как гладиатор вскрикнул от боли. Стрелок снова спрятался для перезарядки, и очередная голубая стрела улетела в никуда.       Закрываясь щитом от ударов, рыцарша быстро глянула вправо: копейщики прибежали по переходу с боковой площадки, и оба несли миндалевидные щиты — длиннее и больше её собственного. Нужно было кончать с противником, и быстро. Она рубанула по голени, заставляя его закрыться. Отпарировав щитом ответный удар, она увела его клинок в сторону, шагнула вперёд и стремительно всадила остриё меча в шею опустелого. Офицер захрипел и свалился. Пока Самерсет добивал третьего солдата, Рамильда упёрлась ногой в грудь поверженного противника и выдернула окровавленный клинок.       Крутанув головой, она оценила ситуацию. Пока Рю и Мендес отступали под напором копейщиков, Ксендрик выбежал вбок, поймав их на удачной траектории, и выпустил копьё души, упокоившее обоих. Мендес поспешил забрать щит у одного из них, чтобы закрыться от стрелка. Воин был ранен в бок — он уже вырвал злосчастный болт и тянулся за эстусом. Оставался только арбалетчик на башенке и ещё один копьеносец, перекрывший узкую лестницу. Самерсет тут же кинулся на него.       – Стой! — крикнула Рамильда, отходя к чародею: арбалетчик вот-вот должен был высунуться. Самерсет послушно встал под башенкой, дожидаясь товарищей. Стрелок появился снова, но избрал целью самурая, увидев, что Ксендрик прикрыт. Рю в последний момент дёрнулся в сторону, и болт отскочил от мостовой в дюйме от его ноги.       – Самерсет! — крикнул он. — Подсади меня!       – Что? — не понял рыцарь.       – Подсади меня! — повторил самурай, показав жестом, чего он хотел. — Ксендрик, угости копейщика!       Чародей не стал размениваться на мелочь и просто положил копьеносца копьём души — голубой ланс прошёл через щит, как нож сквозь масло, и опустелый свалился. Самерсет между тем положил меч и присел. Кацумото, разбежавшись, запрыгнул ему на плечи, и рыцарь распрямился, поддерживая ноги самурая. Не теряя времени, тот оттолкнулся ещё раз и зацепился руками за зубцы башенки. Самерсет вытянул ладони, чтобы Рю мог использовать их как опору, а затем самурай подтянулся и перевалился через парапет.       Молниеносно выхватив меч, Рю одним ударом покончил с арбалетчиком. В следующий же миг откуда-то сверху прилетела стрела, застряв между пластин самурайского наплечника. Рю поспешно перемахнул через зубцы на лестницу, спасаясь от очередного болта, и замер на несколько секунд, глядя в сторону угрозы и оценивая обстановку. Рамильда смотрела за ним с замиранием сердца, а потом самурай сбежал вниз к остальным.       – Наверху площадка, — сказал он, выдирая стрелу из наплечника. Наконечник не был окровавлен. — От неё мостик на другую сторону, там маленькая церквушка с колокольней, и на ней лучник. Слева от неё что-то вроде казармы и лестница дальше наверх, на укрепления. Перед казармой какие-то леса, на них ещё четверо — двое точно с арбалетами. Мостик перекрыт.       – Один глаз — и тот алмаз! — криво улыбнулся Мендес.       – Какой план? — спросила Рамильда.       – Самерсет, бери щит, — раздавал команды Рю, указав на мёртвого копейщика. — Ты прикрываешь меня, Мендес — Ксендрика. Мы выходим на площадку и избавляемся от стрелков. Рамильда, ты стоишь посередине и страхуешь, если что-то пойдёт не так.       – Есть, — кивнула рыцарь.       – Ксендрик, ты сможешь запустить в стрелков на лесах чем-то большим? Или у тебя только стрелы?       – У меня припасена парочка трюков на этот случай, — заверил чародей. — Главное, успеть сплести заклинание, прежде чем по мне попадут.       – Я позабочусь об этом, — заверил Мендес, приподняв трофейный щит.       – Отлично, — самурай отрывисто кивнул и побежал подобрать свой лук. — Щитовики вперёд!       Стоило им подняться на площадку, как на них сразу посыпались стрелы. Они медленно продвигались вперёд, пока невредимые — только железные наконечники с треском вгрызались в щиты или отскакивали от каменной кладки. Осторожно выглядывая из-за кромки щита, Рамильда видела лучника на колокольне — он обещал стать самым сложным и опасным элементом в обороне опустелых. Рю хлопнул Самерсета по плечу, чтобы тот остановился, и выстрелил в ответ, пытаясь достать до колокольни. Стрела не долетела.       – Прикрывайте, мне нужно стоять на месте! — известил чародей остальных, принявшись плести заклинание.       – Рами, не отходи от Ксендрика! — командовал самурай. — Самерсет, два шага вперёд!       Они оба выдвинулись вперёд, Рю выпустил стрелу — и снова промахнулся. Пока Ксендрик плёл своё большое заклинание, их продолжали обстреливать, а заслон на мосту — щитоносец с копьём и алебардист за его спиной — лишали их возможности быстро атаковать.       – Мендес, достанешь их огнём? — бросил Рю, доставая очередную стрелу.       – Далеко для пиромантии! — ответил тот. — Не попаду!       – Теряем время, — произнёс Самерсет.       – Ксендрик, сколько ещё? — спросил самурай.       – Сейчас, сейчас…       В этот миг произошло то, чего они ожидать не могли: один из опустелых на лесах по ту сторону размахнулся и швырнул огненную бомбу — Самерсет и Рю едва успели податься назад от расплескавшегося пламени. Лейтон еле смог поймать щитом болт, предназначенный самураю. Становилось понятно, что с такой обороной мост перекрыт намертво, и оставалось надеяться только на чары Ксендрика.       – Бесполезно, — процедил Самерсет, оглянувшись на Рамильду. — Сестра! Прикрой Кацумото, я расчищу вам путь!       Она не успела не то что ответить — даже осмыслить сказанное: рыцарь бросился на мостик, прямиком к заслону на той стороне, оставив Рю совершенно открытым. Лучник на колокольне уже отпустил тетиву, и Рамильда, выругавшись, рванула к самураю — она еле успела поймать вражескую стрелу.       – Куда?! — возопил Кацумото, опешив. — Вернись обратно!       – Назад! — кричала Рамильда, вне себя от злости. — Не суйся, назад!       Солдаты на лесах не замедлили избрать целью Самерсета. Один болт вонзился в поле щита, другой опасно звякнул о шлем рыцаря. Двое других метнули ещё по огненной бомбе, с лёгкостью достав до мостика. Одна из них разорвалась позади Самерсета, от другой он закрылся щитом. Доски загорелись, и рыцарь немедля выбросил щит, кинувшись дальше. Он оставался совсем один, и отсюда Рамильда ничем не могла ему помочь.       Мгновение спустя Ксендрик бросил заклинание. На верхней платформе лесов возникла воронка из множества больших голубых стрел, которые стремительно вращались по расходящейся спирали. Двое солдат успели отскочить и убраться подальше от гибельных стрел, остальных изрешетило, и они упали замертво. На короткое время, пока воронка продолжит вращаться, леса были полностью обезврежены.       Самерсет с разбегу вбежал в заслон, отбивая встречным взмахом удар алебарды, а наконечник копья попросту отскочил от кирасы. Продолжая движение рук, Лейтон замахнулся и обрушил двуручник на щит — удар был такой силы, что кожаная обшивка лопнула, и старый щит треснул, развалившись надвое.       – Что он делает… — проговорила Сванн, не веря в происходящее. Опомнившись, она снова обратила взгляд на колокольню и заблокировала очередную стрелу. Тщательно прицелившись, Кацумото наконец выстрелил. Описав дугу, оперённое древко вонзилось в шею лучника, и тот свалился на пол колокольни.       Самерсет уже упокоил копьеносца, и алебардист отступал под его напором в сторону часовни. Рыцарь бил, как заведённый, не давая алебардисту даже возможности на контратаку. Теперь, пока проход был свободен, можно было наконец продвигаться — и Рю не замедлил отдать команду.       – За ним, вперёд! — приказал он. — Не задерживаться на мосту!       Они ринулись вперёд, на бегу перепрыгивая через языки пламени. Воронка стрел на лесах уже рассыпалась, и двое оставшихся солдат снова подбежали к краю с бомбами наготове. Ксендрик уложил одного стрелой, но сосуд был уже в полёте, и Рамильда с Рю пригнулись, закрывая головы — бомба разлетелась о каменные перила моста, не успев их накрыть. Пропустив Кацумото вперёд, Рамильда оглянулась на ходу: вторая бомба летела прямиком в Ксендрика, но в этот миг Мендес, воздев ладонь с живым пламенем, выпустил сгусток огня ей навстречу. Он угодил точно в бомбу, взорвав её в воздухе: осколки разлетелись во все стороны от сполоха пламени, и гладиатор закрыл мага щитом. Они выстрелили в ответ одновременно, но этого Рами уже не видела — вперёд, вперёд, лишь бы догнать Самерсета!       Она вбежала в часовню и в ужасе остановилась. В эту самую секунду Самерсет грохнулся на пол с клинком в лице — его поразили прямиком через прорезь забрала. Рамильда громко выругалась. В комнате ждали ещё трое опустелых — и они явно набросились на Самерсета одновременно: оттесняя алебардиста, рыцарь прибежал прямиком к собственной погибели. Не медля ни секунды, Рамильда кинулась вперёд вместе с Рю. Опустелый солдат выдернул клинок и рубанул — рыцарша попросту врезалась в него и сбила с ног щитом, приняв удар на шлем. Кацумото подрубил голень другому солдату, прежде чем тот успел атаковать Рами, где-то сзади Мендес метнул свои топоры.       Через несколько секунд всё было кончено. Однако цена за опрометчивость была заплачена: Самерсет получил смертельную рану. Его тело превратилось в стайку белых огоньков и окончательно рассыпалось. На его месте остался лишь сгусток души. Рамильде отчаянно хотелось что-нибудь пнуть: если безумный рывок через мост она ещё могла понять — он, в конце концов, сыграл им на руку — то соваться в часовню одному было настоящей глупостью.       – Чёрт, сунулся, — процедила она. — Без команды сунулся!       – Нет времени, — одёрнул её Кацумото, подбирая оставшийся сгусток. — Мендес — щит! Двигаемся прежним строем и смотрим по сторонам!       Выучка взяла своё: некогда было оплакивать потери и злиться из-за произошедшего — бой был ещё не окончен. Рами обломала древки стрел, застрявших в щите, и вытащила наконечники с другой стороны, после чего встала слева от Мендеса, пока самурай доставал бомбу из опустевшей сумки.       – Последняя? — уточнила Сванн.       – Да. Мендес, у тебя есть такая пиромантия, чтоб накрыла, как бомба?       – Нету, — гладиатор мотнул головой. — Я не могу ещё делать огонь большим!       – Ясно. Тогда просто постарайся жечь им щиты, если придётся. Вперёд!       Они вышли наружу через боковой проход, миновали казарменную постройку и поднялись по боковой лестнице. Ещё снизу стала заметна небольшая выносная башня слева на площадке, и меж её зубцов возник силуэт арбалетчика — Рами сразу оповестила остальных криком. Стрелок прицелился и нажал на спусковой крючок — Мендес еле успел поймать болт, предназначавшийся Ксендрику. Тот бросил стрелу души в ответ, и она разбилась о зубцы башни.       Когда они вышли на площадку, вплотную примыкавшую к большим стенам, навстречу им уже бежали четверо во главе с опустелым офицером. Промедли отряд ещё немного, и их бы зажали на лестнице. Воздев руку с мечом, офицер невнятно прохрипел, и солдаты сплотились вокруг него — двое копейщиков и один алебардист сзади, примостившийся за щитами товарищей. Рамильда на миг опешила, поражённая зрелищем: повадки опустелых там, позади, она ещё могла списать на случайность. Здесь же она явно видела, что даже в самом упадочном состоянии, лишённые рассудка, они как будто цеплялись за какие-то знакомые вещи из прошлого, готовые смыкать строй и узнавать своих даже за гранью опустошения.       В этот же миг из дверей здания напротив выбежали ещё двое — Ксендрик тут же отправил в них копьё души, уложив на месте. Рю колебался лишь секунду и швырнул бомбу мимо солдат — в дверной проём. Неизвестно было, сколько их там ещё, но теперь всем выбегающим придётся преодолевать пламя.       – Ксендрик, стереги дверь! — скомандовал он, выхватывая катану. — Вперёд, аккуратно!       Рамильда двинулась, укрываясь щитом, и чуть больше согнулась в коленях, таким образом слегка уменьшая силуэт — к копейщикам нужно было подходить крайне осторожно, а алебарда за их спинами была ещё опаснее. Отряды медленно сходились. Мендес запустил огнём во вражеский строй, и щит одного из копейщиков занялся пламенем — он поспешил выбросить его, взяв копьё в обе руки. Следом гладиатор тут же швырнул топор, но кольчуга спасла опустелого. Наконечники копий замелькали в воздухе, не давая подойти.       Ещё двое мертвяков выбежали из двери — оба обожглись, не заметив огня вовремя. Один метнулся в сторону, пытаясь сбить пламя, и был сражён стрелой Ксендрика, второй попытался добежать до своих и поймал лицом топорик. Снова выстрелил арбалетчик, и Рамильда попросту не смогла извернуться, чтобы прикрыть Рю — болт вошёл ему под ключицу, и самурай сдавленно выдохнул.       – Надо достать стрелка! — крикнула Рамильда, защищаясь от копий. — Нам не подступиться!       Она еле успела закрыться от алебарды, летевшей ей в голову. Офицер, воспользовавшись моментом, подался вперёд, пытаясь достать её выпадом, но Мендес остановил его атаку. Однако, неудачно открывшись, он сам словил укол в голень, тут же закрывшись щитом.       – Осторожно! — бросила Рами. — Следи за копьями!       – Спокойно! — крикнул самурай. — Ксендрик, давай по алебардисту! Остальные в атаку по команде!       Маг поступил чуть иначе. Он вышел из-за спин прикрывающих, смещаясь вбок, и воздел посох, озарившийся голубым светом. Магическое копьё сорвалось в полёт. Копейщик успел пригнуться, и его лишь задело краем, а вот алебардист поймал полный заряд и упал замертво.       – Давай! — крикнул Рю.       Рамильда, блокируя очередной укол, ринулась вперёд, на офицера. Мендес прикрыл её от копья справа, рыцарша отвела встречный удар и пнула офицера ногой в щит. Тот отшатнулся, создавая брешь, в которую немедленно ворвался Кацумото. Пока Рами блокировала своего копьеносца, они с Мендесом изрубили второго.       – В башню, Мендес, в башню! — приказал Рю, махнув мечом в её сторону.       Гладиатор не медлил ни секунды. Арбалетчик попытался подстрелить его, но не рассчитал с его скоростью и промахнулся. Мендес стремительно убежал вверх по винтовой лестнице, и Рамильда пошла в атаку. Всё кончилось за секунды: стрела Ксендрика упокоила офицера, а Рю зашёл на копейщика с фланга, и атаки с двух сторон он не выдержал. Прежде чем сверху снова появился арбалетчик, Мендес прикончил его.       Выдернув окровавленный меч из тела последнего умертвия, Рамильда перевела дух. Только теперь она услышала приближение мерных, тяжёлых, бряцающих шагов. Она безошибочно узнала лязг латных сабатонов — он доносился с лестницы возле башни, уводившей вниз. Они с Рю переглянулись, и тот наскоро глотнул эстуса. А потом они оба увидели.       Прямиком на них вышел высоченный рыцарь, облачённый в чёрные латы. Узоры на его доспехах тускло отсвечивали поблёкшей позолотой, а в руках он нёс меч с массивным клинком и вытянутый щит, покрытый чёрным металлом. Рыцарь грозно взирал на них сквозь прорези барбюта с фигурными крыльями.       У Рамильды кровь застыла в жилах. Образ был знакомым: по форме лат и характерному шлему в нём безошибочно угадывался лордранский Серебряный рыцарь, знакомый ей по гравюрам. Но воронёная сталь доспехов отливала чернотой, а крылья, венчавшие шлем, были странно искорёжены, напоминая скорее рога. Из прорезей шлема на неё смотрела сама пустота. Взяв оружие наизготовку, рыцарь двинулся вперёд — без слов, без крика, устрашая одной своей лязгающей громадой. Этого хватило бы, чтобы напугать какого-нибудь новобранца — но не её.       – Это чёрный рыцарь! — возвестил Ксендрик, и в этом выкрике слышалось нешуточное беспокойство на грани с ужасом. — Берегитесь его, я почти пуст!       Задавив свой страх, Рамильда вышла из оцепенения. Не было времени думать, как этот рыцарь оказался здесь и почему он был враждебен — на конце его клинка сидела смерть, и это всё, что теперь имело значение.       Они с Рю кивнули друг другу и разошлись, заходя на великана с разных сторон. Самурай инициировал контакт и тут же отскочил, спасаясь от рипоста. Рамильда не успела воспользоваться шансом — рыцарь отвёл щитом её клинок и обрушил на неё диагональный удар. Он был такой невиданной силы, что отбросил Рами к стене, и она еле устояла на ногах, а рука со щитом предательски онемела.       Рю попытался достать рыцаря, но не преуспел и еле парировал ответный выпад. Голубая стрела прилетела в великана и на мгновение заставила его отшатнуться. Самурай пошёл в атаку, но чёрный рыцарь попросту шагнул ему навстречу, закрываясь щитом, и оттолкнул его. Убрав самурая с дороги, он ринулся было прямиком к магу, но Рамильда с криком выбежала ему наперерез, пытаясь ударить в подмышку. Клинок бесполезно звякнул о латы.       Рыцарь потеснил её, рубанул сверху, и левая рука снова подвела её. Сванн попыталась достать противнику до внутренней части бедра, но он ловко убрал ногу, провёл финт и следующим выпадом вонзил ей клинок под кирасу — как раз туда, где не было латного подола, и тело прикрывала только кольчуга. Рамильда сдавленно простонала.       Чёрный рыцарь выдернул клинок и, крутанув мечом, отпарировал удар Кацумото. Рами пошатнулась, насилу сдерживая стон, отковыляла в сторону и свалилась, не справившись с болью. Рана была тяжёлой: не будь она нежитью, она могла бы умереть от такой, если бы ей не помогли вовремя. Рю остался с рыцарем один на один — Рами скорее слышала, чем видела, как звенела сталь их мечей. Прорычав сквозь зубы, она потянулась к фляге с живым огнём и жадно глотнула. Чувствуя, как по жилам разливается тепло, и боль уходит, она привстала на колено и увидела Мендеса, между пальцев которого плясал огонь.       – Не надо! — воскликнул Ксендрик. — Он почти неуязвим к огню! Дайте мне дорогу для копья!       Гладиатор тут же погасил пиромантское пламя и пошёл на рыцаря с топорами. Тот отбил щитом оба удара, одновременно отмахиваясь от Рю, стремительно ушёл вбок и рубанул по Мендесу наискосок, нанеся страшную рану. Гладиатор, вскрикнув, отступил, ухитрившись не выпустить оружие из рук, и только Рю спас его от смертельного удара. Носитель чёрных лат был чертовски хорош, слишком хорош — даже трое умелых бойцов не могли его достать. Нужно было предельно чётко скоординировать действия. Ксендрик наверняка берёг последнее копьё для верного выстрела — рыцарь двигался слишком резво.       – Зажмём его к башне! — крикнула Рамильда, поднимаясь на ноги. — С двух сторон по твоей команде!       Самурай отрывисто кивнул, сохраняя линию угрозы. Рами отсекала его с противоположного направления. Рыцарь закономерно отходил вбок, не позволяя одному из врагов оказаться у себя за спиной, но он быстро терял пространство для манёвра, а оказаться прижатым к парапету или башне он не мог себе позволить. Рамильда знала, что он сделает в следующий миг: он попытается рвануть на одного из противников и покончить с ним, прежде чем второй налетит на него.       Чёрный рыцарь бросился к ней. Она отбросила щит, взявшись за навершие меча второй рукой, чтобы эффективнее парировать атаки. Великан замахнулся для рубящего, но Рамильда в последний миг разглядела финт — рыцарь повёл рукой в другую сторону и выбросил клинок в колющем ударе. Сделав шаг влево, Сванн парировала выпад, который прилетел бы ей в лицо, связала клинок противника и провела стремительный рипост — рыцарь попросту вынужден был закрыться щитом. Не будь чёрный рыцарь столь хорош и стремителен, остриё меча пронзило бы ему шею.       Отведя её клинок, он продолжил атаку, Рами снова парировала, и вот тут подбежавший Кацумото резанул ему катаной по внутренней части ноги. Рыцарь простонал совершенно неземным, ужасающим голосом и просел на одно колено. Подавшись вбок, он махнул мечом наискосок, и Рю едва отвёл страшный удар.       – Давай! — крикнул самурай.       Рыцарь попытался рвануть между них, но они вовремя пресекли эту попытку. Они начали натиск одновременно, самурай засеменил по кругу в сторону, и чёрный рыцарь был вынужден отвлечься на него. Отбив удар Рамильды, он попытался взять его на таран щитом и даже отбросил самурая, но не успел среагировать на атаку Рами. Взявшись левой рукой за клинок в технике «полумеча», чтобы придать удару строгую точность, рыцарша связала меч противника и вонзила остриё прямиком в незащищённую подмышку.       