Мальчик и его Тень

- Ну же, Тсу-чан, давай! Ножкой р-раз, ножкой два! - учила своего сына ходить Савада Нана, придерживая его за ручки, чтобы он, если что, не упал. Самостоятельно вставать и стоять, держась за что-нибудь, малыш уже научился. Ходить таким образом у него уже тоже получалось. А вот с хождением без поддержки, от мамы до дивана через всю гостиную, возникли проблемы. Главным образом в отсутствии мотивации. - Тсуна, иди сюда, - решилась я помочь Нане, привлекая внимание её сына и предоставляя ребёнку конкретную цель до которой нужно добраться. Ему всё же уже год, пора бы начать ходить нормально.       Сомневаюсь, что я выглядела как человек (я была уверена только в том что сама по себе форма у меня антропоморфная), но ребёнку было всё равно. Он видел меня с самого своего рождения, он был единственным кто вообще видел и слышал меня и я всегда была рядом с ним. Но самым главным было то, что мальчик совершенно не боялся меня.       Обращать на меня внимание малыш, кстати говоря, начал едва ли не раньше, чем на родную мать, но радовался нам обеим одинаково.       Когда Нана не видела, я играла с Тсуной - мы (вернее дитё) увлечённо толкали большую бренчащую неваляшку и возились с апельсиново-рыжим плюшевым львёнком. Другие игрушки, вроде зелёного зайца и красной птицы (кажется это должен был быть какаду) нас не интересовали. Когда малышу надоедало возиться с игрушками он охотно ползал по всему дому за мной и именно во время этих игр, ещё не научившись ходить, уже научился залезать на диван. - Ва! - радостно выдал увидевший меня ребёнок и сделал первый шажок. - Молодец, Тсу-чан, давай! - обрадовалась Нана и, пусть с заминкой, но всё же решилась отпустить сына, готовая поймать его в любой момент.       Правда это не понадобилось, поскольку ребёнок, удивлённо посмотрев на меня, вместо того чтобы сделать шажок вперёд просто сел на пол. Нана ахнула, Тсуна не растерялся и бодро пополз ко мне. - Не так, Тсуна, - рассмеялась я, перемахивая через диван и зависая над его спинкой. Тело не имело веса и мои перемещения в пространстве ограничивались только моей фантазией и желанием.       Малыш залез на диван, оглянулся на мать, угукнул и махнул в мою сторону рукой. - Ну, ничего, Тсу-чан, у нас с тобой ещё целый день впереди, - жизнерадостно улыбнулась Нана.

***

      Первые полтора года я не отходила от Тсунаёши дальше пределов комнаты. Сон мне был не нужен, так что времяпровождение со спящим ребёнком было довольно скучным, но я просто не решалась отходить от него, особенно когда он бодрствовал. Оказалось, что это решение было весьма предусмотрительным.       Как известно, маленькие дети тащат в рот всё что попадётся им под руку. Тсуна исключением не стал и однажды потащил в рот пуговицу от кофты мамы Наны. Мама потери пуговицы не заметила, зато заметила я. Когда малыш начал заталкивать мелкую пакость в рот на меня накатила просто жуткая паника. Я была невидима, неслышима и неосязаема никем, кроме Тсунаёши, ввиду чего у меня не было возможности сообщить Нане о постигшей её сына опасности. До того случая моё состояние меня совершенно не волновало.       Заметавшись в панике я, в конце концов, всё же бросилась к Нане. И узнала что всё же могу как-то влиять на людей. Отошедшая на кухню чтобы достать из духовки пирог, после моей попытки схватить её, мама вдруг бросилась обратно в гостиную. Вовремя, потому что Тсуна уже начал старательно мусолить пуговицу.       Когда пуговица была отобрана, меня хватило только на то, чтобы расползтись по полу туманно-чернильной кляксой.

