Свет проклятых звёзд

Иримэль улыбалась. Решив для себя, что не хочет разбираться в оттенках, полутонах и узорах каждого мимолётного движения губ эльфийки, Тэлуфинвэ сделал один единственный вывод — улыбка означает радость. Соединив две кровати вместе, девушка из Тэлери и нолдорский принц обустроили свою каюту так, чтобы сделать плавание наиболее приятным. — Тебе нравится? — спросил младший Феаноринг, зная — такие слова необходимо произнести. Ответом стала улыбка. А потом — поцелуй. Не разбираясь в оттенках, полутонах и узорах каждого касания губ, Тэлуфинвэ решил для себя — целует, значит, довольна. Что-то глубоко в душе неприятно укололо сердце, возрождая в памяти картину, способную разбить вдребезги любой удобный довод — перед глазами снова заалела кровь, и белокаменный маяк покрылся красными липкими пятнами, идеально гладкие стены испещрили уродливые шрамы от стрел и клинков, в темнеющих багровых лужах заплясали отражения пламени. *** Всюду сидели и лежали неподвижные тела, слышались стоны и ругань раненых, победившие в мимолётной битве Нолдор ещё не осознали произошедшее, и когда крик о победе смолк, Иримэль вдруг бросилась в объятия одного из убийц своих сородичей. Её губы оказались мягкими и влажными, но в то же время напряжёнными, руки судорожно обхватили шею Тэлуфинвэ, начали с дрожью, рывками двигаться по спине и забираться в волосы, полные слёз сияющие глаза посмотрели с мольбой. Девушка не умела целовать мужчину, поэтому её ласки были странными и забавными. Глупыми. Оторвавшись от губ младшего Феаноринга, Иримэль улыбнулась. Улыбнулась. Значит, всё в порядке. «Нет! — твердило что-то внутри. — Не в порядке. Ты виновен! Виновен в её страхе, её слезах! Ты — один из тех, кто сломал её судьбу! Один из тех, кто виновен в гибели её брата! Ты принёс горе её семье! Виновен! Виновен!» Но Иримэль улыбалась, и Тэлуфинвэ заставил совесть замолчать. Всё хорошо. Губы нолдорского принца принялись целовать заплаканное лицо девушки под грозный аккомпанемент войны: «Это твой трофей, господин Феанарион! — перекричал стоны раненых чей-то голос. — Заслуженный!» «Мой герой! Ты защитил меня! Спас меня! Спасибо!» — часто выдыхала Иримэль, вздрагивая всем хрупким телом. А потом она показала, где на маяке можно провести ночь — лестница вниз, потом направо, первая дверь. Всего один поворот ключа… *** Иримэль улыбнулась, лёжа в постели поверх алого покрывала, соединив вместе колени. В полумраке каюты эльфийка выглядела невыносимо соблазнительно. Женские улыбки воспевали менестрели и рисовали художники, воссоздавали скульпторы и украшали рифмой поэты, утверждая, будто каждое лицо неповторимо, поэтому за движением губ можно наблюдать бесконечно. Тэлуфинвэ посмотрел на свой трофей и снова осознал — в улыбке Иримэль нет ничего притягательного настолько, чтобы залюбоваться и забыть, как дышать. Почему? Да какая разница? — Можно мне в последний раз полюбоваться на Альквалондэ? — спросила эльфийка, бросая взгляд то на запертую дверь, то на зашторенное окошко. — Нельзя. Феанарион прыгнул на кровать, подмяв под себя девушку, резко раздвинув её ноги. — Для всех нас, — руки эльфа начали поднимать выше и выше лёгкую сорочку Иримэль, оголяя изящное хрупкое тело, — начинается новая жизнь. Забудем прошлое! Пусть оно умрёт вместе с прежними нами, а мы возродимся в объятиях друг друга. Ответ — улыбка. Теперь Иримэль не боялась близости, но и не просила её. А тогда, на маяке, эльфийка из Лебяжьей Гавани сама умоляла об уединении в постели. *** «Я твоя! — улыбалась сквозь слёзы девушка. — Твоя навек! Возьми моё тело!» Дрожа и двигаясь скованно, словно одеревенев, Иримэль затащила Тэлуфинвэ в небольшую комнату с узкой кроватью и буквально повалила опьяневшего от крови и смерти Нолдо на подушки. Что делать дальше, не знали ни он, ни она, однако герой-победитель не мог себе позволить проиграть сейчас. Понимая, что трофею всё равно страшнее, чем ему, младший Феанарион отстранил от себя девушку и гордо приказал: «Снимай с меня доспехи! Раздевай меня!» Иримэль беспомощно взглянула на ремешки, задрожала сильнее прежнего и улыбнулась: «Я не умею». «Давай покажу», — сжалился хозяин трофея, взял мокрые холодные ладони эльфийки и стал помогать правильно работать пальцами. Освободившись от всего лишнего, Тэлуфинвэ ловко сбросил с Иримэль одежду и набросился на хрупкое бархатистое тело, отчаянно целуя и лаская всё, что попадалось рукам и губам. Девушка пыталась подражать его движениям, глаза постепенно перестали быть испуганными, ноги раздвинулись шире. Страх ушёл и вернулся только один раз, когда Тэлуфинвэ приготовился соединить в одно свою плоть и влажное тёплое лоно Иримэль. Эльфийка быстро закрыла глаза, открыла, снова сомкнула ресницы, сделала движение бёдрами, давая понять, что ждать смысла нет. И младший принц с удовольствием подчинился. *** Шёлковая постель в каюте смялась, стала тёплой. Руки Тэлуфинвэ скользили по нежной белой коже Иримэль, лаская груди, слегка сжимая соски, проникая в ложбинки и оглаживая по кругу ягодицы. Два тела соединились в одно, губы сомкнулись в смелом страстном поцелуе, ритмичные движения, сначала медленные, ускорились, и увлёкшиеся друг другом любовники не заметили, как начала усиливаться качка.