Реквием по мечте

Я прихожу в себя медленно. Отяжелевшие веки не желают раскрываться, левый бок болезненно ноет, а ноги и руки словно горят огнём. Я с трудом открываю глаза и принимаю сидячее положение, пытаясь сориентироваться в пространстве и преодолеть головокружение. Когда мир перестаёт шататься, мне удаётся осмотреться. Я в типичной темнице для ведьм. В серых стенах, которые на первый взгляд кажутся бетонными, отчетливо поблескивает турмалин. Этот ничем не примечательный камешек втягивает в себя магию, как губка. Поэтому из него обычно делают амулеты, накопители и кучу других штук. Инквизиторы довольно изобретательны. Также в стенах есть несколько крюков, в которые вдеты широкие цепи из зачарованного серебра. Они, словно дикие змеи извиваются по полу, складываясь в причудливые узоры, привлекая своим обманчиво тёплым сиянием. Концы их обвивают мои щиколотки и запястья, и эта боль ощущается так, словно к коже прикладывают раскалённую кочергу. Пытаться снять их или выдернуть из стены глупо. Сразу ясно - не выйдет. Только кучу сил потрачу, а они и так почти на нуле из-за дакры, которую воткнул в меня тот инквизитор. Кстати, ее вытащили, и теперь на месте раны находится белая повязка, пропитавшаяся кровью. Я невольно усмехнулась. Убивать меня не стали и убрали дакру, которая рано или поздно все равно прикончила бы меня, но залечить рану магией не удосужились. Надеюсь, хоть обработали. Не хватало занести себе какую-нибудь инфекцию. А их здесь, уверена, немало. Помимо тяжелой серебряной двери, в темнице есть крохотное окно под самым потолком. Сквозь решетки проникает слабый свет, но я не могу понять, какое сейчас время суток. Когда меня похитили был полдень. Кстати, где мой похититель? Если я была нужна инквизиции срочно, со мной бы так не возились. Вынули дакру, дали пару пощёчин и хватит. Но нет, мне даже выделили отдельную комнату в темнице. В таком случае, зачем я нужна им? Самый вероятный вариант - информация. Но что нового я могу рассказать, учитывая, что они подослали шпиона, который наверняка успел все разнюхать. Хорошо сыграл, надо признать, даже я не раскусила. Да что там, я умудрилась даже затащить его в постель. Боже, какой идиотизм. Кому расскажешь - не поверят. Время тянулось медленнее обычного. Или мне так казалось. Я постаралась абстрагироваться от этого места, уйти от боли в затёкших конечностях, причиняемой цепями. Я пыталась медитировать, но выходило не очень хорошо. Расслабиться никак не получалось, мысли в голове беспорядочно метались и жужжали, словно рой диких пчёл, болела голова. Нервы натянуты до предела, я была близка к тому, чтобы начать метаться по камере, точно загнанный зверь. Но тут через гул в голове прорвался другой звук. Уши, привыкшие к мертвой тишине этого места сначала не поняли, откуда он доносится. Но потом звук повторился, и я явно услышала шарканье обуви по каменному полу. Сюда кто-то шёл. Шаги замерли напротив моей двери и кто-то начал шарить ключом в скважине, что-то тихонько бормоча. Наконец раздался звук проворачиваемого замка. Противно скрипя, дверь медленно открылась и в проёме показался мужчина в темном плаще. В его руках был клинок из зачарованного серебра, а на груди куча амулетов. Парнишка опасливо косился на меня, не желая заходить дальше. Я усмехнулась и он вздрогнул. Сразу видно, не инквизитор. Так, мальчик на побегушках, подай-принеси. Он, хоть и медленно, все же подошёл ко мне, и я протянула ему руки, безмолвно требуя освобождения. Слегка подрагивающими пальцами он достал небольшой ключ из кармана и попытался взять меня за локоть, чтобы было удобнее, но я с шипением выдернула руку. — Не трогай! Белые