Свет проклятых звёзд

К вечеру снова пошёл дождь, и, в очередной раз выйдя облегчиться, Галдор успел ощутимо вымокнуть. Вернувшись на торжество, сын Хадора заметил, как уныло выглядит ещё недавно шумное веселье. Старики напились и рыдали об умерших друзьях и родственниках, жалея не столько их, сколько себя. В мутных от прожитых лет и хмеля глазах дрожал страх скорой смерти. Молодые тоже напились, и теперь одни задирались к сидящим рядом, другие храпели, третьи искали, с кем бы уединиться. Дети устали и тянули родителей домой. Харет сидела на положенном ей почётном месте, уже не стремясь болтать с хмельными родителями и задремавшим дедом, а её младшая сестра куда-то исчезла. Братья же что-то увлечённо обсуждали в кругу сверстников, им было явно не до чего. — Долго обычно празднуете свадьбы? — спросил Галдор отшатнувшуюся от него жену. — Хочу знать, как скоро нам катиться. — День, может, два или больше, — Харет посмотрела исподлобья. — Что это за место, куда мне придётся ехать? — Хитлум — Туманное королевство, — задумчиво ответил адан. — Туман-туман, седая пелена, — запел вдруг один из дор-ломинских конюхов, уже хорошо повеселившийся на свадьбе сына своего вождя. — Далеко-далеко за туманами — война. Идут бои без нас, но за нами нет вины — Мы к земле прикованы туманом. Мы — тени скорби, призраки войны. Почти не слыша песни собрата, Галдор представил, как эта юная глупышка Харет отреагирует на эльфийские дворцы. Стало и смешно, и грустно, в сердце зашевелилось нечто давно позабытое — светлое и доброе. — Ты увидишь, как строят Нолдор, — сказал он жене, видя её нескрываемую неприязнь, только почему-то не обращая на злость внимания. — Будешь жить в нормальном доме, одеваться красиво, есть разные необычные сладости, от которых даже зубы не болят. — Я и так живу в нормальном доме! И остальное тоже! — насупилась пуще прежнего Харет. Теперь она в своих многочисленных бусах напоминала нахохленную птаху в куче опилок. — Туман-туман, на прошлом, на былом. Далеко-далеко за туманами наш дом. А в землянке ледяной нам про детство снятся сны. Видно, все мы рано повзрослели. Мы — дети от детей войны. — Конечно! — Галдор усмехнулся. — Орки тоже считают, что живут прекрасно. А, знаешь, почему? — Мне всё равно. — А мне — тем более. Разговор продолжать не захотелось, и, слушая сбивчивое пение собрата, сын Хадора решил выйти из шалаша, просто чтобы отдохнуть от утомляющего шума и гнетущей обстановки. — Туман-туман, окутал землю вновь, — донеслось вслед. — Далеко-далеко, за туманами любовь. Долго нас невестам ждать с чужедальней стороны, Мы не все вернёмся из похода — Тени скорби, призраки войны. Дождь то усиливался, то ослабевал, поднявшийся ветер сбросил совсем рядом на землю внушительного размера ветви. День прошёл абсолютно бессмысленно, как, впрочем, и многие до него, однако Галдор ясно ощутил: ему впервые по-настоящему жаль потерянного времени. — Муж! — вдруг окликнула его вышедшая из шалаша жена. — А сколько тебе лет? Вопрос словно окатил ледяной водой. Захотелось от всей души набить рожу какому-нибудь вечно молодому и полному сил эльфу, однако поблизости ни одного не было. Адану показалось, что он теперь понимает, почему старик-вождь не допускает на праздники бессмертный народ. — Не годы определяют наш возраст, — ответил Галдор фразой из какой-то хитлумской книжки. — Но прожитые события. Я был на войне, похоронил брата, сына и двух жён. Сидел за одним столом с легендарными эльфийскими воителями и был свидетелем награждения моего отца ценнейшей реликвией Нолдор — Драконьим Шлемом. Ты увидишь его, сможешь подержать в руках и даже примерить. Только учти — он очень тяжёлый. Лицо Харет выразило сначала обиду, потом разочарование, а после — ещё большую злость, чем раньше. — Думаю, есть смысл поехать в Хитлум завтра утром, — устало проговорил Галдор. — Ты уже собралась? — Да, — процедила аданет. — Муж. Пошли спать. Сжав кулаки и размахивая в такт шагам руками, Харет куда-то очень быстро направилась. Сын Хадора был уверен — она не знает, где его палатка, поэтому не понимал, куда она так спешит. — Ну чего, муж? — обернулась, наконец, девушка, уйдя совсем не туда. — Чего не провожаешь? Галдор сделал жест рукой, указав нужное направление и пошёл, как мог, быстро. Дойдя до временного