Свет проклятых звёзд

Пробравшись сквозь холод, ветер и колдовскую тьму, для человеческих глаз выглядевшую клубами плотного дыма, юный Хатол зашёл в покосившийся дом, задержал дыхание, осторожно переступил через кучи плесневелого гниющего мусора, открыл дверцу в полу и с наслаждением спустился в светлый чистый тёплый погреб, где, наконец, стало возможным делать вдохи полной грудью, не боясь выблевать всё, что недавно ел. — Сынок! — Магор обнял Хатола так крепко, как никогда прежде. Остальные разведчики радостно поприветствовали молодого соратника, освободили место у огня и дали горячего бульона. — Знаете, братья, — согревшись и осознав, что находится среди своих, заговорил юный воин, — а правы были эльфы. Зря я спорил. Магор жестом показал, что считает мысль верной и гордится наследником. Дав старшему из детей эльфийское имя, устроив из этого целый ритуал, сын вконец зазнавшегося вождя боялся, что его поступок не оценят ни в народе, ни сам Хатол. И причины были веские. В племени Солнечных существовала традиция, сильно упрощавшая быт: всех мальчиков называли Мах, а девочек — Хал. Кто доживал до сознательного возраста, получал имя в соответствии с умениями, внешними особенностями или в честь кого-то из родни, как правило, умершей. Живя на востоке, Солнечные хоть и знали эльфийское наречие, не заимствовали имена и названия у вечных друзей, а Магор совершил нечто неслыханное! Нарёк наследника словом, сказанным даже не королём, а всего лишь посланником! Это же разрушение незыблемых устоев! Зачем это нужно? Что за бессмысленные новшества? Однако, побоявшись спорить с бесстрашным воином, люди промолчали. *** В тот день Магор, «снова наслушавшись всяких вредителей», начал спорить с отцом, зачем-то попытавшись его вразумить и объяснить, что друзья — не те, кто преподносят дары и льстят, за что, разумеется, услышал гневные речи на грани проклятий. Вернувшись домой, Магор застал своих братьев и детей в компании эльфов из Барад Эйтель, собиравшихся уезжать из Дор-Ломина и готовых взять с собой всех, чей путь лежит в Земли Мрака и Ужаса под Чёрным Пологом Зла. — Расскажи, как ты будешь убивать вражьих чудищ? — спрашивал Алмарил у детей и отроков, и Магор заметил во взгляде Нолдо неверие в доблесть людей. — Вот этим топором! — перекричал других старший из внуков вождя Арадана, с пелёнок привыкший к мысли, что именно ему защищать весь народ, когда не станет отца и деда. — Р-раз! — размахнулся тяжёлым инструментом лесоруба малец, достаточно сильный, чтобы колоть дрова, несмотря на возраст. — Р-раз! Р-раз! Другие будущие воины, воодушевившись и вдохновившись примером Маха Первого, сына Магора, похватали кто что нашёл и тоже начали демонстрировать доблесть. — Хорошее войско, — похвалил один из эльфов в фиолетовом плаще. Магор посмотрел на посланников Барад Эйтель, потом — на сына, который принялся демонстрировать на полене, как покромсает в труху любого врага, и вдруг понял, какое имя надо дать наследнику, прежде чем взять его с собой на войну — как раз дорастёт по пути до достаточного возраста. — Как на твоём языке будет «топор»? — спросил Магор у Алмарила, и эльф вдруг изменился в лице, словно вспомнил что-то очень плохое. — Хатол, — ответил всё-таки посланник героя Астальдо. — Прекрасное имя для воина! — сын Малаха Арадана воодушевился. В голове уже сложилась картина «посвящения наследника в эльфийское наследие», которое будет означать, что Старший Народ может давать не только льстивые прозвища, но и вдохновлять на подвиги. *** «Первый из Махов, чьё имя дано эльфом! — провозглашал Магор за столом, вручая счастливому сыну новый боевой топор, специально для него сделанный оружейником, знавшим Мараха. — Пусть эльфы ведут нас, пусть наставляют и учат справедливой войне! Мы будем чтить их героев, словно своих, и сами не будем менее доблестными и стойкими, какие бы страшные испытания ни выпали на нашу долю!» *** — Зря я спорил, прости, отец, — Хатол потёр покрасневшие ладони и пальцы. Да, сын не сразу принял наставление родителя — во всём слушать Старший Народ. «Они живут дольше, но ведь мир постоянно меняется! — говорил юноша. — Что древние могут знать о жизни сейчас?» — Эльфы не просто так давали нам написанные тексты, чтобы мы говорили их во