волосы мальчишки подпрыгнули вместе с ним, когда он отшатнулся от меня, как от прокажённой и выскочил за дверь быстрее ветра, захлопнув ее и снова закрыв на замок. — Идиот, — обреченно выдохнула я, осматривая руку. Чуть ниже локтя, там, где меня касался инквизитор багровел небольшой ожог. Не то, чтобы я считала себя слишком важной персоной, чтобы ко мне прикасались, нет. Но лучше, чтобы при этом у вас на пальцах не было колец из зачарованного серебра. Прошло ещё около двадцати минут, прежде чем за мной пришли снова. На этот раз дверь открыли быстро. Это был высокий мужчина в грязной серо-синей футболке, камуфляжных штанах и грубых армейских сапогах. На вид ненамного старше меня. Из-под насупленных бровей блестели грозные серые глаза, которые удивительно сочетались с чуть кудрявыми каштановыми волосами. За то, что инквизиторы как правило обладают прекрасной внешностью или хотя бы подтянутым телом, ведьмы ненавидят их еще больше. Такой генофонд пропадает. На этот раз я тщательно осмотрела его, прежде чем позволить хотя бы приблизиться к себе. Вообще-то ему вряд ли нужно было мое разрешение, но в ответ на мой требовательный взгляд мужчина поднял руки и показал, что они абсолютно чисты. Как я и думала, на запястьях и щиколотках остались ожоги. Они, конечно, пройдут со временем, но вряд ли это поможет мне меньше ненавидеть тех, из-за кого они появились. Голос парня вывел меня из мрачных мыслей: — На выход! — он грубо толкнул меня в спину, заставляя двигаться к выходу из камеры. — А не боишься, что за такое обращение я превращу тебя в жабу? — обернувшись к наглецу, гневно спросила я. — Ты? — он выгнул бровь, пройдясь по мне насмешливо-презрительным взглядом, и я гордо выпрямила спину. Несмотря на разорванную одежду, которая была испачкана грязью и кровью, я все равно не чувствовала себя униженной. Разъяренной, потому что со мной обращаются, как будто это не я уничтожала легионы таких, как этот инквизитор - да. Раздосадованной, потому что сразу не почувствовала обмана и пошла на поводу у животных инстинктов - определенно. Но не униженной. Это главное качество, которое вложила в меня бабушка. Веру в себя. Все грубые слова словно не доставали до меня, разбиваясь о стену, которую я возвела вокруг себя и своего разума. Они не стоили мелочной реакции и ответов колкостью на колкость. Я ни на секунду не сомневаюсь, что выберусь отсюда, чего бы мне это не стоило и тогда... О, тогда я отомщу каждому, кто доставил мне неудобства. И начну с голубоглазого красавчика. Я вырву его сердце голыми руками... Но сейчас я действительно слаба, как никогда. Во мне не осталось сил даже на самые элементарные, бытовые заклинания, что уж говорить о чем-то большем. Будь на моем месте другая ведьма, чуть послабее, она бы уже давно была мертва. — Ты идешь или мне надо снова заковать тебя в цепи и тащить силком? — распалялся инквизитор, ничуть не тушуясь под моим хмурым взглядом. Я развернулась на пятках и вышла из камеры. Чёрный коридор освещали лишь факелы на стенах, но даже в их тусклом свете я видела тяжелые двери и зарешеченные окна других камер. Какие-то были пусты, но время от времени я слышала стоны и крики, раздающиеся из-под дверей. Мне было трудно дышать. В воздухе витал запах безысходности, страха и смерти. Смерти ведьм, таких, как я. Меня передернуло, на секунду я подумала, что за ними могли быть ведьмы из моего Ковена. Интересно, они ищут меня или тихо радуются, что наконец избавились от той, кто их так бесил. Наконец мы вышли из катакомб, где находилась темница и я на мгновение зажмурилась от яркого света. У входа переминался с ноги на ногу тот паренек, который обжог меня