Чёрный рыцарь снова простонал. Он оказался в неудобном положении и попытался оттолкнуть Рамильду, но та лишь поднажала и загнала клинок ещё глубже, почти повалив противника. Кацумото в очередной раз рубанул ему сзади по ноге. Доспехи рыцаря окутало синеватое колдовское свечение. Рамильда увидела, что он готовит щит для удара, и поспешно толкнула его плечом, используя меч как рычаг — рыцарь наконец упал, громыхнув доспехами.       Она тут же выдернула меч и разорвала дистанцию вместе с Рю. Мендес, уже отлечившийся, подбегал к ним. Рыцарь силился встать с земли, с трудом справляясь с ранами — Рами чувствовала почти добитого противника, но знала, насколько он может быть опасен. Но он был наконец обездвижен, и они могли наконец сыграть свой финальный аккорд.       – Ксендрик! — крикнула она.       Чародей только и ждал этого момента. Он выпустил в него последнюю оставшуюся энергию, сплетя её в копьё, прошибавшее любую броню. С такой дистанции великан уже не мог уклониться — копьё души пронзило его насквозь, рассыпаясь яркими сполохами, и чёрный рыцарь испустил последний ужасающий стон. А затем, подобно телу Самерсета, рассыпался белыми искрами — и воронёные латы обрушились наземь опустевшей грудой металла. Синее свечение, окутавшее их, погасло, а пустой шлем откатился к ногам Кацумото.       Рамильда медленно выдохнула, опуская меч. Первым делом она осмотрелась вокруг и не нашла более признаков угрозы. Не было ни звука шагов, ни гортанных хрипов, означавших присутствие опустелых. Их бой был наконец окончен. Торговец, всё это время наблюдавший за схваткой из-за края лестницы, поднялся к остальным и картинно похлопал.       – Божечки, порази меня молнией Гвин Светоносный и всё его воинство: вы, черти, ухитрились убить чёрного рыцаря! Поистине, редкое зрелище в этих краях. В последний раз я видел такого с год назад — и предпочёл остаться сильно, очень сильно в стороне.       – Видать, ты выбрал правильных телохранителей, — улыбнулась Рамильда.       – Какой там уже размер скидки? — пошутил Ксендрик, разряжая атмосферу. Отряд сдержанно посмеялся.       – Всему своё время, уважаемый, — ухмыльнулся Торговец. — Но своих слов вы точно стоите.       – Много ещё здесь таких? — спросила Сванн, указав остриём клинка на чёрного рыцаря.       – Некоторое количество, насколько знаю. Но они встречаются редко.       – А что… что они вообще такое? Он рассыпался, как призрак…       – Реликты войны с Изалитом, — ответил вместо него Ксендрик, подходя ближе к бесформенной груде доспехов. — Ты ведь уже обратила внимание, что он точь-в-точь Серебряный рыцарь, только доспехи у него воронёные?       – Мне казалось, что «доспехи, опалённые демоническим пламенем» — это просто метафора, — непонимающе ответила Рами. — Разве нет?       – Во многом — да, но в ней есть вполне прозаичная правда. Некоторые рыцари из Серебряной гвардии действительно стали носить воронёные латы после похода на Изалит — в память об огне, который стольких погубил и оставил живых с обожжёнными душами, — Ксендрик присел на колени рядом с пустыми латами, перебирая элементы доспехов. — А потом, когда они сопровождали владыку Гвина к Первородному пламени… по легенде, они сгорели в нём, когда Гвин снова зажёг его в полную силу, стали бесплотными духами и с тех пор бесцельно бродят по свету. Если я правильно понял, перед нами был как раз такой дух. Но он всё равно был уязвим к обыкновенной стали… Возможно, их природа в чём-то похожа на фантомов, которых упоминал наш друг в Святилище.       Он поднял латную перчатку рыцаря, осмотрел её и, проведя какие-то манипуляции, снял с металлического пальца некое кольцо с голубым камнем. Держа его между пальцев, он оглянулся на спутников и спросил:       – Я возьму колечко на изучение, с вашего позволения? Оно может оказаться магическим.       – Конечно, бери, — кивнула Рамильда. — Твой трофей по праву.       – Забирай, — поддержал Кацумото. — Скажи потом, если что-то поймёшь про него.       – Чудесно, — констатировал Ксендрик, тут же спрятав кольцо в кулаке.       – А я, с вашего позволения, заберу его меч, — заявил торговец. Он взялся за массивное оружие почти в свой собственный рост, поднатужился и кряхтя взвалил его себе на плечо. — Замечательный трофей.       – Давайте осмотрим казармы, — сказал Рю, вытирая тряпицей кровь с клинка. — Там ещё могут остаться опустелые.       – Да, — кивнула Рамильда, задержав взгляд на поверженном рыцаре. — Надо удостовериться.       У неё на миг кольнуло в сердце, когда она вспомнила о погибшем Самерсете. Она всё ещё с трудом привыкала к мысли о том, что её новые соратники будут снова и снова возвращаться к жизни, и их потеря не безвозвратна. Оставалось надеяться только, что Самерсет Лейтон не опустеет после этой смерти.       Прочесав казармы, они не нашли ни одного опустелого. Несмотря на скопившуюся пыль и иссохшие ткани, в казармах царил удивительный порядок: оружейные стойки и сундуки с вещами солдат стояли в целости, а кровати были аккуратно застелены покрывалами и овчиной, поистрепавшейся от времени. Создавалось ощущение, будто бы казармы совсем недавно оставили в таком состоянии, и учитывая, что опустелые солдаты всё это время были здесь и уже много лет не пользовались собственными кроватями, это ощущение немного пугало.       Рамильда заметила, что некоторые пустые места на оружейных стойках не были покрыты пылью: по-видимому, опустевшие бальдерцы похватали копья и арбалеты не далее как сегодня. Странное было чувство: даже за порогом смерти их в какой-то мере вела воинская дисциплина, а офицеры до сих пор командовали своими солдатами. Будто их прижизненное ремесло и правда влияло на них даже после опустошения.       Рыцаршу передёрнуло. Она на мгновение представила, каково было бы ей самой стать частью мёртвого воинства и совершать заученные действия по велению остаточных мановений души, давно утратившей всякий разум. Она попыталась как можно скорее прогнать эту мысль из головы. Ей стало невыносимо жалко этих ребят. Когда-то они, подобно ей и её товарищам по ордену, тоже сидели за общим столом, вместе переживали, смеялись и пели песни. Когда-то они тоже жили надеждой, пока проклятие не поглотило их целиком. По крайней мере, теперь их вечный кошмар закончился.       Расстегнув ремешок шлема, Рами со вздохом сняла его со вспотевшей головы. Повернув голову к Рю, она заметила, что самурай неотрывно смотрит на некий предмет у себя на ладони. Она подошла ближе, и Кацумото на мгновение поднял голову. Они обменялись взглядами, а потом оба посмотрели на предмет.       Это оказался медальон на серебряной цепочке. Изнутри, со старого, поблёкшего портрета, на Рамильду пронзительными глазами смотрело лицо красивой девушки. Последний отголосок позабытого прошлого — без имени, без голоса, без памяти. Только предельно острое, всем знакомое чувство тоски, пробившее время.       

***

             Привал устроили у подножия башни — Мендес вызвался подежурить наверху, наблюдая за обстановкой. Только ветер, гулявший наверху, разбавлял тишину вокруг, колыхая одежды и волосы.       Кацумото, воспользовавшись обещанной скидкой, успел обзавестись у торговца той самой связкой ключей, отмычкой и парой инструментов, а также разжился сосудами и компонентами для огненных бомб. Остатки душ опустелых бальдерцев нашли последнее применение, перекочевав к Торговцу в виде одного сгустка. На вопросы самурай ответил, что кое-что смыслил в алхимии и мог сам смастерить бомбы. Не иначе, сказывалось его знатное происхождение: восточный изгнанник, казалось, умел всего понемногу.       Самерсета они дождались примерно через час. К этому моменту они уже успели собрать души погибших солдат и немного отдохнуть. Лицо рыцаря стало выглядеть чуть хуже — на левой щеке возле глаза уже растекалось тёмное пятно, а складки вокруг рта стали едва заметно глубже. Рамильда, поднявшись ему навстречу, слегка развела руками.       – Я не понимаю тебя, брат. Зачем рванул на мост без приказа?       – Я бы тоже хотел услышать ответ на этот вопрос, — прибавил Кацумото, встав сбоку от неё. Он выжидательно смотрел на Самерсета, скрестив руки на груди.       – Я перехватывал инициативу, — ровно ответил Лейтон. — Мы её потеряли — и нужно было её вернуть.       Рамильде хотелось тут же возразить Самерсету, но она смолчала: в первую очередь, это был разговор между ним и Кацумото.       – Это правда, — ответил Рю. — Но ты мог бы, во-первых, дождаться заклинания Ксендрика. Во-вторых, мы условились, что в бою вы будете действовать по моей команде.       – И что теперь? — спросил Самерсет с ровным лицом. — Выходит, нам нужно ждать твоего приказа для каждой мелочи?       – Вовсе нет. Я ценю инициативность в бою — но не в тех случаях, когда это идёт вразрез со всей нашей тактикой и подставляет остальных под угрозу.       – Я предупредил Рамильду, — парировал Самерсет. — Мы бы стояли на том пятачке ещё долго, в то время как они закидывали бы нас стрелами и бомбами — мы попросту теряли время. А я расчистил вам путь и отвлёк всё внимание — я знал, что делал.       – И именно поэтому ты, вместо того, чтоб дождаться нас, увязался за одним вшивым алебардистом и бездарно угодил в засаду?       – И пользуясь этим, вы перерезали эту засаду без единой царапины, — сказал Лейтон, характерно поведя рукой.       – Он прав, брат, — вмешалась Рамильда. — Это было опрометчиво с твоей стороны. Сомнительная ценность — собрать на себя всех противников и погибнуть.       – Если бы я был простой человек, я бы признал, что вы тысячу раз правы, — Самерсет повернулся к ней с тем же жёстким выражением лица. — Но мы — нежить. Мы можем разменивать в бою то, что не могут разменивать другие — нашу жизнь. Я входил в эту часовню, целиком понимая, на что иду. Одна смерть — ничто, я вернусь от ближайшего костра — зато этой смертью дам вам карты в руки.       – Это нам невыгодно, — ответил Рю, покачав головой. — Каждая смерть приближает опустошение.       – Отговорка слабых, — отрезал Самерсет, указав ладонью на их временного протеже. — Взгляните на этого «торговца»: он явно знаком с опустошением не понаслышке, но по-прежнему в здравом рассудке. Я более чем уверен в своей решимости и в своей цели — а потому мне нечего бояться, — он сопроводил эти слова резким взмахом руки. — Мы потеряли инициативу, я её вернул. И точка.       – Что ж, я тебя услышал, — спокойно ответил Рю. — Тогда скажу так: если ты считаешь свою жизнь разменной монетой, я не могу запретить тебе ей распоряжаться. Но на двух условиях. Первое: ты не будешь подставлять товарищей по отряду. И второе: ты не будешь отходить от плана, пока я не дам тебе чёткого разрешения. Мы поняли друг друга?       Самерсет протяжно вздохнул, прикрыв глаза. Рамильда чувствовала его недовольство: он явно совершенно иначе представлял то, как им стоило сражаться.       – Я понял тебя, Рю. Будем считать, что пока я принимаю твои условия, но этот разговор ещё не окончен.       – У тебя есть проблемы с моим командованием? — Рю слегка наклонил голову, задрав бровь.       – Это не касается нас с тобой, — мотнул головой Самерсет. — Это касается нашего подхода в целом. Но я вижу, что сейчас вы не вполне настроены меня слушать, — он покосился на Рамильду. — Оставим это на потом. Нам стоит двигаться дальше.       – Что ж, пускай, — Кацумото поднял свой лук и закинул его на плечо. — Поговорим после — мы действительно задержались, ожидая тебя. Идёмте.       Он в последний раз стрельнул в Самерсета взглядом, но тот не шелохнулся. Рамильда дождалась, пока её собрат встретится с ней глазами, и спросила:       – Ты точно в порядке?       – В полном, уверяю, — кивнул Самерсет с прежним выражением лица. — Спасибо — и прости за внезапность на мосту.       – Я могу подстроиться, — покачала головой Рами. — Но я всё равно не хочу, чтоб ты умирал попусту. Даже в нашем положении… со смертью не стоит заигрывать.       – Понимаю твои опасения, но… — рыцарь опустил взгляд и удручённо вздохнул. — Как и обещал, мы обо всём поговорим потом. Мне будет что сказать на этот счёт — вам всем.       – Договорились, брат, — кивнула Рами.       Под болтовню разговорившегося Торговца они спустились в нижний город и двинулись по пустынным улицам. Прямой свет почти не проникал сюда, заслоняемый высокими домами и башнями, сгущая мрачную, даже угнетающую атмосферу. Скрипели на ветру покосившиеся двери и ставни, отовсюду на них смотрели чернеющие зевы пустых окон. Застройка была такой тесной, что даже по основной улице с трудом могла бы проехать одна телега, а кошмаре переулков лучше и вовсе было не думать. То и дело из-за домов в отдалении раздавался собачий лай.       Это было идеальное место для засады. Это было отвратительное место, чтобы ожидать этой засады за каждым углом, каждое мгновение.       – Квартал заброшен? — спросила Рами в какой-то момент, водя взглядом по окнам.       – Более-менее, — отозвался Торговец. Беспокойства в его голосе не было вовсе — по-видимому, он уже давно привык. — Тут гнездятся всякие изгои и полупустышки, которых отовсюду прогнали. Но они в основном дерутся за пару костерков, которые тут есть, и не особо отсвечивают. А ещё тут бродят чумные собаки. Замечательные создания! Бешеные и злые, а уж если выйдут на тебя стаей — пиши пропало.       – А банды сюда заходят?       – А как же! Этот квартал какое-то время был жилой — тут оставалось немало подвальчиков со всякой рухлядью. Раньше здесь сидел Фелтон со своей братией — он как раз стал одним из первых заправил после похода бальдерцев. Лет пятнадцать-двадцать просидел — большой был человечище, его многие боялись. Но потом его банда развалилась изнутри, враги догрызли остатки, а Фелтон уже давно сгнил где-нибудь в сточной канаве. Так что в последние полвека тут всё основательно подчистили — глухо. Но кое-кто наведывается даже сейчас. Я вот тоже хаживал сюда с надёжными ребятами, — Торговец поправил лямки своего массивного мешка. — Вдобавок, можно устроить засаду на всяких врагов и конкурентов: для местных царьков воевать друг с другом — первое развлечение.       – А кто из этих царьков есть в городе сейчас? — продолжила расспросы Рамильда.       – Ну, из мелких — Герберт Крысолов и Орнштейн. Хе-хе-хе-хе, этот олух считает, что раз он взял себе имя первого рыцаря Гвина, его все должны бояться! Но это так, львёнок без зубов. Они часто меняются. Есть ещё банда Мясников. Хрен знает, кто у них за главного, но эти двинутые обитают в подвалах и жрут людей.       – Людей?! — опешила Рами.       – Да! — протянул Торговец. — Как это бишь? Каннибалы! Берут в плен, разделывают тебя на кусочки и потом варят в здоровущем котле. Они ещё научились опустелых как-то приручать — кормят их этим мясом, наверно, и командуют ими. Как человек пропадёт без следа — значит, Мясники забрали. Есть Большой Ральф — он уже давно подмял пару кварталов в Южном конце и сидит прочно. Безжалостный и хитрый тип, лучше ему не переходить дорогу. Я на его сторону редко хаживаю — была однажды неприятная история… — он выразительно кашлянул и не стал развивать тему. — А ещё есть Дориан. Дориан это даже не царёк… это скала! Он был здесь ещё задолго до прихода бальдерцев — поговаривают, будто с самого начала всей этой заварушки. В Нижнем уже лет двести, это точно.       – Надо же! — отметил Ксендрик. — И он умудрился прожить всё это время и даже сохранить власть?..       – Ну-у, у него бывали свои взлёты и падения, но, как бы что ни поворачивалось, этот хитрец всегда выплывал. Коли моё мнение кого-то волнует, так он будет здесь даже тогда, когда все остальные передохнут к чертям. Если с кем здесь и можно по-людски договориться, так это с Дорианом. Он, сразу видно, другого пошиба человек, чем все эти разбойники. Да и в общине у него ребята ничего — у меня с ними что-то вроде… протекции, хе-хе. Вот, помню, как-то раз…       Раздался громкий свист. Прежде чем отряд успел опомниться, из соседнего переулка кто-то толкнул телегу, гружёную дровами, на которой выехало трое людей — два арбалетчика в тёмной одежде и тканевых масках, закрывавших нижнюю часть лица, и здоровяк в красной жилетке, вооружённый огромной дубиной.       – Ни с места! — приказал им девичий голос.       Отряд весь подобрался, застыв на месте, и Рами быстро подняла щит. Вокруг захлопали ставни, и в окнах показались тёмные силуэты с арбалетами — все с фиолетовыми повязками. Из того же переулка, откуда выкатилась телега, вышла стройная девушка с воздетой рукой, одетая подобно остальным. Следом за ней появился мужчина в длинном коричневом одеянии, державший простенький магический посох. Рамильда глянула через плечо: дорогу назад им тоже отсекли. Отряд пришёл прямиком в засаду.       Она снова обратила взгляд на девушку, плавно опустившую руку. У неё были аккуратно подстриженные каштановые волосы до подбородка и чистое лицо, тоже прикрытое тканевой маской. Она носила чёрную куртку, слегка рваное бордовое оплечье и узкие бриджи, заправленные в потёртые сапоги. Вторую руку она держала на эфесе одноручного меча в простеньких ножнах, а на поясе висели баклер и большой нож с изогнутым лезвием.       Здоровяк со щетинистыми волосами спрыгнул с телеги и с широкой ухмылкой встал подле девушки, опершись на дубину — её фигурка казалась хрупкой по сравнению с ним, но Рамильда видела, как разбойница держала себя, и была уверена, что она — страшный противник. Арбалетчики держали отряд на прицеле.       Опустив маску, девушка с каштановыми волосами враждебно оглядела отряд и произнесла:       – Кто вы такие? И какого чёрта делаете здесь?       – Мы — отряд пилигримов, уважаемая, — ответил Ксендрик, взяв инициативу. — Мы направлялись к мосту, ведущему в Приход.       – Ха, приехали, — хохотнул здоровяк.       – Так какого же рожна забрели сюда? — спросила предводительница.       – Мы не желаем вам зла, — чародей поднял руку в примирительном жесте. — Мы всего лишь выполняли обещание. Видите ли, мы обязались сопроводить в Нижний город вот этого господина.       – Ка-а-айла! — протянул торговец, выходя из-за спины Рамильды, и двинулся к девушке с распростёртыми руками. — Как я рад тебя видеть в этом поганом притоне! Передача состоялась, я полагаю?       – Состоялась, — буркнула Кайла в ответ, уперев руки в бока. Они явно знали друг друга. — Ты-то чего тут забыл? И что за штука у тебя на плече?       – Да я так, делал очередную ходку в Верхний. Принёс вам гостинцев и разной утвари. А это? — он покосился на свой трофей. — Это меч чёрного рыцаря, вот этими вот славными господами поверженного. Такие дела!       – Кто эти чудики с тобой? — спросила девушка чуть мягче.       – А, мы с Юлией напоролись на них там, наверху. Ну или они на нас. Прелестнейшие люди! Вызвались вот меня проводить, раскидали маленькую толпу пустышек. И чёрного рыцаря в придачу. Гуляли, одним словом.       – «Гуляли», — процедила предводительница. — Ясно. А теперь отойди. Сейчас мы с ними… говорить будем. По душам.       – Надеюсь, мы обойдёмся без оружия? — эхом повторил Ксендрик недавнюю фразу Торговца.       – Обойдёмся-обойдёмся, — мрачно ответила Кайла. — А теперь проваливайте отсюда. Ясно вам? Вашего брата здесь слишком много развелось! — она сделала агрессивный жест рукой. — И всякому сброду вроде вас тут не место!       – Можно узнать, почему? — тактично спросил Ксендрик.       – Да потому что ваши шайки все одним миром мазаны! От таких, как вы, одно дерьмо. Хотите гоняться за пророчеством — валяйте, гоняйтесь, только не у нас! Нахлебались уже. Я вашего брата знаю. Мы для вас грязь под ногами!       – Отнюдь, уважаемая! — Ксендрик чуть наклонился, приложив руку к сердцу. — Мы, напротив, заинтересованы в переговорах. Откуда такая враждебность?       – Оттуда, что ваша братия уже вонзила нам нож в спину! Они тоже сначала сладко говорили, а потом вжик — и всё, дружба кончилась! И ты, колдунишка, не лучше — я тебя насквозь вижу, — Кайла угрожающе указала на него пальцем. — Так что повторяю в последний раз, выродки — проваливайте, пока мы вас не постреляли, как цыплят.       – Не смейте нам угрожать, — отчётливо процедил Самерсет, шагнув вперёд. — Я рыцарь Асторы, и я не потерплю ваших выходок. Уйдите с дороги!       Кто-то из разбойников хохотнул.       – Молчать, ублюдок! — крикнула Кайла. — С тобой не разговаривают!       – Уверяю, мы ни имеем никаких враждебных намерений, — заверял её Ксендрик, повысив голос, и поднял руки с посохом, привлекая к себе внимание. — Давайте поговорим? Может, вы расскажете, что у вас случилось?       – Ксендрик, так нельзя, — не унимался Самерсет. — Ты разве не видишь? Это грязные бандиты. И мы перед ними будем унижаться? Когда в нас тычут арбалетами?       – Сам-то железяку опусти, петух! — крикнул ему один из разбойников. — Не выкобенивайся, не то болтом накормлю!       – А моей стали хочешь попробовать, щенок? — грозно ответил Самерсет. — Я рыцарь Асторы! И не вам мне угрожать.       Рамильда почувствовала, как сердце уходит куда-то вниз. Самерсет эскалировал ситуацию без оглядки на последствия — и для разбойников эти люди показывали удивительную дисциплину, хотя у многих явно чесались пальцы.       – Замолчи, Самерсет, — процедила Рамильда, насторожившись: все взгляды теперь сошлись на асторцах. — Молчи, иначе нас перебьют.       – Эй, рыцарь, — прохрипел арбалетчик в капюшоне и маске, стоявший в дверном проёме сбоку. — Ещё вякнешь — и я продырявлю тебе физиономию. Понял?       – Вы его не слушайте! — пытался спасти ситуацию Ксендрик. — Он у нас почти опустелый, погибал много, вот и несёт всякую чушь!       – Эй! — возмутился Самерсет. — Как ты смеешь? Пусть они опустят оружие и прекратят угрозы, иначе…       – Молчать! — выпалила Рамильда, схватив руку Лейтона и резко развернув его к себе. Она гневно глянула рыцарю в глаза. — Гвином тебя заклинаю, брат, молчи! Ты всех нас погубишь! Прошу, дай Ксендрику закончить разговор! Ради нашего блага!       – Сестра, нам нельзя…       – Слушать, когда говорит сержант, — процедила она, впервые разыграв эту карту. — Я не вижу на тебе знаков отличия, рыцарь, а у меня сержантское перо. И мы всё ещё в одном ордене, так что молчи и слушай!       Она продолжила сверлить Самерсета взглядом, пока тот не отдёрнул руку. Демонстративно опустив двуручник остриём к земле, он развернулся к Кайле и замолчал.       – Вы посмотрите, кто у нас здесь, — сказала разбойница. — Говнюк пернатый. Расфуфырил перья и думает, что ему тут все кланяться должны! — она демонстративно сплюнула.       – Кайла, а давай мы этого рыцаря в сторонку отведём и кишки ему выпустим? — раздался хриплый голос со стороны. — Посмотрим, как он будет важничать!       – Мясникам его надо сбагрить, — предложил другой. — Нажрутся до отвала и нас перестанут трогать!       – Ну тихо вы! — проголосил арбалетчик в капюшоне. — Не буяньте.       – Эй, рыцарь, — пробасил здоровяк с дубинкой, ухмыляясь во весь рот. — Если тебе так охота кулаками помахать, может, выйдешь со мной поговорить? Намнём друг другу бока — и крови нет, и все довольны.       – А ты осмелишься? — ответил Самерсет, указав на него пальцем. — Я разделаю тебя в два удара.       Рамильда ткнула его локтем в бок:       – Не ведись, они тебя провоцируют.       – Просто молчи, Самерсет, — процедил Кацумото. — Просто молчи, иначе плохо кончишь.       Здоровяк меж тем переглянулся с командиршей.       – Кайла, ты слышала? Он сам напрашивается.       – Не надо, Хуберт, — скривилась девушка, покачав головой. — Не марай дубинку об сопляка. И так мозгов не завалялось — а ты все остатки вышибешь. Если будет ерепениться, нашпигуйте его болтами, а остальных не трожьте.       Тут не утерпела уже сама Рамильда. Переглянувшись с Ксендриком, она сделала шаг вперёд, подняв обе руки, и сказала:       – Кайла! Прости, что скажу вне очереди, но я вразумила нашего, а ты успокой своих! Мы не хотим крови и зла вам не желаем. Но мы один отряд, и Самерсет — мой брат по ордену. И всякий, кто захочет его тронуть, будет иметь дело со мной! Так что давай договоримся без крови в любом случае!       Разбойники в очередной раз хохотнули, кто-то присвистнул.       – Смотри-ка, смелая, — усмехнулся Хуберт.       – Будь по-твоему, краснопёрая, — кивнула Кайла, скрестив руки. — Все слышали? Никого не трогать. А теперь тихо — взрослые говорят, — она дёрнула подбородком в сторону Ксендрика. — Валяй дальше, чародей.       Рамильда шагнула назад, покраснев до ушей. Ей было стыдно за Самерсета, стыдно за себя и за всю ситуацию. Она знала — будь на месте Кайлы хоть кто-то другой, менее разумный и сговорчивый, весь отряд уже лежал бы на мостовой в собственной крови, и никакой Торговец их бы не спас. Поведение Самерсета чуть было не подставило всех — и Сванн было вдвойне стыдно за то, что он был её собратом по ордену, а она не смогла заткнуть его вовремя, не смогла уберечь от бездумной выходки. Она по-прежнему не знала, что и думать.       – Смотрите, — заговорил Ксендрик. — Вы говорите, что у вас были проблемы с таким отрядом, как наш. Быть может, расскажете, в чём именно они заключаются?       – А какое вам до них дело? — тон Кайлы оставался колючим. — Вы хотите звонить в колокол — так и идите своей дорогой.       – Мы могли бы вам помочь решить эти проблемы, — настоял Ксендрик.       – «Решить?» Ты что же, нас за дураков держишь? Сейчас мы пустим вас под кров, а потом вы нас предадите, как только запахнет жареным.       – Те люди, которые были до нас — они вас предали?       – Предали, потому что вы, расфуфыренные головорезы, все такие! Вас только души интересуют — и как бы срубить барыш пожирнее.       – Я смел бы на это возразить, — Ксендрик указал на Торговца. — Мы встретили этого господина в Верхнем городе и согласились его проводить. Привели его в целости и сохранности, хотя запросто могли бы обобрать его и прикарманить все товары. А потом ещё и убить ради «душ пожирнее», как вы говорите. И, тем не менее, ваш торговец жив, и мы довели его до вас без единой царапины. Разве не заслуживаем мы хоть капли доверия?       Торговец посмотрел на Кайлу и покивал.       – Всё чистейшая правда. Они мне весьма помогли. Я бы на твоём месте их выслушал.       Разбойница несколько секунд смотрела на Торговца, а потом молча покивала.       – Так что всё-таки произошло? — спросил чародей.       Кайла протяжно вздохнула.       – Они к нам пришли — тоже, дескать, с миром. Мы им помогли, приютили. Думали, стакнемся вместе, поможем друг другу. Так эти суки продались Большому Ральфу и привели… Козлорогого в наши сады!       – Козлорогого? — Ксендрик наклонил голову. — У вас здесь, случаем, не демон водится?       – А ты как думаешь? Конечно, водится! Цветочки собирает, мать его, — она снова сплюнула. — Засел теперь со своей сворой в оранжерее — и всё, не сунешься. Мы и так троих хороших ребят потеряли, а ещё некоторым досталось на орехи по самое некуда. Вот и думай, спасуешь перед демоном или нет.       – Мне кажется, вы сейчас не в самом простом положении. Вы потеряли людей — и вряд ли хотите терять ещё больше. Помощь вам наверняка бы не помешала, а мы действительно готовы её предоставить. Если нам нужно чем-то доказать свои благие намерения — так чем плоха эта возможность? Потому что ваша помощь нам бы очень пригодилась впоследствии, а раз для этого нужно себя показать — пусть будет так. Мы на это готовы.       Кайла, дёрнув губами, мрачно покивала.       – Хорошо. Значит, так: сейчас пойдёте с нами — будете говорить с главным. С Дорианом. Он посмотрит, на что вы годитесь. И чтоб без всяких штучек! Кто схватится за оружие — того я лично прирежу, — она развернулась и покрутила пальцем в воздухе. — Идём, ребята! С этих чудиков глаз не спускать! Энцо, приглядывай за рыцарем.       – Будет сделано, — отозвался арбалетчик в капюшоне и смерил Самерсета долгим взглядом.       Рамильда осторожно выдохнула. Подойдя к Ксендрику, она положила ему руку на плечо и негромко прошептала:       – Молодец.       Чародей лишь молча кивнул ей, ненавязчиво указывая вперёд. Процессия двинулась. Разбойники Нижнего города всё это время оставались настороже и в основном молчали. Своё дело они знали — то и дело перекликались с наблюдателями на соседних улочках и проверяли пустые дома. Рамильда шла рядом с Самерсетом, поклявшись не дать ему новой возможности вспылить. Воспользовавшись случаем, она повернула голову к угрюмому стрелку, который двигался в нескольких шагах сбоку от них.       – Энцо, верно? — обратилась она к нему.       – Чего тебе? — зыркнул на неё разбойник.       – Те трое, которых вы потеряли — они опустели?       – Да.       – Люди, которые это сделали — кто ими командовал?       Арбалетчик вздохнул и помедлил, явно не настроенный разговаривать.       – Брайс Фергюсон, какой-то наёмник. Если встретишь бритого здоровяка в латах и с боевым молотом — это он. С ним ещё был колдун-огневик и всякая другая шобла — имён не запомнил.       – Давно было?       – Три недели тому. Где они сейчас — не знаю.       Рамильда молча кивнула. Имени она раньше не слышала, но взяла слова Энцо на заметку.       Вскоре они добрались до нужного квартала. На проходе туда улицу перегораживала настоящая баррикада с грубо сколоченной вышкой, на которой засел стрелок, окликнувший возвращавшийся отряд. Телегу с дровами принялись разгружать прямо там.       Уже изнутри стало видно, что ещё несколько подобных нагромождений закрывали боковые переулки, и везде стояли сторожа — неизменно с фиолетовыми повязками. Во всём этом явно прослеживался уровень организованности, не характерный для обычной банды — и в этом был смысл, учитывая, что Торговец рассказал про Дориана. Дома в квартале выглядели менее обшарпанными, даже ухоженными, хотя некоторые явно пустовали наполовину. Где-то невдалеке кудахтали курицы — логичный выбор для хотя бы какой-то еды в здешних условиях.       