Свет навязали Изначальной Тьме, всё новое — есть Искажение
24 апреля 2018 г. в 07:42
Под многометровым слоем льда может скрываться что угодно: обладающая целебными свойствами солёная вода, золотой песок, уголь, горючая жидкость, залежи драгоценных камней или целые горы чёрного тяжёлого металла.
— Помнишь, Ауле, как ты был зол на меня, когда я «испортил» основание Арды? — засмеялся Мелькор, проходя по северной границе мира, где живым существам находиться было практически невозможно. Однако, мятежный Айну считал иначе и планировал расселить здесь свой народ. — Ты помнишь, я знаю. Часто вспоминаешь, когда натыкаешься на переделанный мной лёгкий белоснежный металл. Я сделал его противоположность, вернул к Изначальной Тьме. Что-то не так? Смешно. Ну и что, что в бою он непригоден: слишком много весит, к тому же крошится от ударов, зато это незаменимый материал для оков: пара толстых браслетов на ноги — и пленник не сдвинется с места, ошейник на горло — и бедняга будет вечно на коленях, не в силах поднять голову. К тому же этот замечательный металл прекрасно поддается воздействию чар, и, что особенно важно, при определённом наборе заклинаний перестает быть хрупким, «учится» менять форму и подстраивать размер под необходимый. Например, если пленник истощал в ожидании кормёжки, с него не упадут оковы: браслеты сузятся вместе с запястьями. А твоё белое лёгкое серебро так может? Ха! То-то же! Сталь, из чего бы её ни делали, медь и обычное серебро тоже не такие послушные. Что уж говорить о своенравном золоте, для которого ни одна Тема не указ! Неужели приятно, когда тебя не слушаются твои же творения, а? Никогда я тебя не понимал, брат. Знаешь, я давно решил, что только мне можно никому в Арде не подчиняться, и мне кажется это решение гениальным.
Проникая взором вглубь ледяной и земной тверди, Мелькор задумался.
«Свобода. Что это? Почему к ней так стремятся? Я-то понятно, почему: я — Творец. Но не одаренные духом вещи? Зачем свобода им?»
Массивная корона на голове покрылась инеем, заледенела, однако Сильмарили продолжали сиять, оставались нетронутыми морозом. Что же за сила в них? Откуда такая мощь? Вольнодумство? Непокорность даже стихии!
— Вас ведь создал всего лишь один из мастеров Валинора! Даже не Вала! Да, Элентари благословила вас, но разве её слово имело силу? Она ведь лгала!
Выкрик рассеялся среди тьмы и мороза, Мелькору откликнулся грохот сорвавшейся с горы лавины.
— Вас создали, чтобы вы дарили свет, — прекрасное лицо Айну исказила бессильная злость. — Проклятые вы звёзды! Что вы о себе возомнили?!
Сняв с головы корону и посмотрев на потускневшие кристаллы, властитель северной части Средиземья стал снова вспоминать сотворение своего собственного символа власти над миром и любыми вольнодумцами, в нём живущими, и отчаянно пытался понять — что он сделал не так.
***
Три сияющих самоцвета угрожающе и маняще горели среди холодных камней побережья.
Мелькор ещё раз огляделся и прислушался: да, кто-то живой и разумный ещё прятался поблизости, а, значит, жуткий отчаянный вой едва не ставшего едой взбесившейся уборщицы Вала точно войдёт в историю. Запомниться таким образом совершенно не хотелось. Слуги-Майяр, конечно, вряд ли кому-то расскажут о жалком виде своего владыки во время спасения от паучихи, но вдруг кто-то донесёт? Вдруг всё равно разболтают?
Создать новую одежду для Айну труда не составляло, но Мелькор хотел большего.