кольцом. Едва завидев нас, он подскочил к инквизитору, который попытался сжать мое плечо, чтобы я не сбежала, но этого я стерпеть уже не смогла и, увидев, мой предостерегающий взгляд, мужчина медленно опустил руку, бросив короткое: — Даже не думай сбежать! Я закатила глаза. Он считает, я самоубийца, чтобы попытаться уйти из здания, кишащего инквизиторами, где все двери отлиты из зачарованного серебра и повсюду охрана и сигнализации? К тому же, как бы странно это не прозвучало, мне интересно, что будет дальше. Меня не убьют, ведь, будь это целью инквизиторов, я бы уже была мертва. А в плен к Инквизиции я еще не попадала. Поэтому сейчас почти с детским интересом оглядывалась вокруг. Все знакомые думают, будто я дико уравновешенная и невероятно рассудительная. И только самые близкие знают, что я всегда готова на сумасшествия. Помню, как затащила Петьку в Чили, чтобы посмотреть на извержение вулкана Сан-Педро. Он-то не знал, что я захочу занять место в первом ряду и полезу прямо к кратеру. Друг до сих пор припоминает мне тот день, как один из тех, когда я чуть его не угробила. К сожалению, воспоминания из молодости - все, что у меня осталось. Я повзрослела, взвалила на себя ответственность за жизни кучи людей и рисковать своей стало нельзя. Я действительно чуть не погибла в парочке таких приключений, поэтому когда осознала, что за ноша на моих плечах, пришлось пересмотреть взгляды на жизнь. Вздрогнув, я вырвалась из своих раздумий и обратила внимание на инквизитора, который тихонько орал на парнишку, не забывая изредка бросать косые взгляды на меня. — Просто скажи мне, Дик, скажи, какого хрена ты вообще поперся туда, если я приказал дождаться меня? Разве я непонятно выразился?! Но черт с ним, с тем, что ты вошел в камеру. Как ты мог сбежать оттуда?! Ты же долбаный инквизитор! Ты не доложен бояться ведьм, твоя задача убивать их! Мужчина закрыл лицо ладонями и медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. Мальчишка что-то тихо промямлил себе под нос. — Лучше уйди с глаз моих, пока я не прибил тебя, Дик! — рявкнул инквизитор, и я подумала, что не будь он моим врагом, мы могли бы подружиться... Он покачал головой и обернулся ко мне, удивленно рассматривая, словно только что заметил. Потом тяжело вздохнул и кивнул головой в один из ветвящихся проходов: — Пошли, нас наверняка уже заждались. По пути я рассматривала портреты, висевшие на стенах. Это были изображения известных инквизиторов, по всей видимости. Естественно, я не знала ни одного из них, зато была прекрасно осведомлена о личностях женщин, чьи головы они держали в руках за волосы, радостно ухмыляясь фотографу или портретисту, в зависимости от времени, когда была сделана картинка. Сильные, могущественные ведьмы, которые были великими предводительницами войн и восстаний. Чьи портреты изображены на учебниках истории в Академии Магии. Память о них бережно хранят потомки, дочери матерей, шедших под их началом в бой. Их воспевают в легендах и былинах в день Траумана, праздника ведьм, когда все мы как никогда сильны, потому что мы вместе. Вместе скорбим о наших потерях. И глядя сейчас на эти картины я чувствовала, как внутри меня распускает свои лепестки цветок злости. Настроение стало более мрачным, и теперь желание испепелить каждого инквизитора, что находится в здании превалировало над интересом. И, как ни странно, стало спокойнее. Я чувствовала, что что-то происходит, но не понимала, что. Ощущение, будто тебя запихнули в чужое тело, а теперь появилась возможность выбраться. Вероятно, действие Инквизиции. К счастью, коридор наконец закончился и мы остановились перед тяжелой дверью, такой же серой, как