жилища, молодожёны столкнулись у входа, Харет протиснулась вперёд, очень быстро постелила шкуры и простыни, сбросила платье и легла. — Иди сюда, муж. Девушка была по-своему привлекательна: юная, гладкая — внучка вождя явно хорошо питалась, хоть и не переедала, грудь большая, но не чересчур, округлые бёдра, ноги выглядели сильными, а слишком широкие плечи успешно скрывали густые тяжёлые волосы, цвета воронова крыла. Галдор с интересом рассматривал жену, мысленно ругаясь на бессмертных. — Ну, чего стоишь? — ещё злее, чем раньше, спросила Харет. — Иди к жене, муж. — Не-ет, — протянул марахлинг, понимая, что хуже уже всё равно не будет. — Я уже не молод, просто прийти не могу. — И чего мне делать? — села, подбоченившись, девушка. — Не знаю, — чувствуя, что краснеет, Галдор снова мысленно отругал проклятых эльфов, в особенности тех, кто совсем не пользуется своими безграничными возможностями. — Моя прежняя жена танцевала. Но ты не танцуй, всё равно так не сможешь. — А я и не собиралась. Слушай, муж, меня за тебя отдали, мужчины у меня не было. Я не знаю, что делают в постели. И, скажу честно, знать не хочу! Возможно, в другой ситуации Галдор бы разозлился, но сейчас он чувствовал себя настолько усталым и опустошённым, что просто рассмеялся и взял бутыль. — Оденься, — сказал он, наливая эльфийское вино в глиняные походные кружки. — Расскажи мне о себе. — Зачем? Вопрос крайне озадачил. — Вы все знаете друг друга, — выпив до дна и налив ещё, пояснил Галдор. — А я тебя второй раз вижу. — Я тебя тоже. Давай ты расскажешь. Лицо Харет не становилось добрее, и это откровенно смешило. Невысокая, крепкая, юная и очень злая, девушка выглядела невыносимо мило. И совершенно не привлекала как женщина — прожитые долгие годы совсем невовремя напоминали о себе. Проклятые эльфы! — Я уже рассказал, — Галдор снова налил вино в опустевшую посуду. — Нет, это не то, — аданет тоже отпила и удивлённо посмотрела в кружку. — Вкусно! Давай ещё. Дождавшись, когда бутыль снова встанет на стол, девушка нашла нарезанные яблоки, отправила в рот сразу несколько долек. — Ты должен рассказать не это, — жуя, заговорила Харет. — Семья должна знать друг о друге плохое, глупое, страшное, позорное. Хорошее — это для чужих, так всегда бабушка говорила. Чужим — стол накрытый, своим — хрен немытый. — А в этом есть своя мудрость! — рассмеялся Галдор. — Права была твоя бабушка. — Вот и выкладывай. Похохотав над шуткой, адан заметил, что злой взгляд карих глаз потеплел. Нет, он не стал добрее, но теперь Харет смотрела на мужа не как на врага, а словно на сделавшего нечто плохое родственника. Вероятно, поняв, что близости не состоится, девушка ощутила себя в безопасности и немного расслабилась. Зато теперь напрягся Галдор. — Знаешь, — слова с трудом проговаривались, и виной тому была не выпивка, — я ни с кем не обсуждал это, но есть одна вещь, которая меня по-настоящему тревожит. Это одна из причин, почему я не… Не люблю отца. Харет удивилась. Она хотела что-то сказать, но так и не произнесла ни звука. — У меня был младший брат Гельдор, — медленно произносил Галдор, — мы в первый раз отправились на войну на север вместе. Разумеется, с отцом. Наш отец… Он, как и его отец, и отец его отца, и так далее, он с юности воевал на севере. Мы восхищались им, хотели быть такими же героями. И так вышло, что я и Гельдор попали в западню. И командиром орочьего отряда был… Слова застряли в горле, кулак сам собой ударил по столу, и аданет вздрогнула. — Я знаю, — выпив ещё, тише заговорил сын Хадора, — орки насилуют пленных, да и наши… Разные бывают. К сожалению. Но этот орк… Он был похож на нас с братом. Понимаешь? В чёрных глазах девушки прочитался немой вопрос: «Ну и что? Вы, чужаки, всё на одно лицо». — Ладно, — Галдор допил вино из кружки, встал из-за столика. — Я спать. — Спать? — несказанно удивилась Харет. Однако ответа не последовало, а с лежанки донёсся усиливающийся храп. Девушка осмотрелась. В палатке мужа не было ничего необычного, хотя все вещи казались непривычно красивыми и хрупкими. Назначение некоторых Харет не понимала, любопытство заставило потрогать и взять в руки, но постепенно начало клонить в сон, и аданет легла рядом с мужем, отодвинувшись от него, как можно дальше. Надо отдохнуть, ведь утром в дорогу.