Свет проклятых звёзд

Вдали тревожно шумел лес, над потемневшими кронами поднимались тучи, и стоявший на фоне угрожающего пейзажа одинокий путник показался жутким призраком. Поначалу не рассмотрев сгорбленную фигуру и решив поскорее проехать мимо, направлявшиеся к западу от Химлада наугрим заговорили громче, чтобы можно было сделать вид, будто за собственными воплями не услышали просьб помочь, но вдруг молодой возница присмотрелся. — Эй! Эол-кузнец! Ты что ль? Телега остановилась, трое низкорослых бородачей спрыгнули на пыльную дорогу, на которой ветер уже начал крутить вихри. Солнце скрылось, тучи почернели. — Я, — коротко ответил тёмный эльф, пожимая знакомым руки. — Что это с тобой? — Всё расскажу, если накормите и подбросите немного. Устал я. — Да-а уж, — охнул самый толстый из наугрим. — Давай, залезай. Куда тебе? — Тут недалеко, — лишь сев на скамью и укрывшись мягким одеялом, Эол сразу почувствовал, как клонит в сон. Сколько он не спал? Уже не вспомнить. — Давай на карте покажу. — Хм, — возница удивился ещё больше, увидев цель пути, — а что там? Это ж вроде ничейная земля. — Да, ничейная, — с трудом ворочая языком, выдавил слова изгой, — но у меня там домишко есть. Мой дом сожгли, жена с сыном уехали временно в это жильё. Я со всеми делами разобрался, вот… К ним еду. — А, слышали мы что-то про двоих странников, — толстяк протянул эльфу хлеб с сыром, но Эол уже почти заснул и не отреагировал. — Говорят, день или два… или три назад ускакали из Разлива. А, ладно, спи. Потом поговорим. Вдали громыхнуло, небо над лесом озарили вспышки молний, а на пыльную дорогу упали первые капли дождя. Начиналась буря. *** Когда стало ясно, что один из Орлов будет сопровождать до самого Ондолиндэ, Майрил вздохнул с облегчением — теперь мама почувствует себя в большей безопасности, ей проще будет оказать помощь и организовать отдых, а кроме того, время в пути значительно сократится, и в Гондолин пропустят без лишних вопросов. — Кем ты видишь себя в Песне? — спросил на первом же привале Орёл, назвавшийся Серебряным Копьём. Авар, похоже, хотя внешне от Нолдор не отличить. — Я не думал об этом, — Майрил, занимаясь одновременно палатками, костерком и приготовлением еды, посматривал на ушедшую к лошадям Ириссэ и старался не наговорить лишнего. — Но я многое умею, Келебрех. — Защищать, отнимая жизни врагов? Сын тёмного эльфа напрягся: по интонации Орла не было понятно, с какими эмоциями и целью задан вопрос, но в любом случае требовалось отвечать обдуманно. — Пожалуй, стать воином я бы не хотел, — далеко не сразу произнёс он. — Я учился кузнечному делу в Ногроде, гномы в этом непревзойдённые мастера, поэтому я бы с радостью… Майрил вдруг осёкся, увидев странно изменившийся взгляд Келебреха. — Я сказал что-то не то? — осторожно уточнил Ломион. — Ногрод у вас не в почёте? Я слышал о спорах с Белегостом, но никогда не принимал ничьей стороны, просто так сложилось, что учился в Ногроде. — Зачем ты передо мной оправдываешься? — Орёл посмотрел с ещё большим недоверием, чем раньше. — Тебе есть, что скрывать, и это видно, но не мне тебя судить, я лишь расскажу королю свои доводы и факты. Но если Песня примет тебя, и твой голос зазвучит в нашей симфонии, нам с тобой придётся часто встречаться у главы мастеров. И, знаешь, я привык доверять тем, кто рядом, но тебе не могу. «Опять…» — слова Келебреха лишили желания бороться. Конечно, не все жители Гондолина такие, но неужели мама права? — Я просто не привык открывать душу, — попытался исправить ситуацию сын тёмного эльфа, только взгляд Орла снова обвинял: «Оправдываешься!» Выругавшись про себя, Майрил отбросил плащ и вытащил из ножен отцовский меч. Не для битвы — просто показать. Глаза Келебреха от изумления расширились. В них загорелся абсолютно искренний интерес. — Что это? — тут же бросив все дела и, похоже, забыв, где, с кем и для чего находился, Орёл посмотрел восхищённо и одновременно с опаской. — Сталь? Или камень? — Это сплав, — уклончиво ответил Ломион, не демонстрируя, как сильно рад перемене в отношении к себе. — Без железа. Давно, до рождения Итиль и Анар с неба упала звезда. Мой отец отыскал её, и это оказался кусок чёрного металла. Маленький, но очень тяжёлый. Позже выяснилось, что кусков было два. Взрывом от падения звезды повалило и обуглило лес, в земле образовалась воронка. Все боялись чёрной звезды, но не отец. Он сразу решил