Джон и Маргарет: дорога домой (сиквел романа "Север и Юг")

- Джон! Джон! Нет! Джон вскочил, выдернутый из глубокого сна дикими криками Маргарет. Он схватил ее, прижал к себе, стараясь избавить от кошмара. - Не прикасайся к нему! С гневными криками она начала колотить кулаками по груди Джона, и он слегка тряхнул ее за плечи, чтобы разбудить. - Мэгги, все прошло! Это я, Джон! Проснись… Тяжело дыша, она открыла глаза, взглянула ему в лицо. На смену страшному сну пришла реальность, она тут же обвила его шею руками, чуть не задушив его в крайнем волнении. Он взял ее за руки и слегка ослабил ее хватку, чтобы дать себе возможность дышать. В хрупком теле этой женщины таилась недюжинная сила, о которой она сама, скорее всего, была не осведомлена. Он попытался перевести все в шутку: - Маргарет, избивать и душить мужа на супружеском ложе – так не полагается! Шутка не получилась. Она прижалась к его груди и напряженно зарыдала. Он поднял ее лицо, посмотрел в ее мокрые от слез глаза, ободряюще улыбнулся – но и это не помогло. - Мэгги… - это все, что он мог сказать. Он начал покрывать ее лицо поцелуями, отодвигая в сторону мешающие пряди волос. Их свадьба состоялась две недели назад, и впервые с тех пор у нее был кошмар. Джон понял, что его причиной стало его сообщение о том, что завтра он возвращается в Милтон. Когда он сказал ей об этом, она долго молчала, но было понятно, что она пришла в ужас. Он спросил, не хочет ли она это обсудить, но она только опустила глаза и, покачав головой, продолжила писать письмо Фредерику. Джон понял, что она пытается скрыть свои чувства, хотя он бы предпочел, чтобы она была более откровенна с ним. И вот теперь этот кошмар… Он прижал ее голову к своей груди. - Мэгги, я буду в безопасности. Я вернусь к тебе. - Нет, Джон, останься! Я не хочу, чтобы ты уезжал. Если бы я могла умолять тебя всего об одной вещи в жизни, я умоляла бы тебя остаться. Не уезжай сейчас. Побудь еще неделю. Он чуть отстранил ее, откинул волосы с ее лица и вытер ей слезы. - Мэгги… - он положил ее на кровать, продолжая держать ее в объятиях. – Прошу тебя, мне и так тяжело, не усиливай мои мучения. Мне необходимо узнать о ходе расследования, а Хиггинсу нужна моя помощь. - Я знаю, что веду себя эгоистично, но я… я… - Эгоистично? Ты самый неэгоистичный человек из всех, что я знаю. Ты боишься за меня. Это не эгоизм, – он поцеловал ее волосы и крепче сжал ее в объятиях. Она обеими руками прижала к себе его руку. - Да, я боюсь за тебя, но еще больше я не хочу остаться одна. Я эгоистка, Джон. Я не могу себе представить, как я буду спать и просыпаться без тебя. Теперь Маргарет знала, каков был брак ее родителей. Какую любовь делили они между собой. Она постоянно вспоминала, как отец продолжал говорить с матерью, когда та уже лежала мертвая, как будто она все еще могла его слышать. Джон не мог быть уверен, что он будет в безопасности, и она невольно думала… а не придется ли ей говорить так же с Джоном. По прошествии двух недель в браке она уже знала, что значит единство духа, души и тела между мужем и женой. Когда два сердца бьются как одно. Она чувствовала себя частью мужа во всех смыслах, а он был частью ее. Расставание с ним, да еще при таких опасных обстоятельствах, было бы невыносимо. - Если речь об этом, тогда я тоже эгоист. - Джон… тогда… Его голос стал тверже. - Не проси меня, Мэгги. Я должен уехать. Он перевернул ее на спину и лег сверху на ее дрожащее тело. Борясь с собственными чувствами, он взял ладонями ее лицо и поцелуями осушил на нем слезы. Потом он прошептал ее имя и нежно, самозабвенно занялся с ней любовью; она отчаянно льнула к нему, не желая разрывать эту глубокую близость. Ее абсолютная преданность и потребность в нем чуть не заставили плакать его самого, ведь его чувства к ней были такими же. Утомленная собственными переживаниями, она вскоре заснула