Свет проклятых звёзд

— Показывай, что написала. Голос матери прозвучал приказом, и Финдуилас вздрогнула. Юная эльфийка покраснела, опустила голову. Сейчас она всё бы отдала за возможность не демонстрировать родительнице текст письма, потому что так ничего и не придумала. В голову лезло совсем не то, что нужно, на сердце давило опасение — лорд Гвиндор посмеётся над каждым наивным высказыванием, и пришлёт в ответ что-нибудь язвительное! От такого позора можно умереть! — Я… — Финдуилас зажмурилась, отвернулась и убрала руки с листа. — Понятно, — Толлунэль устало фыркнула, демонстрируя разочарование и оправданные худшие ожидания. — Я так и знала. Сев рядом с дочерью, супруга принца Артаресто, сверкая украшениями и вышивкой на шёлке одеяния, громко выдохнула и приказала: — Пиши. Счастья тебе, благороднейший возлюбленный! «Счастья тебе, благороднейший возлюбленный», — подчинилась Финдуилас, и подрагивающее перо покорно вывело текст. — С нежнейшим трепетом вспоминаю я нашу первую встречу! «С нежнейшим трепетом вспоминаю…» Перед мысленным взором расцвела весна, несмотря на осень за окном. *** Гвиндор оценивающе посмотрел на покрытые клевером кочки. — Я нашла ещё один, — Финдуилас радостно указала на четырёхлистник. — Привыкла быть куклой? — усмехнулся лорд. — Что сказали — то и делаешь? — Конечно, — не задумываясь ответила принцесса, и вдруг осеклась — воздыхатель считает это неправильным. Но почему? А как надо? — Я так и знал. *** «Если он поймёт, что я писала под диктовку, — ужаснулась Финдуилас, — точно на смех поднимет! Тогда мой отец заступится за меня и пойдёт войной на Нарготронд, и…» — Зачем ты думаешь? — голос матери вернул в реальность. — Пиши, что говорю! Дочь подчинилась. «…вспоминаю я нашу первую встречу…» — Твой исполненный мудрости взгляд сразил меня в самое сердце! «Твой исполненный мудрости взгляд…» *** Гвиндор посмотрел на принцессу со снисходительным сочувствием. — Послушай, — спросил он вдруг, — неужели ты никогда ни о чём не мечтала? Я не про обычные мечты глупых девочек о свадьбе и детях. Неужели тебя никогда не угнетало, что ты такая же, как все? Взгляд лорда стал торжествующим: он видел, что его слова разрушили привычный мир юной эльфийки — разумеется, ей все и всегда говорили, что она особенная, а тут… *** — Пиши! — Прости, пожалуйста. — Прощаю. Сразил меня в сердце. «…сразил меня в сердце». — Мне было приятно восхищение моей красотой, которое ты выказывал каждым вздохом, каждым жестом, каждым словом! «Мне было приятно восхищение…» *** — Конечно, я мечтаю! — заявила Финдуилас, вспоминая о любимой песне и фантазиях про скитания, однако понимая, что никогда и никому не признается в тайных желаниях, ведь их точно высмеют! — Но это секрет! Принцесса знала от матери хитрость: если сказать мужчине о тайне, но не проболтаться, он заинтересуется и точно потеряет голову. — Ясно, нет у тебя никаких интересных желаний. «Что?» — Ты красивая, — смягчился Гвиндор, взял девушку за руки. Нежно. — На тебя хочется любоваться. Ты — словно солнечный блик на воде. Это не луч, не светило — лишь отражение сияния. Но ты ведь помнишь, как сложно отвести взгляд от игры золотых огоньков на волнах? Финдуилас обернулась на реку, не пытаясь освободить ладони. Ладья Ариэн плыла высоко в небе, и пушистые облака не мешали слепящему свету литься на землю. — У меня есть любимое озеро, на берега которого я приезжаю, как только появляется возможность, — вдохновенно заговорил нарготрондский лорд, — я сажусь у воды и рисую. Если бы ты поехала со мной, моя кисть создала бы твой портрет из солнечных бликов на волнах Иврин. — Надо поговорить с родителями… — Поговори, — тут же потерял интерес к принцессе Гвиндор. — Раз сама решать не можешь и думать не умеешь. *** — Пиши! Сколько можно мечтать? — Прости… — Прощаю. «…восхищение моей красотой, которое ты выказывал каждым вздохом, каждым жестом, каждым словом». — Моя прекрасная мудрая матушка готова забыть все разногласия, поскольку узнала о твоей бесконечной любви ко мне. «Моя прекрасная мудрая матушка готова забыть…» *** — Да как ты посмела разговаривать с этим мерзавцем?! — негодовала Толлунэль, когда Финдуилас вернулась после прогулки домой. — Ты должна была приказать страже выгнать наглеца с острова! — А сама ты этого не сделала, — вступился за дочь отец, — потому что король одобрил свидание? — Король Финдарато успокоил нас! Дал понять, что лорд Гвиндор не причинит вреда нашей дочери! Но идти с ним на свидание — это верх непослушания! — Моя любовь, — Артаресто обнял жену, — не суди девочку строго. Ты ведь знаешь, что лорд Гвиндор — сын