и все вокруг. Казалось, все краски здесь растворяются и даже солнечные лучи становятся темными и холодными. Парень, который вел меня, трижды коротко стукнул и распахнул дверь, буквально вталкивая меня в комнату. Здесь было еще темнее, чем везде. Окна завешены тяжелыми портьерами, голые стены и каменный пол едва не замораживали исходящим от них холодом. Босые ступни мгновенно захотелось поджать, но я удержалась, чтобы не выглядеть нелепой маленькой девочкой, переминающейся с ноги на ногу перед взрослыми дяденьками, которых в комнате было аж пятеро. Лысый мужчина в возрасте с короткой черной бородкой, два парнишки лет тридцати - близнецы, какой-то седовласый, немощный старик, примостившийся в кресле в самом углу комнаты и... О, какая встреча! Голубоглазый красавчик, которого мне сейчас хочется придушить голыми руками за эту его мерзкую самодовольную ухмылочку. Надеюсь, он не думает, что его выходка сойдет ему с рук... К сожалению, с вендеттой пришлось подождать. Потому что едва я вошла, двое огромных парней скрутили меня и отволокли к странному креслу в центре комнаты и пристегнули кожаными ремнями запястья и щиколотки, которые все еще болезненно ныли после серебряных оков. Мне хотелось заорать от боли, когда инквизиторы затягивали ремни туже, но каким-то нечеловеческим усилием я сдержалась и лишь прикрыла глаза, глубоко вдохнув. Все присутствующие смотрят на меня с таким самодовольством и превосходством, словно я не верховная Ковена Великих, а жалкая букашка. И они могут раздавить меня в любую секунду. Моя жизнь в их руках. В руках кучки инквизиторов, которые настолько сильно ненавидят меня, что готовы разорвать на части голыми руками и выставить мою голову на пике перед замком. Как визитную карточку тех, кто тут обитает. Я вижу злость в глазах каждого. У кого-то она на самой поверхности и едва не льется через край, заставляя хмурить брови сквозь победную улыбку. У кого-то глубоко внутри. Так глубоко, что не каждый достанет. Но злость - сильное чувство. Она заставляет двигаться и жить. Каждого из нас подпитывает злость. Мы не всегда это осознаем, - а возможно просто не хотим осознавать - но это так. Мы злимся на соседа, который купил себе новую машину, злимся на людей, которые мешают нам в продвижении к своей цели, злимся на весь мир за его несправедливость. И это не останавливает нас, а напротив заставляет идти дальше. Злость - это наш вечный двигатель. И сейчас я зла. О, как я зла на всех этих людей, которые решили, что вправе распоряжаться мною. Которые посмели посягнуть на мою жизнь и свободу. Я не слышу слов, которые мне кричат едва ли не на ухо. Ярость течет сейчас в моих жилах. Раскаленная, огненная кровь, затуманивающая разум и застилающая глаза красной пеленой. Я чувствую, как во мне что-то меняется и словно бы становится на свое место. Как будто банку, в которой была заперта моя душа, наконец-то открыли и выпустили ее на волю. Дыхание становится спокойным и размеренным, я чувствую, как ко мне возвращается сила. Это странно. Прошло совсем мало времени для восстановления, но я полна энергии. Словно открылось второе дыхание. Крики инквизиторов переросли в угрозы и требования ответить. Но они не решались ко мне притронуться. Наверное, вид у меня был устрашающий. Чувствую приятное тепло на ладонях. Это плавится и стекает теплой дорожкой по ладоням кожа, из которой сделали мои оковы. Холодное серебро прикасается к шее. Забавно. Холодный металл, а кожу жжет словно живой огонь. Боль мгновенно отрезвляет и покидающее меня сознание возвращается на место. Лысый инквизитор ранил меня дакрой. Полоснул по горлу в миллиметре от сонной артерии. Опускаю