Come alive

      Который день Филлип уже мучился, ворочаясь по дивану. На вторые сутки после выявления у него симптомов бреда было решено вызвать лучшего врача во всей округе. Финеас всё время сидел возле партнёра, не отходя ни на шаг. Врач оправдал своё звание: после долгих попыток, лекарств и всех возможных способов, ему удалось привести больного в чувство. На его измученное лицо было страшно смотреть. Филлип практически не спал, а если и засыпал, то ненадолго, да и во время сна тоже бредил. Поэтому, очнувшись, он тут же заснул, немного поморгав глазами и спросив, где он. Все вздохнули с облегчением, когда услышали вопрос. Распрощавшись с врачом и попросив пару указаний по поводу дальнейшего лечения, шоумен заплатил больше заявленной суммы и пожал руку в знак благодарности. — Я слышал о вашем шоу, мистер Барнум, — сказал врач, уже собираясь уходить. — Очень бы хотелось его увидеть. Говорят, от вас уходят в восторге! — Я был бы очень рад, но, увы, увидеть его, возможно, уже никогда не получиться, — ответил Финеас, понурив голову. — Неделю назад я закрыл его… — О, как жаль! — всплеснул руками собеседник. — А я так хотел… — Если удасться вернуть его, то бесплатный билет от меня на премьеру вам обеспечен, — старался казаться бодрым шоумен. — Тем более вернёмся мы, сто процентов, с новой программой! — Финеас! — донёсся стон из гостиной. — Иду, Филлип, иду! — прокричал он и, откланявшись, закрыл дверь за врачом.       Следующие три дня Карлайл боролся за то, чтобы встать и ходить без контроля. Однако с двумя маленькими «шалуньями» Финеаса не забалуешь. Сначала они подбадривали больного, играя в словесные игры с ним. Барнум тоже участвовал в этом, следя за всеми троими одновременно. Проказницы чуть ли прыгали на партнёра отца. К вечеру Филлип уже почти мог сидеть, облокотивши спину о мягкий подлокотник дивана. Однако вскоре Черити позвала девочек спать. Партнёры тоже мгновенно уснули после такого шумного дня. Шоумен который день спал на стуле, точнее, на кресле и каждый раз просыпался, когда чувствовал, что вероятность падения с него велика.       На второй день Филлипа окончательно вывели из мрачного состояния. Он уже и думать забыл о своих недугах. Утром Хелен и Кэролайн вылили на спящих пол литровому ведру холодной воды, отчего Карлайл вскочил, опёршись руками о кровать. Потом, встряхнув головой и разнося повсюду холодные брызги, озлобленно посмотрел на девочек, хотя на лице вырисовывалась детская улыбка. Очнувшись, Финеас отругал дочерей в мягкой форме, но полусидящий уже минут десять Филлип отрицательно помотал головой, взглядом говоря: «Не нужно». Вскоре просияло и лицо Барнума, он пододвинул сестёр к себе, обнял их и заботливо произнёс: — Ну, ладно, ладно, — погладил он девочек по головкам. — Вам не идут надутые лица! Можете играть с мистером Карлайлом, только аккуратно. — Не волнуйся, папа, — весело отвечали Хелен и Кэролайн. — С нами завтра он уже сможет ходить!       Как в воду глядели. Действительно, проведя день в полусидящем положении, Филлип был достаточно подготовлен для того, чтобы встать.       Следующим утром, когда Барнум уехал в город по, как он сказал, делам, девочки усадили больного. — Мистер Карлайл, а, может попробуете встать? — Нет-нет! — вежливо отмахнулся Филлип. — Только не сего… А! Хелен!       Закричал он, потому что кудрявая беловолосая дочка Финеаса схватила его за руку и резко, со всей силы, подняла с дивана. Карлайл кое-как выпрямился, сёстры подставили руки, чтобы если что, словить его. Это было похоже на то, как тогда «ирландский великан» надел ходули перед первым выходом на сцену.       Кэролайн взяла партнёра Барнума за руку, и тот не заметил, как вышел из гостиной. Правда, сначала шаги отдавались Филлипу жуткой болью в голове, однако потом это постепенно прошло, и он привык. Шаг. Один. Другой. И вот они уже в коридоре, Черити шла по лестнице из спальни и ахнула, увидев Карлайла, достаточно крепко державшегося на ногах. — Девочки! — воскликнула миссис Барнум, нахмурившись и уперев руки в бока. — Мистер Карлайл, вы как?! — она подбежала к больному. — Я? — переспросил Филлип. — Отлично, если не считать того, что жутко хочу есть.       