Свет проклятых звёзд

Метель снова стихла, однако из окна «крепости» был хорошо виден новый, приближающийся в первых лучах рассвета шквал. Тьелпе отвернулся от восходящего солнца к горящим на столе свечам. Почему-то это выглядело символичным, особенно то, что тесноватый уют полутёмной чужой комнаты сейчас казался милее неба над головой или узорчатых потолков роскошных химладских покоев. Главное, чтобы смертные не приходили с их неприятными запахами, режущими слух речами и отвратительными проблемами. Куруфинвион чувствовал, что думать так неправильно, но не мог совладать со своими эмоциями. Надоели вечные чужие жалобы! Дуилино зачем-то взялся за книги, наскоро написанные эльфами для смертных. Похоже, его забавляли краткие изложения истории Арды, упрошённые, урезанные песни и стихи, яркие, похожие на пьяные наброски, картинки. — Смотри, принц, — смеясь, начал рыться в дальних ящиках Нолдо, — чем больше среди текста иллюстраций, тем потрёпаннее страницы и обложка. А листы с рисунками сильнее засалены и помяты, нежели описания. Фирьяр очень любят разглядывать изображения, а читать — не слишком. И это понял не только я. Видишь, — Дуилино достал очень потрёпанную книгу, — наш общий знакомый Орикон сделал историю полностью из рисунков, лишь подписав фразы героев и краткие пояснения прямо на изображениях. Его творение пользуется потрясающей популярностью! И знаешь, принц, что особенно примечательно: чем книга любимее смертными, тем она грязнее и потрёпаннее. — Поэтому я и хочу держаться от них подальше, — скривился Тьелпе. — Мне совершенно не доставляет радости забота о слабых, больных и глупых. Я понимаю, чем это может нравиться другим, но у меня вызывает только отторжение. Друг молча согласился и продолжил изучать полки. Он долго никак не комментировал увиденное, однако в конце концов не выдержал. — Смотри, принц, — в руках Нолдо оказалась открытая книга с описанием пробуждения эльфов на берегу озера Куивиэнэн, — данный исторический текст ценен для смертных только одной страницей, судя по её состоянию в сравнении с остальными листами. — Картинка, — догадался Куруфинвион. — Не просто картинка! — Дуилино уже смеялся. — Здесь изображены обнажённые эльфийки! Одну из них ты даже хорошо знаешь лично. А теперь посмотри, что стало с рисунком. Тьелпе не хотел этого знать, однако зачем-то взглянул: страница была сморщенная, словно её брали мокрыми руками, верхний уголок оказался замят, а тела дев, наиболее детальные и привлекательные, — замазаны углём. — Я не хочу думать, почему они так делают, — химладский принц с отвращением хлопнул по столу, устремил взгляд на догорающие свечи. — Зачем вообще Финдарато их притащил из леса?! — Не приручим мы, — спокойно напомнил Дуилино, убирая испорченную книгу и доставая совсем нетронутую, — это сделает Моргот, и его армия станет ещё многочисленнее. Как ты думаешь, почему этот сборник историй никто не смотрит? — Нет картинок, — скривился Тьелпе. — Полагаю, ты прав, принц. Пожалуй, тоже не стану открывать этот скучный талмуд. Не оценив юмор, сын Куруфинвэ-младшего что-то беззвучно произнёс. На доносившиеся с улицы голоса поселенцев уже давно никто не обращал внимания, даже Тьелпе, но вдруг один звучный выкрик среди общего шума заставил вздрогнуть: до этого момента казалось, будто предстоящий разговор с предателем обдуман и больше не вызывает эмоций, ни плохих, ни хороших, но теперь, когда Элендил сам пришёл на встречу, о которой даже не знал, а не остался где-то далеко во времени и пространстве, сердце химладского принца упало. Судьба сама толкнула вперёд, но почему-то стало страшно. *** — Я не допущу кровопролития на земле короля Нома! — кричал Элендил, сидя верхом на вороном коне среди первых завихрений новой метели. Снежинки, пока ещё ажурные, геометрически выверенные, путались в соболиной шубе и чёрных волосах Нолдо, серые глаза угрожающе сверкали. — Я заставлю виновных ответить за то, что они сотворили! — Но мы ничего не делали! — оправдывался седобородый, хотя ещё не старый мужчина, в ужасе кланяясь и складывая в мольбе ладони. — Он сам! — поддакивали в окружившей эльфа толпе. — Да! Сам! — Сямь-сямь! — вторил кто-то, явно не понимавший, что говорил, но на всякий случай соглашавшийся с большинством. — Это правда! — вперёд вышла закутанная в шерстяной платок девушка с пухлыми щеками и коротким носом. — Он из леса приполз! В крови весь! Мы думали — волк напал. А нет, говорит, сам себя… того-этого. — Я всё равно узнаю правду! — Элендил поднял коня на дыбы, толпа отпрянула. Лошадь оглушительно заржала, эльф послал скакуна вперёд сквозь усиливавшуюся метель, направившись к исчезавшей в белой мгле «крепости». *** — Да, я честно говорю, его никто не калечил! — Беор, казалось, был готов тоже себе что-нибудь отрезать, чтобы доказать честность сказанных слов. — Мой народ никогда не тронет невиновного! Да, он чужой и странный! Но это же не причина его убивать! Эсуил поджал губы, видя, что приехавший на смену караульный не склонен верить речам Фирьяр, даже если они все утверждают одно и то же. Собравшись