Свет проклятых звёзд

Эльфы шли по пепелищу. Вокруг тлели и дымились обугленные остовы домов, посеребрённые равнодушными лучами Исиль. — Мама часто говорила про огонь, что из-за него должно случиться нечто плохое, — Арагарон прервал длительное молчание и обратился к дяде. — Я думал, что моя огненная беда уже случилась, когда Вирессэ сбежала с потомком Пламенного Духа. Надеялся, что мама чувствовала, как важно это было для меня, но похоже, предвидения были о другом. — Надейся, что об этом пожаре, а не о чём-то большем, — напрягся Айканаро, посмотрев вокруг. Шедшие чуть позади люди без умолку что-то говорили, оправдывались, обвиняли хозяйку дома, загоревшегося первым, вспоминали, что при Беоре Старом таких несчастий не было, а Белемир аккуратно намекал, будто готов быть хорошим вождём, если народ предпочтёт его немощному старику Борону и пьянице Боромиру. — Ненарион, — выслушав очередные сумбурные оправдания, почему были проигнорированы все возможные меры предосторожности при строительстве новых домов и сараев, вздохнул Гельмир, — ты всегда можешь поднять настроение. Скажи что-нибудь, пожалуйста. Менестрель посмотрел на роющуюся в тлеющих обломках старушку, явно что-то ищущую, причём, вероятно, не своё, и развёл руками: — Ты же знаешь, что любой тёмный подземный коридор приводит на свет. Наугрим говорят: если хорошенько копать, можно добраться до недр, где не только светло, но и тепло. Правда, жить там нельзя. — Вот спасибо, — процедил сквозь зубы архитектор. — Поддержал, так поддержал. — Послушай, — Ненарион остановился, — мне кажется, дело в том, что ты неверно понимаешь слово «шедевр». Ты постоянно оцениваешь себя и свои дела с точки зрения какого-то недосягаемого идеала, созданного твоей же фантазией. А ты посмотри на реальность, оглядись вокруг! — И что я увижу? — Гельмир начал злиться. — На моих руках кровь испуганного ребёнка, который молил меня о пощаде! Я убил его и бросил тело в лесу! Я строил город на костях невинных существ, и делал так, чтобы ничто о них не напоминало! Я ушёл с Тол-Сириона, чтобы спрятаться от войны, хотя это невозможно! Я сам — война! — Подожди, друг, — менестрель заметил, что пламенная речь всегда спокойного наставника испугала смертных, — тише. Мне кажется символичным сказанное тобой сейчас. Ты заметил, что сгорело в этой части поселения всё, кроме твоего кладбища? — Если это и есть венец моего творения, — огрызнулся архитектор, — мне пора отправляться на Суд Валар для последующего вечного заточения в Чертогах Мандоса. Ненарион развёл руками. Издалека залаяли собаки, однако броситься на толпу не решились и быстро притихли. — Король Финдарато скоро уедет, полагаю, — вздохнул Айканаро, посмотрев на спящего у крутого склона мужчину, чей храп мог сравниться по громкости с треском ломающейся сосны. — Мы должны наладить контакт с Младшими. Арагарон многозначительно посмотрел на пьяницу, усмехнулся. Вдруг на берег вылезла молодая девушка. Наскоро надетое платье прилипло к телу, подчёркивая его привлекательную своей юностью полноту. Чёрные волосы, чуть подсушенные, серебрились в свете Исиль пушком вокруг головы. Милое личико засияло улыбкой, на щеках появились очаровательные ямочки. Перешагнув через спящего мужчину и не замечая того, кто выбрался на берег следом за ней, девушка подбежала к эльфам и поклонилась, сделав это с очень загадочным видом. — Владыки! — незнакомка подняла голову, карие глаза округлились, став по-детски грустными и умоляющими. — Светлые владыки! Мой дом сгорел, семье теперь негде жить! — Эру милостивый! — послышался полный ужаса и стыда голос Брегора, до этого шедшего в молчании. — Андрет! Зачем? — Что, брат? — выпрямилась девушка, демонстрируя эльфам прилипшее к пышной груди платье. От прохладного ветра соски стали выпирать сквозь ткань, и Арагарон, смутившись, отвернулся. — Ты меня готов на улицу выставить? Или хочешь, чтобы мне пришлось спать на полу в дряхлом домишке матери? Никто ведь не готов потесниться ради дочери! Я только смогла отселиться, как вдруг всё сгорело! Всё моё приданое! Владыки, не слушайте моего брата! Помогите мне с жильём! Я готова отработать, заплатить. Помогите, умоляю! По лицу Гельмира было понятно — эльф поверил. Айканаро равнодушно взглянул на Брегора, который уже готов был провалиться сквозь землю от стыда, посмотрел на Андрет. Милое личико снова засияло по-детски очаровательной улыбкой, ямочки на щеках углубились, но постепенно невинное выражение начало меняться: карие глаза чуть прищурились, губы приоткрылись, руки изящно отбросили назад волосы, голова запрокинулась, шея изящно вытянулась. — Пошли, — на округлое плечо Андрет легла тяжёлая рука стоявшего позади полуголого мужчины, девушка обернулась, нежно и