Дайте Маше пистолет.

Я хочу улыбаться, ведь я мишень И в серебряных лужах искать ее тень, Я хочу видеть тело и чувствовать плоть, Этот ноющий нерв насквозь проколоть... Сегодняшний день ничем не отличался от вчерашнего - все та же надоедливая, сырая, апрельская весна растекалась по улицам города, не принося совсем ничего хорошего. Для меня дак точно. Сотни серебряных луж расстилалась на асфальте возле штаба, а мысли мои были где-то далеко от всего этого бездумного и бессмысленного существования в этой весне. Черт, сколько же уже можно бежать в поисках себя, в поисках своей цели и истины, которой давно уже нет? Отлично, восьмой день после того, как я решил создать эту команду, в которой теперь уже не видел особого смысла. Все они, четверо - сумасшедшие придурки, от которых совсем нет пользы. Может быть, они и проявят себя, но это уж точно в другой жизни, где меня уже не будет. Да меня и так нет, только если физически. Столько раз умирать и все ради какой-то глупой мести?... Как же все бесполезно. Сидя на окне, я бездумно смотрел вниз, на промокший насквозь асфальт от этого теплого осеннего дождя. В мыслях не осталось ничего, а за спиной промелькнула четка, хрупкая тень. Что-то ледяное прислонилось к моему затылку, но на уголках губ появилась странная усмешка. Маша чуть вздрогнула, но оставалась по-прежнему уверенной в том, что делала. Как всегда, впрочем. Пытается показаться сильной, но это всегда оказывается слишком - вся ее жесткость в итоге оказывается гораздо мягче плюшевого мишки, смотрящего на меня большими, совсем еще детскими глазами. - Детка, не сходи с ума. Убери ствол. - Мой голос звучал удивительно спокойно для человека, которого собирались убить. - Ты ведь этого не сделаешь. - Слишком самоуверенно, как всегда. - Не тебе мне говорить о безумии, Руслан. Ха, знаешь, а я ведь на секунду подумала, что действительно нужна тебе, а ты... - Какая же она странно-смешная, если пытается сдержать свои слезы... ...Ее вечная ревность рушит мой мозг, Слишком частые взмахи бушующих роз, Лучше мне умереть, чем достаться другой, Как могла ты подумать?.. Ведь я не такой... Я все так же сидел к ней спиной, прекрасно понимая, о чем она говорит. Да уж, вечно проблемы с этими женщинами. Пульс абсолютно спокоен, я был уверен в ней на сто процентов, в том, что она попросту не сможет выстрелить, в том, что слез она совсем не боится и во многом Маша действительно сильная. Как и сейчас. Но дрожь, которую я ощущал даже не глядя на нее, нещадно пробивала ее хрупкое тело. - Не кажется ли тебе глупым доверять такому, как я? Я не умею любить, ты это прекрасно знаешь. - Бред! Ты вечно пытаешься прикрыться этим, одеть маску равнодушия, но со мной ты был искренен тогда, я видела правду в твоем взгляде! - Бедная маленькая девочка крикнула, лишь бы снова не показать свою слабость, но этим самым только лишь доказывала обратное. - Малыш, ты не умеешь разбираться в людях. - Я так и сидел к ней спиной, словно бы боялся увидеть ее взгляд и снова почувствовать что-то живое под собственными ребрами. Нет, к черту любовь, от нее только одни проблемы. Маша продолжала прожигать мою спину взглядом огромных голубых глаз, я чувствовал это четко и определенно. В ее глазах блеснули слезы обиды и непонимания, я просто как обычно решил сделать безразличный ко всем и всему вид, и вовсе повернувшись к ней спиной. Привычный мне звук сжимающихся зубов, Маша старалась не сорваться. Странно так, она ведь была точно уверена, что сможет вышибить мне мозг, но пыталась сдержать себя, чтобы этого не сделать. Черт, все-таки женщин понять не возможно. А детей, таких как моя Маша - тем более. Ее тоненький палец коснулся курка, я почувствовал, как дуло пистолета уперлось в мою голову сильнее, а сталь будто осталась осадком на волосах. - Я ненавижу тебя! Как можно так равнодушно относиться к людям, к самому себе, ко всему этому долбаному миру?! - Крик пробил мой слух, внутри, под ребрами, что-то предательски дрогнуло, я резко обернулся , со всей силы прижав ее к стене. Боль? Злость? Ненависть? Нет. Скорее непреодолимое желание, ожидание собственной смерти. Все мое отношение к ней разделилось на проценты. На двадцать процентов я сомневался в том, что мне действительно наплевать на нее и все, что с ней связано. На тридцать - был уверен в том, что я виноват перед ней. На десять процентов я был уверен в том, что она не выстрелит и на сорок я ждал собственных мозгов на стене. Маша вздрогнула, утопая в моем ледяном взгляде и словно бы пытаясь вернуть время назад, она зажмурила глаза, точно уверенная в том, что теперь право выстрела останется за мной. ...