Провидица

      Он был слишком близко, и это путало и до того непоследовательные мысли.       — Значит, Димхольд, — подытожил Леголас после моего рассказа о недавнем сне.       Я кивнула, молча зашнуровывая сапоги.       Едва мы покинули палатку, нас встретила тьма и стрекотание сверчков.       Я поёжилась от холода.       — Или в палатку? — усмехнулся Леголас.       Я мотнула головой.       — Ты теперь решила со мной просто не разговаривать? — недоумевал он.       Я пожала плечами.       Что я могла ему сказать?       И вот нашим глазам предстала интересная картина: Дунадан под покровом ночи пытался покинуть лагерь в одиночку.       — Это ты куда собрался? — окликнул его Гимли. — Сейчас возьму топор и пойдём!       — Не сегодня, друг, — Дунадан опустил руку на плечо гнома и грустно улыбнулся.       — Пора бы привыкнуть Арагорн, — ухмыльнулся Леголас.       — Мы тебя не бросим, — заверила я следопыта. — Куда бы ты ни шёл.       Дунадан медлил.       Но затем…       — Спасибо, — кивнул он.       Я шумно выдохнула и посмотрела на ночное небо: мрачное, но спокойное.       Печать на руке заныла.       На миг мой взгляд метнулся к Леголасу.       Он ободряюще улыбнулся.       — Что ж, — я в предвкушении потерла рука об руку. — Для меня лошадь найдётся или можно напрячь чьё-нибудь Высочество своим присутствием?       — Посмотрите, кто тут заговорил, — Леголас нахально улыбнулся и дал мне в руки поводья, с явным сарказмом уточняя. — Сама гордо заберёшься, как я понимаю?       — Эй, это ведь принцесса! — возмутился Гимли и стукнул друга в плечо так, что тот отшатнулся и сделал несколько шагов назад, чтобы удержать равновесие. У гнома явно была сильная рука. — Вежливее!       Леголас рассмеялся и покачал головой.       — То-то же, — пробасил гном.       — Ты уверена, что хочешь пойти с нами? — переспросил Арагорн. — Не думаю, что Элронд….       — Не ему решать, — твердо заявила я. — Я дала клятву оберегать тебя любой ценой и намерена её исполнить.       Горный проход на Димхольд. Здесь пахло гнилью и сыростью. Нередко кони отказывались идти и порывались вернуться назад, к лагерю. Их копыта периодически спотыкались об коряги, торчащие из земли, и только по чистой случайности никто ещё не упал наземь. Путь был нелёгок и проходил в молчании. Гробовую тишину нарушали лишь завывания порывистого ветра.       Сквозь эти порывы можно было различить сотни недовольных голосов. В какой-то момент я даже смогла разобрать слова:       «Убирайтесь прочь!».       Они были сказаны с такой лютой ненавистью, что заставили меня вздрогнуть. Эльф, похоже, сразу же заметил это.       — Ты тоже чувствуешь? — спросил он.       — Они нам явно не рады, — я посмотрела на Леголаса. — Начинаю сомневаться в том, что идея была хорошей.       — Навряд ли они нападут сейчас, — подтвердил Арагорн, — но всё же надо быть настороже.       — Хуже этих кустов только назгулы, — проворчал гном, сидящий позади Дунадана, и, фыркнув, указал на сухие ветви кустарника невесть откуда взявшегося в просторе гор, — и от кого это так воняет?       — От тебя, мой друг, — на лице эльфа заиграла улыбка. — Я же говорил, что трёх фляжек эля достаточно.       — Гляньте-ка, эльф-юморист, — Гимли издал громкий смешок, — я думал такие долго не живут.       — Вымирающий вид, — подшутила я.       Леголас промолчал.       Через некоторое время наши с эльфом лошади поравнялись.       — Хотел что-то спросить? — я вопросительно подняла бровь.       — Нет. Хотел лишь сказать… — он затих, а затем заставил себя продолжить. — Я верю, что ты сможешь выстоять против печати.       — Не то ты хотел сказать, Леголас, сын Трандуила, — произнесла я. — Но отвечая: печать меня убьёт, просто твоей рукой. Я видела это сотни раз. И этого не изменить.       Я двинулась прочь.       Мне хотелось плакать, но все слёзы словно испарились. Я всегда была уверена в одном событии в будущем: в своей смерти. Да, умирают все, но ни в одном из вариантов, что я видела не было будущего, где я смогу умереть не в этой войне, не из-за этого кольца.       