Свет проклятых звёзд

Ночью шёл лёгкий снег, но к утру не осталось даже инея. — Опять тепло не по сезону, — качал головой возница-эльф, не пользовавшийся ни кнутом, ни седлом. Как он управлял тройкой лошадей, для Барахира и Эмельдир оставалось загадкой. — Давай придумаем, почему у него это получается, — шепнула девочка, косясь то на сопровождавших найдёнышей стражей, то на скакунов. — Он и кони — братья по разуму, — очень серьёзно ответил сын вождя, — поэтому понимают друг друга без слов. Эльф не обернулся на повозку, однако как-то странно ненадолго замер, и беоринги подумали, что, видимо, он услышал. Ох уж эти Старшие! Ничего от них не скроешь! А-ха-ха! Один из воинов, немного похожий на беорингов, только чуть более коренастый, рассмеялся в усы. — По-омню себя таким же остроязыким! — хмыкнул он. — Про всех обидное говорил, пока нос не сломали. — Нос заживёт, — гордо заявил Барахир, многозначительно посмотрев на руки невесты, туда, где длинные рукава скрывали рубцы от прута. — Боль может сломать только слабака. Охранник захохотал и совершенно не обиделся — что с юнцов взять? Сейчас вернутся, и родня их быстро научит уважать старших. Помимо двух найденных беорингов, в повозке ехала женщина в кандалах, от которой воняло тухлой рыбой, а ещё был широкий деревянный ящик, засыпанный хвоей. — Не понимаю, — нашла новую мишень для насмешек Эмельдир, — почему мертвяков, чтоб не воняли, ёлками прикрывают, а живых — нет? Стражники покатились со смеху. Девочка, торжествуя, посмотрела на жениха и с неописуемым удивлением поняла — ему стыдно за поведение невесты. Да, Барахир поддерживает веселье, но будет рад его прекратить. В сердце вспыхнул протест, захотелось сделать что-то ещё более мерзкое, и Эмельдир уставилась в глаза жениха. — Что? — спросила она язвительно. — Тебя за такие шутки бабушка ругает? Юный беоринг поджал губы, отвернулся. — Я его понимаю, — на полном серьёзе покачал головой стражник, — бабушки — страшные существа. Они хуже всех орков Моргота и его самого. От Моргота можно спастись бегством, а от бабушки — никогда. Барахир промолчал. Сейчас в голову лезли особенно неприятные мысли о том, что Эмельдир совсем не такая, какой, по словам многочисленных воспитателей, должна быть жена вождя. Девочке не шли праздничные платья, сёстры смеялись, мол, она выглядит в кружевах стрекозой, севшей на одуванчик. Эмельдир всегда умудрялась испачкаться и порвать даже плотную одежду, зашивала неаккуратно, наспех, вместо обеда могла наесться того, что попадалось в саду или в лесу, и совершенно не выглядела готовой помогать другим. Сыну Брегора с самого детства ставили в пример идеала его мать, но мальчик не понимал: если мама — совершенство, то почему папа это не ценит? Ведь если вождь выбирает жену по определённым признакам, словно дорогостоящий товар на ярмарке, то что заставило отца взять домой Барадис? Она ведь не может позаботиться даже о себе, что уж говорить о других! Она ведь… как любимая комнатная животинка — симпатичная, ласковая, бесполезная, требующая внимания и вложений, любимая исключительно хозяином, а у остальных вызывающая либо умиление, либо недоумение. Что же здесь не так? Барахир представил, что придётся водить Эмельдир на советы к эльфам, и покраснел. Мама была идеальной, но почему тогда папа её бросил? «Искажение», — вспомнилась любимая отговорка всех и каждого. «Моргот виноват во всех бедах и несправедливостях Арды!» — так тоже часто говорят. «Моргот не просто виноват в них. Моргот их создал!» — это утверждали эльфы. Но почему же отец предпочёл идеальной маме бесполезного любимца? Потому что захотелось! Очевидно же. Вождь делает, что хочет, разве нет? Ему можно променять совершенство на что угодно, и никто не посмеет возразить! Озарение окрылило, Барахир обнял Эмельдир и с вызовом посмотрел на