сделать нечто особенное из неё, но долго не мог расплавить. В конце концов ему это удалось при помощи самого дорогого угля и особых камней, и тогда началось творчество. Келебрех смотрел на меч уже совершенно влюблёнными глазами, любуясь чёрно-белым клинком со снежинками и тёмными звёздочками. — Отец не сказал окончательный состав, — намеренно загадочно произнёс Ломион, — однако я обязательно придумаю что-то не менее впечатляющее без использования падающих звёзд. — Знаешь, — лицо гондолинского разведчика засияло, — я рад, что столь дивная вещь неповторима и окутана тайной. Её история прекрасна своей недосказанностью, и пусть так и остаётся. Подошедшая Ириссэ села у костерка, сняла с огня кусочки мяса, даже не проверив готовность. — Надо спешить, — сказала она очень серьёзно. — Иначе нас настигнет буря. Раньше времени. — Здесь легко найти укрытие, — спокойно произнёс Келебрех. — Я хорошо знаю эти места. — Нет, лучше не будем терять время. Интересно, — принцесса посмотрела в чистое небо, — неужели правда Валар совсем не следят за погодой Средиземья, полностью доверив её Ариэн? Это бы многое объяснило, но так ведь нельзя. Нельзя Творцам любить только часть Арды! Валинор — не отдельный мир. Не просто так ведь Орлы Манвэ живут в Эндорэ! — Когда-то, помню, в детстве я — Мне пела матушка моя О том, что есть счастливый край, Где жизнь — живи-не унывай, — вдруг начал тихую мелодию гондолинский разведчик. — Там нет ни слёз, ни бед, ни бурь, А в небе, чистом, как лазурь, Над очертанием рек и сёл Парит, парит степной орёл. С тех пор прошло немало лет, И сказки нет, и птицы нет, Но, иногда, подняв глаза, Гляжу с тоской я в небеса. И может быть, в судьбе моей В один из хмурых зимних дней, Неся надежду и тепло, Мелькнёт орлиное крыло. Не улетай, не улетай, Ещё немного покружи И в свой чудесный, дивный край Ты мне дорогу покажи. И пусть он очень далеко, Ты долетишь туда легко, Преодолеешь путь любой, Прошу, возьми меня с собой! Тепло улыбнувшись своим мыслям, Келебрех посмотрел в глаза Ломиона. — Скажи «Друг» и войди, — произнёс Орёл без прежней подозрительности, хотя сын Ириссэ чувствовал — в любой момент всё может снова измениться в худшую сторону, — так говорили в моём племени. Порой это слово открывает самые надёжно запертые двери. Думаю, с Песней Гор тоже так получится. — Друг, — через силу улыбнулся Маэглин, и гондолинский разведчик охотно и крепко пожал его руку. — Полагаю, ты знаешь значение этого слова, — сказал он. — А если не знаешь, я расскажу, когда приедем. Сын тёмного эльфа очень надеялся, что не покраснел и не выдал желания послать Орла к Морготу. В конце концов, с ним ещё не раз придётся иметь дело. К сожалению. *** Ещё раз перечитав письма разведчиков, Эктелион с досадой подумал о воле Рока, из-за которой он не сам отыскал сестру короля, хотя столько времени и сил на это потратил. С другой стороны, подобная ситуация освобождала от ответственности за всё, связанное с возвращением Аредэль Ар-Фейниэль: её состояние, настроение, удобство в пути, сложные разговоры со стражей… Вроде бы всё сложилось хорошо и удобно, однако тревога неприятно колола сердце, поэтому лорд Дома Фонтана вскочил в седло и направился обратно в Ондолиндэ, сообщив соратникам приказ возвращаться. Чем больше королевской стражи окажется в городе в спорный ответственный момент, тем лучше. А лес и его сюрпризы могут подождать до более спокойных времён. *** Впервые в жизни Турукано осознал в полной мере, как вредно и отвратительно лицемерие. Да, то, что подданные не перечат, не спорят и не осуждают, говорит о правителе скорее хорошо, чем плохо, но именно сейчас король хотел знать правду, однако не мог её услышать. Все гондолиндрим внезапно стали отражением согласной с волей отца и безоблачно-радостной принцессы Идриль, уверявшей, что Ириссэ и её сына необходимо встретить всенародным праздником. «Большинство эльфов нашего города познали слишком много зла, чтобы хотеть его множить», — говорил однажды Галдор, и сейчас Турукано надеялся на правдивость слов лорда. Галдор… Тот, кто нашёл белое деревце, маленькое и чахлое, берёг, выхаживал, окружал любовью. Теперь это могучее древо, оно украшает собой площадь перед королевским дворцом, а легенда гласит, будто эпоху назад принц Второго Дома Нолдор Турукано Нолофинвион сам довёз росток священного Телпериона из Валинора. Конечно, Галдор не стал возражать