Улыбка озарила лицо Черити. Она всегда считала, что большой аппетит — признак почти здорового человека. Девушка помогла Карлайлу дойти, когда как маленькие проказницы уже с минут десять дожидались их на кухне, весело болтая ногами. Добравшись до места назначения, Филлип плюхнулся на диван, который расположился вокруг большого прямоугольного стола. Миссис Барнум же завозилась, ища, чем можно накормить гостя.       Несколько минут спустя Карлайл уже уплетал завтрак. Да так, что девушки не успевали следить, сколько кусков мяса он уже съел. Он клал себе в рот всё, без разбора. Хозяйка, улыбавшись, молча созерцала трапезу больного. Филлип практически не использовал столовые приборы, мирно лежавшие рядом с тарелкой. — Я, конечно, понимаю, что это выглядит слегка дико, но, поверьте, я так голоден, что съел бы медведя! — извинялся мужчина, набивая рот всё больше. — Почему вы стоите, точно служанка?! Присядьте, мисс! — дополнил он, продолжая жевать.       Черити присела, а девочки по тихому достали конфеты. Улыбка Филлипа давала знать — проказницы вновь что-то задумали. И как только мама опустилась на стул, остальное пространство стола заполнила огромная ваза со сладостями. — Только… — Много не есть! — перебили шалуньи. — Мы знаем, мам.       Уголок губы миссис Барнум поехал вверх, а бровь приподнята с некоторой строгостью. Однако тут же это выражение исчезло с её лица, и она поспешила налить чай Филлипу. И только она успела это сделать, как входная дверь вдруг резко закрылась и послышался крик: — Чёрт! Будь проклят этот негодяй! — это был Финеас. Во время крика он скинул с себя плащ и швырнул его на вешалку, чуть её не завалив. В коридоре хозяин дома столкнулся с обеспокоенной Черити. — Что случилось, дорогой? — спросила она. — Это не особо важно, дорогая, — ответил шоумен. — Семье это не угрожает и ладно. Как наш больной? — немного смягчившись, поинтересовался он. — Прекрасно! Уплетает за обе щёки! — восторгалась жена. — Да ладно?! Он уже на кухне? Я должен на это посмотреть! — И Барнум метнулся туда, где супруга проводит, без малого, полдня своего времени.       Финеас вошёл и увидел своего партнёра уплетающего теперь уже десерт. Заметив вошедшего хозяина, тот внезапно остановился, а набитые щёки его сразу сдулись. Барнум улыбнулся, их взгляды встретились. — Приятного аппетита, — расхохотался шоумен, уловив невинный взгляд едока.       После трапезы и шуток, исходивших, в основном, от Финеаса, он попросил компаньона поговорить об одной «очень щепетильной теме». Карлайл вздрогнул, услышав предпоследнее слово, и вместе они удалились в обратно гостиную, где начали беседу. — Раз ты у нас уже голодный, как волк, и можешь более менее ходить, думаю, самочувствие у тебя в порядке… Однако я боюсь тебе его испортить этой новостью… — замялся Барнум. — Думаю, я смогу тебя выслушать, — кивнул Филлип, слегка забеспокоившись. — Не нужно было выходить в город! Вот, как знал, сомневался! Какого дьявола меня понесло! Угадай, кого я там встретил? Правильно, самодовольный помощник, твоих родителей!       Карлайл отсел от собеседника подальше, желая остаться в живых. Финеас активно жестикулировал и один раз чуть не заехал по лицу партнёра. Но его, помимо жестикуляции, взбесило то, как шоумен назвал его. — Знаете ли, мистер Барнум, между прочим, я думал, что давно перескочил черту «самодовольного помощника», — деловито скрестил руки Филлип, возмутившись и тут же успокоившись, осведомился: — И… что сказали родители? — Прилюдно кричали, обвиняя меня в твоём похищении, в основном, кричал отец… — Ох, плохо дело, — покачал головой компаньон. — Почему? — Да потому что моё дальнейшее общение с тобой он вообще может ограничить! Или даже хуже… — задумавшись, смотрел в пол Филлип. — А я не хочу этого, понимаешь, Финеас?!       