смущённо улыбаясь. — Да, Фаранор, надо вещи собрать. Занесём обратно. В сарай. Карие глаза снова многозначительно посмотрели на эльфов, намекая, что вопрос про дом ещё не решён. — Все погорельцы получат новое жильё, — твёрдо произнёс Айканаро, делая шаг вперёд. — Это моё слово — слово правителя этих земель. Завтра начнём перепись пострадавших семей, и никто не останется обделённым. — Моей семье нужен дом! — откуда-то взялся пожилой мужчина, который вроде бы не шёл в толпе поселенцев. — И моей! И моей! — зашумели смертные. — Завтра, я сказал! — выкрикнул дортонионский лорд, снова посмотрев на юную деву. Андрет отошла к обрыву и стояла спиной к эльфам. Юная прелестница нагнулась за вещами, соблазнительно выгнувшись, а потом обернулась и невыносимо игриво подмигнула эльфийскому правителю, качнув пышными бёдрами. Брегор выругался, спящий брат кузнеца от души всхрапнул. — Надо же, как новый домик захотела, — тихо рассмеялся Арагарон, наклонившись к дяде. — А потом от этого громилы получит за недостойное поведение. — Нельзя бить слабых, — зло бросил Айканаро, с трудом отведя взгляд от соблазнявшей его молодой смертной. — Если узнаю о таком, этот громила горько пожалеет. — Хочешь приструнить всех мужей, поднимающих руку на жён? — Если я решил заняться делами Фирьяр, значит, здесь всё будет по-моему. Арагарон согласно кивнул. Да, с дядей спорить бесполезно, однако молодой лорд был уверен — надолго владыку Айканаро с его благими начинаниями не хватит. *** Отказавшись от многочисленных приглашений переночевать в уцелевших домах, владыка Дортониона приказал разбить лагерь прямо среди пепелища, утверждая, что таким образом поселит в сердцах погорельцев надежду и победит страх перед огнём. Однако столь незащищённое положение шатров быстро показало неприятную обратную сторону — Айканаро и его приближённых буквально взяли в кольцо осады поселенцы, ожидавшие наступления «завтра», когда можно будет пожаловаться на судьбу и выпросить подачку. — Может, отступим в крепость? — предложил Арагарон, поигрывая любимым цветочным копьём, над которым, не зная истории и традиций, посмеивались смертные. — Нет, мы будем стоять до последнего воина, — мрачно отозвался лорд, не обращая внимания на Ненариона, начавшего наигрывать на флейте похоронную мелодию. — Бой ещё не начат, война не проиграна. Выстоим или падём героями. Гельмир расстелил план поселения на полу шатра и обречённо посмотрел на отличия своего изначального проекта от того, что в итоге построили Фирьяр. Катастрофа была неизбежна, как этого можно не понимать?! Как?! Это ведь разумные существа! Дети самого Эру! Почему же они такие… такие… — К нам вражеский посол, — вдруг вошёл и рассмеялся один из стражей. — Предлагает переговоры перед завтрашней битвой. — То есть слово «завтра», произнесённое владыкой, для Младших значит лишь преграду для планов, которую необходимо преодолеть любыми средствами? — Айканаро хлопнул ладонью по столу. — Ладно, приглашай. Пусть зайдёт. Полог отодвинулся, и на фоне зелёно-золотых узоров появилась знакомая девушка, одетая очень скромно, с аккуратно спрятанными под косынку и капюшон плаща волосами. — Доброй ночи, Владыки, — поклонилась Андрет, смущённо опуская ресницы, — я — внучка вождя, и мне доверено важное дело: не позволить обмануть и запутать светлых лордов. *** Надеясь, что Фаранор оставит брата спать где-нибудь вне дома, Андрет пыталась всячески отвлекать жениха ласками и нежными словами о том, как прекрасна была их первая брачная ночь, несмотря на все сопутствующие обстоятельства. Фаранор устало угукал, а потом распахнул в пропахшем гарью доме все окна, положил брата на полу в кухне и, быстро сделав то, что положено супругу, моментально заснул настолько крепко, что не заметил, как невеста оделась и ушла. Обернувшись на будущего мужа и залюбовавшись его могучими мускулами, вспомнив ощущение лёгкой щекотки от прикосновения волос на руках и груди, и то, как с ними можно поиграть, хватая пальцами и теребя, Андрет хихикнула и спешно выбежала из дома. Нужно всеми правдами и неправдами выпросить у эльфов новый дом! Конечно, можно и самим построить, но ведь это будет не так красиво! Да и зачем делать что-то своими руками и средствами, если можно воспользоваться чьей-то безвозмездной помощью? Довольно быстро найдя лагерь лордов и их свиты, девушка снова услышала это ненавистное «завтра». Да, времени уже не так много, можно было бы успеть поспать, как сделали многие погорельцы, расстелив на земле то, что нашли, однако Андрет понимала — промедлит — кто-нибудь обязательно скажет, чтобы не лезла вперёд нуждающихся. — Я — внучка вождя Борона, дочь Боромира из рода Беора Старого, — опередила нападки полусонных соплеменников Андрет. К