Пенголоду, придумавшему красивую ложь, но летописец понял — лорд на него в обиде, поэтому нарёк главу Дома Белого Дерева Храбрейшим, хотя Галдор не был в числе воинов Ондолиндэ. Вроде бы ситуация не стоила внимания, но именно сейчас, когда сестра, след которой так долго искали, возвращалась, Турукано не мог перестать думать про титулы и легенды. Мысль о том, что «напишем нужное, скажем необходимое, споём правильное» слишком напоминала крутой спуск, по которому отец скатился к подлости и бесчестью, заставляла сына верховного нолдорана Нолофинвэ внутренне содрогаться и искать доказательства того, что падение не начато. В конце концов решив, что праздник в честь возвращения сестры устраивать не стоит, однако ей будет не лишним увидеть весело живущий Ондолиндэ, Турукано решил объявить ярмарку, сопровождаемую весёлыми гуляниями. Без повода. Просто так. В конце концов, почему бы нет? *** Спрыгнув с телеги под дружеские пожелания удачи, Эол коротко простился со знакомыми наугрим и, проводив их взглядом, задумался. До цели около двух дней пути. Стоит ли скрываться? Пожалуй нет. Он — муж. Значит, имеет право. Гномьи повозки, стуча колёсами и гремя весёлыми песнями, обогнули грозовую тучу и покатили к светлому синему небу, а тёмному эльфу с бурей было по пути. «Самообман, в котором тьма Склонилась пред тобой! Знай, ты ко мне придёшь сама! Навеки будешь со мной!» *** Когда с прямой ровной дороги Келебрех вдруг свернул в сторону оврага и пришлось пробираться сквозь бурелом, Майрил вдруг осознал — конец пути близок. Обернувшись на мать, он увидел в её глазах слёзы и от всего сердца понадеялся, что это от радости. Лес внезапно закончился, открылось широкое поле, на котором паслись лошади, а вдали виднелось стадо коров. У поворота реки стояла мельница, от неё в сторону холмов разрасталось поселение. Ломион с удивлением заметил, что здесь нет ни одного каменного дома, и это показалось крайне странным после наземной части Ногрода и других обжитых земель такого размера. Встречавшиеся на улицах эльфы вежливо здоровались, а дети радостно хвастались сделанным из сосны оружием. Невысокая бревенчатая башня оказалась голубятней, и когда путники поравнялись с ней, стая белых птиц взмыла в небо, закружилась в завораживающем танце. — Здесь не останавливаемся, — строго сказал Келебрех, заметив, как Майрил заинтересовался многочисленными мастерскими и огромным количеством телег почти около каждого дома. — Торговый и ремесленный городок — не наша цель. — Деревянные Врата, — улыбнулась Ириссэ. — Рада, что они процветают. — От их процветания зависит наше благополучие, — кивнул Орёл. — Горы могут быть щедры, но без торговли и даров ровной земли Песне не звучать. Путь сквозь Деревянные Врата занял гораздо больше времени, чем поначалу предполагал Майрил, зато далёкие вершины заметно приблизились. Остановившись на отдых в похожем на большой хлев доме, ключ от которого оказался припасён у Орла, эльфы пустились в дорогу ближе к полудню. Снова выбрав самый неудобный способ продвижения вперёд, Келебрех повлёк беглецов сквозь небольшой болотистый пролесок, который закончился так же внезапно, как и начался. Изумлённому взгляду сына тёмного эльфа открылись застроенные каменными домами скалы. Белые крепостные стены тянулись вдоль неприступных склонов, между копьевидными зубцами стояли стражи в доспехах из зеркально отполированной стали, высокие дозорные башни будто вырастали из могучей горной тверди. Небесно-голубые флаги с орлами колыхались на ветру, словно крылья птиц. — Это… Песня? — ахнул поражённый Майрил. И удивлённо обернулся на вдруг засмеявшуюся мать. — Что? — Попался, чужак, — довольным голосом произнесла Ириссэ. Келебрех тоже заулыбался. — Я рад, что наша уловка работает, — сказал он, подгоняя коня. Ломион почувствовал себя глупо. Обитые деревом стальные ворота отворились, путникам позволили проехать, однако воины смотрели очень внимательно, оценивающе. От взглядов некоторых эльфов по коже пробегал холод. Внутри городских стен оказался лабиринт из узких улиц, где было бы крайне сложно продвигаться вражеской армии, а из окна каждого дома удобно стрелять, метать, лить… Поворот, поворот, поворот. У Майрила создалось впечатление, будто его намеренно пытаются запутать. Когда дорога пошла вниз, а затем устремилась к проходу между скал, возникло давящее ощущение западни, подтвердившееся после крутого