Наступало утро, но здесь не было слышно ни звуков просыпающегося леса, ни разговоров шумного города. Это место застыло, забытое и брошенное. Повсюду возвышались острые скалы. Каждый шаг лошадей отдавался безумным эхом.       Гимли недоумённо взирал на всё вокруг.       — Здесь живут проклятые, те, кто дал клятву Гондору, но не исполнил её. Они пообещали сражаться, но вместо этого покинули поле боя и за это, — рассказывал Арагорн. Я остановила лошадь, когда нашим глазам предстала зловещая пещера: из глубин её исходил плотный туман, а стены обросли тёмно-зелёным мхом, — Исилдур проклял их…. Не знать им покоя, пока не будет исполнена клятва.       Все замерли.       — Ох, не нравится мне это, — пробурчал Гимли и спрыгнул с коня, не без помощи Арагорна.       Все спешились.       Внезапно нарастающий гул оглушил нас: это был тот самый ветер из голосов, но теперь вместо одного различимого, можно было распознать десятки, сотни криков. И обладатели их были нам не рады.       Лошади испуганно заржали, встали на дыбы и бросились прочь, к лагерю.       Я застыла на несколько коротких секунд, всматриваясь во тьму. Из мыслей меня вывел голос Дунадана.       — Быстрее, — поторопил он и бросился во тьму пещеры.       Немного помедлив, я двинулась вслед за ним.       Мы долго пробирались по тёмным проходам, то и дело натыкаясь на человеческие останки, трупы орков или лошадей. Временами мы выходили на перекрёстки и наугад выбирали куда идти. Иногда мы упирались в тупики, и нам приходилось возвращаться на несколько проходов назад. Вся пещера оказалась огромным каменным лабиринтом с сотнями запутанных путей. И на каждом из них за нами неустанно следили мертвецы. Я чувствовала на себе их взгляды. Они изучали нас, искали подходящее время, чтобы в клочья растерзать наши тела и оставить их гнить здесь с остальными невезучими, что либо по своей глупости, либо по велению судьбы, догадались зайти в это гиблое место. Всё, что попадало сюда, оставалось тут… навечно.       — Туда, — произнёс Арагорн и указал на один из проходов.       Этот зал был самым светлым и просторным во всей пещере, а в дальнем его конце, у подножия лестницы, ведущей в никуда, стоял мертвец, от одного вида которого, по телу пробежали мурашки. Проклятый дух, казалось, полностью состоял из зелёного тумана. Под пустыми глазницами виднелись огромные синяки, хрящик носа полностью отсутствовал, губ не было, верхние и нижние челюсти были полностью открыты. Голову полусгнившего трупа украшала корона, а просвечивающееся тело было облачено в длинное кроваво-красное одеяние.       — Кто вторгся в мои владения? — ледяным, словно сам холод голосом, спросил он.       — Я — тот, кому ты будешь служить, — резко отозвался Арагорн.       — Мы никому не служим, — ответил мертвец и его голос и безумный смех эхом разнеслись по залу пещеры, каждый узор, каждая тень и каждый звук в которой постепенно начали приобретать очертания.       Вскоре нашим глазам предстал город мёртвых. Многотысячная армия мертвецов вышла из его кажущихся иллюзией стен и заключила нас в кольцо.       — Путь закрыт, — предупредил главный проклятый. — Он проложен мёртвыми и мёртвые хранят его.       — Вы дали клятву сражаться за Гондор, — произнёс Арагорн. — Я дам вам возможность её исполнить.       Проклятый насторожился.       — Исилдур давно мёртв. Они все мертвы, — проклятый вновь рассмеялся, и его мигом поддержали остальные, затем, когда он продолжил, вокруг вновь наступила гробовая тишина. — Кто ты такой, чтобы говорить нам о клятве?       Дунадан обнажил меч. Я слышала о нём и не могла поверить: он вновь сиял светом луны и солнца. Нарсиль. Пламя Запада. Андуриль. Наследие самого Элендиля: меч, перед которым трепетали и орки, и… люди.       — Я — Арагорн, сын Араторна. Наследник Исилдура, и я предлагаю вам покой, если завтра вы выйдете на битву, ваша клятва, наконец, будет исполнена.       