***

      Незадолго до того, как Тсуне предстояло отправиться в детский сад я наконец задумалась о том, насколько правильным является моё общение с ребёнком.       По всему выходило что правильным это общение не было.       Я была, по сути, не более чем воображаемым другом малыша.       Сейчас же Тсуна охотно играл со мной, благодаря чему его мать могла немного передохнуть или уделить достаточно внимания домашним делам. А я в то же время была уверена что во время игр со мной малыш не пострадает и не натворит дел. За время нашего знакомства я порядком наловчилась отвлекать или переключать его внимание с тех действий или вещей, которые, по моему авторитетному мнению, были опасны для малыша.       Тсунаёши рос весьма усидчивым и спокойным, хотя и безмерно любопытным, до безобразия послушным, неуклюжим без преуменьшения и преувеличения, внимательным слушателем и просто чудесным ребёнком, не спешившим свихнуться самому и свихнуть маму. Мы с радостью смотрели аниме, любили поиграть в догонялки или прятки, могли часами играться с кубиками и пирамидками, возиться с конструктором или рисовать.       И именно из-за рисования возникли первые проблемы.       Если у ребёнка есть воображаемый друг - он обязательно его нарисует. Рисовать Тсуна любил и делал он это достаточно часто. Постепенно бессвязные каракули превращались в небо, солнце, облака, цветы, деревья и дома, машинки и роботов. И, разумеется, в рисунки людей. Семьи.       Нарисуй свою семью.       Тсунаёши подошёл к своему заданию серьёзно. Не очень быстро, но старательно он нарисовал всё, что, по его мнению, должно было быть на таком рисунке. А пока рисовал, он рассказывал, что вот мы все вместе идём гулять. Что мама обязательно купит мороженное или леденец. А я буду тихо идти рядом, но потом мы будем шумно играть в ниндзя и прятаться от ребят на детской игровой площадке. Или что мы будем вместе убегать во время игры в догонялки. А ещё что я обязательно замечу и покажу что-нибудь интересное, вроде купающихся в пыли воробушков, и объясню зачем они так делают.       К счастью, пока ребёнок рисовал, мама ушла готовить ужин и слышала это только я. Потому что итог оказался несколько неожиданным, хоть и вполне предсказуемым.       Семьёй Тсуны на рисунках оказались Нана и я. Не Нана и неизвестно где пропадающий Емитсу, его отец, что с момента рождения сына появлялся дома всего дважды.       Я и Нана.       На своём первом рисунке семьи Тсуна изобразил дом светло-коричневого цвета, с жёлтой черепицей и жёлтым солнцем, коричневых воробьёв с чёрными полосками, голубое небо и много ярко-зелёной травы. Себя, в рыжей футболке и красных шортах, с широкой улыбкой, держащегося за руку матери, одетой в рыжий сарафан, с длинными коричневыми волосами и такую же улыбающуюся. С противоположной от неё стороны, там, где должен был быть нарисован папа, была нарисована я. Даже на рисунке мой образ был нечётким и расплывчатым, словно я стояла где-то в отдалении, окружённая плотным туманом. Отчётливыми были только улыбка и глаза, на рисунке получившиеся на удивление добрыми. Я была нарисована синими и голубыми карандашами.       Я не знала что делать и как реагировать, а Нана, уложив сына спать, не долго думая, позвонила мужу. - Ты появляешься слишком редко, - сказала тогда Нана, разумеется не замечая меня, стоящую в шаге от неё. - Я попросила Тсу-чан нарисовать семью, нас. Но он нарисовал только себя, меня и своего воображаемого друга. Он не нарисовал тебя, дорогой.       Мне было жаль Нану. Она искренне переживала что её ребёнок растёт, по сути, без отца. Настолько без отца, что даже не нарисовал его. Просто не смог, потому что не помнил.       Это может показаться глупостью, но детские рисунки важны. Мы с Наной это прекрасно понимали. Возможно, этого не понимал Емитсу, но слова жены заставили его впечатлиться и забеспокоиться.       Так что не было ничего удивительного в том, что блудный муж приехал домой всего через две недели.

