Однажды он сказал: «Твой полёт — всего лишь сон», И ты летать не стал, стал таким, как он. И по земле ходить научился, как ребенок ты — Но всё не мог забыть той прозрачной высоты.
Максим поджал под себя ноги, схватился за голову и успокоился, её голос отдавался где-то внутри. Теперь картинки его прошлого не выглядели так мрачно, а обретали яркие краски, а на лице появлялась улыбка.И лететь по белому Свету, Став одним движением ветра лететь куда-то вдаль. И не думать, как приземлиться, А у птиц свободе учиться, оставив всё то, что жаль.
Максим видел, как летел на байке, тёплый ветер ударял в лицо, а улыбка сияла на его лице, такая безмятежная, слишком довольная. Голубое небо на берегу озера и щебетание птиц, где-то вдалеке леса.Однажды ты привык и почти не стал мечтать, Но только чей-то крик вдруг позвал летать. И поднял ты глаза в высоту, где голоса плывут — Там люди в небесах тебя с собой зовут.
Руки разжались из кулаков, дыхание стало ровным, зубы разомкнулись, от вечной злости, лицо расслабилось, а морщинки стали невидимыми. Парень открыл глаза и просто смотрел на неё, слушая голос Решетниковой и улыбаясь, как-то глупо, так не похоже на него, в этот момент вся агрессия сошла на нет. Перед ней сидел тот Максим, которым он был раньше, ещё до смерти отца, чистый, открытый и очень добрый, правда девушка сама ещё не знала об этом.И лететь по белому Свету, Став одним движением ветра лететь куда-то вдаль. И не думать, как приземлиться, А у птиц свободе учиться, оставив всё то, что жаль.
— Хватит, — с искренней улыбкой на лице остановил её Максим. — Тебе не понравилось? — резко комнату погладила тишина. — Это была любимая песня моего отца, он всегда играл нам её нам с Владом в детстве, на даче, — сам не понял, но как-то открылся перед ней Нестерович. — Да? А что ещё было в твоём детстве? — заметив его перемены, аккуратно ступая по полу, села рядом с ним девушка. — Что? Хмм, — задумался Максим, копаясь в своей памяти, — Мы с папой любили перебирать его машину, жигули, мне было 5, и я уже мог менять масло, — рассмеялся он, — Мы с папой в футбол играли, на улице, а зимой в хоккей, он на коньки нас ставил, — вспоминал парень. — У тебя было счастливое детство, — легонько коснулась она его щеки, пальцем. — Да, но потом все изменилось, — он напрягся, — После смерти отца, — глаза потемнели, а Макс, схватив девушку за руку, усадил на свои колени, смотря прямо ей в глаза. — Боже, Максим, — вскрикнула рыжеволосая, улыбаясь, парень не ответил, лишь притягивая её ближе к себе и впиваясь в губы, а Решетникова и против не была, это инстинкты, простое удовлетворение потребностей, а то, что Максим их удовлетворит, она не сомневалась. Руки парня полезли под её домашнюю футболку, водя по талии и резко стягивая, оставляя в одном бюстгальтере. — Целуй, — опустила его голову на свою грудь Катя. — Размечталась, — быстро расстегнул он бюстгальтер, откидывая его в сторону и заваливая девушку на ковёр. Закатив глаза, она стянула с него футболку, проводя пальцем по его кубикам и закусывая нижнюю губу, — Нравится? — заметил её взгляд Нестерович, напрягая пресс. — Да, — облизнулась девушка, касаясь губами его подбородка. — Неплохие сиськи, — рассмеялся Максим, зубами хватая один сосок и оттягивая. — Спасибо, — простонала девушка, опуская руку на его штаны. — Снимай уже, что ты трогаешь то, — укусил он за второй. Катя ловко расстегнула его ремень и приспустила штаны вместе с боксерами, доставая его достоинство и проводя по всей длине. — Хорошее хозяйство, — нагло улыбалась рыжеволосая. — Никто не