в его объятиях глубоким, но беспокойным сном. Он тоже попытался заснуть, но ему это не удалось, и с первыми лучами солнца он поцеловал ее теперь спокойное лицо. Его губы задержались на ее гладкой коже, и какая-то часть его хотела, чтобы она проснулась и сонно улыбнулась ему. Но вместо этого он осторожно высвободился из объятий спящей жены, быстро оделся и потеплее укрыл ее, чтобы хоть как-то возместить отсутствие своего тепла. Пару секунд он просто стоял и смотрел на нее, запоминая каждую черточку, чуть задержавшись на уже подживающем шраме на нежной шее. Его глаза загорелись гневом. Он наклонился, слегка коснулся ее щеки тыльной стороной ладони и прошептал: «Я люблю тебя». Потом он взял сюртук, накинул его на плечо и вышел из комнаты. * * * Когда Маргарет проснулась, его уже не было. Ей стало стыдно за свои мольбы, которые только усилили его страдания. Так что ему даже пришлось уехать, пока она спала. Она должна была проявить мужество. Как бы ей хотелось вернуть прошлую ночь, чтобы поддержать его в его решении! А теперь она была бессильна помочь мужу, который столкнулся сразу с таким количеством испытаний. Она могла бы хотя бы проводить его с улыбкой и словами ободрения. На ее глазах появились слезы, и она постаралась отвлечься, чтобы не дать им пролиться. Она оделась и начала убирать постель, но заметив, что его подушка хранит след от его головы, она бросилась на кровать и прижала подушку к груди, вдыхая его знакомый мужской запах. Тихо плача, она горячо молилась богу, чтобы он даровал ее мужу скорое и безопасное возвращение к ней. Когда слезы высохли, разум подсказал ей, что она не должна бездействовать, а должна постараться найти способ ему помочь. Но что она могла сделать? Она бесконечно долго лежала на кровати, обдумывая различные способы действий. Как бы ей хотелось посоветоваться с отцом! Что бы он ей сказал? За его мягкостью скрывался острый аналитический ум. Он обдумывал мельчайшие подробности, которые были неочевидны для других, что делало его память безупречной. Он всегда говорил, что именно небольшие детали помогают восстановить полную картину. Если бы она только могла вспомнить… Маргарет поднялась и поморгала. Она по понятным причинам избегала мыслей о той ночи и, уж конечно, не припоминала подробностей. Отец посоветовал бы ей изложить все в письменном виде. Если понадобится – несколько раз. Маргарет вскочила с постели, села за письменный стол, обмакнула перо в чернила и мысленно приготовилась снова пережить каждую подробность той ужасной ночи, пока она не опишет ощущения всех пяти чувств и при необходимости – шестого. * * * Джон вошел в контору фабрики Хэмперс и увидел за столом Хиггинса, склонившегося над бумагами. Услышав шаги, он поднял взгляд и узнал Джона; его глаза удивленно расширились, он встал из-за стола и спокойно сказал: - Хозяин, я не знал, что вы вернетесь сегодня. - Хиггинс, - Джон подошел и протянул ему руку. Они обменялись рукопожатием. – Как идут дела в мое отсутствие? - Обе фабрики в порядке. Насколько я понимаю, вы уже говорили с Мейсоном. Джон кивнул. Расследование ни к чему не привело. Мейсон сообщил, что он и его люди допрашивали тех, кто мог быть враждебно настроен против него. Все те, кого удалось найти, имели алиби или вообще отсутствовали в тот день в городе. Были опрошены горожане и люди, работавшие неподалеку от места преступления, но никто ничего не видел и не слышал. За любую информацию, ведущую к поимке злоумышленника, была предложена солидная награда. Это привело к появлению многочисленных «свидетелей», которые на поверку либо лгали, либо давали тупиковые показания. Указание Джона о дорасследовании нераскрытых убийств также ни к чему не привело. Досада Джона была настолько очевидна, что он был уже готов выполнить данное Маргарет обещание и просто исчезнуть вместе с ней. Но ему еще предстояло