глаза, чтобы увидеть руку крепко сжимающую мой локоть и медленно поворачиваю голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Не вижу в них ни капли страха. Еще бы! Невооруженным взглядом заметно, что он опытный инквизитор. Как и все здесь. Но и я теперь не беззащитна. Одним взмахом руки отталкиваю не ожидающего такого подвоха лысого в противоположную стену. Он сильно ударятся о каменную кладку и со стоном опадает на пол. Я встаю с кресла, растирая затекшие запястья и тут же на меня бросаются оба близнеца. Один успевает мазнуть краем дакры по щеке, прежде чем я сжимаю кулаки и заставляю их расцарапывать себе горло в кровь, пытаясь сделать хоть глоток кислорода. Их глаза выкатываются, а лица краснеют. Не успеваю закончить начатое, сбитая с ног мощным телом. Мой псевдосадовник налетает на меня, сбивая с ног. Я буквально прижата его телом к полу и совершенно не могу пошевелиться. Он тут же приставляет к моему горлу дакру и я чувствую, как сильно он разъярен. Его едва ли не трясет от желания прикончить меня и от осознания того, что он может это сделать. Но не делает. Осознание накатывает густой волной. Ну, конечно, меня не убьют. Очевидно, я слишком нужна инквизиторам, потому что еще ни один из них не ранил меня достаточно серьезно, чтобы я могла умереть. Отчего-то меня это забавляет и я озорно заглядываю в льдистые глаза, пронизывающие меня злобным взглядом. Слышу глухой кашель оклемавшихся близнецов и голос парня, который привел меня из темницы. Уже не опасаясь дакры, плотно прижатой к горлу, нахально усмехаюсь в лицо моему похитителю. Он бессильно рычит и рывком поднимается на ноги, утягивая меня за собой. Я перестаю вырываться и сопротивляться. Теперь знаю, что мне точно ничего не грозит. Инквизитор, все еще крепко сжимая мой локоть, тянет меня на себя и пихает обратно в кресло. Льдистые глаза на мгновение останавливаются на расплавленных ремешках, потом на мне. Мужчина хмурится пару секунд, но потом, видно поняв, что пытаться меня сковать бесполезно, просто отходит в сторону, держа дакру наготове и не отрывая взгляда от моих ладоней. Из угла комнаты слышится глухой стон и я замечаю, как близнецы помогают Лысому подняться с каменного пола. А неплохо я его приложила. Один из близнецов пытается возмутиться и разъяренно шагает в мою сторону — Ах ты, сука, — тонкая серая рука перехватывает его, и только теперь я замечаю, что старичок, который не проронил ни слова с момента моего вхождения в комнату и был практически незаметен, наконец вышел из тени. — Осторожнее, мальчик, — его губы растягиваются в лукавой улыбке, а маленькие глазки блестят в полутьме комнаты. — Эта дама гораздо сильней, чем мы думали. Я изучающе осматриваю старика. Мне стоит расценивать это как комплимент? Сколько ему вообще лет? На вид - не меньше сотни. Он одет в непонятную темно-красную робу, которая, кажется, совсем ему не по размеру. Он выглядит еще меньше на фоне складок тяжелой ткани. Наконец, не выдержав под шестью парами глаз, направленными на меня, я решаю хотя бы попытаться заговорить. Для начала поудобнее устраиваюсь в кресле, закидываю ногу на ногу, наблюдаю за медленно ползущей вверх бровью парня, приведшего меня из темницы, и, глубоко вдохнув, начинаю: — Итак, — я обвожу взглядом каждого присутствующего в зале. Расслабленным выглядит только старик. Он хитро и даже слегка приветливо улыбается, словно в предвкушении чего-то потирая руки. Остальные же инквизиторы максимально напряжены и готовы в любой момент ринуться в бой. На лицах каменные выражения, пальцы касаются дакры. — Никто не хочет объяснить мне, что я здесь делаю? — А сама не догадываешься? — фыркает один из