С минуту Барнум молчал, не находя слов для ответа. Да и зачем отвечать? Глаза всё говорили за него. Карлайл поднял голову и столкнулся с этим взглядом, который, действительно, многое сказал за своего владельца. — Я только одного не понимаю, Филлип, — очнувшись, продолжал шоумен. — Почему тебе скоро тридцатник, а ты всё ещё под контролем родителей?! В конце концов, они уже ошиблись один раз, отдав тебя в театр… — Кто ж знал, что я встречу тебя, — развёл руками партнёр. — Кто знал, что тебе удастся уговорить сына аристократа выступать в цирке? — усмехнулся он, но в этой усмешке не было злости или раздражения. — Действительно, — последовала ответная от Финеаса. — Я и сам не мог точно понять, согласишься ты или нет, однако не об этом речь. Мне плевать, что меня прилюдно обозвали и даже, в некоторой степени, опозорили, мне на это абсолютно плевать! Важно то, что это услышал Квинси! — Вот только этого для полного счастья не хватало! — вздохнул Филлип, откинувшись на спинку дивана. — Да уж. Причём, как только мы заговорили, я понял: дело совсем не касается меня… Он не остановится, Карлайл. Чёрт, теперь тебя ночью никуда нельзя будет отпускать! — ударил по коленке Барнум и мгновение спустя встретился с непонимающим взглядом собеседника. — Он всячески будет пытаться убить тебя или, по крайней мере, посадить в тюрьму! Только вот, как он сделает последнее? — Поверь, он — фантазёр не лучше тебя, — перебил Филлип. — У меня не осталось сомнений, что он уже продумал очередной план, как «встретить» меня после выздоровления. В конце концов, у него было достаточно времени… — Хотя он обещал больше не трогать тебя, как думаешь, поверил ли я ему? Конечно, нет! Я не такой дурак! Я потерял всё, что создал, и надеюсь, чтобы хоть малая часть осталась здесь. Эпохе Барнума пришёл конец. Об этом можно сказать, даже не задумываясь…       Видя, насколько партнёру становиться больно осознавать произошедшее, именно сейчас Филлипа посетила мысль вновь собрать всех артистов после своего выздоровления, а он ведь даже не попрощался ни с кем… Однако, что всё затянется настолько долго, у него и в мыслях не было. — Послушай, Фин… — взял собеседника за плечо Карлайл и тут же якобы «отвлёкся» от своих мыслей, смотря Барнуму прямо в глаза, где блеснул огонёк надежды. — А, нет, я забыл, о чём хотел сказать, — машинально съязвил он, решив не рассказывать ему о своих замыслах, которые, не факт, что сбудутся, но, крайней мере, Филлип знал, к чему стремиться. Возникла неловкая пауза. — Я понимаю, тебе тяжело всё это переносить, и… если бы я вообще не родился, всего бы этого не было! — Что ты несёшь, Филлип?! — оторопел шоумен, округлёнными глазами уставившись на товарища. — Как подобная мысль могла зародиться в твоём мозгу?! — А что? — безразлично развёл руками Карлайл. — Я всем жизнь порчу… Если бы не я, ты бы не закрыл шоу. Я — источник всех твоих бед, Финеас, и будет лучше, если от него избавятся… — Лучше не будет! — резко крикнул Барнум. — По крайней мере, мне! Я итак пострадал морально, мне ещё самоубийства твоего не хватало! — Ты пострадал не морально, а, скорее, материально, — поправил собеседника Филлип. — Слушай, ты, умник… — упёр руки в бока бывший глава цирка, явно желая дополнить фразу, но вот сказать что-то обидное в сторону своего компаньона не желал. — И морально тоже! Думаешь, сидеть тут возле тебя неделю и практически не спать ночами? Это не прошло для меня бесследно! Знал бы ты, сколько нервов я растерял за эти дни! А про волнение вообще молчу…       Партнёр был растроган и уже успел забыть про мысли о смерти. Снова глаза. Зеркала души… Правильно всё-таки говорят… Очнувшись от оцепенения, поблагодарил Финеаса за то, что был с ним всё это время. Дальше они особо не разговаривали, лишь перебрасывались парой слов, а вот взглядами стали обмениваться часто.       Голоса в гостиной затихли, Кэролайн и Хелен осторожно высунули свои любопытные головки, в дверной проём, стараясь делать это незаметно. Однако Филлип увидел их и обратил на это внимание Барнума, который, обернувшись, подозвал их, заявив, что разговор окончен.       