встретиться с матерью. Ощутив внезапный приступ головной боли, он устало потер лоб. По крайней мере, на фабриках все было в порядке. Хорошо, что Маргарет свела его с Хиггинсом. Иногда ему казалось, что она разбирается в коммерции лучше, чем он сам. Джон посмотрел на Хиггинса. Он явно быстро освоился с ролью начальника, даже не имея официального образования. Несомненно, Хиггинсу помог его опыт работы на самых разных должностях, в том числе самого низкого уровня. По иронии судьбы даже деятельность в профсоюзе помогла ему в работе. Он умел отдавать распоряжения и руководить. Если ему и нужна была помощь, то только в работе с документами. Он преобразился и внешне, переодевшись из рабочей куртки в сюртук. - А как поживает ваша супруга? - Все в порядке, но я боюсь, что сегодня она не в самом лучшем настроении. Хиггинс понимающе кивнул. - Думаю, ей нелегко расстаться с таким любящим мужем. Джон рассеянно кивнул. - Мне тоже нелегко было расстаться с ней. Сегодня ночью она проснулась в страхе за меня. Это был первый ночной кошмар с тех пор, как мы поженились. - Не могу сказать, что я виню ее. Присядьте, сэр, - Хиггинс указал на обитый кожей стул за столом. – Возможно, у меня есть кое-что, что может вас заинтересовать. Перед глазами Джона стояла картина того, как она просыпается в одиночестве. Ему следовало дождаться, пока она проснется. Видя, куда приглашает его сесть Хиггинс, он покачал головой. - Хиггинс, мы уже говорили об этом. С моей женитьбой вы стали моим деловым партнером и хозяином фабрики. Это ваше место. Вы заслужили его. - Сэр, но я… - Торнтон или Джон. Теперь мы равны. Хиггинс улыбнулся, все еще не до конца веря в свое везение. - Что ж, простите меня, если мне понадобится время, чтобы привыкнуть… мистер Торнтон, - они оба улыбнулись. – Но хозяин я или нет, а в этой одежде мне как-то не по себе. И цилиндр… я бы с удовольствием променял его на мою старую кепку. - У каждого из нас своя роль, Хиггинс. Я вкусил прелестей загородной жизни и начал одеваться проще. Сегодня утром мне тоже нелегко было снова облачиться в сюртук и цилиндр. Хиггинс усмехнулся и покачал головой. - Я могу представить себе вас в рубашке и брюках, но в кепке? Нет, на это моего воображения не хватает! - Кепку я и правда не ношу. По-моему, даже Маргарет связывает мой облик исключительно с цилиндром. Этот разговор немедленно пробудил в нем воспоминания о прошлой неделе, когда он выполнил обещание устроить с женой первый семейный пикник. Она переоделась в простое деревенское платье, распустила волосы, повязав их лентой, а на нем были коричневые брюки, белая рубашка… и никакого головного убора. Сторонний наблюдатель никогда бы не поверил, что перед ним опытный коммерсант, которому в прошлом месяце исполнилось тридцать, и благовоспитанная благородная дама двадцати трех лет. Они производили впечатление юных влюбленных. Вместе они отправились на дневную прогулку. Для Джона этот день стал самым счастливым, и он обещал Маргарет, что они будут устраивать такие мероприятия и дальше. После того, как они поели и выпили вина, расположившись в живописном местечке, они начали говорить о том, как бы они хотели обустроить свой сад. Маргарет сидела, а Джон лежал рядом, положив голову ей на колени. Одна ее рука лежала у него на плече, другая перебирала его волосы. Он прикрыл глаза и невольно глубоко вздохнул. Сейчас ему было сложно поверить, что за всю жизнь он ни разу не имел опыта таких простых радостей, как пикник на природе, прохлада в тени дерева, свежий ароматный воздух, пение птиц и яркие краски природы. Но самой большой радостью, конечно, было присутствие рядом с ним этой прекрасной женщины. Он осознал, что ни с кем другим, кроме его Мэгги, ему бы и не хотелось отправиться на такую прогулку. Теперь он понял, почему она так обожала Хелстон и размеренную южную жизнь. Он был бы счастлив прожить так