близнецов. — Что, так много вариантов? — вторит ему брат. Лысый кашляет и отпускает плечо другого мужчины, за которое держался, чтобы не шататься. Он медленно выходит вперед и встает прямо передо мной. Я требовательно смотрю в его осуждающие карие глаза. Как будто это я просто так швырнула его в стену. В следующий раз будут думать, прежде чем тыкать в меня своими дакрами. — Изначально планировалось, что ты расскажешь нам об убийстве инквизиторов из Румынии, — я выгибаю бровь. На что они рассчитывали? Что я просто так возьму и выдам им информацию? Да, Ковен Великих не при делах, но будь это не так, ни одна живая душа не узнала бы об этом. — Разумеется, мы понимали, что никакими пытками тебя не пронять. Ты ведь не просто рядовая ведьма, а наследница рода Лафатер. Поэтому специально для тебя лучшие зельевары и алхимики Гласеа-Лаболаса постарались и приготовили интересное снадобье. Концентрации одной капли зелья достаточно, чтобы развязать тебе язык. И чтобы твоя магия вместе с жизненными силами секунда за секундой покидали тебя, приводя к медленной и крайне мучительной смерти. Ну надо же сколько сил на меня потратили. Гласеа-Лаболас — город на границе Берита и Осо. На человеческих картах это Боливия и Аргентина. Город скрыт магией, но не такой как мой Ковен. Она намного древнее и сильнее. Гласеа-Лаболас не только невозможно отыскать на карте, его и увидель нельзя, если не знать, как туда попасть. В свое время алхимики позаботились о том, чтобы их убежище никто не нашел. Там и муха не пролетит незамеченной, охрана на каждом шагу, а все потому, что слишком востребована работа зельеваров, а значит и очень дорога. Многие хотят глотнуть зелье вечной молодости, но мало кто готов вываливать за это целое состояние. Многие воры пытались проникнуть в лаборатории алхимиков, только успехом их попытки не увенчались. Ни один мошенник не ушел оттуда непойманным. Да и вообще не ушел. Гласеа-Лаболасцы делают зелья на заказ, но это стоит просто бешеных денег и мало какой маг может себе это позволить. Видно, Инквизиция может. Конечно, у них месячный доход превышает прибыль маленького государства. Как не прискорбно признавать, но врагов у ведьм значительно больше, чем друзей. И ежедневно тысячи людей обращаются к инквизиторам, чтобы те помогли им избавиться от женщин, которых подозревают в колдовстве. Не так и далеко мы ушли от средневековья. Да, прежде чем действовать инквизиторы проводят серьезные расследования, проверяют информацию и зачастую умирают, если ведут себя недостаточно осторожно и их вычисляют ведьмы. Но часто выясняется, что подозрения падали на совершенно обычную девушку, которая просто добилась большего, чем ее недоброжелатель. Только вместо того, чтобы работать над собой и стараться самому продвинуться вперед, этот человек предпочитает обвинить ее в колдовстве и едва ли не обречь на смерть. — И почему же вы решили этого не делать? — Во-первых, потому что у нас появились сомнения в причастности Ковена Великих к этому преступлению... — Да неужели! — мне хотелось воткнуть ему в горло его же дакру. Какого ж черта они тогда прикопались к моему Ковену? — А во-вторых, — продолжил Лысый, словно вовсе не заметил моих слов, — у нас появилась идея получше. Мы поняли, что Инквизиции совсем не выгодно воевать с ведьмами еще и в этом плане. А учитывая последние новости, которые принес нам Даррен, — он кивнул на голубоглазого красавчика, — возможно, гораздо предпочтительнее будет поступить иным образом, который, я уверен, устроит и тех и других. — И что же вы можете мне предложить? — я прищурилась и окинула Лысого подозрительным взглядом. — Мы заключим сделку... — Нет! Я даже