вражеской земле, — довольно кивнул Магор, но его взгляд тут же изменился, став встревоженным: — Что произошло, сын? Хатол опустил глаза. — Многое, — сказал он и замолчал. Чтобы продолжить рассказ, потребовалось собраться с духом. *** Во всей округе вечно воняло гарью и не только. Смрадный дым от горящей в отдалении свалки поднимался до неба и вливался мерзостным потоком в пучину накрывавшей земли Моргота тьмы. — Занесло же нас, — то и дело бурчал себе под нос Баранор, — на самое дно выгребной ямы! — Это ещё не дно! — посмеивался Хатол, гордясь своей стойкостью — за время пребывания среди орочья и полулюда, сына Магора тошнило реже, чем остальных, несмотря на кошмарную еду, отсутствие возможности нормально помыться и воздух, которым было невыносимо дышать. План действий был простым, по крайней мере, так утверждали эльфы, посылая Младшее войско туда, куда сами попасть оказались не в состоянии: необходимо всего лишь всячески мешать Морготу и его сообщникам собирать и готовить армию. «Орки глупы, — писал руководство к действию какой-то эльф, имя которого выговорить никому с первого раза не удалось, а второй раз пытаться не стали, — и люди, живущие у Моргота, тоже, поэтому не стоит говорить с ними грамотно — вас высмеют и не станут считаться с вашим мнением. Однако вы должны понимать, что глупы орки и люди Моргота не потому, что у них нет способности мыслить, а потому, что их не учат. Поэтому не стоит недооценивать хитрость врагов. Да, они не смогут написать грамотных красивых баллад, которые будут звучать от рассвета до заката, не повторившись ни одной строкой, однако вычислить подозрительного чужака способны. Вы должны быть похожи на них, а в идеале — казаться хуже». Дальше следовал длинный список выражений, состоявший из различных вариаций всего двух слов: «драная дырка». Эльфы утверждали, что с помощью этой универсальной фразы можно сказать абсолютно всё, и быть понятым на интуитивном уровне. «Действовать надо аккуратно, — продолжалась ну очень простая инструкция от какого-то умника с ну очень простым именем, — вы должны наняться на работу к оркам или людям, но так, чтобы в вас не видели конкурентов: мойте полы, подавайте-приносите, не будьте слишком усердны. Лучше, если трудиться станут юноши, а взрослые не будут высовываться вовсе, чтобы не вызывать подозрения, пусть занимаются разведкой и редкими нападениями на одиночек-бойцов. Гибель врагов должна выглядеть проклятием, пугать ощущением преследования некоей высшей незримой силой. Девушек к подданным Моргота не подпускайте!» Баранор закашлялся, однако быстро взял себя в руки. Пятеро молодых бойцов нашли прекрасное место для исполнения задумки: на перекрёстке трёх больших дорог, ведущих от шахт к кузницам и крупным поселениям, где всё чаще звучали марши, расположились четыре таверны и два десятка домов, где часто останавливались не только рабочие, но и воины. «Никогда не говорите, что сами видели свободные светлые города! — гласило руководство к действию. — От вас должны слышать, будто кто-то рассказывал, как привольно за горами, и надо объединиться и уйти из тьмы. Вы же должны говорить, что сами в такой бред не верите». — Глупости эти все наставления! — авторитетно заявил Хатол, когда молодые разведчики ушли достаточно далеко от укрытия, где остались старшие. — Я всё продумал. Бельдир должна прийти вечером в таверну, где я работаю, притворившись моей женой, и подмешать в соль тот порошок, который её научила готовить ведьма эльфийская. Потом она пойдёт к тебе, Баранор, с тем же предлогом — помочь мужу. Когда все эти вояки, что тут третий день торчат, начнут засыпать, я подаю сигнал, мы пятеро выбегаем на улицу, заколачиваем двери и поджигаем. Вы сами видели — орки никак не заботятся о спасении в случае пожара, поэтому запертая дверь для них конец. — Эй, ты! — вдруг послышались голоса со стороны таверен. — Жёлтый! Ну-к иди сюда! Ты вчера языком что-то молол, грят, смуту подымаешь! Хочешь и других работников честных смутить?! — Беги, — шепнул Баранор, и когда сын Магора бросился наутёк в направлении, противоположном укрытию, сделал вид, будто погнался: — Стой! Вот кто, значит, предатель, драная дырка! Вот кто драная дырка! — Стручок оторву и в зад затолкаю! — орал какой-то орк, тоже