в переговорной-кухне, подданные Финдарато Инголдо смотрели друг на друга, словно враги, готовые наброситься с обвинениями в плохой службе и поспешных суждениях. — Он выживет? — спросила вроде бы Беора, но на самом деле Элендила, супруга Эсуила. Получив утвердительный ответ, эльфийка развела руками: — Вы же понимаете, что такой подвиг не должен остаться незамеченным? — Это глупость, — скривился бывший подданный Феанаро Куруфинвэ. — Нет! — жена Эсуила покосилась на вождя смертных. — Ради будущего своего народа этот мужчина… — Я понял, не продолжай, будь так любезна, — остановил вдохновенную речь Элендил. — Мне сказали, что это посланник из Барад Эйтель беднягу напугал. Вот пусть и забирают его к себе живым примером, что делать с разносчиками заразы, и заодно напоминанием, что прежде чем говорить, надо думать головой! А я пойду разберу вещи. Перепуганный, но старавшийся держаться молодцом Беор, снова извинившись и вежливо попрощавшись, исчез в дверях, воздух в помещении сразу посвежел. — Пусть впредь не снимают верхнюю одежду, когда находятся у нас, раз мыться зимой для них проблема, — стиснул зубы Элендил. Не дождавшись реакции на свои слова, Нолдо покинул переговорную-кухню, пошёл по коридору, длина которого была втрое меньше даже скромных дворцовых покоев, думая о предстоящей работе, как вдруг на пути встал призрак прошлой ошибки. *** Тьелпе почувствовал, как сердце уходит в пятки. Казалось бы, чего бояться? Это ведь Элендил, а не он — предатель, бросивший собратьев и своего принца на верную смерть. Это Элендил, переметнувшийся к королю Финдарато, заслуживает наказания, он и должен трястись. Он! А не потомок величайшего мастера народа Нолдор! Бывший верный химладского принца остановился и молча кивнул. Казалось, воин всё понимал и без слов, однако выглядел очень уверенным, словно тоже давно готовился к разговору, только делал это успешнее, чем Тьелпе. — Не буду тратить время, — попытался изобразить гордость и превосходство сын Куруфинвэ-младшего. — Да, прошло немало лет, надо было это сделать раньше, но как вышло, так вышло. Я требую объяснений, верный защитник. — Время шло, — ухмыльнулся Элендил, зачем-то взяв из-за пояса тёплые перчатки, — а принц думал только о том, как выяснить, почему его предали, когда с другими лордами, принцами и королями этого не случается. — Говори по делу! — Я и говорю. По делу. Я верно служил Первому Дому Нолдор, но, как оказалось, Первый Дом Нолдор — это не множество эльфов, одевающихся в алое, не жители правильной стороны тирионского дворца, не семья, носящая нужное имя. Первый Дом Нолдор — это Феанаро Куруфинвэ. Увы, я понял это слишком поздно. — Странное оправдание, — попытался съязвить Тьелпе. — Это не оправдание, — гордо вскинул голову воин Нарготронда, — это просто факт. Вы все оказались не тем, чему я готов был служить. Умирать за твою глупость я не собирался и не собираюсь, сын Куруфинвэ Атаринкэ. Но если ты решил со мной разделаться, это твоё право, однако знай — я буду защищаться. И не факт, что ты меня одолеешь, аманэльда из безопасного дворца. Возможно, меня потом казнят, только ты этого уже не узнаешь. Тьелпе пришлось признаться себе — он ожидал другой реакции. Нет, не раскаяния, конечно, хотя надежда на искренние извинения была, бесспорно. Куруфинвион хотел увидеть и услышать за не слишком честными оправданиями страх и сожаление, однако перед ним сейчас стоял эльф, если не уверенный в своей правоте, то, по крайней мере, готовый отстаивать сделанный однажды выбор, правильный или неправильный. Как же так? — Ты дашь мне пройти? — совершенно не почтительно поинтересовался Элендил. — Ты живёшь в Нарготронде? — неожиданно даже для самого себя спросил Тьелпе. — Где именно? — Если ты планируешь гостить у короля Финдарато, можешь делать это без опаски, — недобро прищурился воин, — я всё ещё на служении у гномов, спасших меня, хоть и формально подчиняюсь их другу Фелагунду. Это означает, что живу я в пещерах вокруг Нарготронда, патрулирую территорию, защищаю честных торговцев от хищников и коренного населения побережья Нарога, захватившего сокровища Кхазад. В самом городе меня не бывает. А сейчас мне нужно обучать смертников разведке, и это явно затянется надолго. — Я рад, — химладский принц медленно попятился, почему-то опасаясь поворачиваться к бывшему верному спиной. До двери в «гостевые покои дворца» оставалось совсем немного, всего три шага, два, один… Замок щёлкнул, петли слегка прожужжали, окно отозвалось приглушённым порывом ветра с улицы. Стыд и позор! Забыть, забыть, забыть! Этого разговора не было! Ничего не было! Никогда! Элендил не существует! И никто не существует! В Арде есть только Куруфинвион-бесполезный и метель за крошечным окошком жалкой постройки. Но если пользу приносить некому, то и необязательно это уметь. Ненавидя себя за нечто невысказанно-абстрактное, внук великого Феанаро сел на постель, решив, что Нарготронд, изолированный от кипящей жизни Белерианда город, — это именно то, что нужно эльфу, который не в состоянии дать отпор даже бывшему слуге.