Все мертвецы замерли, внимательно осматривая клинок.       — Он был сломан, — с подозрением произнёс главный.       — Его перековали, — Арагорн внимательно осмотрел проклятых. — Хотите покоя?       Безобразные полусгнившие челюсти главного странно изогнулись, и я поняла, что он ждал этого вопроса долгие-долгие годы.       ***       Корабль приблизился к берегу.       Я чувствовала, как люди бились, как лилась кровь. Они отчаянно пытались спасти город, но погибали один за другим. Имена большинства из них не попадут в историю. Никто не будет помнить о них. Увы, но забвение — их удел.       — Пираты, вечно вы опаздываете, — послышался ворчливый голос какого-то орка. — Слезайте с корабля!       Я перепрыгнула через борт. Глазам предстало около двух сотен омерзительных противников, дружелюбие которых испарилось в тот самый момент, когда они увидели Арагорна.       — Спорим, я убью больше тебя? — усмехнулся Леголас, обращаясь к Гимли.       — Их на всех хватит, — ответил гном и переложил топор в правую руку.       Орки оскалились. Я вновь почувствовала ветер, шёпот, но теперь он изменился. Он был на нашей стороне. Словно стрела, стремительно летящая навстречу цели, со стороны корабля появились мертвецы. Сплошной зелёной линией они набросились на врагов. Проклятых невозможно было остановить, ведь нельзя было убить то, что давно мертво.       Я выхватила лук и, натянув тетиву, выпустила в одного из орков отравленную стрелу. Противник забился в болезненной агонии, а затем упал замертво на залитую кровью землю.       Ещё один погиб от стрелы, угодившей в голову, другой — в бок.       Я била врагов, не жалея собственных сил, не замечая вокруг ничего кроме стрел, пронзающих изуродованную кожу и выпускающих наружу дурно пахнущую жидкость.       Ещё одна стрела. Уворот. Ещё одна.       — У меня уже девятнадцать, — похвастался Гимли, отрубая голову очередному орку.       — Двадцать один, — объявил Леголас.       — Двадцать пять, — озвучила я и, отбросив лук в сторону, обнажила кинжалы. — Опаздываете, мальчики.       Гимли и Леголас переглянулись.       — Эльфы…., — проворчал гном. — Никогда не играете честно.       Благодаря проклятым битва была не долгой, но её жертвой пали многие, в том числе и Теоден…. Клятва мертвецов была исполнена и они, наконец-то, обрели столь долгожданный покой. Однако, возникла новая проблема.       Все выглядели бледными, уставшими и напряжёнными. Гэндальф мерил помещение беспокойными шагами, изредка посматривая на кого-либо из присутствующих.       — Тьма сгущается, — наконец, сказал он. — Фродо больше недосягаем для моего взора.       — У Саурона нет кольца, — ответила я, — иначе, мы бы об этом уже знали.       — Это вопрос времени, — вступил в разговор эльф.       — Скоро наши враги вновь соберутся за вратами Мордора, — продолжал Митрандир. — Десять тысяч орков отделяют Фродо от цели.       Он затих. В глазах мага отражались боль и печаль. Он, наконец, остановился и потупил взор.       — Я послал его на смерть.       — Нет, Гэндальф, — Арагорн мотнул головой и, подойдя к Митрандиру, тихо произнёс. — Ещё есть надежда.       — Можно выманить все силы Саурона. Отвлечь их на себя, — обречённо сказала я, поднимаясь со своего места. — Так у хоббита будет… возможность.       — Напасть на чёрные врата, — задумчиво протянул Арагорн. — Приковать око к себе.       — Это безумие! — воскликнул один из военачальников, сидящий у дальней стены зала. В его глазах отражались страх и неверие. — Это самоубийство! Нам не победить силой оружия!       — Нет, — согласился Арагорн, — но у Фродо появится шанс.       — Я с тобой, — кивнул Леголас и вопросительно взглянул на меня.       — Если и умирать, так ради общего блага, — я усмехнулась и передёрнула плечами. — В конце концов, не могу же я бросить тебя на произвол судьбы.       — Никакой возможности победить… хм… — пробасил Гимли, а затем, медленно поднявшись и отложив в сторону свою трубку, беспечно уточнил: — Когда выступаем?