вечность. Маргарет заметила его молчаливость и, наклонившись, поцеловала его в лоб. - О чем ты думаешь? Он медленно открыл глаза и посмотрел на нее. - Хочу перекрасить ставни. В изумрудно-зеленый вместо коричневого. Ее глаза заблестели. - Джон Торнтон! Вот на это я бы хотела посмотреть! - Думаешь, у меня не получится? Она рассмеялась. - Конечно, получится. Но мне представляется, как ты в черном сюртуке обмакиваешь кисть в краску, а вместо ведра у тебя твой цилиндр… Он тоже засмеялся, представив себе эту картину. - Возможно, я удивлю тебя и начну носить коричневый сюртук. - Черный, или коричневый, но ты не позволишь ни одной капле краски упасть на твою одежду. Он поднял руку и убрал с ее лица прядь волос. - Думаю, главным препятствием будет мысль о гневе Диксон. Я вижу, как она ворчит, занимаясь стиркой. Как-то она отчитала меня за испачканную рубашку. - Да, в откровенности ей не откажешь. Ей удалось напугать даже тебя. Но она глубоко уважает тебя и помнит твою доброту к моим родителям. - Я был не слишком добр к тебе. - Диксон не знает о нашей прошлой вражде. Иначе бы она давно гонялась за тобой со шваброй. Джон расхохотался как мальчишка. Маргарет не уставала удивляться тому, как преображает его лицо улыбка. Он покачал головой. - Я выглядел устрашающе, да? - Конечно. Но, полагаю, это было оправданно. - Мне не следовало так вести себя с тобой, но ты была неустрашима. Сейчас даже подумать странно, что мы могли быть настроены друг против друга. Точнее – ты против меня. Ведь я всегда восхищался тобой. Маргарет улыбнулась. - А ты бы восхищался, веди я себя иначе? - Думаю, да. В первый же день меня ослепила твоя красота, и я был безнадежно, бесповоротно влюблен. - А меня заворожил твой голос. Джон приподнял голову. - Мой голос! В тот день я… - Нет, конечно, не в первый день, когда ты так кричал на того рабочего…. – Маргарет замолчала, что-то в глубине ее души шевельнулось при воспоминании о том человеке. Что-то знакомое… - Маргарет? Она поморгала, приходя в себя. - Нет, но когда ты приходил на занятия… я слушала, как ты говоришь с моим отцом, и твой голос был таким сильным, таким успокаивающим… помнишь, как я заснула? Джон улыбнулся. - Я был уверен, что ты находишь меня скучным и неинтересным. Она наклонилась и поцеловала его улыбающиеся губы. - Скучный мистер Торнтон? Я никогда бы не назвала тебя так. Нет, твой голос то звучал, как ласковая колыбельная, то вдруг наполнялся такой силой и властью. Уверена, что если бы я не убедила себя, что терпеть тебя не могу, я бы поняла, что он меня… волнует. - Вот как? Волнует? Не ожидал услышать от вас такое, миссис Торнтон. - Думаю, тогда я даже не знала, что означает это слово. Теперь я знаю. - Я вызываю у тебя волнение? - Да. С первого поцелуя и каждый день с той поры. Он рассмеялся. - Что ж, вызывать у жены волнение души – не самое плохое, что можно сделать. Вопрос в том, долго ли продлится такое очарование. - Столько, сколько муж будет преклоняться перед женой. Его рука коснулась ее щеки. - Тогда решено. Вечность. Она потерлась щекой о его ладонь и закрыла глаза, наслаждаясь его теплом. Он притянул ее к себе и нежно поцеловал, и они оба наслаждались той радостью, что переполняла их. Вспомнив о том, что разговор начался с перекраски ставней, он спросил ее, что бы она хотела переделать в коттедже. Она немного подумала и покачала головой. - Наш грязный маленький коттедж меня полностью устраивает, - Джон улыбнулся, вспоминая нелестный отзыв Фанни о доме. – Но вот покопаться в грязи я бы не отказалась. Он приподнял брови. - Покопаться в грязи? - У нас в Хелстоне был садик. Мама очень любила его, и мы провели там немало счастливых часов, разговаривая и… - она улыбнулась, - копаясь в земле. Мне бы хотелось заняться садом. - А я-то боялся, что ты расстроишься, если летающий повсюду хлопок испачкает тебе платье… - А