Свет проклятых звёзд

— Помеченый злом! Я иду за тобой! — мечтательно пропел Драконий Член, выглядывая из-за массивного валуна вниз со склона. Если мышь не выдумала, значит, на плато, которое в последнее время называли Плоская Давалка, скоро должны явиться дырявые из-за гор. Давно зады, видать, чешутся. Было немного жаль, что от алкарим требовалось лишь заманить вражин недотраханных в ловушку, чтобы испытать на них новое оружие Владыки, но с другой стороны — кто-то обязательно выживет, потому что окажется трусом. «Сгодится в качестве игрушки для дочек», — подумал полуорк, облизываясь. — Поиметый злом! Жопа горит от вонючего дерьма. Заметив вдалеке шевеление, Драконий Член сделал знак своим, что пора начинать. Главное, самим вовремя спрятаться, но это алкарим хорошо умели, по крайней мере, когда были относительно трезвы. А кто обдолбался в карауле — так то его проблемы. Лениво падавший снег прекратился, клубы мрака в небе замерли. И лишь едва заметно дрогнула земля. *** Снега выпадало мало. Слишком мало. Словно нарочно прогоняя врагов со своей земли, низкие тучи сыпали редкой крупой, которая тут же смешивалась с серой пылью. Где же брать воду? Неужели снова отступать ни с чем? В то же время Хадор видел, как жаждут битвы его бойцы, часть из которых помнила проигранный бой и хотела отмщения. Вождь и сам мечтал убить всех, кто принёс зло его семье, однако был уверен — самое большее, что сейчас удастся сделать — захватить пленных и допросить. Только в голове всё чаще крутилась неприятная мысль: ходили слухи, будто один из сыновей Голфина, Аракано, кажется, увёл часть народа в безопасное место, и о его нахождении неизвестно никому. Соответственно, если бы морготовы рабы захватили в плен любого воина или обычного подданного эльфийского короля, никто не смог бы рассказать, где находится тайное убежище. С Морготом ведь, наверняка, так же! Если и брать пленных, то тех «огненных дрочей»! Но это невозможно, очевидно же. С другой стороны, приказ есть приказ. Снег прекратился, давая понять чужакам, что воды им не будет ни в каком виде. Близкое к отчаянию чувство сдавило грудь. Хадор понимал: за ним сейчас следуют его соратники, его друзья, и не все они рискуют только ради голфиновского серебра, которое почему-то не нравится гномам. Многие воины Дор-Ломина шли на смерть, мечтая победить зло и тьму, и именно перед ними было особенно стыдно. «Не с таким настроением положено носить Драконий Шлем, — подумал Хадор, тронув открытое сейчас тяжёлое забрало. — Впавший в уныние командир не имеет права на столь ценную реликвию. Недостоин». Но, стоило допустить мысль о передаче шлема, дор-ломинский вождь ощутил прилив злости и сил. «А кто достоин?! Кто?! Глупец и слабак Галдор, не умеющий держать язык за зубами и привыкший к папкиной защите?! Или Гундор, не способный держать меч? А, может, наивная Глорэдель, лезущая на войну, чтобы найти жениха?! Или Вар-нон-до? А почему нет? Этот мутный тип получил целую крепость! Почему не забрать у героя Астальдо всё?! И шлем, и жену заодно! А, может, Драконий Шлем достоин носить Маэдрос, потому что только ему захочется спрятаться в металл, ведь под ним не страшно?! Может, отдать реликвию жене, чтоб как вазу использовала? Или Голфину! Да! Точно! Пусть в своём дворце в нём сидит, вместо короны!» Нелепые рассуждения прервал неожиданный порыв ветра. Хадор поправил шлем, мысленно поблагодарил эльфийских мастериц, сшивших тёплый подшлемник, посмотрел вперёд. Дорога постепенно шла в гору: сначала незаметно, но со