жаловался, — отстранился парень, стягивая её шортики вместе с трусиками, резко вводя два пальца, — А ты уже готова, молодец, — ударил её со всей силы по ягодицам несколько раз парень. — Это все твои кубики, — ловила она воздух губами. — Хорошая, — прилетел шлепок по груди, заставляя ту слегка зашевелиться. — Ай, — выгнулась девушка, сильнее разводя ноги. — Кому-то бы сходить на депиляцию, — облизнулся парень, ещё раз ударяя. — А я никого не ждала, — вскинула она бровь. — Руки наверх, — в приказном тоне, произнёс Нестерович, продолжая трахать её пальцами. Она подчинилась, заводя их наверх и двигая бёдрами. Облизнув свои пальцы, он одной рукой сжал две её, а вторую разместил на горле, резко входя в девушку и немедля, начиная двигаться, быстро, надавливая на горло и сжимая руки. Максим впивался в её губы, влажными, развязными поцелуями. Катя задыхалась, двигалась на встречу и постанывала, прикрывая глаза, а Максу все было мало, он перевернул её, поставив на четвереньки и ударяя по груди, больно сжимая бедро и жёстко двигаясь в ней. — А-а-а, псих, — прокричала она, после чего стало только хуже, он сжал грудь, словно шарик, ускоряясь и ударяя рукой по нижней части живот, от чего ноги непроизвольно сжались, а его размеры отчетливее почувствовались. Он держал её за горло, за волосы, бил по ягодицам, оставляя отчетливые следы, и молчал. — Бля-я-я, — громче обычного простонала девушка, задёргавшись и закатывая от удовольствия глаза. — Тебе нравится, боль, — ни на секунду не останавливался парень, ударяя по попе и за волосы, оттягивая голову назад. У Кати кончились силы, руки затряслись, и она лицом уперлась в ковёр, а ему все было мало. Он несколько раз ударил по нижней части живота, сильнее налегая на неё и спустя семь минут, выходя и хватая за волосы, поворачивая лицом и изливаясь прямо на него, пачкая волосы и хватая за горло, смотря прямо в глаза. — Тебе хорошо? — проговорила она одними губами. — Блин, прости, — зажмурился и изменился он во взгляде, смотря на неё и сглатывая. — Забей, все хорошо, это было офигенно, — закусив нижнюю губу, устало улыбнулась она. — Где у тебя кровать? — осмотрелся он по сторонам. — Убери синтезатор и разложи диван, — кивнула назад Катя. Поднявшись, парень отодвинул инструмент, разложил диван, достал оттуда постельное белье и быстро постелив, поднял девушку на руки, укладывая на место. — Я поеду, наверное, — почесал затылок парень. — Ложись сюда, куда ты сейчас поедешь, — приподнялась на локтях девушка. — Двигайся тогда, — улыбнулся парень, падая рядом и укладывая Решетникову на свою грудь, слегка приподнимая, потому что подушка была одна. «И лететь по белому Свету, Став одним движением ветра лететь куда-то вдаль.» — напевала Катя, поглаживая его, Нестерович расслабился, обнимая её и засыпая. Солнце уже давно встало, только тучи загородили его, и ничего не мешало Максиму посапывать в квартире Решетниковой, кроме голосов, которые уже несколько минут доносились с кухни. — Во сколько он приехал? — услышал голос брата Максим. — Пол одиннадцатого, — вздыхала Решетникова, натягивая водолазку ниже на руки. — Почему ты не позвонила? — вздохнул Влад. — Не захотела, — спокойно вскинула плечами девушка. — Он не борогозил? — вскинул бровь парень. — Ну, такое, он быстро успокаивался, — зевнула рыжеволосая. — Кать, его состояние нестабильно, я волнуюсь, в первую очередь, за тебя, — провёл рукой по её плечу младший Нестерович. — Влад, я девочка взрослая, сама могу разобраться, — вздохнула Катя. — Чем вы занимались? — приблизился он. — Не твоё дело, но все у нас