Разбойницы сразу накинулись на папу и завалили его на диван. Финеас обнял обеих, прижав к себе и смотря в потолок. Карлайл же саркастически поднял бровь и развёл руками: — Что ж, похоже, мне придётся занять кресло! — Эй, а ну, стоять! — крикнул шоумен, стараясь привстать. — Кажется, кое-кто занял мой диван, значит, я займу его кресло, — спокойно продолжал Филлип, опустившись на мягкое седалище Барнума. — Карлайл! — предупреждающе прищурил глаз хозяин дома. — Слезь, я сказал! — С вас пять центов, — партнёр пытался держать себя в руках, но всё-таки расхохотался так, что слышала даже Черити, сидевшая у себя в комнате на втором этаже. — Ах, ты!.. — Финеас вскочил, девочки остались на диване.       Заметив угрозу справа, Филлип пулей вылетел из кресла, благополучно минуя живую преграду. Пригнувшись, он тут же сел на диван, сделав вид, что весь такой не при делах. Спустя нескольких слов брани, разумеется, в рамках приличия, Карлайл потянулся и зевнул. Барнум, сам того не осознавая, повторил эти действия. — Может, поспишь, пап? — предложили сёстры и встали с дивана.       И минут через семь, как оба провалились в сон, шалуньи на цыпочках вышли из комнаты, прикрыв дверь.       С новым днём способность ходить окончательно укрепилась. Наконец-то после этого долгого и уморительного постельного режима Филлип мог размять ноги. Вечером они с Финеасом решили выбраться в город и прогуляться по, как никогда, несколько пустынной площади. Вдыхая этот запах родного города, Карлайл чувствовал прилив сил. Однако площадь оказалась не совсем пустынной… — А знаешь, я ведь так привык приходить в цирк ни свет ни заря… Репетировать… — задумчиво вздыхал Филлип. — Отдавать все силы на любимую работу! А эти аплодисменты, без которых теперь моя жизнь уже не та, какая была прежде… Думаю, и тебе их сейчас не хватает? — Ты чертовски прав, Филлип, — отвечал Финеас, кивая головой в подтверждение своих слов. — Поддержка зрителя является самым ценным для артиста. Когда ты на сцене, тебя помнят, знают и любят, а, когда опускаешься в серые будни и сливаешься с суетливой толпой, то не то что имени, лица твоего никто не вспомнит! — Да уж, — подтвердил Карлайл. — Как-то пусто, чего-то не хватает… Хотя… чёрт знает, какие сюрпризы ещё преподнесёт жизнь? А, может быть, тебе удастся отыграться! — он не думал оставлять свою, несколько безумную, но, вполне имеющую право на жизнь, идею. — Всё возможно, — согласился Барнум. — Хочется, чтобы хоть кто-то остался здесь и никуда не уехал, однако… Не могу же я их всех сдерживать в Нью-Йорке только ради своего шоу, которому, возможно, уже не суждено вновь увидеть свет, они теперь свободные люди… Кстати, также, как и ты, Филлип. — Я… благодарю тебя, но пока я не планирую куда-либо уезжать или вовсе покидать Америку. На то есть масса причин, и ты, Фин, — одна из них. Я не хочу заканчивать наше общение, ведь, казалось, что только вчера ты уговаривал сына аристократа перейти на другую сторону, а сегодня эта сторона испарилась, оставив лишь яркую печать в жизни тех, кто так, или иначе, увидел её или прочувствовал… — Филлип, я… — шоумен замялся, точно не ожидая такого искреннего ответа. — Не думал, что скажу это, Барнум, но за это время ты стал мне самым родным человеком, которому я могу доверить практически все, тревожившие меня мысли, — продолжал лекцию Карлайл. — Потому что, мне кажется, даже родители не переживали бы так за меня, лёжа я просто в постели и неся какой-то бред сумасшедшего… — Карлайл, — шикнул Финеас, заглядывая куда-то за спину партнёра. — Замолчи, замолчи, замолчи! — он положил руку на плечо собеседника и сжал его так, что лицо само говорило: «За что?». — Филлип! — послышался знакомый, повелительный голос, и тот, к кому обращались, сразу узнал его.       