***

      Приехавший с Емитсу Большой Начальник выглядел как вполне милый и добрый дедушка. У него была типичная европейская внешность, добрый взгляд, прикольные усы и подозрительная трость. Ну, вернее, трость была самая обыкновенная, но вот дед добавлял в её образ подозрительности. По японски Тимотео говорил откровенно плохо, так что большую часть времени Емитсу выполнял роль переводчика с японского на итальянский.       Когда-то я знала итальянский, но сейчас могла понимать устную речь через слово и то с трудом. И это было плохо.       Пока Нана хлопотала на кухне, Емитсу с Тимотео о чём-то тихо переговаривались на итальянском, сидя в гостиной и краем глаза присматривая за играющим Тсунаёши. Я бы не беспокоилась, если бы не выразительные взгляды, периодически кидаемые этими двумя на малыша. Они не стали бы вредить ребёнку, но веры им у меня всё равно не было.       Мне не нравился Емитсу, потому что отец из него выходил откровенно ужасный. Мне не нравился Тимотео, просто потому что он почему-то не очень нравился Тсуне. И меня начала раздражать Нана, верившая всему, что плёл ей её нерадивый муженёк.       А ещё я старалась не попадаться на глаза Тсунаёши, чтобы прибывшие взрослые дяди не увидели и не заподозрили лишнего. Конечно, детский психолог, если ребёнка к нему всё же сводят, скажет что всё в полном порядке, что наличие у малыша воображаемого друга вполне нормально и со временем это пройдёт. Что сейчас это говорит лишь о хорошей фантазии ребёнка, а также о том, что ему, возможно, немного не хватает общения со сверстниками, поэтому воображаемый друг и появился. Но когда малыш пойдёт в детский сад, а потом в младшую школу, всё пройдёт.       Вот только я знала что ничего не пройдёт. Потому что обычные воображаемые друзья не присутствуют у ребёнка с момента его рождения и не грозят остаться с ним навсегда. Тсуна не забудет меня также, как забыл своего отца. Потому что в отличие от Емитсу я всегда рядом, я почти постоянно на виду. - Тсуна, иди к папе! - широко улыбнулся и расставил руки в стороны сидящий на диване Емитсу. Тсунаёши робко улыбнулся, но всё же пошёл, а я постаралась сделаться как можно меньше, прячась за спиной малыша. - Какой ты у меня уже большой и сильный вырос! - Тсуна, пожалуйста, если папа спросит, скажи ему только про то что мы вместе играем, хорошо? - ребёнок смущённо кивнул, но этот жест Емитсу принял на свой счёт, так что я не волновалась. - Скажи, Тсу-чан, мама говорила что у тебя есть друг. Ты рассказывал о нём маме? - в лоб спросил Емитсу, а сидящий рядом и внимательно слушающий Тимотео едва слышно фыркнул в усы. Вероятно, он только говорил по японски плохо, а вот понимал его замечательно. - Не рассказывал, - честно ответил Тсуна. - А почему? - А зачем? - удивился ребёнок. Я с трудом удержалась от того чтобы рассмеяться. Мама не спрашивала, малыш и не рассказывал. Нана в этом вопросе вообще проявила просто удивительную безалаберность. Тсуна не раз рисовал меня, но она, вероятно из-за огромного количества нарисованных роботов, просто не обращала на это внимания, а спохватилась только после рисунка семьи. До этого малыш ни разу не рисовал свою семью. - Ну, ладно, а может ты тогда мне о нём расскажешь? - заговорщицки прошептал Емитсу. Тсуна хихикнул и согласно кивнул. - Хорошо. Тогда расскажи, как вы проводите время, пока мама не видит? - Мы играем! Каге-чан играет монстра, а я - крутой Гандам! Правда, мы всё равно всегда рушим город. Он из кубиков, - рассказывая, Тсуна потешно махал руками, от чего улыбка сама собой наползала на лицо. - А Каге-чан всегда играет монстров? Вы разве не пробовали поменяться? - спросил улыбающийся Емитсу. - И почему именно "Каге"? - Каге-чан говорит что не умеет играть героев. Но зато круто играет шиноби! Поэтому Каге-чан! Шиноби ведь незаметные как тень, так в аниме говорили, - охотно ответил ребёнок. - Вот оно что... А как Каге-чан выглядит? - задал самый неудобный, на мой взгляд, вопрос Емитсу. - Как шиноби, - легко ответил Тсуна. Ему его объяснение было вполне понятным, а вот взрослые удивились. - Но ведь на рисунках Каге-чан не выглядит как шиноби, - осторожно произнёс папа Савада, пока Тимотео, судя по виду, никак не мог определиться: смеяться ему, недоумевать или насторожиться. - Как шиноби! - упрямо возразил разошедшийся Тсунаёши. - Потому что нет шиноби круче чем Каге-чан! Даже в Наруто нет таких крутых шиноби!       