лорда Халиндвэ? Лорд Халиндвэ — один из приближённых моего отца, это очень богатый и уважаемый род! Мать лорда Гвиндора, леди Ауриэль — тавариль, её народ дружен с Энтами — Детьми Валиэ Йаванны! — Богатый? — переспросила Толлунэль. *** «…поскольку узнала о твоей бесконечной любви ко мне». — Твои нежные письма, к сожалению, не долетели до меня, но сердце подсказывает — ты писал мне много слов восхищения! «Твои нежные письма, к сожалению…» *** — Твой лорд уже прислал письмо? — Толлунэль появилась в комнате дочери, и летний день словно стал темнее и холоднее. — Нет? Чем ты его обидела? В тот момент в сердце юной принцессы вспыхнул протест. «Я? Обидела? Да я не знала, что мне делать! Я старалась поступать, как ты советовала, но ничего не получалось! Может быть, виновата ты?» — Я могу сама написать! — испуганно предложила Финдуилас, не зная, как исправить ситуацию, в которой её обвинили, и не поругаться с матерью. — Не смей! Ты не должна! Он должен! Он! Ясно?! Однако, когда весточка не пришла ни до конца лета, ни осенью, ни с первыми снегами, ни с весенней капелью, супруга принца Артаресто изменила мнение. *** «…сердце подсказывает — ты писал мне много слов восхищения!» — Ты приходил ко мне во сне и говорил, как сильно тоскуешь, мечтаешь о встрече, чтобы снова прикоснуться к моей нежной ладони. «Ты приходил ко мне во сне…» Финдуилас отвлеклась, потому что воображение стало рисовать картины мечты. Душа свободной птицей устремилась в открытое окно, запела трелями соловья: «Шёл к тебе сквозь чёрный лес Я, усталый странник. И, вернувшись, я воскрес И в дом твой постучал. Ты открыла очи мне Сонным утром ранним, Прислонился я к стене И шёпотом сказал: «Дай мне с дороги вдоволь напиться! Чистой водицы дай мне, дай. Ты расскажи мне про счастье былое И уложи спать рядом с собою». Годы странствий и разлук Нас с тобой встречали, Я к тебе сквозь бездну мук Пришёл в конце пути. Сколько ты пережила Горя и печали! Не таи на сердце зла И путника прости». — Зачем ты думаешь? — снова спросила мать. — Я тебе всё сказала! «…прикоснуться к моей ладони…» — Нежной! Ты пропустила слово «нежной!» В ужасе посмотрев на письмо и не представляя, как исправить оплошность, Финдуилас задрожала всем телом. — Переписывай! Это очень важно, что ладонь нежная! Ты ведь принцесса, а не мастерица! Тебе что угодно сделают и подарят! Ты сама не обязана трудиться! Пиши, как я говорю! Бери новый лист! Посмотрев на текст, Финдуилас вдруг громко всхлипнула и беспомощно разрыдалась. Толлунэль хмыкнула, взяла перо, чернила, бумагу и принялась писать сама. *** Прочитав письмо через несколько недель после получения, Гвиндор удивился так, что не знал, как реагировать. Повеселившись, выпив вина и отложив ответ до соответствующего настроения, нарготрондский лорд всё же решил не заставлять деву ждать слишком долго. «Дорогая прекрасная — предполагаю — незнакомка! — начал он текст, всё громче усмехаясь. — Не знаю, кому было адресовано письмо, поскольку ничего из описанного в нём я не делал и не думал, однако, раз столь страстные строки, от которых едва не вспыхнула бумага, всё же попали ко мне, приглашаю тебя в гости. И захвати с собой летописцев, которые внесут в свои бесполезные толстые книги всё, что произойдёт между нами: отметят каждое сказанное слово, опишут каждый взгляд и жест, дабы потом не возникло путаницы, кто и что делал. Жду встречи с любопытством, недоверием и заранее заготовленными шутками. Прекраснейший, благороднейший, мудрейший и неописуемо восхитительный лорд Гвиндор». Запечатав конверт, эльф осуждающе покачал головой, однако на сердце было светло и радостно, словно привыкшие к темноте глаза взглянули на игривые солнечные блики, танцующие по лёгким волнам прекраснейшего озера. И губы сами собой произнесли имя: — Финдуилас. Фаэливрин. Локоны-лепестки в воспоминаниях сплелись с новым образом, кисть сама легла в руку Гвиндора, краски услужливо отыскались в ящике стола, а холст оказался удивительно удобным для воплощения задумки. Представив, насколько прекрасна принцесса с Тол-Сириона обнажённой, лорд начал рисовать очертания изящного тела, но подумал, что, если кто-то увидит картину, это станет позором для Финдуилас, не разгуливающей даже в жару без одежды. Быстро набросав очертания волн, нарготрондский лорд погрузил прекрасную деву в воду по шею, а золотые волосы сплёл узором с солнечными бликами. Получилось завораживающе. Залюбовавшись неоконченной работой, Гвиндор замер с кистью в руке, на лице расцвела мечтательная улыбка, и губы сами собой снова повторили придуманное для глупой принцессы имя: — Феэливрин.