Барнум почувствовал, как вздрогнул компаньон. Жалобный взгляд его давал понять — он, действительно, узнал голос и вовсе не хочет, чтобы рука, всё ещё сжимавшая плечо, отпускала его. — Да, отец… — промямлил Карлайл, не оборачиваясь. Голова поникла, а энтузиазм, с которым он говорил несколько секунд назад моментально иссяк, чувствуя приближение плохого конца. — Опять ты с этим возишься с этим жуликом? Ах, да, ещё и похитителем! — по лицу главы семейства Карлайлов скользнула геройствующая улыбка. Казалось, все хотят испепелить славу Барнума, даже лёгкая дымка, от яркого света фонарей казавшаяся красно-оранжевой. И хоть она обвила площадь своими размытыми руками, Филлип, даже не оборачиваясь, видел этот строгий взгляд отца, буквально впивающийся в его спину. — Жуликом? Похитителем?! — воскликнул вдруг партнёр Финеаса. — Что ты несёшь такое, отец?! — голова повернулась так, что родители увидели половину лица своего сына, которому Барнум явно затуманил разум. — Позвольте! — вмешался Финеас, говоря уверенно и ещё больше сжимая плечо Карлайла. — Обвинять человека в похищении без доказательств?! Тоже мне, нашли козла отпущения!.. — начал нервничать он, разводя руками. — Тогда почему его не было дома больше недели?! — пошёл в наступление папаша.       Партнёры переглянулись. — Не думаю, что стоит говорить про болезнь… — еле слышно предложил Филлип. — Рано или поздно они об этом узнают, — пожал плечами шоумен. — Ну, заговорщики, я жду! — нетерпение отца нарастало. — Придётся сказать правду… — вздохнул Барнум. — Ваш сын заболел и был в настолько плохом состоянии, что даже до дома дойти не мог! А вы ещё говорите про какие-то похищения!.. — Если бы он не пошёл в ваш проклятый цирк, с ним бы подобного не случилось! — упёр Карлайл-старший руки в бока.       После этих слов Филлип почувствовал слабость. Если оскорбляют Барнума, значит, и его. Ноги подкосились, и тактика Финеаса, сработавшая мгновенно, спасла падающее тело. Руки плетью повисли в пространстве, лицо скривилось от головной боли. — Вот видите! — возмущённо нахмурил брови бывший глава цирка. — От ваших слов ему опять плохо! А ведь он только выздоровел! — Напротив, — настаивал на своём отец. — Это ваше присутствие на него так дурно влияет. — Хватит! — простонал Филлип, придерживаясь за плечо Барнума. — Сейчас мне от вас обоих станет дурно! Прекратите!       Финеас замолчал, а вот папаша, видимо, решил испепелить нервы обоих. «Ему лишь бы пару обидных словечек кинуть в мой адрес, — думал шоумен, — и он думает, что это меня заденет! — усмехался он».       В это время неподалёку от родителей встал экипаж, скорее всего, предназначенный для них. — Филлип, довольно! Заканчивай это представление! — глава семейства схватил сына за запястье. — Ты делаешь всё, чтобы остаться с Барнумом! — Да, потому что это — единственный человек, с кем мне комфортно! — отдёрнул руку партнёр. — И я ничего не разыгрываю! Чёрт! — он схватился за голову, чувствуя, что боль готова вырваться наружу и постепенно поглощает её объём. — И если бы не он, рискнувший всем, что ему было дорого, неизвестно, что бы ещё сейчас было… — Одно я знаю точно… Тебе не место в цирке уродов! — Карлайл-старший снова схватил запястье сына, да так, что тот уже не смог вырваться, и потащил его за собой. Барнум сжал запястье другой руки, не желая отдавать партнёра в аристократические истоки. — Которого больше нет… — как показалось Филлипу, тихо «прошептал» он. — И слава богу! — отец всё-таки вырвал сына из рук мошенника Барнума и повёл его за собой. Тот сопротивлялся, точно он не потомок аристократической семьи, а какой-нибудь сбежавший из тюрьмы заключённый.       Спустя несколько секунд шоумен безнадёжно отпустил Карлайла, и тому это не понравилось. Теперь же он выглядел, как провинившийся мальчишка, которого буквально заталкивают в карету. Ржание лошадей. Момент. Хлестание плётки. Крик. И Барнум остался один, пребывая в полной растерянности. Жалобное лицо Филлипа выглядывало из заднего окна, чуть прикрыв шторой почти половину своего образа, только его шоумен сейчас и видел. Экипаж отдалялся, поднимая за собой всю пыль, накопленную асфальтом. Время остановилось. Финеас раздраженно опустил руки, понимая свою вину… Надо было держать крепче… Но какой уже в этом смысл? Что теперь делать? Сможет ли всё вернуться на круги своя? Это предстоит узнать обоим, пройдя через все испытания, которые подкинет жизнь…