My Destiny

Я бережно вынимаю из шкатулки подвеску, несколько мгновений любуясь ею, а затем надеваю на шею, глубоко вздыхая. Эта ночь станет третьей по счёту, которую я проведу не в своём теле и даже не в своём веке. А началось всё несколько дней назад, когда, поддавшись всеобщему ажиотажу, я отправилась на окраину Уэльса с целью посетить только открывшийся после ресторации замок Кох. Надеялась насладиться коллекцией картин и антиквариата, возможно, посетить покои бывшего владельца замка — Маркиза, но уж никак не стать владелицей дорогого украшения времён девятнадцатого века, о котором, к сожалению, подробнее узнать мне так и не удалось. Да и кто бы мог подумать, что кулон, найденный мною на полу замка — воистину ценная вещь, которая вскоре перенесёт меня на несколько столетий назад? Времена дворян и крестьянства — об этом я лишь читала в книгах, даже не надеясь вживую ощутить все «прелести» той жизни, а пришлось…

***

— Айрин! Поторопись, нечего попусту сидеть! — приказной тон заставил меня резко подорваться. Не до конца понимая, где нахожусь, кланяюсь и тут же откладываю в сторону вышивку, до этого мирно покоившуюся в руках. — Простите, леди Флора, — без моего желания выдаёт голос. Раньше мне казалось, что это только сон, в котором я последовательно проживаю чужую жизнь, сейчас же я просто теряюсь в догадках, каждую ночь оказываясь в замке Коф, а наутро возвращаясь в двадцать первый век. Это словно фильм или взгляд со стороны, когда изменить ты ничего не можешь — лишь покорно наблюдаешь за каждым действием, каждым взмахом руки. — Паршивка, — тихо выдаёт женщина, направляясь к выходу. За те три ночи, которые мне довелось здесь провести, я успела встретиться со всеми обитателями замка, в котором, как оказалось, я была лишь прислугой. Крестьянка, которую герцог Норфолк купил на рынке. Не самое лучшее тело для того, чтобы провести пару дней в Уэльсе девятнадцатого века. Уж наверняка, я предпочла бы оказаться дочерью графа, дабы разъезжать по балам, да любоваться нарядами, но выбирать не приходилось. У меня не было даже права голоса, я просто приходила в себя уже здесь, заснув в своей постели накануне, причём, совершенно не имело значения истинное время суток — здесь я всегда оказывалась днём или вечером. Такой вот до жути реалистичный сон, в котором ты не можешь контролировать «своё» тело и просто подчиняешься внезапным порывам. За эти три ночи мне приходилось вышивать гобелен, заниматься уборкой в покоях и даже помогать в готовке завтрака. Работа была всегда, и время здесь тянулось куда медленнее, поэтому, когда я просыпалась в своём теле, сил едва хватало на то, чтобы просто встать с постели. Стали беспокоиться родители, друзья, но я ничего не могла с собой поделать, мне хотелось здесь быть, меня тянуло, потому каждый вечер я доставала из шкатулки то злополучное украшение, чтобы вновь посетить удивительный замок, обитатели которого меня так завораживали. Мне казалось, я знаю их всех: вечно угрюмого герцога и его сварливую жену, их сыновей, не упускающих шанса в очередной раз задрать слуг, милую Кэти, утешающую меня в минуты отчаяния. Конечно, успокаивала она вовсе не меня, а некую Айрин, в теле которой я оказалось, но всё же от того мне было не менее приятно. Этот мир, пусть и казался мне выдуманным, но всё же завораживал и манил к себе, вынуждая всё чаще отказываться от реальности. Я словно отвыкла от простой жизни в современном Уэльсе, да так, что иногда мне не хотелось возвращаться. Я плакала от бессилия и непонимания, а ночью снова надевала подвеску — днём это не срабатывало, а потерять столь значимую вещь я очень боялась, да и вряд