— Думаете, вы победили меня, да? — встав во весь рост над Сильмарилями, напряжённо скривил рот Вала. Разноцветное сияние озарило его, сделав раны, синяки и дыры на одежде ещё заметнее, подчеркнув каждый изъян и напоминание о позоре. — А я понял, что вы сделали. Вам меня не обхитрить! Вы вобрали в себя часть моей силы, когда я колдовал рядом с вами, а потом — когда прикоснулся. Вы начали высасывать мою магию, а после — выбросили украденную у меня мощь обратно, надеясь меня убить. Но не тут-то было! Я для вас непобедим, звёзды Феанаро! Вы будете символом МОЕЙ власти! Моей! И мой народ будет видеть, какие богатства можно взять в землях чужаков, а потом украсить ими себя! Я заберу себе всё! Всё! И волю каждого в Арде! Думаете, это смешно, что я стою здесь перед вами один, лишившийся трофеев? Ха! А у Феанаро нет даже такой мелочи, как вы! Всё! Вы мои! И его семь чёрных глаз тоже! Мои! Мои!!!
Злость и ненависть придали сил. Мелькор почувствовал, как Тема Творения подсказывает образ будущего символа власти, как появляется понимание — мощи Песни хватит, чтобы притянуть к себе чёрный, порождённый искажением белого, металл, как мелодия ложится на аккорды, как звук зарождается в тишине бездны.
— Красота — до абсурда и уродства,
Гармония — до отвращения.
Страдалец над болью чужой посмеётся,
Ведь истина — есть Искажение.
Рядом с сияющими среди гальки Сильмарилями возникла вязкая чернота. Переливы цвета задрожали, вспыхнули и стали угасать.
— Всё в Арде подчинится мне,
Ничто не исключение.
Свет навязали Изначальной Тьме,
Всё новое — вот Искажение.
Пусть Эа — бесконечность, дух Творца,
И мне нельзя иметь в ней безграничной власти,
Для Арды буду я вместо отца
И матери всему и всем. Вот оно — счастье!
Едино всё: начало с продолжением,
Рождённое и данное извне.
Вы, Сильмарили — дети Искажения,
Вы против воли подчинитесь мне.
Вы, Сильмарили, созданы гордыней,
Стремленьем к власти, жаждой славы, тьмой!
В вас нет любви, не стать вам и святыней,
Вам суждено сиять, но только лишь со мной.
Чернота обрела форму, на гладкой поверхности проступили узоры, пока ещё показавшие лишь очертания фигур, в которых, однако, уже угадывались силуэты самых верных мелькоровых слуг.
— Нам диктовали Песнь,
И я диктую волю.
Вы — те, кто вы есть,
Но я меняю роли.
Цепкие лапки металла ухватили кристаллы, втянули вглубь черноты, закрепили, сковали. Сияние окончательно поблекло.
— Красота — до абсурда и уродства.
Гармония — до отвращения.
Из бездны свободным потоком прольётся
Единство Создания и Разрушения.
Корона замкнулась. Всё ещё боясь прикасаться к сковавшему Сильмарили металлу, Мелькор посмотрел на лежащий у ног символ власти. Его власти. Искажённый металл и краденые камни. Такое украшение владыки непременно вдохновит его верный народ на подвиги.
Борясь со страхом и накатывающей усталостью, мятежный Айну поднял дрожащими руками корону и надел на голову. Не жжёт… Да! Не жжёт! Да!
Успокоиться и не хохотать оказалось непросто.
— Я победил всех в Валиноре, — заговорил Вала, словно с летописцем, с пустотой, — и вернулся королём! Манвенуз! Ты неправильно царствуешь! Тебя полюбят только тогда, когда не останется выбора! То есть, никогда! Я выбора не дам! Либо все будут любить меня, либо они перестанут мыслить и чувствовать вообще!
***
Грохот сорвавшейся с горы лавины смолк.
Мелькор надел корону на голову, посмотрел на руки. Ожоги не заживали и болели, словно только что образовались. Мука истощала, а кроме того, возникало пугающее ощущение, будто Сильмарили припекли дух Айну к плоти, словно создав нечто, вроде союза Майэ и эльфа. Теперь потеря хроа обернётся катастрофой? Может быть, вовсе отказаться от телесной оболочки, пока не поздно?
Однако, Мелькор помнил, как сложно быть в материальной Арде лишенным плоти. Даже слуги-Майяр лучше справляются с обязанностями, когда обретают тела. Нет, это только кажется, что Сильмарили так сильны. Они не могли нанести столь катастрофический урон Вала. Нет! Этого не может быть. Это только кажется.