поворота: путь преградили высоченные бронзовые врата с могучими петлями и засовами, которые не представлялось возможным поднять вручную даже втроём. Над головой нависали каменные выступы, с которых можно… — Нам сейчас откроют, — улыбнулся Келебрех, разворачивая коня около исполинских створок. — Ты же не сказал слово «Друг», — попытался пошутить Майрил, надеясь вновь не оказаться в глупом положении. — Достаточно было сделать это один раз, — разведчик равнодушно пожал плечами. Раздался низкий гул, мелодичные удары и звук работы механизмов, врата начали открываться, и засовы на них просто разошлись в стороны. — И здесь обман, — ахнул Ломион. — Город лжецов, — зло усмехнулась Ириссэ. — А что ты хотел, сын? Это род верховного нолдорана. Пусть и не его владения. Створки расступились ровно настолько, чтобы могли по очереди проехать все трое всадников. Дорога немного расширилась, скалы по бокам стали ещё выше. Недолгий путь по расщелине утомил сильнее суток скачки по лесам и городам. — Здесь нельзя останавливаться, — голос Орла прозвучал предупреждением. Пришлось повиноваться. Отвлекшись на свои мысли, Майрил едва не упал из седла, внезапно увидев перед собой кованые железные ворота с чёрной короной. Металл кое-где проржавел до дыр, местами выглядел помято. Весь низ конструкции был изрисован кривым подобием детородных органов и женских прелестей. Ириссэ рассмеялась, Келебрех улыбнулся. — Это тоже ожидаемая реакция, да? — полунолдо уже устал чувствовать себя глупо, однако менее неприятно от этого не стало. — Поверил, будто за этими дверями живут орки? — спросила мать сына, и тот не нашёлся, что ответить. — Ты сейчас удивишься ещё больше, — загадочно заговорил Орёл, давая кому-то наверху знак отворять Железные Врата. — Смотри. В лучах раннего заката пролившихся сквозь стремительно расширявшийся проём в «морготовых дверях» изумлённому взгляду Майрила открылась искрящаяся золотом река, на дальнем берегу которой сверкали серебром дома. Сын кузнеца сразу определил, что для настоящего благородного металла блеск чересчур яркий, но, видимо, это тоже являлось частью общего замысла Песни. Судя по высокой траве и беспорядочно растущим кустарникам, в серебряном городке никто не жил. — Можем остановиться здесь на отдых, — предложил Келебрех Ириссэ, но та отрицательно покачала головой. — Это место только кажется брошенным, — пояснил Орёл никогда не бывавшему в Ондолиндэ эльфу, — на подъёме в горы расположены жилища воинов и их семей. Скажи, Майрил, ты бы захотел поживиться чужим добром в столь милом городке? — Металл для отделки слишком дешёвый, — хмыкнул, скрывая обиду, Ломион, — зачем мне столько барахла? — Молодец! — похвалил Орёл. — Видимо, на золотишко ты тоже не поведёшься. Полунолдо промолчал. Перейдя реку по колено в воде через утопленный мост, путники пустились в галоп, и с первыми звёздами поскакали мимо домов из фальшивого жёлтого металла, сиявшего даже ночью. Блеска оказалось слишком много, внимание рассеялось. Когда впереди поднялись горы, наконец ставшие по-настоящему близкими, Майрил задал вопрос, который давно хотел озвучить: — Другой дороги нет? Ириссэ понимающе усмехнулась, а Келебрех расхохотался. — Нет, — ответил он, — здесь непроходимый хребет. Говорят, его создали для Орлов Вала Манвэ, поэтому он не приспособлен для пересечения пешком. Но подняв столь неприступные горы, Вала Ауле нарушил главный закон Арды — мира, сотворённого для Детей Эру. Этот закон гласит, что все эрухини должны иметь возможность селиться, где им вздумается. Пришлось Вала Ауле открыть долину, сделав один-единственный проход через жилище Орлов. — Дай угадаю автора легенды, — устало вздохнула принцесса. — А вдруг не он? Ириссэ и Келебрех посмеялись, Ломион снова почувствовал себя лишним. Понимание, что завоевать для себя место в Песне будет крайне тяжело, грузом надавило на плечи. И в этот момент узкий проход между неприступных скал перегородили могучие ворота из стали. *** Тьма и дождь налетели безумным, сбивающим с ног вихрем, но Эол не остановился и не стал искать укрытие. С ненавистью взглянув во враждебное небо, изгой побежал вперёд, думая только о цели. — Кровью памяти моей обрызган город! Кровью памяти моей! Кровью! Кровью. Во вспышке молнии, сопровождавшейся страшным раскатом грома тёмный эльф увидел в просветы между деревьями широкое поле, а за ним — множество небольших домов. — Кровью…