Свет проклятых звёзд

«Его имя Карналмарил». Безмятежный сон без сновидений вдруг прервался незнакомым мужским голосом, однако пробуждение не наступило, забытье стало тяжёлым, швырнув Пилинэль в лес на берег узкой быстрой реки. Младший из сыновей поднялся с земли, стоя спиной к матери, начал стряхивать с себя ветки, листья и грязь. «Прости, мама, — сказал он глухо, — я думал, что всё рассчитал верно». «Мне не за что тебя прощать!» — выпалила Пилинэль, но её мальчик лишь покачал головой и пошёл прочь. Любовница нолдорана хотела последовать за ним, только почему-то не получалось, а Карналмарил вдруг начал уменьшаться в росте, снова становясь ребёнком. Отойдя очень далеко, малыш, совсем недавно научившийся держать в руках простые инструменты для работы с дощечками, обернулся и, чуть не плача, протянул сломанную поделку, которую эльфийка хорошо помнила: «Прости, мама, я думал, что всё рассчитал верно!» Мир вдруг перевернулся, Пилинэль ощутила под собой постель, но была уверена, что именно сейчас её младший мальчик появился на свет, и знахарка даст прижать младенца к груди. «Его имя Карналмарил», — произнесла эльфийка, протягивая руки в пустоту. И проснулась. Внутри словно лопнула струна. *** — Я говорю, что нельзя оценивать рожь и пшеницу одинаково! — уже не мог сидеть на месте гном, изначально собиравшийся обсуждать только оценку оплаты работы каменщиков. — И не может зерно стоить столько же, сколько перо для подушки! Как вы вообще додумались их уравнять?! Странно напряжённый нолдоран Карантир, словно и не отдыхавший во время двухдневного перерыва, тяжело вздохнул, закатив глаза. — Что, по-твоему, дороже, Дорин? — усталым тоном спросил таргелионский король. — Зерно или гусиное перо? — Да я почём знаю?! — ещё больше разозлился гном. — Но оценивать их одинаково нельзя! — Почему же? — деловито уточнил ногродский казначей. — Я, например, считаю, что работа оружейника должна оплачиваться дешевле, чем служба воина, а труд летописца — дороже их обоих, чтобы его сложнее всего было подкупить. Понимаете же, что историю потомки узнают из текстов, и если их писать нечестно, потеряется смысл изучения прошлого. Дороже оплачиваться должно то, от потери чего больше ущерб. — Историю пишет победитель, — хмыкнул Морифинвэ, — жаль, я никогда не узнаю, что насочиняли обо мне в Валиноре. — А казначей и подавно должен жить в достатке, — добавил приближённый Дурина, — иначе он, видя богатства владыки, может преисполниться завистью. — А зачем нанимать на службу тех, кому нельзя доверять? — спокойно поинтересовался эльф — хранитель тракта. — Надеюсь, это не намёк на меня, — предостерёг гном, — мы, ближайшее окружение владыки, наследуем дело от отца! Пусть мы не перерождаемся абсолютным священным воплощением предка, но наши знания и умения передаются от отца к старшему сыну, а если нет сына, то старшему сыну старшей из родивших сына дочерей! Право наследования священно и незыблемо! — Главное, чтобы по наследству передавалось понимание, что богатство короля и королевства — не одно и то же, — Морифинвэ взял собственные записи, пробежался глазами по первым четырём листам, замер в задумчивости. — Я полагаю, необходимо разобраться вот с чем, — нолдоран испытующе посмотрел на собравшихся, — какое количество мирианов должно быть произведено в каждом городе каждого королевства? Да, мы можем оценить казну, когда придём к согласию, сколько стоит золото и драгоценные камни. Но нам предстоит так же учесть ресурсы недр, богатства леса и рек. Полагаю, каждый осознаёт, что наши земли богаче, чем соседские. Но понимания мало: мы должны это объяснить и доказать. Короли и лорды за нашими границами попытаются завысить стоимость своей казны, и мы не должны этого допустить. — Разорим Оссирианд и Хитлум! — захохотал ювелир, хватаясь за живот. — И Белегост заодно! — Второй Дом Нолдор должен оставаться вторым, — вовсе не осуждая сказанное произнёс Феаноринг, злорадно улыбаясь, — желательно, с конца. Мой отец был главой Первого Дома, а тот, кто называет себя верховным нолдораном, — лишь следующим после него. Но эта тварь хитрая и подлая, словно не эльф, а морготово творение. — Второй всегда остаётся вторым, — загоготал ответственный