не позволила мужчине договорить. Да что за бред! Где это видано, чтобы ведьмы заключали договоры с инквизиторами. Максимум, на что нас хватило - это относительное перемирие, которое установили моя мать и бывший Глава Инквизиции. Но и оно было лишь вынужденной мерой, потому что оба лагеря были слишком ослаблены, чтобы продолжать войну. — Может, хотя бы дослушаешь? — воскликнул тот, что был моим проводником. — Да тут и слушать нечего! — я вскочила с кресла, всплеснув руками и краем глаза заметив, как напряглись близнецы, которые стояли ближе всего. — Не могу поверить, что вы вообще это предлагаете. Разве не вы утверждали, что Ковен Великих во главе с верховной промышляет массовыми убийствами инквизиторов? — Да, — псевдосадовник вышел вперед. — Но, согласись, это самый вероятный вариант. Все знают, как ведьмы ненавидят Румынский отдел. Ну конечно же ненавидят! Мы терпеть не можем этих румынских полудурков с дакрами. Все началось еще с Каменной Резни. В нынешних Карпатах — а тогда еще Сандалфовых горах — поселились ведьмы. Совсем небольшой ковен, состоящий в основном из травниц. Они никого не убивали, даже не спускались в деревни и ближайшие города. Но даже тут они не угодили Инквизиции. Эти умники предположили, что подобное поведение может говорить лишь об одном - ведьмы что-то затевают. И решили заранее уничтожить угрозу. Происшествие называется «Каменная Резня», хотя никакой резней там и не пахло. Все гораздо прозаичней. Ночью, пока все спали, инквизиторы с помощью магии устроили землетрясение. Для человека оно было почти незаметно. Но даже такие незначительные колебания вызвали обвал в горах, и навеки похоронили поселение ведьм под камнями. Не выжил никто. Заклятье тишины, наложенное на местность магом, работающим на Инквизицию, не дало им и шанса на спасение. Это было четко спланированное, хладнокровное, безжалостное убийство. Пожалуй, было бы не так обидно, действуй инквизиторы открыто, но они сделали все исподтишка, словно подлые трусы. И после этого вы еще спрашиваете, почему мы их так ненавидим? — Да, но мы никогда не опустимся до их уровня. Если бы мы решили их убить, то сначала объявили бы войну. В отличие от инквизиторов, ведьмы знают, что такое честь. Даррен — кажется, его так назвали — скрипнул зубами, но не отреагировал, продолжив говорить. — Я достаточно много разузнал, пока жил в вашем замке. И могу сказать, что Ковен Великих можно исключить из списка подозреваемых. По крайней мере, большую часть его обитателей. Слишком много времени вы тратите на поиски убийцы. Даже если бы это было для отвода глаз, вряд ли бы Кассандра решилась обратиться к тебе. Но в любом случае, вы — наши единственные подозреваемые, а люди жаждут крови. Вам придется понести наказание, если, — он выдержал лирическую паузу, — мы не найдем реальных убийц. И поскольку вы тоже в этом заинтересованы, Инквизиция официально предлагает вам объединиться. Я очень хотела закусить губу. И нечеловеческим усилием удерживалась, чтобы не сделать этого. Сколько времени я потратила, чтобы избавиться от этой дурацкой привычки и вечно потрескавшихся искусанных губ. Меня разрывали сомнения. С одной стороны, это слишком рискованная авантюра. Мало ли что может случиться, никаких гарантий у меня не будет. Но с другой, другого шанса у меня тоже может не оказаться. Мое расследование застопорилось, а инквизиторы имеют доступ к информации, которая может оказаться весьма полезной. Все-таки мой Ковен рассчитывает на меня. С тяжелым сердцем и предчувствием, что это ни во что хорошее не выльется, я медленно обернулась к мужчине и, глядя прямо в его пронзительные голубые глаза, выдохнула: — Согласна...