тех, кто находился рядом. Во взгляде чётко читалось: «Она моя. И наплевать!» — Ты на меня не обижаешься, правда? — неожиданно ласково спросила девочка. Сын вождя почувствовал, что обиделся на подозрение в обиде. Это ведь недостойно мужчины! Как вообще можно было такое подумать?! Похоже, Эмельдир всё поняла, поскольку её огромные выпуклые глаза озорно загорелись, маленький ротик злорадно растянулся, а потом аданет расхохоталась. Смех оказался таким заразительным, что Барахир тоже не удержался. — Почти доехали, — сообщил сидевший рядом страж. — Вон он — Каладаур. Столб видите? Впереди дорога разветвлялась, словно давно мёртвое дерево, и у основания «кроны» торчала высоченная колонна с вершиной-лозой и вычурным указателем на поселение. Не менее трети столба занимали многочисленные листовки, а поверх них кто-то пришпилил дротиком нарисованный член. — Снять бы надо, — в пустоту произнёс молчавший до этого воин. — Да, — ответил другой. — Угу, — согласились ещё двое, но никто этого так и не сделал. *** — Я здесь, словно тень в руинах бойниц, Но небо надо мной, в нём тысячи лиц. Те, кто уже не со мной, кровью наполнили мир. Тяжкий крик за моей спиной, шёпот долгих молитв. Трое подвыпивших гномов сидели около дороги прямо на земле, пели, то и дело останавливаясь — вспоминали слова и мотив. Песня чем-то напоминала эльфийскую, но, похоже, её изначальная версия слишком сильно исказилась. Из сторожевой башни навстречу повозкам вышел Эрьярон, сияя угасшим светом Амана, и даже простая одежда следопыта не могла скрыть происхождение эльфа. — Тает снег, зима — долой, Время новых дел. Души измучены войной, И раны болят от стрел. Скоро буду среди звёзд, Взлетев, разрежу воздух, Почувствовав тепло Огненной звезды. Время есть, Пока еще не поздно! Я смогу Дотянуться до небес! Пьяные вопли гномов становились всё громче, песня окончательно утратила мелодичность, зато под неё тянуло плясать, теряя голову и полностью отдаваясь ощущению веселья. Барахир спрыгнул на дорогу, помог Эмельдир спуститься, хоть она в этом и не нуждалась, и тут увидел, как смотрит на него верный воин короля Финдарато: во взгляде эльфа отражалось безнадёжное безразличие, с каким слуга глядит на опять скопившуюся пыль. «Сам ты пыль! — вспыхнул протест в душе юного беоринга. — Можно подумать, от вас только польза всем!» — Лежат в снегах мёртвые войска, — размахивая сушёной рыбой, голосили Кхазад. — Их больше нет, кончился бой. Но пока я тут, на холодной земле Глотаю воздух израненным телом, И ворон кружит надо мной! Эрьярон, похоже, всё понял, потому что насмешливо хмыкнул и стал смотреть снисходительнее. — Где папа? — капризно спросила Эмельдир неожиданно громко. — Сейчас со стражей рассчитается и придёт, — улыбнулся эльф. — Вы точно здоровы? Лекарь не нужен? — В Лад… — прибежал с другой стороны башни Берен, щуря слегка припухшие глаза на королевского разведчика. — В Фиримаре всё вылечим! — Потом он замер и громко всхлипнул: — Доченька! Обхватив Эмельдир, отец расплакался. Барахир, скривившись, отвернулся. — Король Финдарато Инголдо Арафинвион, — сказал сыну Брегора Эрьярон, — поручил мне обучить тебя мастерству разведчика, вместо службы на севере Белерианда. Для обороны Соснового Края в целом и Алого Простора, в частности, это важнее, чем умение выживать в землях Моргота и поддержание чистоты канала на Ард-Гален. — Не думаю, что защита одного королевства важнее безопасности всего Бе… — начал спорить Барахир, но эльф поднял ладонь, приказывая молчать. — Король сказал, — разведчик посмотрел юноше в глаза. — Понимаешь, что это значит? Понимать не хотелось, но пришлось. Причитая и хлюпая носом, Берен принялся рассказывать, как все волновались дома, как любят друг друга, как неважно, сколько пришлось заплатить за помощь в поисках, и что эти мирианы сложно будет