Емитсу задумчиво потёр подбородок, пытаясь вспомнить что это за Наруто такой. Очевидно, он вспоминал о простом наруто*, который добавляют в рамен, а сейчас недоумевал почему так называется аниме. И что это вообще за аниме такое. Тимотео ни о названиях японских блюд и ингредиентах, ни о таком аниме, явно не знал, так что не мучился, а просто наблюдал.       Я с трудом подавила рвущийся наружу смех. Наруто мы смотрели тайком от мамы, потому что если "Гандам" был в целом безобидным (по крайней мере та экранизация, которую смотрели мы), "Милый дом Чии" просто верхом милоты, а "Дораэмон" и так предназначался для детей, то вот Наруто, по мнению мамы Наны, нам смотреть было ещё рано. - Но ведь в Наруто шиноби не так выглядят. А когда они выглядят так, то это значит что они на супер важном задании, - разродился наконец Савада старший. Не знаю уж, действительно ли он вспомнил как выглядят герои Наруто, но это было не так уж и важно. - Каге-чан на задании, - важно покивал Тсуна. Я так же покивала вместе с ним.       Всё верно. У меня задание. Правда, я сама его выдумала. - И что же это за задание? - сделал вид что проникся Емитсу. - Каге-чан защищает меня, - немного помявшись всё же выдал Тсунаёши.       Однажды он спросил почему я всегда рядом с ним. Это было неожиданно, так что я растерялась. Истинную причину моего нахождения рядом с Тсуной я и сама не знала. Вернее, почему я оказалась именно рядом с ним. Я не слабела, когда ребёнок отдалялся, меня не тащило вслед за ним. Так что у меня была возможность уйти в любой момент. Ничего действительно существенного меня рядом с ним не держало.       Особого толка от меня, ввиду моей нематериальности, не было. Если бы малыш вылез в окно второго этажа поймать его у меня не получилось бы. Если бы он выбежал на дорогу, то и там я бы ничего не смогла сделать. Очень долгое время я думала, что абсолютно бесполезна и гожусь разве что для того, чтобы поиграть с малышом, не дав ему натворить дел, пока мама занята домашними делами. До того эпизода с пуговицей.       Именно после него я решилась отойти от Тсуны достаточно далеко и попробовать поэкспериментировать. Влиять на людей я поначалу не решалась - тренировалась на соседских собаках и бездомных кошках, иногда, пока Тсуна спал днём, на птицах. И первые, и вторые, и третьи легко поддавались воздействию - делали то, что я хотела, а позже видели то, что я хотела.       Очень скоро это помогло, когда на Тсунаёши напала большая бойцовая собака какого-то юного мажора, бывшего в Намимори проездом. Псина не успела покусать малыша, но здорово напугала, когда с лаем и разинутой слюнявой пастью понеслась к нему. Вместо ребёнка клыки собаки сомкнулись на воздухе, громко клацнув. Я же так сильно разозлилась, что заставила псину нырнуть в реку, в паре десятков метров неподалёку. Река была не слишком глубокая, взрослому человеку по середину бедра в самой глубокой части, но прежде чем свалиться в воду собака налетела головой на торчащий из воды камень. Псина утонула и мне её было совсем не жалко.       А вот Тсуна после этого очень долго не мог успокоиться и доревелся до икоты, а ещё стал бояться вообще любых собак, особенно когда они начинали лаять. Даже мелких чихуа-хуа. Что делать с его кинофобией** я не знала так что, чтобы ненароком не усугубить, оставила всё как есть.       Но эта ситуация также заставила меня понять что нынешних моих умений мало. На месте бешеной псины мог оказаться человек. Педофилов, киднепперов, совсем одуревшей шпаны и просто ненормальных людей полно и никогда не знаешь, как и когда на них наткнёшься. Нана - домохозяйка, которая вряд ли держала в руках что-то тяжелее пакета с продуктами и когда-либо владела каким-нибудь боевым искусством. Тсуна ещё совсем мелкий. Хоть какие-то способности, которые можно использовать хотя бы для побега, есть только у меня.       И так, с мыслью о том, что я делаю это ради защиты близкого человека, я взялась за эксперименты над людьми.       