за торговлю гном, — даже у собственной жены! Дружный смех прокатился по залу, сотрясая зеркала. Морифинвэ быстро снова стал серьёзным и мрачным — разговор с Пилинэль заставил нервничать ещё больше, усилив нехорошие предчувствия. Эльфийка даже не пошла на продолжение совета, объяснив это необходимостью появиться в своей мастерской и проследить, всё ли в порядке. Она соврала, и нолдоран это знал. — Простите, господа, что так долго возился! — буквально вбежал в зал запыхавшийся гном с идеально бритой головой, длинная каштановая борода которого была заплетена в две косы, соединяющиеся за спиной. — Приветствую, господа! Я принёс! Смотрите! Глаза мастера горели восхищением. Кажется, только сейчас вспомнив, что не снял рабочие рукавицы, лысый кузнец торопливо заткнул их за пояс и дрожащими от волнения непослушными руками развязал мешочек. На стол с мелодичным громким звяканьем, требуя всеобщего внимания, упали медные, серебряные и золотые кругляши и овалы. С трудом справившись с непослушными пальцами, гном развернул свиток с описанием состава металлов, технологии, времени, потраченного на создание форм и отливку. — Они прекрасны! — похвалился создатель первых в истории Арды монет. — Удобны! Весят немного! И на них понятные клейма! — Мелкие, — тут же придрался казначей. — Старики не рассмотрят. — Они на ощупь могут проверять! — гордо заявил кузнец. — Я это предусмотрел! — А почему на меди редкие штрихи, на серебре частые, а на золоте ещё и перекрещены? Почему не наоборот? — наперебой заспорили наугрим. — Изобрази портрет Дурина! — Нет! Главу гильдии торгашей! — Как ты меня назвал?! Вокруг первых мирианов зашуршали листы бумаги, заскрипели перья, загремели стулья и голоса — теперь, когда каждый на совете мог увидеть своими глазами и потрогать то, о чём столько времени говорили, всем захотелось сделать по-своему. В поднявшемся шуме шаги оказались неслышимыми. Эльф в чёрно-красной одежде таргелионского стража незамеченным прошёл сквозь зеркальный зал, и его слова, сказанные спокойным тоном гонца, не уловил практически никто. — Азагхал? — побледневший нолдоран напрягся, голос дрогнул. — Он передал через своего вестника, что выполнил условие договора с Дурином и отпустил заключённого под стражу вредителя и его сообщника, и скоро будет здесь? — Да, — ответил воин, — Азагхал передал, что нолдорану придётся снизить стоимость пользования Трактом, потому что орки на нём нападают даже на королей. — Проклятая Дыра Маглора! — громко прошипел Карнистир. — Через неё лезли и продолжают лезть морготовы твари, угрожая безопасности моим гостям! Мой брат — безответственный болван! И куда смотрит хвалёный военачальник верховного нолдорана Маэдрос?! Почему орки свободно гуляют по Белерианду?! — Нам не о чем беспокоиться, — заверил таргелионский страж, — химрингские бойцы, сопровождавшие Азагхала, уверяют, что проверили все окрестные овраги, пролески и болота. Врагов нигде нет. — Прекрасно! — став мертвенно-землистого цвета, поднялся из-за стола Карнистир. — Пока обсуждается то, как… — нолдоран вдруг запнулся, глаза забегали. — То, как должны выглядеть мирианы, я отлучусь. Мне надо в тишине подумать об организации хранилищ для… мирианов, и каким образом сделать хранение прибыльным. Сокровища должны не просто лежать, а разрастаться! — Кому не нравятся условия безопасности дороги, — выкрикнул вдруг бородатый хранитель Тракта, высунувшись из кучи голов над мирианами, — пусть платит дополнительный взнос в общую казну! Организуем сбор и в случае ограбления или ранения заплативший получит компенсацию! И вообще! Азагхалу лишь бы оправдать строительство своего тракта! Не удивлюсь, если он врёт, и никаких орков на его пути не было! А если и были, то что?! Этот гордец полагает, что охранять два пути проще, чем один?! Он хочет сказать, что на севере безопаснее, чем на юге?! На севере?! Рядом с землями Моргота?! Он издевается?! — Ты прав, приятель, — втянул его обратно казначей. — А теперь объясни, что ты тут нарисовал, каменная башка. Морифинвэ вышел в коридор, показавшийся абсолютно пустым, холодным и бесконечным, ведущим во тьму, в какую сторону ни иди. А если останешься на месте — под ногами провалится пол.