Свет проклятых звёзд

Келеборн появился из сумеречной мглы, и вечерняя тень рассеялась, расступилась перед чарующим сиянием — в шедшем навстречу эльфе жил волшебный свет Валинора, но дело было не в памяти о Телперионе и Лаурелин. Артанис услышала слова «Всё в порядке», увидела последних покинувших Дориат подданных и поняла, что счастлива, как никогда в жизни. Королева защитила свой народ! Сделала то, что не удалось ни Ольвэ, ни Феанаро, ни даже Валар! А она смогла! Нашла и повела за собой тех, кто признали её власть и правоту, помогли друг другу в трудное время, не подняли мятеж и не предали. Союз с Амдиром оказался верным выбором, и теперь королева-благодетельница может быть уверена в себе и своих силах. Путь через Вздыбленный Лёд не стал ошибкой, а уход из Дориата — катастрофой. Все, кто не верили в Нэрвен, указывали ей её место, подавляли и пытались лишить сил и стремлений, были неправы! Особенно мать. Вечная рабыня в венце королевы! — Всё хорошо, Алатариэль, все целы, — Келеборн улыбнулся с осторожностью — видимо, взгляд Артанис оказался чересчур красноречивым. Королева посмотрела на подданных, рассмеялась и почувствовала, как её мир рождается заново. Валинорское золото священного Древа, с которым отождествляла себя эльфийка, волею Рока объединилось с серебром, пусть и не столь прекрасным и высокородным, зато готовым самоотверженно идти за своей владычицей-супругой. Шаг за шагом, прикосновение за прикосновением, слово за словом, фраза за фразой, две судьбы пошли одной тропой, и теперь… Кем бы Келеборн ни был раньше, сейчас, в тяжёлое время для народа, альквалондский Тэлеро поступил поистине благородно, и Артанис, чуть не плача, с отчаянной радостью бросилась в объятия мужа, а перед долгим страстным поцелуем из её уст прозвучала только одна фраза: — После расскажешь. *** Сначала Келеборн был слишком уставший и телом, и душой, чтобы понять происходящее, а когда осознал, было уже поздно: его гордая холодная, вечно отстранённая жена, эта прекраснейшая в Арде эльфийка, которую не впечатляли никакие ласки, взяла супружескую жизнь в свои руки. Подобное точно смертельно для простого неподготовленного эльфа, но пути к спасению больше нет. Поваленный на незастеленную постель, слыша, как рвётся одежда, Келеборн, привыкший к мысли, что Артанис согласилась выйти за него замуж ради выгоды, ошеломлённый и растерянный из-за внезапного порыва страсти, попытался перехватить инициативу, но Нэрвен, оправдывая данное матерью имя муж-девы, села на супруга верхом, прижала его плечи к подушке и, приблизив прекрасное лицо вплотную, выдохнула: — Будешь сопротивляться — прикажу заковать в цепи! Бедра и колени Артанис сдавили торс почувствовавшего себя беспомощным Тэлеро, платье, в одно мгновение лишившись шнуровки, полетело на пол. — Я люблю тебя, — прозвучали ударом по голове слова, слетевшие с ярко очерченных губ, — не представляешь, как я соскучилась! Боясь, что произнесённое супругой всего лишь сон, или Никто-из-Альквалондэ ослышался, Келеборн неуверенно провёл руками по телу супруги, спустившись с талии вниз, оглаживая округлости, но Нэрвен вдруг перехватила его запястья, прижала к постели, изогнулась гибкой змеёй, скользнула вниз и легла между ног мужа. Золотые волосы рассыпались по телу, ласково щекоча шёлковыми прекрасными волнами. Артанис с довольным урчанием пантеры страстно впилась губами в возбуждающуюся плоть, ускоряя движения, с вожделением и озорством щекоча языком. Локоны закользили по разгорячённой влажной коже, и обострившиеся ощущения заставили эльфа застонать. Содрогнувшись всем телом, Келеборн сжал губы, но вдруг услышал: — Мне нравится, когда ты кричишь. Громче! Пришлось подчиниться. Руки Артанис размазали по торсу супруга выплеснувшуюся жидкость и, не дав отдохнуть, принялись ласкать снова. — Кричи! Я хочу видеть, как счастлив главный и самый ценный представитель моего народа. Никто-из-Альквалондэ с энтузиазмом исполнил приказ. Усталость накатывала снова и снова, но требовательные ласки заставляли тело забывать об отдыхе. — Громче! *** Видя, как Келеборн мечется, стонет и кричит, поддаваясь каждому прикосновению, Нэрвен теряла голову и входила в азарт. Наблюдение за наслаждением супруга, постепенным нарастанием напряжения, усиливающейся дрожью, учащающимся дыханием полностью вытеснило мысли о собственном удовольствии, хотелось бесконечно трогать и смотреть, любоваться беспомощным перед страстью телом и подчинять его, не оставляя ни капли свободы от настойчивых ласк. Внезапно вспомнился аманский порт и залитая светом Древ Валар Ириссэ, намекавшая на возможность поиграть в секретную игру. От мыслей об этом стало не по себе, несмотря на любопытство: Ириссэ никогда бы не позволила себя уничтожить в постели, а Келеборн готов на всё. — Кричи громче! Да! К тому же у женщины нет самой милой и забавной игрушки, к которой так и тянутся руки и губы. — Давай же! Ещё! *** Где-то на границе сознания понимая, что за пологами шатра всё прекрасно слышно, Келеборн чувствовал — ему неважно. Пусть слышат, пусть завидуют! Или не завидуют, плевать! Главное — Артанис здесь. Она впервые настоящая! Прекрасная, жестокая, страстная! Она здесь, а не далеко в мечтах. Она здесь. И действительно любит.