временем всё ощутимее. Никаких следов поселения видно не было, а хуже всего — за возвышенностью, похоже, находилась низина, и что на ней, узнать заранее не представлялось возможным. Вдруг из тьмы слева донёсся отчаянный вопль: — А-у-и-у-а-у! Не стреляйте по мне! Я с добром! Я всё скажу! Не ходите туда! Сквозь мрак и вновь начавшийся снегопад проступил небольшой силуэт ползущего на карачках орка. — У-а-а-а-ы! Не стреляйте! Стойте! — Взять его! — приказал Хадор. Морготов раб поднял голову, увидел человека в глухом шлеме с драконом и взвыл вдвойне отчаянно. Гилнор вышел вперёд вместе с тремя соратниками, орк покорно протянул им руки, сложив, чтобы было удобнее связывать, чем вызвал гримасы омерзения на лицах свободного народа. — Там вас поимеют, — кивнул он в сторону плато, а потом посмотрел на людей, чуть не плача: — Пожрать есть? Я отработаю! — И что ж ты умеешь? — спросил вождь, но искажённый шлемом голос напугал раба ещё сильнее. — Всё умею! Всё сделаю! — Покажи, где вы воду берёте, — Гилнор закончил с узлами и потянул вверх, давая понять, чтобы пленник вставал. — Так там же, ну! Драная дырка! — орк указал куда-то на север с таким искренним недоумением, словно его спросили, каким местом надо дышать. — Покажи. И почему нас должны поиметь? — Потому что они всех имеют! — Прям-таки всех? — Всех. — И владыку вашего? — И его. Но Алкара нет давно. Он на нас обиделся и ушёл. Свет свой долбаный унёс и спрятал. Теперь эти вон дрочилы палёные тут главные. — Может, — предположил Гилнор, — Алкара твоего уже поимели? — Нет, — решительно закивал орк. — Он раньше ушёл. Хадор задумался. Что-то здесь было не так, однако, зная, как живёт морготов народ, человек не удивлялся появлению перебежчика. К тому же, слова раба звучали просто бессмысленным лепетом неучёного пустого места. — Идём, — сказал вождь пленнику, — покажешь воду. — А пожрать дашь? Воины рассмеялись. Метель снова стихла, воздух замер. — Еду надо приготовить, — пояснил Гилнор, — мы сырое не едим. А для готовки нужна вода. — Ладно! Что угодно, только валим! — вдруг запаниковал орк, уставившись под ноги, словно заметил что-то, недоступное для людей. — Валим отсюда! Быстро! Хадор непонимающе обернулся к соратникам, и тут земля едва заметно дрогнула. *** — Валим! — заорал Драконий Член, когда затряслись огромные валуны, за которыми прятался он сам и его собратья. — Валим! Имел я вас и всю вашу родню! И подохшую, и не вылезшую из вонючей дыры! Валим, чтоб вас порвало! Командир-полуорк с самого начала видел — всё катится в щель между ног, но всё равно надеялся на лучшее. Однако судьба оказалась жестокой. Сперва, когда появления белериандских захватчиков пришлось ждать несколько лет, стала уменьшаться численность армии Драконьего Члена, поскольку, не имея возможности убивать врагов, орки жестоко расправлялись друг с другом. Потом начали изнывать от бездействия тролли, которых дрочилы с кнутами не пускали громить всё вокруг. А когда всё-таки припёрлись дырявые, некоторые алкарим долбаные почему-то решили, что у дырявых жрачки больше. Да где, в зад вас десять раз, больше?! Где?! Одного гада всё-таки упустили, значит, он предупредил кого не надо о чём не надо. Но главное — кто выпустил долбанных камнетрахов раньше времени?! Драконий Член всегда знал, что приближённым Владыки Алкара совершенно насрать на армию, поэтому думать о своих бойцах должны командиры. Полуорк понимал: не сохранит войско — его поимеет кто-нибудь, кто сохранил. — Валим! Земля затряслась, камни под ногами