счастью, брата рядом не оказалось, зато нашлись те, кто знали семью главы дортонионского Фиримара, поэтому сомневающихся в словах девушки быстро осадили. — Я готова вам помочь. Достав заранее заготовленный кусок кожи и уголёк, Андрет поставила перед собой сумку. — За небольшое вознаграждение я замолвлю за вас словечко перед эльфийскими лордами, — изобразить уверенность в словах было непросто, однако иного выхода не осталось, — меня отец с поручением послал, это срочно и не касается стройки, но сами понимаете, я могу и другое передать Владыке. Кто-то попытался возмутиться, однако те, у кого осталось, что дать в качестве вознаграждения внучке вождя, быстро усмирили собратьев. Записав самых нуждающихся и спрятав под плащ сумку, Андрет, боясь сделать что-нибудь не так, уверенной походкой направилась к шатру. Когда зелёно-золотая ткань отодвинулась, освобождая путь, девушка едва не потеряла равновесие, в глазах потемнело, голова закружилась, но цель вела вперёд, и ноги, ставшие непослушно-ватными, сделали нужное количество шагов, чтобы «вражеский посол» оказался на переговорах. — Доброй ночи, Владыки, — поклонилась Андрет, изображая смущение и незаметно присматриваясь к лорду Айканаро, пытаясь понять, какие женщины ему интереснее: гордые или покорные, дерзкие или уютные, — я — внучка вождя, и мне доверено важное дело: не позволить обмануть и запутать светлых лордов. Мой отец послал меня к вам, чтобы я не позволила нечестным Фирьяр наживаться на чужих несчастьях. — А сама ты этого делать не собиралась? — осторожно уточнил Арагарон, стоя у полога с копьём-цветочком, на которое девушка предпочитала не смотреть. — Я же сказала, что готова оплатить работу. — Что-то здесь не сходится, — лорд Айканаро встал, и Андрет почему-то именно сейчас заметила, насколько высок этот эльф. Выше Фаранора чуть ли не на голову! Девушка почувствовала себя маленькой букашкой. Дивный сияющий народ всегда казался ей чем-то нереальным, словно видение полусна. Те эльфы, что обучали Фирьяр, были не такими иллюзорно-прекрасными, как пришедшие из-за моря — вечно отстранённые, далёкие и живущие в дивных дворцах, либо беспрерывно охотящиеся в лесах. Обычные эльфы были на вид добрыми и понимающими, однако рядом с ними находиться не хотелось, а сияющие… Они, наоборот, казались пугающе-чужими, но что-то в них неумолимо притягивало и манило, хотелось прикоснуться к чуду хотя бы кончиком пальца. — Оставьте меня наедине, — приказал Айканаро, — с послом. Когда шатёр опустел, лорд указал гостье на место за столом. — Говори, Андрет, зачем пришла. — Но, — девушка, подавляя испуг, попыталась кокетничать, — я ведь уже сказала. Посмотрев в лишённые эльфийского света глаза смертной, правитель Дортониона вдруг подумал, что Валар относились к своим аманским подопечным с поразительным терпением! Сейчас эта дева начнёт торговаться и выпрашивать некую помощь, и это совершенно нормально для отношений народов между собой и внутри одного племени тоже, но… Что может предложить эльфу человек? Любые его изделия, будь то украшения, вино, еда, инструменты, безделушки, абсолютно убоги по сравнению даже с поделкой ребёнка Эльдар! Что бы ни дала смертная, это будет не равноценный обмен, а уступка из жалости со стороны лорда. «Валар думали про нас так же, — обидная мысль неприятно уколола сердце, — считали нас милым сияющим ничтожеством, уверенным в своей исключительности и важной роли в жизни Арды. Представляю, как смешны были для них наши мелкие проблемы! Кто-то там где-то умер? Ой, какая неприятность! Милые светлячки расстроились!» Злость отразилась на лице, и Андрет, решившая, что дело в ней, упала на колени перед лордом, подняв голову так, чтобы слегка вьющиеся чёрные прядки упали на милое испуганное личико. Увидев, что лорд больше не гневается, девушка сбросила маску беззащитного ребёнка и, взрослея на глазах, плавно откинула с головы капюшон, потянула за шнурок на шее, и плащ соскользнул с плеч, открыв спрятанную под лёгким платьем пышную красоту. Айканаро поймал себя на мысли, что хочет прикоснуться к Андрет, узнать, какая она на ощупь. Упругая? Мягкая? Тёплая? Словно уютная пышная подушка, которую хочется обнять, уткнуться в неё и заснуть с довольной улыбкой на лице. Валар не принимали таких даров от эльфов, но ведь эльфы — не Валар! В глазах девушки ясно читалось: «Давай, не тяни, сделай это, потом и поговорим». Стало смешно и приятно, руки потянулись к снова начавшей играть в смущение деве, однако глаза выдавали её. А ещё запах. Когда Андрет вошла, от неё ощущался «аромат жены», значит, она только что была с мужчиной. Эта мысль отталкивала Айканаро, но с другой стороны, близость — возможно, лучшее и единственное, что могла предложить эта юная особа.