Здесь всё оказалось несколько сложнее. Заставить человека делать то, что мне хотелось, было очень трудно. По крайней мере достаточно сложные действия. Проблем не вызывали только совсем простые действия, вроде того чтобы открыть окно, посмотреть в какую-либо сторону или повертеть какой-либо предмет, который уже находится в руках. Для контроля сложных действий мне требовался "физический" контакт с "куклой". И всё это выматывало. Люди после выхода из под контроля иногда не помнили что делали, а иногда не могли понять зачем они это сделали.       С иллюзиями дела обстояли и легче и сложнее одновременно. Показать мелкую, не вызывающую сомнений в её достоверности, иллюзию, вроде воробья или лужи, было просто. Зато большие иллюзии, вроде дождя и пасмурного неба, несущегося навстречу грузовика, зомби или сбивающего с ног потока воды требовали много сил и должны были выглядеть достоверно. Потому что одежда во время дождя и от сплошного потока воды мокнет по разному, зомби воняет и выглядеть должен как разлагающийся труп, а не тающий пластилин, а грузовик сопровождают определённые шумы. Ещё сложнее дело обстояло с тем, чтобы при помощи иллюзии сбить человека с пути и заставить его ходить кругами. Это не говоря об откровенно сюрреалистических видениях.       Но, в конце концов, я со всем справилась. Хоть и нет предела совершенству и я продолжала совершенствоваться. Даже не смотря на то, что человек, на котором я всё отрабатывала, в итоге отправился в психиатрическую лечебницу.       Правда, мне его было совсем не жаль. Всё равно он был одиноким пьяницей, живущим на пособие.       Так я обрела силу, чтобы защищать того, кто за всё проведённое с ним время стал мне родным.       Поэтому когда Тсуна спросил из-за чего я всё время рядом, я ответила что защищаю его. Что это - моё Очень Важное Задание. Только тссс, не говори маме, пусть это будет нашим маленьким секретом. - И от чего же Каге-чан тебя защищает? - подозрительно спросил Емитсу. Тимотео совсем не забавно хмурился. - Ну, у меня однажды мячик в кусты улетел. А за кустами была дорога. Я хотел за мячиком сходить, но из-за Каге-чан я остался. А потом там быстро-быстро проехала большая машина! Мама испугалась очень и сказала что одному выходить на дорогу нельзя, - рассказал Тсуна один из эпизодов нашей жизни. У дороги росли высокие, по пояс взрослому, кусты, так что видеть проезжающие мимо машины могла только я. - Мы потом за мячиком с мамой сходили. - Действительно, - серьёзно кивнул Савада старший. - А ещё что-нибудь такое было? Может, к тебе какие-нибудь дяди подходили? - Подходили. Я на лавочке сидел, а мама мороженное покупала. Подошёл какой-то дядя и сказал что у него есть котята. Он хочет их раздать. И он предложил пойти с ним и выбрать котёнка. Я сказал что мама может не разрешить взять домой котёнка. А он сказал, что я тогда хотя бы посмотрю на них и поиграю, - Тсуна скорчил забавную рожицу и поёжился. - Тот дядя страшный был, но я не испугался. Но по просьбе Каге-чан я закричал. Мама тут же прибежала, а дядя тот испугался и убежал.       Емитсу снова кивнул и многозначительно переглянулся с Тимотео. Их переглядки мне очень не понравились, но предъявить им было нечего.       А потом Нана позвала всех на обед.

***

      Я не успела совсем чуть-чуть.       Когда в сад забежала мелкая соседская псина, невероятно громкая чихуа-хуа, я находилась на кухне и слушала разговор Наны и Емитсу, в надежде услышать что-то хоть сколько-то дельное. Но всё в итоге ограничилось лишь тем, что Савада старший обещал заезжать чуточку чаще. Веры его словам у меня не было, а вот маму это успокоило.       За играющим с мячом в саду Тсуной наблюдал Тимотео, которого я могла видеть через открытые двери. Старик не стал бы вредить ребёнку своего подчинённого и возможности помочь в случае чего у него в тот момент было больше.       Но потом я услышала громкий собачий лай и плач Тсуны.       Когда я пришла, псина была в другом конце сада, а малыш на руках Тимотео. На лбу ребёнка горел крохотный огонёк янтарно-рыжего пламени, и видящий его дед совсем не был этому удивлён.       Старик улыбнулся, а на его сложенных вместе указательном и среднем пальцах загорелось точно такое же пламя...