Любви все времена покорны.

Сентябрь 1998 года, Хогвартс.       Сэр Николас улыбкой наблюдал за радостными первокурсниками, играющими во внутреннем дворе замка. Их первая учебная неделя только началась, но большинство из юных волшебников уже стали закадычными друзьями, или, напротив, непримиримыми врагами. Мало кто вообще сторонился от общества, но, тем не менее, были и такие. Нику всегда доставляло удовольствие общаться с этими маленькими проказниками. Ведь никто не задавал больше вопросов о школе, чем первокурсники, а Нику всегда нравилось рассказывать о прошлом Хогвартса. В такие моменты он чувствовал себя учителем Истории магии.  — Ну всё, успокойтесь и подойдите поближе, у нас в конце-концов урок, — с улыбкой произнёс добродушный волшебник, как раз-таки и являющийся учителем Истории.       Ученики мигом прекратили развлекаться и подошли к профессору. Они встали полукругом возле пяти статуй не намного выше человеческого роста.  — Это ваш первый урок у меня, и я хочу, чтобы вы узнали как можно больше о великих волшебниках десятого столетия, — произнёс учитель.  — Это те, которые основали Хогвартс? — предположила девочка с красно-жёлтым гербом на мантии.  — Да, но не только, — кивнул профессор. — Как видите, этот небольшой мемориал возведён в честь пяти волшебников, и о каждом из них вы должны знать хоть что-то. Начнём, пожалуй, с основателей. Итак, ими были Салазар Слизерин, — мужчина указал на статую, изображающую вытянувшегося, как струна, человека с волосами по плечо и хмурым выражением лица, а по его телу, подобно змее, вилась струя воды. — Пенелопа Пуффендуй, — статуя изображала невысокую девушку, босую, и в лёгком, для того времени, платье. У её ног росли разнообразные растения, которые никогда не вяли благодаря магии. — Кандида Когтевран, — полы искусно вытесанной из камня шляпы на голове статуи трепетали, словно от порывов ветра. — Ну, и Годрик Гриффиндор, — меч в руках каменной копии волшебника полыхал настоящим огнём. — Все эти волшебники были стихийными магами, и о их стихиях говорят эти изображения.  — А что же за силы были у пятой волшебницы? — спросил светловолосый пуффендуец, с любопытством смотря на пятую статую.  — Терпение, молодой человек, мы ещё дойдём до неё, — улыбнулся профессор.       Он принялся рассказывать о жизни и магических способностях этих четырёх волшебников, и дети молча слушали, не отрывая заинтересованного взгляда от своего преподавателя. Ник подлетел поближе, чтобы слышать каждое слово. Конечно, он, как никто другой, знал всё, о чём говорил профессор, но призраку всегда было приятно слушать, как кто-то рассказывал о событиях десятого века. Николас всегда скучал по Пенелопе, Кандиде, и Годрику с Гермионой и их детям, которые были просто их копиями и обладали магией, едва уступающей по своей силе способностям родителей. И когда он слушал лекции преподавателя Истории магии, он словно возвращался в то время, где они все ещё были живы.  — Ну, теперь мы наконец подошли к личности Гермионы Грейнджер, — спустя продолжительное время произнёс профессор.       Статуя волшебницы излучала слабый солнечный свет, а над ней висело небольшое облачко, которое иногда превращалось в грозовую тучу, выпуская из себя дожди и разряды молнии.  — Вы, Маккинли, кажется, спрашивали, какими способностями обладала эта девушка? — обратился преподаватель к светловолосому мальчику.       Тот неуверенно кивнул в ответ, а профессор уже продолжал:  — Итак, Гермиона Грейнджер, первая преподавательница Хогвартса, не являющаяся одной из его основателей, единственная и горячо любимая жена Годрика Гриффиндора, самая известная, но в то же время самая загадочная волшебница за всю историю магического мира.       Ник постарался сдержать смешок. Вряд ли Гермиона когда-либо думала, что так о ней будут говорить люди из её времени.  — Нам ничего не известно о жизни этой волшебницы до её появления в школе, и даже в мемуарах Кандиды Когтевран о их первой встрече говорится лишь: «Она появилась, словно из ниоткуда…» Историки считают, что под этой фразой подразумевается то, что до того, как Гермиона оказалась на пороге Хогвартса, о ней в волшебном мире никто ничего даже не слышал. О её происхождении известно лишь то, что она была маглорождёной, но, несмотря на это, по мнению некоторых современных учёных её силы были даже больше, чем волшебные способности основателей.       По толпе учеников пробежался удивлённый шёпот, и дети снова замолкли, смотря на своего преподавателя в ожидании продолжения.  — В то время, как основатели управляли каждый своей определённой стихией, Гермиона могла управлять состоянием природы на территории замка и близко находящихся к ней областей. Изначально погода менялась в зависимости от того, какие чувства испытывала волшебница, но постепенно она училась контролировать свои силы и могла менять погоду по собственному желанию и на какой-то конкретной местности.       Заинтересованность учеников этой личностью росла с каждой секундой, и сэр Николас в очередной раз не смог сдержать улыбки. Он тоже всегда считал Гермиону загадочной девушкой, хоть она таковой и не являлась.  — Когда Гермиона пришла в Хогвартс, ей уже было девятнадцать, и в обучении она не нуждалась. Официально принято считать, что девушка обучалась самостоятельно. В Хогвартсе она стала первой преподавательницей введённого по её же просьбе предмета — защиты от Тёмных искусств. Вскоре после этого Салазар Слизерин и покинул Хогвартс, не смирившись с тем, что в школе преподавала маглорождённая волшебница.       Ник закатил глаза: вечно эти историки всё перевирают. Хотя, знать настоящую причину ухода Слизерина им не стоит.  — Прошло чуть больше года после ухода Салазара, и Гермиона вышла замуж за Годрика Гриффиндора. Если хотите подробнее узнать историю их отношений, то у нас в библиотеке есть замечательная книга «Пламенный лев», где подробно описана вся жизнь Годрика Гриффиндора. Вскоре у них родился первый ребёнок, Аден Гриффиндор, ставший самым старшим из троих детей, также у него был брат Алан и сестра Элизабет.       Профессор продолжал рассказывать про Гермиону и их с Годриком семью, о том, что квиддич зародился благодаря старшему из их сыновей, а их дочь вместе с младшим из братьев создали прототип омнинокля, и ученики слушали, раскрыв рты. А сэр Николас, бросив последний взгляд на статуи, неторопливо поплыл в вестибюль, думая о том, что Гермиона всё же отлично вписалась в десятый век.