еще волосы, глаза, и невозможно произнести ни слова, чтобы он не набился в рот. Джон рассмеялся. - Теперь ты знаешь, почему я редко обедаю. Но если моя Мэгги хочет заниматься садом и землей – так тому и быть. - Воистину, восхищение моего мужа безгранично, раз он позволяет мне возиться в грязи. - Мое восхищение и правда безгранично. Она поцеловала его. - Ты действительно сменил Платона на поэзию. Что бы на это сказал мой отец… Джон улыбнулся. - Он сказал бы, что я, вероятно, полюбил необыкновенную женщину. - И он бы не ошибся, - сказала она как ни в чем не бывало, а он накрутил себе на палец прядь ее волос. Она увлеклась идеей разбить цветник и огород, и Джон с легкостью представил себе, как она возится с грядками или выпалывает сорняки. Он был рад, что у нее будет занятие по душе, в то время, как он будет работать. Тем не менее, ее слова заставили его улыбнуться. Не так много состоятельных женщин получали удовольствие от копания в земле. И не так много богатых наследниц были настолько неэгоистичны, как она. Вместо того, чтобы сказать ему, что она хочет посадить, она спросила его, какие овощи нравятся ему, чтобы она могла посадить их в огороде. Он подумал, что она наверняка раздаст большую часть урожая бедным семьям. Словно угадав его мысли, она тут же сообщила ему, что именно это она и планирует сделать. Он снова восхитился ее щедростью и добротой, по-прежнему не зная, чем он ее заслужил. Он поднялся, обнял ее за талию и, притянув к себе для поцелуя, сказал, что ею будет восхищаться вся округа. Потом она улыбнулась и сказала, что единственное восхищение, в котором она нуждалась, - это восхищение в глазах ее мужа. Он поцеловал ее уже крепче, и его прикосновения ясно свидетельствовали о том, что ей принадлежит и его восхищение, и не только оно. Он пообещал ей поговорить с Самуэлем, семейным мужчиной средних лет, которого он нанял для работы в саду, чтобы тот вскопал для нее землю. Они обсудили местоположение будущего огорода и быстро пришли к согласию. Джон коснулся ее светлой кожи и нежных пальцев и настоятельно велел ей надевать широкополую шляпу и перчатки, когда она будет работать в огороде. Она с радостью согласилась. Затем разговор перешел на то, что им необходимо завести небольшой экипаж и пару лошадей, чтобы Джон мог ездить в Милтон на фабрику. Джон с удивлением узнал, что в детстве Маргарет ездила верхом. Она рассказала ему о своей старой лошади, которую звали Копытце, как она ездила на ней без седла по полям и рощам. Джон не удержался и полюбопытствовал, откуда взялось имя Копытце. Она улыбнулась. - Как только мы ее купили, мы поняли, что она любит прыгать, подбрасывая копыта высоко в воздух. А потом она стала старой, и мы держали ее, как верную собаку… только чуть больше размером. Можешь себе представить, как я была безутешна, когда она действительно… отбросила копытца*. Я плакала несколько дней. - Мне сложно представить себе, как ты грустишь, Мэгги. Она улыбнулась. Джон живо представлял себе все описываемые ею приключения, которые пережили она и ее огромная «собака». Он подумал, что надо поручить Самуэлю купить смирную кобылку, чтобы сделать Маргарет сюрприз. Целью его жизни теперь было сделать ее счастливой. К сожалению, Джон не располагал приятными воспоминаниями детства, которыми он мог бы поделиться. Отца чаще всего не было дома, он занимался делами. С Фанни они постоянно ссорились, а мать оживала только тогда, когда приезжал отец. После его трагической смерти Джон стал предметом поклонения своей матери, заменив отца. С появлением в его жизни Маргарет нездоровая природа этого влечения стала особенно очевидна. Это чрезвычайно его расстраивало. Он все же рассказал ей о своих шалостях в школе, когда отец был еще жив. Какие шутки он играл с учителями, которые ему не нравились. Даже тогда его ум отличался изобретательностью. Некоторые розыгрыши