запрыгали. — Валим! Наверх! Не вниз! Наверх! Зашибёт! В сторону орков полетел массивный булыжник, за которым можно было бы укрыться втроём, а расплющить он способен и десяток. Воины Моргота бросились врассыпную и устремились на подъём в западной части плато. *** Опора под ногами содрогнулась, и дор-ломинские воины увидели, как сверху катится огромная глыба. Хадор не успел понять, да и не разглядел бы в темноте, все ли его соратники целы. Скомандовав рассеяться, он с изумлением посмотрел на орка — этот морготов раб действительно хотел помочь врагам? Неожиданно из темноты на людей понеслась огромная, словно скала, фигура, держащая в непропорциональных ручищах похожий на яйцо камень, узкий край которого был достаточно острым, чтобы пробивать трещины в земле. — Гр-р-р-ро-о-о! — взревел великан, замахиваясь. — Гр-р-р! — Владыка Алкар! — взвыл орк, обращаясь к Мелькору, словно к Эру, за чудесным спасением, однако никогда не видевшие опального Вала люди поняли его слова иначе. — Это что — сам Моргот? — спросили в один голос сразу несколько воинов Дор-Ломина. — Владыка Алкар! — снова завопил пленник и начал отчаянно вырываться. Хадор попытался удержать его, собратья помогли. — Гр-р-р! — громче прежнего завопил монстр и прицельно кинул булыжник в людей, метясь туда, где их находилось больше. Камень раздавил двоих, глубоко войдя в мёрзлую почву острым концом. — Гр-р-р-о! — тролль побежал прямо на бойцов, которые тщетно пытались его ранить. Раскидав особо отчаянных с дороги, чудовище нежно обняло своё оружие и заурчало: — Гр-р-р. — Не только мы именуем мечи и топоры, — помогая раненому собрату подняться, произнёс Гилнор. — У этого «моргота» вон камень по имени Гр-р. Гр-р-камень. «Гр-ондо» на Квэнья. Любит его, как деву. — Рассеяться! — снова прозвучал приказ вождя. — Отступаем! Тем временем тролль с нарастающим рыком выдернул камень из земли и снова замахнулся. С булыжника упали кровавые ошмётки. Хадор ощутил себя беспомощным. Сейчас человеческий военачальник, как никогда, пожалел, что в его войске нет эльфов, ведь только бессмертному народу под силу хотя бы попробовать выстрелить на бегу в, вероятно, уязвимый глаз монстра. Было очевидно: добраться до воды не получится — путь охраняется. Снега выпало мало, а все поселения и логово Моргота далеко. Если удастся сбежать от чудовища, придётся возвращаться ни с чем и только сообщать о потерях. — Гр-р-р-ро-о-о! — раздался вой, и вдруг издалека ответил второй голос. — Отступаем! Назад! Связанный орк не мог бежать быстро, его пришлось бы тащить, и вождь принял решение бросить пленника. Беда не приходит одна, а провал, если настиг, то во всём. *** Гильдис догадывалась, что в письме из осадного лагеря задолго до того, как конверт доставили — младшая дочь, живущая в Барад Эйтель, раньше других узнала и сообщила домой о провальном походе в земли Моргота. Сев за стол и распечатав послание от мужа, супруга вождя тяжело вздохнула. Ей и самой нечем было бы порадовать Хадора, если бы он сейчас вернулся, а не остался на Ард-Гален. Когда погибла Дорвен, жёны и матери воинов Дор-Ломина стали чаще высказываться против «эльфийской войны», и даже поездка в Хитлум не помогла. Славный король Голфин пытался донести до народа, что красоту нолдорских городов Моргот ненавидит сильнее всего и уничтожит в первую очередь, что без Младших Старшим не выстоять, что если враг победит, Арде конец и всему прекрасному в ней тоже. Однако Гильдис понимала и другое: потерявшим любимых мужчин женщинам наплевать на красоту голфиновского