снова заработать, но разве это имеет значение? Барахир шёпотом выругался. — Что у тебя с лицом? — спросила Эмельдир, когда отец перестал её тискать. — В Фиримаре вылечу! Я же сказал! — книжник вдруг вспылил. — Здесь всё равно никто не умеет! — И треснул мир напополам, Дымит разлом! — очень громко запели вдруг гномы. — И льётся кровь, идёт война Добра со злом! И меркнет свет, в углу паук плетёт узор! — А вам, бездельникам, позор! — закричала, видимо, чья-то из них жена, прибежавшая со скалкой. — А ну работать пошли! — Похоже, они ей много задолжали, — со знанием дела заявила Эмельдир, что-то проверяя во внутреннем кармане. — Папа, вот, возьми серебряный мириан. Это подарок. — Мне от тебя ничего не нужно! — искренне оскорбился Берен, однако кругляш взял. Девочка отозвала жениха в сторону и шепнула: — Это был его собственный мириан. Я у него три штуки из кармана вытащила, а потом сделала вид, что один подарила. Мы в выигрыше. Скажи, я молодец? — Тебя обнимать небезопасно, — сдержанно пошутил Барахир. — Нет, просто не надо меня обижать. Кем бы ни был обидчик, я никогда не прощу его. И буду мстить. Вдруг со стороны дороги раздались рыдания и ругань, посыпались взаимные обвинения — те, кому привезли мертвецов в ящике, прикрытом еловыми ветками, попытались не платить страже за поиски, ссылаясь на горе в семье, однако быстро успокоились, увидев заготовленные на такой случай оковы. — Наши подданные тоже такие, — серьёзно сказал Барахир невесте. — Не все, конечно… — А таких — на север, — пожала плечами девочка. Берен полез в карман за платком и вдруг начал что-то судорожно искать. Почему захихикала дочь, он не понял, да и не придал этому значения — ребёнок же, вот и смеётся. А мирианы… Похоже, стражникам больше, чем надо, отдал. Ведь не вернут теперь, бездушные скупердяи! А, и Моргот с ними! *** Обратно решили ехать всё-таки по дороге, чтобы не продираться сквозь лес, и почти сразу стало ясно — решение оказалось верным: зима всё-таки началась — с полудня зарядил мокрый снег, перешедший в метель. Колёса пока не вязли, поэтому останавливаться никто не стал, путь продолжился, и лишь к вечеру путники устроили привал. — Смотрите! — неожиданно послышался с дороги знакомый голос. — Это ж господин Берен! — А? Что? — книжник поднял голову от кастрюли с нагретой водой, где смачивал салфетку для умывания. Проморгавшись, мужчина узнал подъехавших гномов. — А, привет! Не обращайте внимания на меня, я сейчас только глаза протру… — Домой не торопись, — сказала старая бородачка, высунувшись из повозки. — Народ взбунтовался, пожары всюду. — Да, — кивнул глава дома, опуская поводья. — Народ на вождя пошёл, а мы-то у вас так, гостим, вот и решили не вмешиваться. Вам бы тоже где пересидеть, а то мало ли, — гном многозначительно кивнул на разбиравшего хворост около костра Барахира. — Пересидеть? — сын вождя всё бросил и подошёл к давним знакомым. — Пересидеть? Правители так не поступают! — Да брось! — пожилой мастер покачал головой. — Не честный это мятеж. Разбойники это поживиться решили. Громят всё, жгут, убивают невиновных. Отцу ты ничем не поможешь, а коль в лапы этим гадам угодишь, так ещё и помешаешь. Понимаешь, господин Барахир? — А я не попадусь! — гордо заявил юный беоринг. — Мне лорд Эрьярон поможет. Я его после щедро награжу. — Брегор жив? — мелко задрожав, спросил Берен, тщательно вытирая глаза. — А мой дом? Цел? Гномы лишь пожали плечами. — Через лес быстрее, — сказал эльфийский разведчик, беря вещи. — Я могу пойти вперёд один, собрать сведения. Заодно выясню, где можно безопасно остановиться. Господину Белемириону точно не стоит лезть в пекло мятежа. — Нет! — истерично запротестовал книжник. — Это ведь мои ученики на улицы вышли! Если они и станут с кем-то беседовать без оружия, то только со мной! И я с ними договорюсь!