заканчивались плачевно для него самого, и Маргарет со смехом объявила, что он, безусловно, заслуживал такого наказания за свое поведение. Разговор снова принял серьезный оборот, когда она спросила, сколько раз он планирует ездить в Милтон, когда все наладится, и он был рад, что она осталась довольна ответом. Дорога до Милтона в один конец занимала менее часа, так что он сказал, что будет ездить туда четыре или пять раз в неделю, но каждый вечер он будет возвращаться домой и большей частью заниматься работой с документами, в то время как управление рабочими будет поручено Хиггинсу и четырем недавно нанятым надзирателям. Джон также пояснил, что с документами можно работать и дома, с улыбкой пояснив, что, когда у них появятся дети, он будет большую часть времени работать дома. Он заверил ее, что не будет отсутствующим мужем и отцом, за что она вознаградила его горячим поцелуем. Несмотря на начало мая, день был необыкновенно теплым, и они, нежно обнимая друг друга, расположились на одеяле, разложенном на мягкой траве под большим дубом. Джон даже не успел как следует подумать о том, как привести в исполнение вторую часть своей мечты о первом пикнике с супругой. Но Маргарет обнаружила в себе смелость, чтобы самой проявить инициативу для сближения. Она по-прежнему сохраняла скромность, но выбранное Джоном место для пикника было настолько уединенным, что она, не чувствуя помехи со стороны птиц и прочей живности, впервые сама расстегнула на муже рубашку и медленно распахнула ее, обнажая его грудь. Ее руки пробежали по его груди, а губы нежно поцеловали его в ключицу. Джону пришлось проявить немало самообладания, когда ее пальцы достигли преграды, скрывающей нижнюю половину его тела, и она неумело завозилась с пуговицами. Руки ее не слушались, и она просительно взглянула на него, обращаясь за помощью. Он взял ее за запястья и поцеловал сначала одну, потом другую руку, прежде чем освободиться от остатков одежды. Когда он оказался полностью в ее распоряжении, она продолжила свои исследования и ласки. Джон находил ее любопытство восхитительным. В конце концов, они впервые оказались в такой ситуации при свете дня, а не в полутемной спальне. Джон поинтересовался ее мнением об увиденном. Она оторвалась от него и с совершенно искренним выражением лица сказала ему, что считает его тело великолепно устроенным и благодарит бога за то, что он благословил ее таким супругом. Теперь уже Джон залился краской от того, о чем Маргарет не стала упоминать. Ее прикосновения оказывали на него самый непосредственный эффект, и она искренне радовалась тому, что доставляет ему такое же наслаждение, как и он – ей. Его мускулатура и широкие плечи свидетельствовали о том, что на его долю выпадал и физический труд. Она спросила его, как ему это удалось, при том, что он целыми днями сидел за столом в конторе. Он улыбнулся, пока она поглаживала его сильные руки. - В молодости я часто помогал грузить товар. Мне нравилась физическая работа. Иногда я делаю это и сейчас, если не хватает рук. А в последние несколько лет я уделял физическим упражнениям особое внимание. По ночам я частенько поднимал тюки хлопка или использовал их для занятий боксом. Она изумленно посмотрела на него. - Что? - Мне необходимо было сбросить напряжение, когда со мной не было тебя, и потом, когда ты уже была, но я не обладал тобой в полной мере, - Маргарет немедленно поняла смысл его слов, а он продолжал: - По ночам, когда я не мог заснуть, я приходил на склад, снимал сюртук и рубашку и колотил по тюкам с хлопком, а когда кулаки начинали болеть – поднимал и опускал тюки. Ее пальцы скользнули с его плеч на грудь. - А сейчас ты чувствуешь необходимость избивать бедные тюки? В его глазах мелькнула озорная искорка. - Да. - Но для чего? Ведь ты больше не испытываешь тоски по мне… Он схватил ее за руку и перевернулся