дворца и на Арду в целом. Всё, чего они хотели — это прожить свою короткую жизнь счастливо, рядом с мужем, сыном и внуком. Моргот не нападает на Хитлум и Дор-Ломин! Это Голфин бесконечно пытается победить врага, которого сам выдумал! Жена Хадора снова вздохнула. При Дорвен так никто не говорил. И Мельдир умела быть мудрой правительницей. Теперь общаться с беорингами стало сложнее. Гильдис пробежалась глазами по письму. «Потери, неудача, когда вернусь — не знаю. Галдор в порядке». Увы, это не первое подобное послание, и, аданет понимала, не последнее. *** Седой музыкант сидел на камнях площади, подстелив себе шерстяной шарф. Старая лютня звучала чисто, но глуховато, струны порой чуть слышно дребезжали, добавляя трагических нот в песню. — И тогда ты им всё рассказал, — с чувством исполнял Гилнор, — и про то, как был на войне. А один из них крикнул: «Врёшь, музыкант!» И ты прижался к стене. Ты ударил первым — тебя так учил Отец с ранних лет. А ещё ты успел посмотреть на окно — В это время она погасила свет. — Да! — прервал песню мальчишка-адан из собравшейся толпы. — Расскажи, герой! Это правда, что сам Моргот напал на войско Хадора? Правда? Правда? — И что он был ростом с башню, правда? — испуганно спросила девочка-эльфийка. — У него был молот-скала, да? — хмыкнул, храбрясь, юноша, которому скоро предстоял первый поход на север. — Гр-р-р-ро-о-онд? Да? — передразнил интонацию тролля первый малец. — Правда? Гилнор улыбнулся. Ему хотелось рассказать совсем о другом, но кому интересна судьба погибших от булыжника бойцов? Кто спросит о калеках? Возможно, кто-то вспомнит о них, но точно не эта жаждущая сказок толпа. Разведчик рассмеялся и продолжил петь то, что хотел сам. Подстраиваться под бездельников и глупых детей? Позволять им требовать? Играть ради чьей-то прихоти? Нет, никогда. Воевать за серебро можно, а петь надо только для души. — Что же, здравствуй, моя подруга! — зазвучали печальные слова. — «Здравствуй» — глупо звучит, конечно… Холодеют твои ладони, Приближается смерть неспешно. Гилнор закрыл глаза, чтобы не видеть тех, кому сейчас станет скучно, потому что им всё равно. — Выпьем, что ли, вдвоём за встречу! Сколько раз допьяна напивались? Мы с тобою сражались вместе И одним плащом укрывались. Хочешь, песню тебе спою я? Помню, ты их любила прежде… А потом заварю лекарство, Хоть и знаю, что нет надежды. Путь, что выбрали мы с тобою, К тихой старости не приводит. То дорога для смелых душою. То тропа одиночек-изгоев. Мы с тобой не боялись смерти, Прикрывая друг другу спину. Не сумел тебя защитить я… Хоть поленьев в печку подкину, Хоть немного тебя согрею! Там, на севере, было проще. Под тоскливую песню метели У костра коротали мы ночи. Мы с тобою не знали страха, Ни о чём мы тогда не жалели. Землю щедро поили кровью, То чужой, а то и своею. Мы всегда пополам делили Кров и пищу, смех и печали. Мы с тобой за жизнь говорили, А порою про смерть молчали… Смерть идёт не с мечом, а с хворью, Мы не ждали ее так рано. Вот опять ты кашляешь кровью, И она красна, как из раны. Ты не бойся, моя подруга! Я одну тебя не оставлю. Вот уже посинели губы… Засыпай спокойно, родная!.. Влажные ресницы дрогнули. Менестрель не хотел открывать глаза, боясь позволить пустоте вокруг проникнуть в душу. Конечно, публика разошлась! Вон как тихо стало. Но если кто-то продолжает его слушать, значит поймёт и подождёт, когда силы для музыки опять возродятся в сердце певца. Может быть, с этими людьми удастся поговорить. Вдруг они интересные собеседники?