Сияние жизни

— Синдзи-кун? Входи, конечно. Полковник приказала кому-то выйти. Проходя мимо Синдзи, предыдущий посетитель без слов потрепал его по плечу и ушел по лестнице наверх — в боевую рубку. «Кагитару», — подумал Синдзи и отстраненно представил усыпанную бумажными завалами крохотную комнатку, конверты, карты, полуразобранный «люгер» Мисато-сан… Он нащупал стул и сел напротив стола командира экспедиции.  — Что тебе? — утомленным голосом спросила женщина. — Выкладывай побыстрее.  — Я… Хм, не знаю, как начать. Он все еще ничего не понимал, но точно знал одно: необходимость отчитаться перед Кацураги о воскрешении Рей — это словно целительная отдушина, которая позволит ему переложить хоть капельку своего безумия на другого человека.  — Я… — начал Синдзи и замолчал. Слова упорно отказывались ему служить. — Сам не понимаю… Но, Мисато-сан…  — Да что такое?! — зло рявкнула Кацураги, повышая командирский голос. Синдзи вздохнул: металлический лязг хорошо — хоть и временно — прочистил голову.  — Около двух часов назад в нашей каюте появилась старший сержант Рей Аянами. Хорошо понимая женщину, Синдзи вслушался в молчание, отчетливо пахнущее недоумением и даже испугом. «Чокнутый пилот в самом разгаре чокнутой миссии. Я бы даже посочувствовал вашим ощущениям, Мисато-сан». Пауза затягивалась, и он понял, что чего-то не учел. Кацураги со скрежетом отодвинула стул, молча встала и обошла его, оглушительно громко бухая сапогами по железу, а потом открыла дверь. Синдзи вздрогнул от еще плотнее сгустившегося молчания, которое прервал невозможный голос:  — Здравствуйте, Мисато-сан. Синдзи сидел в своей гнетущей черноте, обливаясь потом. Каждый звук, произносимый Рей, каждый шорох ее дыхания, каждая секунда ее пугающего молчания все еще шокировали его, словно удары электрическим током. Он опомнился и прислушался: кажется, Кацураги одним движением втащила девушку в каюту и лязгнула дверью. По-прежнему — ни единого слова от самой Мисато-сан. «Какого хрена? Она должна выть от страха или изумления! — недоумевал Икари, стискивая колени ладонями и отчаянно стараясь не дергать лицом. — Она что, пьяная?»  — Эээ… Мисато-сан? Загремели ключи, вставленные в какую-то скважину, грохнула металлическая дверца, и пока полковник копалась в каких-то бумагах, на плечо Синдзи опустилась мягкая рука. Он вздрогнул.  — Пункт пятнадцать. С сегодняшнего дня… Кхм, — Мисато-сан прокашлялась, пошуршала и продолжила, явно читая с листа. -…Кхм. С сегодняшнего дня включить в состав экспедиции участника номер двести двадцать четыре старшего сержанта Рей Аянами… По официальной версии найдена эвакуаторами и проходила курс лечения… Синдзи почувствовал, как стул под ним мелко вздрагивает, словно БМК уже продолжил путь, слова же Мисато-сан потихоньку уплывали вдаль. Невидимая рука ласково и едва ощутимо поглаживала плечо, а в голове податливым воском плавился страх, смешиваясь с полной дезориентацией, и этот расплав стремительно заливал его рассудок.  — Подпись, дата. Командующий группы армий «NERV» Гендо Икари, — закончила Кацураги скребущим голосом.  — Что? — он лишь слабо пискнул, пытаясь продавить сквозь перехваченное горло что-то похожее на крик. «Твою мать, я думал уже все на сегодня…» Кацураги с грохотом приземлилась на стул.  — И как мне это все понимать? Синдзи открыл было рот, но полковник продолжила, определенно разглядывая Рей, стоящую рядом с ним — он почти ощущал этот острый и пылающий взгляд, проложивший себе путь чуть в стороне и выше.  — Я каждый день достаю из сейфа запечатанный конверт на новые сутки. Каждый день новости и открытия. Что такое, например, «горящий источник»? — Кацураги, судя по нарастающему тону, явно заводилась. — Почему надо избегать выходов бокситов? А теперь еще и ЭТО?! «Конверты? Да причем тут это?!»  — Кто ты такая? — остро спросила Мисато-сан.  — Старший сержант Рей Аянами, — четко сказала девушка. — Бывший пилот ЕВЫ «Тип-00».  — Ты погибла, старший сержант. Ты в курсе?  — Да… Сердце Синдзи сжалось. Он безумно боялся этого существа, которого не должно было существовать, боялся ее появления, боялся того, что она — это лишь его образ Аянами… Но даже скручивающий нервы страх отступил на секунду, когда он услышал, как невидимая девушка произнесла это «Да». Боль. Неуверенность. Обреченность. Сомнение. Боль. Синдзи вдруг понял, что рядом не призрак, а самый что ни на есть живой человек, возможно, не Рей Аянами, возможно, какая-то часть Рей Аянами, возможно, — да что угодно возможно с этой дьявольской шуткой Каору Нагисы, — но она жива, и ей по-настоящему больно от того, что она жива.  — И ты не видишь ничего странного в этой ситуации? — спросила Мисато-сан.  — Нет. Иллюзия живого существа растворилась.  — Почему? Теперь уже голос полковника звучал странно, но ее Синдзи мог понять.  — Я не могу не жить. Я должна быть рядом с Икари. У него нет никого, кроме меня. Синдзи сглотнул. «Слова из прошлого… Только… С ними что-то не так…» — подумал он, чувствуя обжигающий взгляд Кацураги, который сверлил теперь уже его самого.  — Откуда она взялась? Пористый, как губка расплавленный камень, льющий смертоносное излучение… Шар пламени, похожий одновременно на рождение и гибель нового мира, новой вселенной, потоки мыслей, чувств, образов, соединяющие его разум с непостижимым сиянием, в котором все ярче загораются прекрасные глаза…  — Не могу знать, полковник. Я говорил с Каору Нагисой, и вдруг… Мисато-сан грохнула обоими кулаками по столу:  — Не морочь мне задницу, говнюк! Думаешь, если твой всемогущий отец эту херню легализировал своим приказом, то ты можешь… Можешь… Синдзи озадаченно поднял руку к лицу: «Что это было? Причем тут отец?..» Отец… Он захлебнулся запоздалым пониманием: выходит, отец предсказал возвращение Рей? Выходит, Нагиса действовал не сам по себе? Командующий приказал ему… «Что — приказал ему? Что?! Приказал оживить человека?!» Синдзи отчетливо ощущал, что нити разума и логики скользят в его хватке обманками, что абсолютно правильное допущение оборачивается бредом. Он опустил лицо в ладони и захохотал. Веселье с визгом билось в груди, щекотало горло, шипело в мозгах, как газировка, играючи перехватывало ему дыхание. Мир вокруг сходил с ума, вернулась к жизни странная копия Рей, из-за этого слетел куда-то далеко-далеко в сторону нависающий над ним меч неминуемой смерти, а все потому, что отец отдал сумасшедшему приказ сделать сына счастливым… Тьма перед глазами плясала огоньками и короткими молниями, а сходящее на нет действие тримепередина аккуратно подвигалось, уступая место боли. Шею обхватили тонкие руки, что-то теплое прижалось к его напряженной от смеха спине, а болезненную истерику схватило за загривок, поволокло куда-то, и вскоре лающий хохот затих вдалеке. Синдзи замер: это было самое настоящее тепло — то самое, неподдельное, та сущность Рей, без которой он так и не научился жить, без которой медленно загибался и кровоточил, не чувствуя нарастающей слабости.  — Отставить, — как-то растерянно и неуверенно сказала полковник. — Успеете еще… Рей выпрямилась и отпустила его. Синдзи с сожалением вслушался в отступающее ощущение уюта и вновь погрузился в сомнения: Рей открытая, искренняя, уверенная в своей заботе… «Она ли это или это я сам?»  — И что мне прикажете делать? Синдзи испытал невыразимое злорадство от растерянности в этом голосе. «Святое небо, неужели я за этим сюда пришел?» Он встал и нашел пальцы Рей своей ладонью.  — Мы? Ничего. Но командующий приказал зачислить старшего сержанта Рей Аянами в состав экспедиции, — отчеканил он. — И даже дал ей определение: выжившая и проходившая лечение. Как вы изволили выразиться. Разрешите быть свободными? Повисла тишина, и Синдзи с некоторым интересом ждал ответа, отмечая свой ускорившийся пульс.  — Пошли вон, — тихо сказала Кацураги. — Оба.  — Есть. Он задвинул за собой дверь и прислушался к ощущениям: мелочная победа, достигнутая упоминанием слов отца, осталась там, а рядом с ним по-прежнему лучилась теплом жутковатая загадка. * * * В телефонах раздался щелчок:  — Синдзи… Ну как такое вообще может быть, а? Он посмотрел на индикаторную лампочку и вздохнул: коротковолновой канал связи с «Истребителем Ангелов» был исключительно двухсторонним. Синдзи очень жалел, что не смог ей соврать о возвращении Рей, а поскольку объяснять толком было нечего, то и настроение рыжая получила соответствующее. В поле зрения визира мерно топающей машины плыли покрытые туманом равнины, изредка форштевнями циклопических судов выныривали из мглы одинокие скалы, но основные отроги гор и глубокие каньоны оставались севернее — конвой получил распоряжение обойти их, прежде чем выйти снова на загадочный прямой маршрут. Синдзи убедился, что еще минуту-другую движения его не ожидают никакие сюрпризы под ногами «Типа-01», и уделил немного внимания изнемогающей от любопытства и одиночества девушке:  — Аска… Я не знаю, сколько можно повторять. Оправившись от шока, Аска впала в какую-то меланхолию, и лишь изредка взрывалась какими-то обрывками своих размышлений о произошедшем. Необычное поведение девушки даже отвлекало его от собственных мыслей: Аска бросала на голубоволосую спутницу странные долгие взгляды и завела привычку безо всяких переходов расспрашивать Рей о детстве, начале работы с проектом «ЕВА» и первых синхронизациях. Все три дня, пока он вел «Тип-01» вслепую, ориентируясь по командам БМК, он вновь и вновь думал об одном. «Рей…» Синдзи начал привыкать к возвращенной девушке, и не последнюю роль в этом сыграло ощущение того, что его мир становится на место, а пробуждение не сулит ему скорую смерть. Да, он неизменно просыпался с дрожью, когда она во сне переворачивалась рядом с ним с боку на бок, но уже не пугался при звуках ее голоса, не стискивал зубы, чувствуя пришедшую из темноты ласку ее рук. Но было еще одно омерзительное чувство, которое он старательно прятал и от окружающих, и от себя: ужас. Синдзи боялся, что видит в подаренной девушке вновь обретенную Рей только из страха перед смертью, что он малодушно вцепился в соломинку, которая, скорее всего, окажется крючком, и леска от этого крючка уходит в такую тьму, о которой страшно помыслить. Разум старательно ограждал себя от мысли, что рядом с ним — фальшивка непостижимой природы и пугающего назначения. «Я убедил себя, что она настоящая, поверил в свои силы и, наконец, вернулся к жизни. Сам. А она…» Он смотрел в эти глаза и видел там отражение себя — в прямом смысле слова «отражение». И это было невыносимо. «Забота Рей обо мне или забота о самом себе?»  — Синдзи, твою же мать! — сказала Аска нетерпеливо, и, по-видимому, далеко не впервые. Он тряхнул головой: «Гадство… Так и влететь куда-нибудь можно…»  — Аска, чего тебе еще? — раздраженно спросил он, быстро просматривая показания приборов.  — Я говорю, ты заметил, как она говорит о детстве?  — Нет.  — Какие-то отрывки, отдельные впечатления, и все. Словно ей кто-то рассказывал об этом… Синдзи скрипнул зубами: «Да что же она делает, а?..» В телефонах кабины прозвучал могучий сдавленный стон. Он дернулся так, что сердце едва не вылетело через горло, а машина чудом устояла на ногах, и тотчас же в эфир ворвалась Кацураги, перекрикивая его сумасшедший пульс:  — Что это было? Откуда звук?! Синдзи заозирался:  — П-полковник… Это что, было не из эфира?  — Охренел? У меня двое наблюдателей чуть не оглохли! Стон снова прокатился затянутыми равнинами, разрывая белесую взвесь, и Синдзи затряс головой, слушая мат, прорывающийся сквозь звон в ушах. У самых ног «Типа-01» мелькнул какой-то мелкий мутант — он даже не успел рассмотреть его как следует. На северном фланге хлопнул одиночным выстрелом танк.  — Откуда звук? — хрипло спросила Аска.  — Не пойму… Третья стенающая волна обрушилась на экспедицию, выметая прочь разум из людей. Синдзи умом понимал, что еще ничего не происходит, что ситуация неясна, но животные устои его естества, сраженные низким глубоким звуком, отчаянно рвались к контролю над телом с одной целью: спастись, бежать, прятаться. «Не убегать…» Он стиснул зубы, загоняя страх в себя.  — Электромагнитная вспышка, очень слабая, юго-восток-восток, — сказала Акаги.  — Ангел? «Аска…»  — Нет, — с напряжением в голосе отозвался БМК. Синдзи посмотрел в указанном направлении и обомлел: в густой мгле что-то двигалось — темное, плотное и невероятно огромное. Аска слабо пискнула, что-то бессмысленно-обалдевшее произнесла Кацураги, но он воспринимал только масштабы циклопической тени, медленно пересекающей маршрут экспедиции в полумиле впереди — словно кто-то невидимый двигал исполинскую башню, размеры которой терялись в тумане. Накатила первобытная жуть, с воем выбивая мысли из головы, и сейчас же — вторым залпом — пришел стон, уже куда громче, чем ранее.  — Синдзи-кун, прожекторы! — заорала в телефонах Кацураги. «А не пошла бы ты!..» — прозвучала первая паническая мысль.  — Быстрее, быстрее! Это приказ! «Привлекать эту… Это… С ума сошли?!» Его палец медленно двинулся к заветному тумблеру, сопротивляясь орущему подсознанию, и тут позади вспыхнули противотуманные прожекторы БМК, тремя клинками прорезая густую мглу. Синдзи одним отчаянным рывком включил свои фары и собрал четыре потока света в центр невидимого чудовища. Ему померещились какие-то склизко блеснувшие жгуты, что-то похожее на щупальце, маслянистая грубая кожа, но видение быстро исчезло: тень снова застонала и будто растворилась, оставив в воздухе тающие черные кляксы. Он обвис на управляющем механизме, вглядываясь в визир: над пустошами словно посветлело, и даже туман, казалось, поднялся выше. Синдзи тяжело переводил дыхание, восстанавливая напрочь отбитый ритм, а в поле зрения камер вновь простирались безразличные ко всему равнины.  — И что это было? — поинтересовалась Аска. Судя по ее ломкому голосу, девушка едва справилась со свалившейся ношей, но очень хотела это скрыть.  — Было — и нет. И очень хорошо, что нет, — на удивление спокойно сказала полковник. — Всем машинам — стоп. Командиры отделений — перекличка, проверка состояния, отчитаться мне через десять секунд.  — Обер-фельдфебель Сорью, — сказал Синдзи. — Доложите состояние.  — Докладываю. Готова открыть заградительный огонь, если ты обделаешься, — угрюмо сообщила Аска. Синдзи кивнул и вдруг прыснул. Девушка икнула и сейчас же захихикала, но немедленно оборвала себя:  — Пфффф… Это было близко.  — Угу. Синдзи отрубил галдящую кашу перекличек и вслушался в ощущения: организм приходил в себя, кровь остывала, разум, трусливо оглядываясь, возвращался на место.  — Синдзи, — вдруг позвала Аска. — Знаешь, я иногда вот такую же херню ощущаю, когда я рядом с этой… Wundermadchen…  — С кем?  — С Аянами-Два, — буркнула Аска и отключилась. Он в беспамятстве постучал по микрофону и тупо поднял взгляд на экран визира, осматривая «Истребитель». «Совсем с ума сошла…» * * * Синдзи навытяжку стоял перед Мисато-сан и изо всех сил старался не пялиться на ее лицо. За несколько дней полковник Кацураги постарела лет на пять, не меньше: сгустились тени на лице, губы почти исчезли, стянулись в тонкий шрам, и только глаза стали еще выразительнее. Хотя, если приглядеться, то и их блеск погас, притрушенный пеплом какого-то внутреннего пожара.  — Отчет по дню принят, младший лейтенант, — сказала она и, черкнув несколько значков, перевернула страницу блокнота. Синдзи с облегчением обернулся к двери, за которой ожидали остальные старшие подразделений, но был остановлен:  — Синдзи-кун, есть еще вопросы. Не по форме. Сядь. Он послушно подвинул стул и опустился на него.  — Гм… Синдзи… Ты знаешь, что доктор Акаги подала прошение на, скажем так, исследование Рей? Синдзи оторвался от созерцания переносицы полковника и посмотрел ей в глаза.  — Я… Не понимаю.  — Что ты не понимаешь? В конверте с приказом сказано лишь об официальной версии, но и мне, и остальному руководству, и тебе точно известно, что в поход отправились двести двадцать три человека… Синдзи твердо смотрел ей в глаза, и прислушивался к себе: среди его разбегающихся мыслей была и такая, которая удовлетворенно кивала в такт словам полковника и с интересом ожидала продолжения.  — Рей Аянами появилась из ниоткуда, так?  — Вы хотите квалифицировать ее…  — Не хочу, Синдзи-кун, — твердо сказала Кацураги. — Но она действительно явление пустошей.  — Можете… — он сглотнул, предпринимая последний отчаянный шаг. — Допросить по этому вопросу старшего сержанта Каору Нагису… Я вам докладывал обстоятельства… Кацураги встала из-за стола, обошла его, и села на крышку прямо перед Икари, озадаченно пощелкивая пальцами:  — Понимаешь… Дело в том, что мы его не можем допросить. Он исчез. Синдзи почувствовал, что ему нехорошо.  — Как?!  — Не знаю. Позавчера он отметился у Ранзабуру, командира своего научного танка, пошел в обход перед началом движения и не вернулся… «Не вернулся…» Синдзи помотал головой, отметая саму мысль о дезертирстве посреди пустошей как идиотизм. «Он сидел на радиоактивной статуе. На моих глазах — дважды», — услужливо подсказала память. «Я и сам на ней раз сиживал…» — с иронией отозвался разум. Понимая, что спорит сам с собой, он впился пальцами в кончик носа, призывая на помощь отрезвляющую боль.  — Но… Почему вы сообщаете мне об этом только сейчас? Мисато-сан склонилась к самому его лицу, и Синдзи непроизвольно отшатнулся, вжимаясь в спинку стула.  — Скажи, Икари, а тебе не хотелось с ним поговорить после того, как он якобы тебе вернул Аянами? «Еще как хотелось!» — подумал он и вдруг уловил некое несоответствие, которое отозвалось тревожным звоночком в разуме: после того, как появилась Рей, Нагиса словно бы ушел в «мертвую зону», в «слепое пятно». «Да я же совсем забыл о нем!»  — Понятно, — сказала Кацураги и выпрямилась, глядя на него сверху вниз. — Вот примерно так же и с его сослуживцами. Они «вспомнили» о нем только сегодня. И я подозреваю, что не без помощи этой стенающей глыбы… Полковник спрыгнула на пол и, сутуля спину, пошла к своему стулу. -… Черная дрянь многим мозги прочистила… — загадочно закончила женщина. Синдзи опустил взгляд, вспоминая: « — Знаешь, я иногда вот такую же херню ощущаю, когда я рядом с этой… Wundermadchen…» Они помолчали, но за дверью кашлянули, там с шумом подошел кто-то еще из отчитывающихся командиров, и Кацураги обхватила ладонью кулак:  — Мы отклонились. Доктор Акаги… Он вздрогнул, понимая, что он не просто ожидал идеи Рицко Акаги «изучить» воскреснувшую девушку, но и в душе хотел, чтобы это обследование состоялось. Гадкая, подлая мысль о фальшивке вновь вылезла наружу, но уже во всеоружии, и теперь ее логичность была безупречна: не только он выражал сомнение в природе Рей. «Логика? Да я хочу спрятаться за приказ командования!» Синдзи поднял глаза на Кацураги: она, видимо, чего-то ждала от него, некоего ответа. «Он говорила что-то?»  — Мисато-сан…  — Я задержу на день приказ об обследовании. Он недоуменно посмотрел на нее.  — Подготовь Рей. Убеди ее, что это необходимо, — глухо сказала Мисато. — И поддержи. Надеюсь, тебе не надо напоминать, как проходят тесты на мутации? Синдзи обмяк на стуле, ощущая пустоту в голове.  — Мисато-сан… Но вы же тоже сомневаетесь… Кацураги помассировала переносицу, закрыв глаза.  — Я видела ее лицо, когда ты привел ее ко мне. Я не знаю, кто она, может, и мутант. Может, еще какой атомный дьявол во плоти. Но… Когда она помогала тебе справиться с истерикой, ее лицо… Она поднялась, указывая на дверь, и Синдзи, завороженный, тоже встал.  — Словом, подготовь ее, Синдзи-кун. Давай, иди. Икари кивнул и пошел к двери, но все же решился:  — Мисато-сан… С вами все в порядке? За его спиной раздался сдавленный смешок:  — Со мной? Да, все нормально. По крайней мере, до следующего конверта с приказом твоего отца. Он кивнул и потянул дверь. Приглушенный разговор затих, и Синдзи, не различая лиц, двинулся мимо командиров по слабо освещенному коридору в жилой модуль БМК. Он был уверен, что Рей легко подчинится — даже слишком легко, как делает все для него эта новая Рей, но боялся другого: самого себя. А еще было до жути страшно ждать того, что обнаружится в результате обследования. * * * Синдзи сидел на полу под медицинским блоком БМК и ощупывал языком зубы: во рту обнаружилась мелкая крошка, подозрительно похожая на сколотую эмаль. Стискивая зубы и вслушиваясь в тишину по ту сторону двери, он просидел тут уже два часа после окончания движения конвоя. Тринадцать часов назад Рей оглянулась на него и вошла в эти двери со слабой улыбкой. Синдзи за это время во главе экспедиции отмахал в «Типе-01» сотню километров, но она все еще оставалась там. « — Это необходимо?  — Да. Прости…  — Тебе?  — Нет… Да.  — Хорошо. Тогда я смогу». Синдзи сжал кулаки. Он вспоминал этот разговор и поражался хладнокровию Рей: ей словно бы не хватало души, она покорно шла на что угодно, о чем бы он ни попросил. Его бесило спокойствие и готовность на все, какое-то отстраненное самопожертвование, но… Но та нежность, та тишина, то тепло… А еще было осознание своей вины. «Неужели это та Рей, которую я хотел видеть?» Дверь открылась, и Синдзи вскочил, увидев доктора Канаме. Толстячок слабо улыбнулся и жестом пригласил его войти, отступая в сторону. Икари сделал шаг вперед, и вдруг увидел на белом фартуке врача пятнышко крови. Совсем крохотное. Настоящее осознание того, что произошло, громом обвалилось на разум Синдзи, и он в два прыжка оказался внутри. Где-то на периферии зрения остались врачи, устало сворачивающие тряпки с блестящими инструментами, остались какие-то опутанные проводами устройства. На кровати под простынями лежала Рей: пластырь под ключицей, забинтовано лежащее поверх ткани предплечье, перебинтованные глаза. Остальное милосердно скрывала ткань. Синдзи с трудом понял, что расстегивает кобуру: багровая мгла плотно залепила поле зрения, и он продирал ее в надежде увидеть в прицеле одну единственную мишень, о которой давно мечтал. Холодная рука намертво сжала его запястье, и у самого уха лязгнул ненавистный голос:  — Прекрати истерику. Она человек, Икари. Это Рей Аянами. Синдзи высвободил руку и вслепую махнул левой, целя кулаком себе за плечо. Он едва оторвал взгляд от искалеченной девушки, и с удовлетворением понял, что Акаги оступилась и едва не упала за его спиной. Далеко-далеко кто-то вскрикнул, а он уже повернул голову, сжимая пальцы вокруг рукояти пистолета, уже понял, что сейчас сделает, и вдруг услышал голос Аянами:  — Икари? Ты слышал, я человек. Тебе достаточно? Синдзи вздрогнул, выронил пистолет, и его тут же скрутили. Укола в шею он уже не почувствовал. «Достаточно, Рей… Это мне… Мне не хватает души…»