вместе с ней, так что теперь он смотрел на нее сверху вниз. Темные волосы бросали на его глаза тень, из-за чего голубой цвет казался темно-синим. - Нет, моя Мэгги, я больше не тоскую. Я никогда не был так счастлив в моей жизни, но сейчас мне особенно важно сохранить физическую силу. Знаешь, для чего? Его голос был тихим и вкрадчивым, и она задрожала. Его палец скользнул по ее подбородку и губам. - Мне нужна сила, чтобы крепко обнимать тебя, защищать, а потом держать на руках наших детей, созданием которых… - и его пальцы начали расстегивать нижнюю часть корсета на ее платье, - …я планирую заняться сию же минуту. Маргарет ахнула от удовольствия, когда его теплая рука проникла ей под одежду, лаская ее живот и поднимаясь выше, под грудь. - В феврале следующего года, Мэгги, я надеюсь взять на руки нашего первенца, и я хочу, чтобы он был зачат именно здесь. Она запустила руки ему в волосы. - Я тоже хочу этого, Джон, - она притянула его лицо к себе и посмотрела ему в глаза. – Иди ко мне. Я хочу от тебя ребенка. Он почувствовал, как от ее слов у него забилось сердце. Охваченный безумным желанием, он склонился и горячо поцеловал ее в губы. Вскоре их тела полностью соприкасались, и на этот раз Джон оставил ее «обучение» и полностью овладел ее телом и всеми чувствами. Чувствуя его власть над ней, она с готовностью подчинялась всем его желаниям, но он сдерживался до тех пор, пока она не начала извиваться под ним, умоляя подарить ей высшее наслаждение. Взяв ладонями ее лицо, он велел ей открыть глаза. Она подчинилась, и их горящие страстью взгляды соединились. - Запомни эту минуту, Мэгги… Она кивнула, и полностью покорилась его натиску; он привел ее к кульминации, и она со слезами на глазах прошептала его имя. Потом они некоторое время лежали, обнявшись, чувствуя, как их тела охлаждает легкий ветерок; а потом он овладел ею снова, и на этот раз их тела оставались соединенными очень долго. После этого он положил голову ей на грудь, а ее пальцы снова начали ласкать его волосы. Он посмотрел ей в лицо и улыбнулся: - Как ты думаешь, нам удалось осуществить задуманное? Она чуть приподнялась, чтобы дотянуться губами до его волос, там, где были ее пальцы. - Ты проявил большую настойчивость, Джон. Со временем мы все узнаем, и дальше дело будет за мной, - он снова опустил голову и поцеловал ее в живот, тихо прошептав, как он ее любит. Маргарет лежала с легкой счастливой улыбкой. Только ближе к вечеру они, взявшись за руки, двинулись обратно к коттеджу. Тогда они договорились, что в четвертый выходной каждого месяца, если будет позволять погода, они будут устраивать пикник под этим дубом, даже если у них будет дюжина детей и проблемы на обеих фабриках. Он в официальной манере протянул ей руку: - В таком случае решено, миссис Торнтон. - Решено, мистер Торнтон. Он не выпустил ее руку, а, напротив, привлек ее к себе и скрепил их договор многообещающим поцелуем у дверей коттеджа. * Переводчику не нравится выражение "откинуть копыта", но это лучшее, что придумал мозг для перевода вот этого пассажа She told him about their old horse, Bucket, and how she would go out alone and ride him barebacked down in the fields and groves. John couldn't help but ask why the name of Bucket. She smiled, "We learned shortly after we got him that if you placed a bucket before him, he would kick it. When he became too old to ride Bucket became just like a much beloved loyal dog…just a bit larger. You must imagine how I felt when he actually dif…kick the bucket. I cried for days." Надо сказать, что kick the bucket - тоже не фонтанное выражение для воспитанной леди, так что тут не придраться. Но. Кто придумает, как лучше передать эту игру слов, - тот няша. ПРИМЕЧАНИЕ: СИНОНИМЫ ВЫРАЖЕНИЯ "ОТКИНУТЬ КОПЫТА" МНЕ НЕ НУЖНЫ!!! Я ИХ ЗНАЮ!!! МНЕ НУЖНЫ ИДЕИ ПО ПЕРЕВОДУ ВСЕГО ОТРЫВКА! а пока оставляем, как есть.