Их встречали люди — мужчины и женщины, многие из которых носили на лице признаки опустошения. Иных проклятие затронуло настолько сильно, что они походили на прокажённых. Взгляды у них были откровенно враждебные и недоверчивые, но не было ощущения беспорядка и анархии, обыкновенных для разбойничьих притонов. Рамильду быстро настигло осознание, что эти люди по большей части были всего-то обычными горожанами, продолжавшими тянуть свою нелёгкую лямку, даже несмотря на проклятие. Многие были вооружены, но этого следовало ожидать, когда жизнь в городе напоминала кромешный ад.       Всё это походило на вполне обыкновенную общину — с тем исключением, что она всегда находилась на осадном положении. Вполне возможно, это был один из немногих островков спокойствия во всём городе. И учитывая, что проклятие висело над Лордраном уже почти полтысячелетия, подпитывая хаос, можно было вполне понять, почему местные жители недолюбливали чужаков.       Они вышли на подобие крохотной площади, где было чуть больше пространства, и остановились у трёхэтажного фахверкового дома — довольно узкого, как и все прочие здания, теснившиеся вплотную друг к другу. Кайла развернулась к новоприбывшим и возвестила:       – Слушать сюда! Сейчас вас проведут к Дориану. Всё оружие оставляете на входе, и никаких возражений, ясно? Всё оружие оставить Хуберту! Тебя, чародей, это тоже касается.       Хуберт приставил палицу к стене, бухнулся на бочку у входа, закинув ногу за ногу, и подозвал гостей жестом.       – Давай, подходи по одному. Я не кусаюсь, хе-хе!       Ксендрик первым отдал посох, меч и кинжал, Рамильда и Рю последовали его примеру, оставив даже шлемы. Когда Мендес передавал здоровяку свои топоры, он размеренно произнёс со своим характерным акцентом:       – Эй, Хуберт. Говоришь, на кулаках хорошо дерёшься?       – А чего, хочешь проверить? — ощерился тот, хрустнув костяшками пальцев.       – Давай, как поговорим, устроим кулачный поединок? Ты сильный воин — я с удовольствием подерусь с тобой. Ты бросил вызов — я его принимаю.       – Вот это дело! А ты не промах, чумазый, — Хуберт раскрыл здоровенную ладонь. — По рукам.       – По рукам! — Мендес крепко пожал ему руку и потряс её с широкой улыбкой.       – Тебя как звать? — спросил разбойник.       – Мендес.       – Отлично. Вот как с Дорианом поговорите — выходи во двор, там и помашемся.       – Договорились, — улыбнулся гладиатор, отходя в сторону.       Самерсет не двинулся с места и не спешил отдавать двуручник. Рамильда вопросительно глянула на него.       – Я не буду сдавать оружие, — заявил рыцарь.       – Чего сказал? — процедила Кайла, обернувшись через плечо.       – Я не буду сдавать оружие. Я вам не доверяю.       – Быстро отдал ковырялку, говнюк! — прикрикнула Кайла, повернувшись к нему целиком.       – Нет, — отрезал Самерсет. — С какой стати мне думать, что вы не перережете нас, как только мы разоружимся? Вы уже угрожали нам, вы все здесь воры и убийцы, я вам не доверяю и не отдам вам рыцарский меч.       Быстрее, чем он успел выпалить ещё слово, Рамильда скорым шагом подошла к нему. Она не знала, что её несло — она забыла даже о том, что ещё недавно прониклась к нему большим доверием после духоподъёмного разговора по душам. Здесь и сейчас были только сержант и рядовой рыцарь Асторы, и командирские инстинкты кричали ей о том, что нужно пресечь проблему на корню. Схватив Самерсета за ворот синего сюрко, она потянула рыцаря за собой. Такого напора он не ожидал, и Рами впечатала его в стену дома. Насилу сдерживая негодование, она испепеляюще посмотрела ему в глаза.       – Прекрати сейчас же! — выпалила она, не отпуская соратника. — Какой же ты несносный болван. Уймись и перестань позорить себя и весь наш орден!       – Это я позорю наш орден?! — Самерсет глядел на неё с искренним удивлением. — Рамильда, опомнись! Эти люди угрожали нас перестрелять, они только и ждут момента, чтобы нас обобрать и зарезать, и ты предлагаешь мне просто отдать им оружие?!       – Я не предлагаю, а приказываю! — прикрикнула она. — Не срывай нам переговоры!       Разбойники оживились, наблюдая картину ссоры.       – Вы поглядите, рыжая с огоньком! — сказал один из них.       – Эй, девка, отдай нам своего рыцаря, мы с ним потолкуем!       – Может, вам священника найти? Экая парочка!       Они рассмеялись, но Кайла утихомирила их окриком. Рамильда, оглянувшись, пробуравила потешавшихся взглядом.       – А вы не лезьте, когда не просят — это наше дело, — холодно процедила она. — Кто его тронет — тому я первая морду начищу, понятно?!       – Слышали рыжую? — прикрикнула Кайла и внезапно улыбнулась. — Хватит бузить.       Разбойники притихли, продолжая ухмыляться. Рами развернулась к Лейтону, разжав пальцы, и они встретились взглядами.       – Сейчас же прекрати самовольство, — процедила она. — Где твоя дисциплина?       – А где твоя гордость, сестра? — невозмутимо ответил Лейтон. — Нам не пристало идти на поводу у бандитов!       – К чёрту такую гордость! — выпалила Рами. Её распирало от злости. — Если твою клятую гордость так легко задеть, то она гроша ломаного не стоит! Ты ведёшь себя не как рыцарь, а как зарвавшийся юнец! — она направила палец ему в лицо. — Я ещё помню, что мне рассказывал про тебя отец. Он говорил, что Самерсет был лучшим из нас! Что он никогда не подводил своих братьев и был для них примером. А я перед собой вижу не рыцаря, а мальчишку!       – Мне жаль, что ты так думаешь, — он почти не изменился в лице, разве что толика разочарования мелькнула в глазах. — Но я веду себя сообразно ситуации. Вы с Ксендриком рискуете всех нас подставить. Если это ловушка, они лишат нас не только жизней, но и оружия! Мы не можем этого допустить!       – Хватит, — отрезала Рами, сделав решительный жест рукой. — Сдай оружие.       – Я при всём желании не могу и не стану этого делать. Ради вашей же безопасности.       – Сдай оружие сержанту ордена, — она вытянула вперёд ладонь. — Или про порядок ты тоже забыл?       На несколько мгновений повисла тишина.       – Позволь спросить, сержант, — заговорил Самерсет. — Если они нападут, тебя устроит, что ты лишила меня возможности защищать вас?       – Доверие, Самерсет, — ответила она, немного смягчив голос. — Они выдали его нам, хотя имели полное право закрыться. Давай вернём хотя бы горсть доверия в ответ. Ты сам сказал: что для нас ещё одна смерть?       Поразмыслив несколько мгновений, Лейтон покивал. Перехватив двуручник, он протянул длинную рукоять Рамильде.       – Сдаю тебе оружие, сержант.       – Правильно решил, брат, — кивнула Рами, забирая клинок. — Я могу рассчитывать, что ты не станешь дальше конфликтовать?       – Разумеется, сестра.       Рамильда подошла к Хуберту, вручив ему тяжёлый меч. Тот лишь одобрительно ухмыльнулся и подмигнул ей, забрав оружие. Кайла, покачав головой, провела отряд в дом.       – Хуберт, за старшего, — объявила она.       Входя последней, Рами переглянулась с Самерсетом и положила ему руку на спину, как бы выражая благодарность и поддержку. Лейтон молча кивнул ей.       Дориан ждал их на втором этаже. Его комната оказалась уютным кабинетом с камином, письменным столом и даже книжными полками — такого Рамильда увидеть совсем не ожидала. Возле тумбочки при камине стоял мужчина в летах, гладко выбритый и с пепельными волосами, собранными в аккуратный хвост, а на переносице у него сидели очки — ещё один образ, выбивавшийся из привычной местной картины. Он носил расшитую жёлтую котту ниже колен с широкими рукавами, поверх которой была надета длинная бордовая накидка с оплечьем до локтей, а также матерчатый пояс. Весь его наряд напоминал традиционное платье винхаймских чародеев — с той поправкой, что такой фасон там носили лет двести назад, если память не подводила Рамильду.       – Дориан, — произнесла Кайла, закрыв за собой дверь, — тебе уже доложили?       – Да, Адам мне всё рассказал, — кивнул глава общины, подняв голову. Голос у него был приятный, а речь — поставленной и размеренной. — Это те самые люди, которые вам встретились?       – Да, они самые. Хотят с тобой поговорить. Вот этот маг сказал, они могут помочь с Козлорогим.       – Что ж, спасибо, — Дориан кивнул ей с лёгкой улыбкой. — Я поговорю с нашими гостями.       Он вышел вперёд, и все сомнения Рами развеялись, когда она заметила на пальце у Дориана кольцо с голубой печаткой — такое же, как у Ксендрика. Он чинно, даже аристократично поклонился гостям и произнёс:       – Моё почтение. Меня зовут Дориан, рад знакомству.       – Ксендрик, — поклонился в ответ чародей. — Очень приятно.       Остальные представились магу в свою очередь. Кайла отошла в сторону и прислонилась к стене, скрестив руки и наблюдая за каждым движением гостей. Ещё несколько её подопечных ждали за дверью, явно готовые ворваться по первому зову.       – Прошу, садитесь, — Дориан указал на стол. — Должен извиниться, у меня здесь весьма скудно с мебелью — всего два стула и табурет, но, если вам удобно, можете присесть на ковре у камина.       – Благодарю вас, я постою, — сказал Кацумото.       – Могу предложить вам горячего травяного чаю. Вода как раз вскипела.       – Вы слишком добры, Дориан, — улыбнулся Ксендрик, усаживаясь на стул. — Не могу отказаться от вашего предложения.       – Чудесно! — маг принялся разливать по кружкам чай и горячую воду из котелка. — Я, опять же, прошу прощения, если изначальный приём показался вам незаслуженно грубым и враждебным. Мы совсем недавно имели крайне неудачный опыт с отрядом, похожим на ваш, и я предпочёл бы не повторять своей ошибки — надеюсь, вы понимаете. Мы здесь живём почти на осадном положении, так что приходится быть разборчивым в друзьях и скупым на любезности.       – О нет, отнюдь, мы вполне понимаем опасения ваших людей, — заверил его Ксендрик, предпочтя не упоминать, в каком тоне с ними разговаривали. — Мы сумели договориться, а это главное. Уверен, придём к соглашению и с вами. Всегда приятно видеть коллегу из школы Дракона — особенно в этом месте.       – О да, это взаимно, Ксендрик.       