Она, она, больше, чем даже я, Играет всерьез. Она, она больше, чем даже я, Не боится слез. Дайте Маше пистолет, Один выстрел - и меня здесь нет, Один на двоих большой секрет, Дайте Маше пистолет... Еще секунда и я точно убил бы ее. Коротенькое, светлое платье не скрывало ее тоненьких ног, а рыжие, короткие волосы пахли уже слишком знакомыми духами. Так же резко, как выстрел, я снова прижал ее к стене, впившись страстным поцелуем в ее застывшие губы. Маша словно бы замерла, резко открыв глаза от удивления и одновременного страха. Ее вечная дрожь пробивала хрупкое тело, я так же быстро и без нежности подхватил ее, сделав так, чтобы она обняла меня ножками. Она даже и не пыталась вырваться, продолжить то, ради чего пришла сюда. Она даже не пыталась снова вышибить мой мозг, просто отдаваясь и отвечая на безумие поцелуев. Кто из нас умрет раньше, задохнувшись от бесконечности страстных поцелуев, от чувств, которых может даже и не было, но даже мне всегда казалась эта страсть гораздо более сильной, чем просто такое глупое понятие, как любовь, включающее в себя кучу бесполезных признаний, тонну подарков и этого засахарившегося сиропа, от которого ужасно тошнило. Бесконечность слов заменялась бесконечностью жестов, а дыхание слилось воедино, пульс давно уже стал общим. Глупенькая моя девочка даже и не понимала того, что, убив меня, она убьет и себя. Прекратив одну жизнь, она во мгновенье перечеркнет две. Это я точно видел в ее глазах. В отличие от Маши, я совершенно точно разбирался в людях, во всех до единого, кроме себя самого. Но, главное - сейчас я был точно уверен в том, что хочу. Движения становились более требовательными, а кислород исчез из легких, мешая поддержанию жизни, но мы оба готовы были умереть здесь и сейчас, слившись в безумии поцелуя. ...Все равно улыбаюсь, хоть и ствол у виска, Жду мозги на стене, остальное - тоска. Ее новое платье, ромашкой цветы, Только кто умрет раньше - Я или ты?... Маша отдавалась мне полностью и, может быть, это и было тем самым доверием, которое появлялось между нами в моменты страсти и общих желаний. Мои поцелуи опускались ниже, сбивая ее дыхание совершенно и без шансов вернуть, пропуская мимо ушей тихие и тяжелые вдохи. Руки уверенно скользили друг по другу, не осталось больше ни одного принципа, я был искренне удивлен тому, как эта девчонка способна настолько изменить меня и сделать столько доброго за несколько секунд после того, как хотела вышибить мой мозг и кричала, что ненавидит меня. Ее ненависть всегда была равна одному проценту из ста. Теплый апрельский дождь разбивал асфальт за окнами штаба, одежды уже практически не осталось, да и не было нужды прекращать все это ни на секунду, пока идет серебристый дождь, полосуя каждый миллиметр бесчувственного камня, как ее любовь оставляла тонкие шрамы на моем холодном сердце, и длинные царапины на моей спине. Дыхание сбилось окончательно, а приглушенный поцелуем крик пробил воздух, разломив его на множество бесполезных осколков, впивающихся в сознание и заставляя замереть, прислушиваясь в тихому шелесту дождя. ...Она, она, больше, чем даже я, Играет всерьез. Она, она больше, чем даже я, Не боится слез. Дайте Маше пистолет, Один выстрел - и меня здесь нет, Один на двоих большой секрет, Дайте Маше пистолет... Больше нет правил, не осталось ничего, что может выступить против нас. Идеальные, прекрасные и безумные. ....Мы летели как хотели, Пулю вытащить успели И бегом скорей в кровать, Чтоб продолжать опять. Я ведь знал, что этой ночью, Не уснем теперь уж точно, Ведь на сон нам наплевать. Ну вот, опять.... Последние аккорды заключали в себе самый важный смысл, на секунду проскользнул тот самый нежный поцелуй, пробивающий тело до дрожи, заставляя каждую клеточку прочувствовать, что у меня действительно есть сердце. ....Дайте Маше пистолет, Один выстрел - и ее здесь нет, Один на двоих большой секрет, Дайте Маше пистолет... Но было то, на счет чего я был уверен на сто процентов - ни одна пуля не сможет забрать человеческую жизнь так, как ее способна забрать любовь. Это безумие навсегда, вечно и без правил, оставляя тонкий путь совершенства на ее нежной коже, выжженный страстными поцелуями и навсегда забравший себе дыхание. ...Только кто умрет раньше - я или ты?...