ли родители оставили бы без внимания подобный аксессуар. В общем, уже три ночи я проводила в теле молодой служанки Айрин, подчиняясь воли её разума и лишь наблюдая за происходящим из её тела. Сейчас мне необходимо было спуститься вниз и отправиться в библиотеку, дабы спросить у герцога о времени подачи чая, поскольку сегодня он ожидает гостя. Шаг за шагом я преодолевала ступеньки, скользя рукой по перилам. Я не могла обернуться или затормозить — это тело мне не подчинялось, но мне было позволено присутствовать здесь, и совершенно точно это было неспроста. — Господин, во сколько велите подавать чай? — и снова чужой голос вырывается из горла. Мужчина, до этого стоявший у окна и всё время перебирающий цепочку часов, медленно оборачивается и кивает головой. Это означало «сейчас». Насколько мне удалось понять, герцог был немногословен, нередко он даже ругал свою прислугу молча, лишь сверкая тёмными глазами, в которых с трудом можно было найти хоть что-то человеческое. В этот раз он был куда более снисходителен и, после того, как я оставила на его столе небольшой чайник и пару чашек, велел удалиться. Его гость уже сидел подле, изредка бросая в мою сторону заинтересованные взгляды. Я мало знала о культуре и, в целом, жизни этого века, поэтому в ту минуту ещё не заподозрила неладного. Правда открылась чуть позже, когда в очередной раз мне довелось оказаться перед хозяином дома. Он кивнул в сторону прилегающих к библиотеке гостевых покоев и что-то сказал жене. Та натянуто улыбнулась и велела Кэти помочь мне собраться. Пока в голове крутился рой чужих мыслей, а щёки заливались румянцем, я пыталась понять причину беспокойства. Тело не моё, мысли — тоже, но вот ощущения никто не отменял. Этот факт мне довелось понять в первый день пребывания здесь, когда за провинность госпожа одарила меня пятнадцатью розгами. Едва ли это можно было назвать ласковыми прикосновениями, ту боль и отчаяние я помню и по сей день, хоть в этом мире с того момента и утекло более трёх недель. Уж так сложилось, что оказывалась я здесь лишь в определённые дни, связь между которыми найти так и не смогла. — Идём скорее, негоже господину долго ждать, — тихо произнесла Кэти, подхватив меня под локоть. В этот вечер я впервые увидела со стороны тело, которое послужило мне временным пристанищем. Бледная кожа, чёрные глаза и длинные каштановые волосы — она и вправду красива. Так подумала я, оглядывая в зеркало чужой образ. В это мгновение Кэти хлопотала надо мной, помогая переодеться и привести себя в порядок. — Он красив и знатен, это честь для тебя, Айрин, — девушка продолжала болтать без умолку, то завязывая чулки на моих ногах, то поправляя шлейф платья. О ком именно она говорила, я пока не представляла, но что именно могло произойти, догадывалась. У Айрин же, кажется, не было сомнений. Впрочем, это ведь её жизнь, она знакома с местными правилами и обычаями, и уж не зря сейчас так дрожит. — Милая Кэти, я не думала, что беда случится так скоро. Мне боязно, — хотя бы здесь наши мысли совпали, поскольку и мне самой от ожидания было неимоверно страшно. Я не могла сбежать, не имела силы вернуться назад ранее положенного срока, и всё, что мне оставалось — это покорно ждать своей участи, и, хоть Айрин была хозяйкой своему телу, права в этот раз у нас были одинаковые. Я не могла уйти из-за незнания, а она из-за покорности — ей некуда вернуться. — Будь смелее, Айрин, — напоследок прошептала Кэти, когда подготовка подошла к концу. Далее следовал долгий путь по коридорам замка к заветной спальне. Дверь оказалась чуть приоткрыта, а внутри полумрак, лишь небольшая свеча проливала свет вдоль