Дориан раздал кружки с дымящимся напитком и уселся напротив гостей. Переглянувшись с Самерсетом, Рамильда поняла, что он предпочтёт устраниться от разговора, и села на табурет рядом с Ксендриком, пока Мендес с видимым удовольствием расположился у камина, прихватив кружку чая и с улыбкой глядя на огонь. Манеры Дориана, безусловно, располагали к себе, но Рамильда пока не очень знала, что о нём думать: либо его учтивость была искренней, и он действительно соответствовал своему внешнему образу, либо он был безжалостным разбойничьим царьком, державшим общину в ежовых рукавицах, и вежливость нужна была ему лишь как ширма.       – Давно вы выпустились? — спросил Дориан, обратив взгляд на своего коллегу.       – Чуть более сорока лет назад. А вы?       – Слишком давно, чтобы помнить, — сдержанно усмехнулся Дориан, поправив очки. — Но если вас интересует точное число… двести тридцать один год тому назад. Да — кажется, так. Не очень знаю, как сейчас в Школе с костюмом, но полагаю, моё платье уже давно вышло из моды? — он взглянул на Ксендрика с тёплой улыбкой.       – Теперь одеваются немного иначе, да. Но ведь и в классике есть свой неотразимый блеск, верно?       – Пожалуй, — качнул головой Дориан и демонстративно пригубил чаю, обведя гостей взглядом. — Но, согласитесь, то-то было бы смеху, если бы в Школе объявился такой вот музейный экспонат во плоти.       Уловив сигнал Дориана, Рамильда поднесла глиняную кружку к губам и сделала глоток. Ароматная жидкость отдавала приятным теплом, а во рту осталось терпкое послевкусие. Соцветие трав, на которых маг заваривал напиток, плавно успокаивало её, и рыцарша начала отходить от паскудного ощущения, оставшегося после конфликта с Самерсетом. Ксендрик продолжал разговор:       – Простите за вопрос, который я сейчас задам, но мне кажется, я вас узнаю. Я видел гравюру с портретом, похожим на ваш, в нескольких сборниках. Вы, случаем, не Дориан Энгельберт? Он ведь как раз исчез, отправившись в Лордран, если память мне не изменяет.       Хозяин кабинета, улыбнувшись, картинно поднял руки.       – Сдаюсь на вашу милость: вы не ошиблись. Да, моя фамилия действительно Энгельберт. Приятно слышать, что Школа обо мне ещё помнит. Было бы интересно поинтересоваться судьбой своих трактатов, но это подождёт, — он коротко глянул на Рю и Рамильду, задержав взгляд на её синем сюрко. — Я слышал, вы предлагали свою помощь.       – Всё верно, — кивнул Ксендрик, пригубив чаю. — У вас, я так понимаю, сложилась трудная ситуация, а взаимовыручка в этом… в этом хаосе очень важна. Нам здесь точно будет очень туго без помощи, особенно без информации. Поэтому, раз так случилось, мы хотели бы доказать свои благие намерения.       – А вы, я так понимаю, хотите добраться до колоколов пробуждения? — Дориан отпил из кружки и слегка наклонил голову.       – Совершенно верно. Задача сложная, как вы сами понимаете.       – Мгм. Ну хорошо. Тогда я изложу вам нашу ситуацию, — чародей откашлялся и сцепил пальцы рук. — Видите ли, с относительно недавних пор в нашем городе завёлся изалитский демон. В этом, в сущности, мало необычного — демоны то и дело появляются в этих краях, а один из них и вовсе засел на привратных башнях.       – Вы имеете в виду, там, на верхнем мосту? — уточнила Рамильда.       – Да, верно. Демон-телец, если вас интересует типология. Чем-то ему приглянулись ворота, и он сидит на тамошнем участке стены и никого не пускает — должно быть, хорошая проходная точка. Он убил уже немало людей, пытавшихся добраться до Прихода. Как и красная виверна, про которую вам наверняка рассказали.       – А что насчёт вашего демона? — поинтересовался Ксендрик. — Ваши люди называют его «Козлорогим».       – Демон-козерог, как вы можете догадаться. Вам, Рамильда, такой вид демонов знаком?       – Да, — кивнула Рами. — Средних размеров, почти всегда ходят с оружием — что-то вроде элитных бойцов Изалита. Встречалась с одним таким по долгу службы. Насколько я их знаю, чаще всего это одиночки, которые пытаются захватить территорию — а поскольку они в основном порождённые, а не превращённые, с ними крайне сложно договориться.       – Совершенно верно, — слегка улыбнулся Дориан. — Вижу, рыцарь вы опытный — отрадно, когда тебя понимают, — он наклонил голову, глядя на Рамильду. — А вы, позвольте… пытались договориться с козерогом?       Рамильда вздохнула, вспомнив давнишнюю историю.       – Было дело, — кивнула она. — Я тогда первый год была офицером. Нам сообщили о вторжении — козерог и несколько подручных демонов по мелочи. Напугал крестьян в полях, но поначалу обошлось без жертв — я, наивная, думала, что получится поговорить… — Рамильда покачала головой. Перед глазами у неё живо встали те дождливые сумерки, когда она впервые увидела силуэт рогатого демона. — Он нас даже не слушал, только угрожал, как посрубает нам головы. Я только тогда по-настоящему поняла, что младшие демоны, которых породило Ложе Хаоса — не чета превращённым людям. Они даже мыслят почти по-звериному.       – Всё верно, всё верно, — покивал Дориан, снова переводя взгляд на остальных. — Так вот, один такой козерог появился в Нижнем городе. С собой он ещё водит свору чумных собак. От него многие пострадали — наши люди в том числе, когда он пытался делать поползновения на нашу территорию. Потом сюда заявился предыдущий отряд, которым командовал солдат по фамилии Фергюсон — они тоже, как и вы, просили помощи. Искали путь к нижнему колоколу, — маг мерно покачал головой, как будто сожалея о досадном инциденте. — Мы договорились с ними о том, что они помогут нам расправиться с козерогом. Однако в тот день, когда мы вместе вышли его выслеживать, на них вышел Большой Ральф со своими людьми.       – Главарь одной из банд, верно? — уточнил Ксендрик.       – Именно. Пожалуй, наш основной противник и единственный, кто может по-настоящему навредить нашей общине. Насколько мы поняли из обрывочных сведений, он предложил Фергюсону сделку. Видите ли, дело в том, что в соседнем квартале, совсем неподалёку, у нас был сад — оранжерея с моей лёгкой руки. С едой здесь, как вы знаете, очень тяжёлое положение — большинство довольствуются эстусом и даже душами, но у нас здесь нет хранительниц огня, и костры не могут давать слишком много. Ещё мы разводим птицу, но яиц и мяса не хватает вдосталь. Поэтому много лет назад мы отбили старый особняк, во внутреннем дворе которого раньше был сад — это одно из немногих мест в Нижнем городе, куда проникает достаточно света, чтобы зелень хорошо росла. Тогда же мы добыли различные семена и клубни и переобустроили сад — стали выращивать там томаты, картофель, лук.       – Так вот, — продолжал Дориан. — Ральф предложил нашим предыдущим гостям сделку: он, видимо, предоставляет им большой куш, а они выходят на демона, вроде как нападая на него, выводят его за собой к нашей оранжерее, а потом помогают ему вырезать наших людей, не особо подставляясь. Что в итоге и произошло, — Дориан жестом указал на свою подручную. — Благодаря Кайле, нашим людям удалось вовремя отступить, и мы понесли куда меньше потерь, чем могли бы. Но предательство было слишком внезапным, поэтому без опустевших не обошлось, к сожалению. Теперь этот демон засел в наших садах, и мы лишены доступа туда. Любая попытка их отбить нам дорого обойдётся, а вернуть наш источник провизии — критически важная задача. Мы заняли выжидательную позицию, надеясь подстеречь момент, когда демон куда-нибудь отлучится, но он засел там основательно. Уже две недели.       – Ясно, — протянул Ксендрик. — И вы, я так понимаю, не хотите терять людей, потому что Ральф может воспользоваться любой вашей слабостью?       – Верно. Вдобавок, там неудобные подходы. Нам придётся атаковать большим количеством людей, и потери наверняка будут, а Большой Ральф следит за каждым нашим шагом. Поэтому небольшая группа умелых бойцов вроде вас подошла бы для этой задачи куда больше. У нас тоже есть своя «элита», которая как раз готовилась брать особняк штурмом, но, думаю, раз вы вызвались показать себя… — Дориан развёл руками и не договорил.       – Я вас понял, — кивнул Ксендрик, глянув на спутников. — Я думаю, демон-козерог нам вполне по плечу при должном подходе?       – Да, — кивнул Кацумото. — Рамильда, ты ведь раньше имела с ними дело, так? Что скажешь, справимся?       – Вполне, — отозвалась Рами, кивнув самураю. — Дориан, вы же сможете набросать нам примерную схему особняка и обозначить подходы к месту?       – Охотно. В таком случае, давайте обговорим условия нашего договора. Я предлагаю следующее: вы своими силами помогаете нам избавиться от козерога и вернуть нашу оранжерею. Взамен мы предоставляем вам убежище на тот случай, если оно вам понадобится, а также показываем безопасную дорогу на мост, мимо демона-тельца. Вдобавок, мы можем предоставить приблизительную схему канализации, через которую можно попасть в Чумной город, и провести ко входам, к которым у нас есть доступ. В качестве гарантии я попрошу вас всех привязаться к нашему костру — мера предосторожности, вы понимаете. Такие условия вас устроят?       – Более чем, — кивнул Ксендрик, характерно скривив губы. — Весьма выгодное предложение. Все согласны? — ему ответили одобрением. — Мы согласны, Дориан. С вашего позволения, мы займёмся этим завтра: я истратил почти всю энергию в бою в Верхнем городе, так что сейчас я всё равно что пустой сосуд.       – Конечно, — уважительно кивнул Дориан. — Что ж, хорошо, рад слышать. Надеюсь, всё пройдёт благополучно. С вами, вижу, есть рыцари Асторы, имеющие некоторый опыт с демонами, — он вежливо улыбнулся Рамильде. — Да и вы, Ксендрик, явно знаете про них немало. Вы, полагаю, хотите где-нибудь разместиться?       – Если у вас есть подходящее место.       – Безусловно. Если у вас есть ещё ко мне какие-то вопросы, можете спрашивать.       – Если вы не возражаете, я бы остался с вами поговорить. Нам ведь определённо есть о чём побеседовать, ну или даже поностальгировать о нашей alma mater, — чародей усмехнулся.       – Располагайте мной сколько угодно, Ксендрик, — улыбнулся Дориан и перевёл взгляд на остальных. — А вы?       – Пожалуй, разместиться было бы неплохо, — сказала Рамильда, осушив свою кружку. — Мы с Рю обустроимся и проследим, чтобы всё было в порядке. Спасибо вам за чай.       – Не стоит. Кайла, проводи, пожалуйста, наших гостей к костру и выдели им место с одеялами.       – Хорошо, — кивнула та, отстраняясь от стены. — Пойдёмте.       – Удачи, Ксендрик, — сказала Рами, поднявшись. — Ещё поговорим позже.       – Всенепременнейше!       Она склонила голову, прощаясь с Дорианом, и тот возвратил жест. Согласие было достигнуто, и кризис, кажется, миновал. Похоже, Дориан всё-таки оказался искренним — Рамильда не уловила в его поведении ничего, что могло бы послужить тому противоречием. Оставалось только удостовериться, что никто ничего не выкинет за оставшийся день: провокации со стороны разбойников Рамильда тоже побаивалась, но Кайла держала их в узде, и рыцарша надеялась, что так будет и дальше.       Рами до сих пор не была уверена, что чувствовала по поводу Самерсета: ощущение какой-то фальши не покидало её. Самерсет в целом сохранял благоразумие, даже проявлял удивительную выдержку, однако подчас так перегибал с прямолинейностью, что это становилось опасным. Она могла понять, что грубость людей Дориана к себе отнюдь не располагала, однако это едва ли было поводом проливать кровь, когда сами разбойники пытались до последнего отодвинуть этот момент. И все эти его рассуждения про смерть?.. Что всё это на самом деле значило?..       Когда они вышли наружу, Кайла воздела ладонь и возвестила остальным:       – Дориан договорился! Они останутся с нами и привяжутся к костру. Завтра пойдут на демона в оранжерее, — тут её прервал одобрительный гул. — Энцо, возьми двух-трёх ребят — будете за ними приглядывать, потом сменитесь. Остальным вольно!       Мендес, хлопнув в ладони, тут же подошёл к Хуберту.       – Ну что, боец, готов?       – Да завсегда, — здоровяк тоже встал и посмотрел на гладиатора сверху вниз.       – Пошли! — Мендес фамильярно хлопнул его по плечу. — Хорошая будет драка!       – Айда глядеть на бой, ребята! — крикнула Кайла, и большая часть её отряда увязалась за поединщиками, а с ними — Рамильда, Рю, Самерсет и ещё несколько человек. Оружие им вернули сразу же. Опоясываясь мечом, Сванн поймала себя на мысли, что Мендес выбрал как нельзя более подходящий вариант, чтобы завершить знакомство на счастливой ноте и немного разрядить атмосферу.       Сопровождаемые зрителями, бойцы прошагали за угол дома, на тесный и пустой дворик. Пространство «арены» никак не было огорожено, и наблюдатели просто расположились тесным кругом вдоль стен, пока Мендес, отложив оружие и уперев руки в бока, с кислой миной оглядывал пространство.       – Ну и где у вас тут арена? — он повёл рукой, скорчив шутливо-придирчивую физиономию. — А то не вижу ничего приличного, грязь одна.       Находившиеся рядом в один голос протянули одобрительное «Уууу!». Хуберт широко ухмыльнулся, обматывая костяшки пальцев длинной полоской ткани.       – Обойдёшься. Песочек мы тут не жалуем, у нас всё по-жёсткому. Скоро распробуешь эту грязь на зуб, когда я тебя в ней изваляю.       Очередной гул пронёсся среди зрителей, кто-то одобрительно свистнул Хуберту. Мендес искривил губы в усмешке и сам принялся обматывать кисти рук — он, видимо, всегда держал в голове возможность кулачного спарринга.       – Смотри как бы эта пыль не застелила тебе глаза, — ответил он.       Вышибала размял шею, хрустнул пальцами и принял боевую стойку.       – Приступим?       Гладиатор кивнул и в ответ повторил тот же самый ритуал, который совершал ранее перед боем. Хуберт, казалось, не впечатлился его воплями и притопываниями, но публика слегка оживилась — и тут же притихла, как только Мендес встал в стойку, подняв кулаки. Они застыли друг напротив друга – бордовая рубаха и жёлтая набедренная повязка.       Некоторое время бойцы стояли на месте, меряя друг друга взглядами, а потом Мендес сорвался на бег и ударил справа. Хуберт влёгкую защитился, и его кулачище сразу полетел противнику в лицо — Мендес упал бы в грязь, если бы встретился с ним. Гладиатор оказался так быстр, что даже не защищался, а попросту уклонился от удара и тут же атаковал в ответ — зрители даже ахнули от такой прыти. После серии быстрых атак Хуберт изловчился и болезненно ткнул Мендесу под дых, когда тот открылся. Корасанец отступил, и зрители оживились, поддерживая своего бойца. Среди общего гомона послышался зычный голос Кацумото:       – Не давай ему спуску!       Рамильда тоже хотела чем-то поддержать товарища, но не нашлась, что крикнуть. С замиранием сердца она продолжила следить за поединком.       Хуберт пошёл в наступление, пользуясь преимуществом в росте и весе — Мендесу приходилось постоянно беречь голову. Гладиатор отступил на пару шагов, ничуть не сбавив в скорости, подловил момент и на контратаке больно врезал противнику в челюсть. Зрители охнули. Хуберт отшатнулся, и Мендес не стал его прессовать, чтобы оправиться самому.       – Так его! — крикнула Рами.       Сплюнув кровью, Хуберт вернулся в бой. Они с Мендесом снова обменялись ударами на дистанции. Подавшись было влево, здоровяк резко шагнул в другую сторону, выбрасывая кулак. Мендес крутанулся всем корпусом и поднырнул под удар. А потом тут же распрямился и вмазал Хуберту в голову красивым правым хуком.       На этот раз он уже не устоял. Его повело вбок, и мгновение он ещё стоял на ногах, а потом завалился полностью, глотая ту самую пыль, которой обещался накормить гладиатора. Жители квартала, все как один, раздосадованно заголосили.       – Да! — Рамильда радостно воздела кулак. — Молодчина, Мендес! Показал ему!       Кто-то в ответ выкрикнул оскорбление, но никакой открытой агрессии в ответ на победу Мендеса не последовало. Кайла одобрительно похлопала ему.       – Вот это разговор, — заявила она, и все остальные притихли. — Хоть у кого-то из наших гостей кишка не тонка! Молодец, не промах!       Послышались смешки. Мендес, сложив ладони, сдержанным кивком отдал должное публике и немедля направился к Хуберту. Взяв его за протянутую руку, он помог вышибале встать, и тот, улыбаясь, хлопнул его по плечу.       – Ну и удар у тебя! Молодцом. А вы тихо там! — гаркнул он на остальных. — Он меня честно убил.       – Ты хорошо бьёшь, — заявил Мендес. — Но вот защита хромает. Руками, как цепом машешь — нельзя так!       Он с улыбкой, шутливо толкнул Хуберта в плечо, и тот возвратил жест.       – Если бы этот цеп хоть раз тебе в морду прилетел, валялся бы ты сейчас, как дохлая собачонка. Ладно, раз уж ты меня в грязи извалял, пойдём я тебя угощу пойлом, которое мы недавно надыбали. Айда, ребята! Не вечно же эстус хлебать!       Его поддержали одобрительным гомоном. Кайла довольно кивнула, а Рамильда не могла перестать улыбаться: кажется, теперь гроза миновала.       Вскоре они привязались к костру, и девушка-разбойница привела их на второй этаж полупустого дома. Мебель там отсутствовала вовсе, но, по крайней мере, не было сквозняков, а стены и потолок были в целости.       – Вот тут бухайтесь, где захочется, — сказала она, небрежно поведя рукой. — Скоро занесут одеяла и подстилки. Квартала не покидать, снаружи без нужды не разгуливать. Если кто-то захочет вам начистить рожу, это будут ваши проблемы. Кто будет бузить или схватится за оружие — будем бить, больно.        Не попрощавшись, она развернулась и пошла по своим делам. Поколебавшись с секунду, Рами решила, что сейчас самое время выцепить её на пару слов. Догнав девушку на нижнем этаже, она окликнула её по имени:       – Кайла!       – Чего тебе, рыжая? — развернулась та, глядя со смесью раздражения и неприязни.       – Есть чего сказать.       – Если боишься за вашего дурачка, забудь, — она махнула рукой. — Всё будет в порядке. Просто держите его при себе, а я позабочусь, чтобы ему не оторвали башку.       – Спасибо, с ним разберёмся, — вздохнула Рамильда. — Он не дурак, поверь, просто огрызается в ответ и не привык идти на попятную.       – Пусть прикусит язык. Для его же блага, — фыркнула Кайла, скрестив руки. — Как с демоном разберётесь, там и посмотрим, что к чему.       – К слову про него. Вы же его видели? Чего нам следует ждать?       – У него там свора собак. Штук пять, если не больше. Нескольких мы прикончили, когда отступали. А ещё у него два огромных меча, и машет он ими, как мельница. Один раз моргнёшь — и всё. Эти сукины дети, которые перед вами пришли — они сразу слиняли, да ещё и в спину ударили. Мы троих ребят потеряли с концами, а ещё несколько полупустые теперь.       – А то, что про мясников-людоедов говорят — это правда?       Кайла покивала и выразительно подняла брови.       – Они просто конченные. Утаскивали у нас ребят, бывало. Загуляешься где-то, отстанешь от своих — и всё, крышка, — она посмотрела в сторону, как будто ей не терпелось уйти. — Что-нибудь ещё?       Рамильда поколебалась. Она ощущала явный позыв поговорить с Кайлой по-дружески, по-человечески — это был бы её первый курс действий в любой шероховатой ситуации. Но что-то подсказывало ей, что сейчас, пока они ещё не доказали себя как надёжных людей, любые слова будут просто словами. Шаткий мир они уже установили, но для наведения более надёжных мостов ещё не пришло время.       – Знаешь, мне хотелось бы с тобой поговорить, — сказала она. — Но чувствую, сейчас не время.       – Правильно чувствуешь. Прости, но честное слово, не до тебя сейчас, рыцарь, — Кайла произнесла это слово, как будто передёрнула — с едва скрываемой усмешкой.       – Тогда до встречи, — понимающе кивнула Рамильда. — Как расправимся с демоном, тогда и поговорим.       Кайла хмыкнула, скривив рот в подобии улыбки, молча кивнула Рамильде на прощание и пошла по своим делам. Проводив её взглядом, рыцарша вздохнула: она не могла не переживать за любое подобное недопонимание, но сейчас с этим и правда ничего нельзя было сделать. Развернувшись, она зашагала наверх: нужно было починить кольчужный дублет и наточить лезвие клинка, перед тем как они двинутся к оранжерее завтра. Кажется, истребление демонов становилось их призванием.