было хорошо, все целы и всё цело, — подняла на него глаза Решетникова. — В следующий раз звони, ты знаешь, как я испугался, мало ли, что он может натворить, — покачал головой Влад. — Посмотрим, — поджала она губы, — Пойду его разбужу, — пошла она в комнату, где Максим моментально сделал вид, что ещё спит. — Максим, вставай, — присела она на край, начиная его трясти. — М, да, встаю, — разлепил он глаза, зевая. — На, — протянула она ему вещи, — Если хочешь, то где душ, знаешь, — поднялась с кровати девушка, уже собираясь уходить. — Стой, — твёрдо произнёс парень. — Что-то ещё нужно? — скрестив руки на груди, подошла к нему Решетникова. — Ты нахуя ему позвонила? — наклонив её ближе к себе, прошипел парень. — А домой ты блять, как поедешь? — повторила она его интонацию. — Понятно, — кивнул парень, хватая её за руки, и задирая рукава водолазки, вставая и опуская ворот, — Стой ровно, — командовал парень, когда она начинала одергивать руки. Он приподнял её водолазку и приспустил шорты, продолжая рассматривать синяки. — Задницу и грудь показывать? — шипела Решетникова. — Догадываюсь, — с серьезным лицом, кивнул головой Нестерович. — Одевайся, жри и вали отсюда уже, — фыркнула она, возвращая одежду на свои места и уходя. Максим натянул свои штаны, кофту и, поправив волосы, вышел на кухню. — Доброе утро, — безразлично кивнул он брату, как будто, так и должно быть. — Ты какого черта вчера уехал? — хмыкнул Влад. — Мне вроде как не 10 лет, папочка, хочу и уезжаю, — закатил он глаза. — Ты сорвал сегодня съемку, — смотрел на него брат. — Ты перенёс? Все, супер, дай поесть, не стой над душой, — взял он ложку и начал уплетать кашу, которая напомнила ему мамину кашу, ту, из детства, от этого наступило какое-то наслаждение, которое парень уже давно не испытывал от еды. — Влад, выйди, пожалуйста, — посмотрела на младшего Нестеровича, слишком сосредоточенная Решетникова. — Я жду в машине, — достал он телефон, глянув на время и быстро выходя из квартиры. — Вкусно? — смотрела на Макса рыжеволосая. — Очень, правда, давно такого не ел, — дожевывал Нестерович. — Я рада, — убрала она за ним миску в раковину, — Макс, давай забудем эту ночь, было и было, я не хочу, чтобы об этом кто-то узнал и повторять тоже больше не хочу, — выпятила она губы вперёд, складывая их в трубочку и задумчиво смотря на него. — Ну, я сомневаюсь, что забуду, но согласен, было и было, — кивнул парень, вытирая рот салфеткой, — Если что я могу заехать ещё как-нибудь, — усмехнулся он, вставая из-за стола и проверяя всё ли на месте. — Только если на чай и лучше звонить сначала, — отдала она ему его куртку. — Окей, удачи, — подмигнул Нестерович и вышел из квартиры, оставляя Решетникову одну. Дверь хлопнула, а настроение обоих изменилось, Макс стал злым, а Кате стало паршиво от самой себя. Девушка прошлась по квартире, сняла водолазку и посмотрела на себя в зеркало. Усталые глаза, впалые щеки, собранные в хвост волосы, следы от рук на шеи, покраснения на груди, синяк на пол бедра и следы от рук на запястьях. Она ненавидела себя за такой вид, но ещё больше она ненавидела себя за то, что ей понравилось такое обращение с ней в постели. До этого все её парни спрашивали, нравиться ли ей, все ли хорошо, делали все спокойно. Для того, что бы насытиться Решетниковой приходилось всю ночь их гонять, а с Максом было проще, он просто брал то, что доступно и не возражает, крутил, как нравиться, делал хорошо себе, забивая на нее, от чего ей было по-настоящему в кайф. — Ало, Ксю, приезжай, надо поболтать, — достала она телефон, набирая подруге.