погнавшийся за Хатолом вместе с вышедшими из таверны полулюдьми. Возможно, он совсем не знал предмета спора, но это было несущественно — главное, показать, что он со всеми заодно! А ещё можно будет подраться. Показательно запыхавшись и прекратив погоню, Баранор вернулся к оставленным соратникам: — На работу пора. А этот дырявый пусть сдохнет! Драная дырка! — Он грит, — начал стучать на Хатола ещё один пришедший со стороны таверны орк, — стручок дёрганый, будто батя его оттуда, из-за гор, воевал там, что этот жёлтый сам всё видел, как там жрачка прям на дороге растёт, и баба любая ноги раздвигает! Типа, наш владыка нас туда специально не пускает, чтоб мы не сдристнули. — Тоже слышал об этом, — внук Беора кивнул, почёсывая пах, — но чёт не верю. Драная дырка какая-то. — Жрать чё у нас и тут есть, — важно поддакнул его приятель, и разведчики пошли к тавернам, прилагая огромные усилия, чтобы не оглядываться на убежавшего Хатола. Вечер был очень холодным — приближалась зима. Оставаться в землях Моргота в период лютых морозов никому не хотелось, поэтому скоро предстояло кинуть жребий и узнать, кто продолжит сеять смуту и страх быть внезапно убитым на дороге, а кто вернётся домой и отдохнёт от войны. — Надо всё равно воплотить наш план, — сказал Баранору соратник. — Мы и без Хатола справимся. Только представьте — упустим сейчас возможность уничтожить сразу трёх командиров и их дружков, потом шанс не выпадет. Не веря, что можно больше никогда не увидеть соратника, юноши кивнули друг другу. Да, всё обязательно получится, а храбрый парень из Тёмной Земли просто не может погибнуть вот так глупо в Земле Тьмы. Не может! *** Руки непростительно дрожали, а глаза слезились. Бельдир чувствовала страх, как никогда в жизни. Сейчас все самые ужасные моменты прошлого казались сущей ерундой. Когда кузен ушёл с разведчиками на север, юная внучка Беора родила сына и, занимаясь ребёнком, училась эльфийской медицине. Знахарка Митриэль пугала Бельдир, всем своим поведением вызывая ощущение ничтожности любого живого существа в умудрённых годами и жестоких безумием глазах калеки. Однако сейчас, вдали от света и тепла, среди опасных дикарей, живущих в грязи и взаимной ненависти, все прошлые трудности выглядели до обидного легко разрешимыми. Почему же раньше эти мелочи казались значимыми? Повторить внешний вид жительниц Дор-Даэделот было сейчас необходимым: жёны орков и остальных алкарим всегда стараются выглядеть соблазнительно: для мужа — чтобы не смотрел на сторону, а для остальных — на всякий случай. Взбитые и склеенные при помощи местного пойла волосы торчали в разные стороны, яркие губы, щёки и полосы вокруг глаз, продлённые на виски почти до линии волос, смотрелись совершенно чудовищно, и Бельдир подумала, что настолько плохо не выглядела никогда в жизни. «Ни при каких обстоятельствах не смейтесь и не улыбайтесь широко, если рядом морготовы рабы! — наставляли знахарки будущих разведчиков. — И не потому, что Дор-Даэделот — земля скорби! Забудьте эти летописные глупости! В Дор-Даэделот ни у кого нет здоровых зубов! Вы выдадите себя, если раскроете рты! В любом смысле этого выражения». — Хорошо, что теперь я уродина, — Бельдир улыбнулась отражению, не размыкая губ. — Надеюсь, никаким тварям я тоже не понравлюсь, даже несмотря на то, что их самки всегда так рядятся. Взяв всё то, приготовлению чего заботливо и с любовью научила жуткая эльфийка-калека, юная разведчица осторожно вышла из спрятанного в скале укрытия. *** Трое пьяных воинов-орков бодро шагали по дороге, оря что-то несвязное. До цели им было ещё далеко, они понимали — не успеют в срок, за что получат от горящих гадов, но сейчас бойцы Моргота были слишком пьяны, чтобы бояться, поэтому среди неразборчивых воплей и хохота порой слышалась ругань в адрес командиров-Балрогов. Вдруг один из орков резко остановился, ошарашенно посмотрел на собратьев и рухнул на мёрзлые камни. — Э! — попытался тормошить его приятель, но тоже упал. Третий воин, решив, что ему без разницы, какая драная дырка тут происходит, бросился наутёк. Из морозного полумрака на мгновение показалась тёмная фигура, вспыхнул огонёк, а потом на двух лежавших без движения телах загорелась одежда. И фигура снова исчезла среди чёрных валунов.