постели. Мои шаги в покои ознаменовались тихим скрипом и шумным дыханием. Лёгкий сумрак окутывал обнажённые открытым платьем плечи, а прохладный воздух слегка обдавал лицо. Я чувствовала, как дрожит Айрин и вместе с ней боялась сама. Она хотя бы знала, что нас ждёт. — Я не привык ждать, сударыня, но в этот раз прощаю вас, — голос раздался откуда-то сзади, вынудив испуганно дёрнуться и, зацепившись за подол платья, неловко свалиться на пол. Моё падение стало причиной громкого смеха и, похоже, это спасло меня от наказания за опоздание. — До чего же ты неуклюжа, — чья-то тень склонилась надо мной, помогая встать. Голос бархатный и глубокий, а руки, не смотря на ощутимую силу, до ужаса нежные. Кажется, я даже почувствовала как тону, вдоволь нарадовавшись тусклому освещению. Щёки горели, и незнакомец это словно почувствовал, ласково касаясь их пальцами. — Как тебя зовут, прелестное создание? — одной рукой он всё ещё удерживал меня, прижимая к себе, а другой гладил по лицу, очерчивая скулы и губы. — Айрин, — раздался шёпот в темноте, в то время как мне захотелось закричать. Впервые это имя так резало слух. Впервые оно казалось таким чужим. — Не бойся меня, Айрин, я не чудовище, — в тон провозгласил незнакомец, не выпуская из объятий. Я чувствовала, как быстро бьётся сердце Айрин и мысленно желала поскорее проснуться. Не нужно быть экспертом, чтобы понять, для чего молодую служанку отправили в покои юного графа, заехавшего с визитом в гости, и именно по этой причине мне становилось дурно. Не хотелось переживать подобное в чужом теле, когда эмоции и чувства принадлежат не тебе, и всё, что ты можешь — бессильно наблюдать и ощущать. — Да, господин, — против воли вырвалось из груди вместе с тяжёлым вздохом. Я пыталась кричать, взывала к самой Айрин, но она не слышала меня, никогда не слышала. — Мне нравится твоя покорность, но этой ночью зови меня по имени, — мужчина осторожно склонился, едва ощутимо касаясь нежным поцелуем губ. На мгновение Айрин потеряла выдержку, подкосившись в ногах, и я вместе с ней оказалась плотнее прижата к мужскому телу. Так крепки были объятия, что я без труда могла услышать, как зарождается смех в его груди, после вырываясь наружу тихим баритоном. — Простите, я едва ли могу удержать себя в руках. Мне страшно, — откровенное признание девушки вызвало очередную улыбку молодого графа. Он чуть отстранился, усаживая меня на край постели, а затем сделал шаг в сторону, задувая единственную свечу в спальне. Комната погрузилась во мрак, отчего мне так и не удалось разглядеть его лица, зато я могла чувствовать. Это единственное, что мне было дозволено. Безмолвно ощущать, как нежно он касается руками оголённого тела, оставляя на холодной коже мокрые поцелуи. Вызывая волны мурашек, он заставлял меня ужасаться собственной порочности, когда с каждой минутой хотелось большего. — Ты удивительная, Айрин, — в тот момент, когда я готова была с головой погрузиться в происходящее, слух резануло чужое имя. Словно током ударило. Я вернулась в реальность, вспомнила о том, что я лишь паразит в этом организме, поселившийся по чьей-то воле, и не имеющий возможности прийти в себя. Мысли в голове девушки постепенно становились разборчивее, я слышала её молчаливые мольбы о большем, вынужденно поддавалась чужой воле, также сгорая от желания. Он заставлял тело сжиматься от удовольствия, а разум отключаться, гоня прочь мысли о том, что произойдёт утром и, в тот момент, когда простынь окрасилась кровью, я с трудом смогла сдержать крик, на который у меня не было разрешения. На мгновение стало стыдно, что столь личному моменту двух людей я была свидетелем.